– Папа, не начинай!
– Ладно, не буду! Слушай, а давай-ка завтра сходим вместе к маме в театр, она играет Чебоксарову в «Бешеных деньгах» Островского, ты же еще ее не видела в этой роли.
– Давай! – обрадовалась я. У меня мелькнула было мысль пригласить с нами Мотьку, если она сможет, но я тут же от этого отказалась. Папа и так ревнует меня к Матильде. Да и вряд ли она будет свободна.
Мы с папой вполне мирно пообедали, поболтали о том о сем, потом вернулась тетя Липа, папа уселся смотреть хоккей, а мне позвонила Мотька. Голос у нее был измученный, но счастливый.
– Ну, как дела? – спросила я.
– Ох, Аська, я теперь в школу ходить не буду! – сообщила она.
– Как? Почему? – изобразила я недоумение.
– Яков Леонидович в школе был, с Лисой Алисой разговаривал, все ей объяснил, она меня отпустила пока до зимних каникул, а Коноплева сказала, что можно вообще сдать за год экстерном…
– А что, отличная идея!
– Потому что.., ну, вряд ли я смогу в школу ходить, ведь у нас будут гастроли…
– А как же Степанида?
– Ох, я не знаю, пока я вообще боюсь о будущем думать, мне страшно делается, я бы вообще с удовольствием из театра не вылезала… Еще не знаю, что мама на это скажет, она ведь считает, что нет ничего важнее школы…
– А ты ей пока не говори, зачем ее волновать, у нее маленький ребеночек, а то еще молоко пропадет…
– Ты думаешь? – воодушевилась Матильда.
– Ну да… Это же не вранье, ты просто умолчишь об этом и все.
– Как бы Степанида не проболталась! Но ничего, я ей объясню!
– Моть, а как здоровье Гули?
– Лучше, ей гораздо лучшей – Ну и слава богу! – с облегчением вздохнула я. – Больше ничего.., такого не было?
– Нет, Аська, не было! И вообще, это ерунда! Ты была права! Знаешь, завтра мне к одиннадцати, мы уже будем в декорациях репетировать, представляешь? И вообще, я такая счастливая… Да, так, может, придешь с утра, потреплемся, давай подваливай к половине девятого, Степаниду спровадим и пообщаемся, а? Я оладушков на завтрак напеку, приходи, а?
– Договорились!
– Здорово! Ладно, пойду спать, я сегодня вымоталась!
И только я положила трубку, как снова раздался звонок. Это звонил Митя.
– Ася, с приездом! Тебя невозможно застать. Днем никто не отвечал, потом было занято… Ну, когда же мы увидимся, а? Ты с Лордом гулять не пойдешь, я собираюсь вывести Джонни?
– Отлично! Через пятнадцать минут на сквере!
– Ты куда это намылилась? – спросила тетя Липа, когда я уже оделась.
– С Лордом погуляю! Меня Митя ждет с Джонни!
– Ах, Митя? Ну, ступай, только не очень загуливайся, – добавила она шепотом, – а то папа ругаться будет.
– Но ведь с собакой все равно надо погулять!
– Иди, иди!
Митя уже ждал меня.
– Митька! Здравствуй!
– Здравствуй, Ася!
– Тебе Костя сказал про меня?
– Да, я уже готов был обидеться!
– Понимаешь, так получилось, что у меня вечера были заняты, а в другое время вас не застанешь, ну ничего, я ведь на целый месяц!
– Да, я тоже занят… Совсем времени нет, я ведь еще и подрабатываю в одной фирме… Помнишь, как мы торговали?
– А ты там что, торгуешь? – удивилась я.
– Да нет, что ты! Я просто вспомнил… Смешно это было. Нет, я там занимаюсь компьютерами…
– А как тебе в университете, нравится?
– Очень! Ты ведь, кажется, тоже хотела поступать на юрфак?
– Хотела.
– Уже расхотела?
– Нет, я просто еще не знаю…
– Ты теперь, вероятно, поступишь в Сорбонну?
– Я? В Сорбонну? Нет, ни за что! Я приеду в Москву!
Я не хочу оставаться навсегда в Париже! Я обещала деду закончить там школу, чтобы знать языки… Но это все!
Еще полтора года, и я вернусь!
– Тебе там плохо?
– Мне там хорошо! Но…
– Я понял!
Митя осторожно взял меня под руку.
– Митька, как я рада тебя видеть!
Он смущенно откашлялся.
– Ну как, с твоим появлением в Москве никаких детективных дел еще не обнаружилось?
Я уже хотела все ему рассказать, но поняла, что этого делать не нужно. Во-первых, ему не до того, а во-вторых, пришлось бы столько всего объяснять про Матильдины дела, а я чувствовала, что не вправе этого делать.
– Да пока вроде нет, – неопределенно ответила я.
Он этой неопределенности не заметил.
– Ну и прекрасно! Слушай, надо бы собраться всем «Квартетом». Может, в субботу вечерком?
– Это послезавтра? Что ж, я с удовольствием.
– Матильда нас примет? Лучше всего у нее… Супчик какой-нибудь сварит, а?
– Не знаю, надо поговорить с ней…
– Поговори, обязательно! В субботу утром созвонимся, ладно, или лучше в пятницу вечером.
– Завтра я иду с папой в театр к маме…
– Да? Ну что ж, я сам созвонюсь с Матильдой!
– Ладно, расскажи мне лучше, как у Кости дела?
Я нарочно перевела разговор. Мы погуляли еще полчаса, весело болтая, потом Митя проводил меня, и мы простились, предположительно, до субботы.
Утром я, предупредив тетю Липу, помчалась к Мотьке. Степанида была еще дома. Она глянула на меня с такой откровенной неприязнью, что мне сделалось не по себе. Вот дура! Но я притворилась, что ничего не заметила. Она оделась и ушла.
– Аська, в чем дело? – спросила вдруг Матильда.
– Ты про что?
– Что у вас со Степанидой?
– Со Степанидой? Что у меня может быть со Степанидой, Матильда?
– Да она на тебя волком смотрит!
– Тебе показалось!
– Да нет, не показалось!
– Прекрати, Матильда! Тебе все время что-то мерещится, тебе лечиться надо! Давай, расскажи лучше, как у тебя в театре, что вчера было?
– Вчера? Аська, ты смеяться не будешь?
– Не буду, а что?
– Ась, у меня вчера взяли интервью!
– Иди ты!
– Ей-богу!
– Кто? Откуда?
– Одна девушка, журналистка из газеты «Вечерний клуб»!
– А Меркулов в курсе?
– Я не знаю… – растерялась вдруг Мотька. – А что, надо было спросить у него разрешения? Да?
– Ну, не знаю, но может быть скандал!
– Почему?
– Ну, мало ли что она там напишет… Еще дурой тебя выставит или нахалкой… А откуда она вообще взялась, они же никого не пускают!
– Ее привела Коноплева. Пока она репетировала на сцене, а я отдыхала, эта девушка, Арина, подобралась ко мне и стала задавать всякие вопросы. Ну, а я отвечала, это ведь невежливо – не отвечать, правда? А потом она сказала, что поздравляет меня с первым в жизни интервью… Вот и все!
– Так… Знаешь, Матильда, ты обязательно сегодня скажи об этом, может, даже не Меркулову, а Якову Леонидовичу. Он поговорит с этой журналисткой, попросит показать ему текст… Ну, я не знаю, но мне так кажется.
– Да, действительно… Фу ты, как глупо получилось… Теперь станут говорить, что я задаюсь, что я…
Знаешь, она так ловко меня выспрашивала.
– О чем?
– Обо всем. О маме, об отце, о жизни вообще, ну, я сказала, как есть, что отца не знаю, что мама живет отдельно… И еще про вашу семью!
– Что про нашу семью?
– Ну, она начала что-то говорить про мое везенье, а я сказала: главное мое везенье – это дружба с тобой и то, что я с детства знаю Игоря Васильевича и тетю Тату, ну и вообще, ты же сама все знаешь… Если бы не ваша семья, я была бы темная совсем…
– Глупости, Матильда!
– Ничего не глупости! Я лучше знаю! А Меркулову и правда надо сказать, хотя нет, тогда получится, что я на Коноплеву насплетничаю… Я лучше Якову Леонидовичу… Да что ты сидишь, мажь оладушки вареньем! Вишневое, твое любимое!
– Моть, я забыла совсем! Мы вчера с Митькой виделись, он предлагает в субботу вечерком собраться…
– Здорово! В субботу вечером я свободна! Приходите все ко мне, тряхнем стариной, я грибного супу наварю, мальчишки любят!
– А Олега позовешь?
– При чем тут Олег? Мы же «Квартет» собираем!
– Дело твое!
Глава 7 Людкина идея
Мы еще потрепались, потом я проводила Матильду до метро и вернулась домой. Папы с мамой уже не было, а тетя Липа сообщила мне:
– Асюта, тебе Людочка Кошелева звонила, у нее насморк, она в школу не пошла, просила позвонить.
Ага, значит, она что-то узнала! Я тут же позвонила Людке.
– Привет! – сказала она. – У меня новости есть!
– Выкладывай!
– Нет, по телефону не стоит, и вообще, давай приходи ко мне, у нас тут столько вкусного осталось, мы с тобой хоть посидим как люди, а то так давно не виделись!
– А ты разве не больна?
– Нет, конечно, я притворилась! Охота было с тобой повидаться на свободе!
– Ладно, жди!
Я сунула в пакет какие-то парижские сувениры и побежала к Людке. Уже выйдя из лифта на ее этаже, я вспомнила, как нас тут держали на мушке два преступника и как вовремя подоспел капитан Шадрин, наш славный Николай Николаевич… Надо будет узнать, как у него дела, он ведь ушел из милиции и по совету деда поступил в Консерваторию…
– Ой, Аська, какая ты стала, ну как есть парижанка!
– Людка, а ты постриглась!
– Ага, коса до смерти надоела…
– Тебе идет!
Мы обнялись. Хорошая она девчонка!
– Ну, что ты узнала?
– Ась, в нашем подъезде снимают квартиру какие-то хмыри, и вот вроде бы на них был наезд несколько дней назад. Что-то у них искали, но ничего не нашли…
– Кто искал?
– Неизвестно! То ли менты, то ли бандиты… Точно никто ничего не знает.
– А на каком этаже?
– На втором.
– Номер квартиры знаешь?
– Тридцать пять.
– Молодец, Людка!
– Тебе это что-то дает?
– Еще не знаю, но.., посмотрим! А кто они такие?
– Понятия не имею, я их даже никогда не видела.
– Ну кто они – мужчины, женщины, семья с детьми, сколько их, наконец?
– Ну, вроде бы двое мужчин, а впрочем, черт их знает, но это можно выяснить, нам же известен номер квартиры.
– А откуда ты знаешь, что у них что-то искали и не нашли?
– От Алки. Ни у гостей, ни у родителей ничего узнать не удалось. Просто все разговоры были о чем-то другом и никак не получалось… А Алка сразу сказала, стоило мне спросить… Она такая, вообще все про всех знает. Я ведь не знала толком, что тебя интересует…
– Людочка, пожалуйста, расспроси Алку поподробнее, ладно?
– Постараюсь. Ась, а что случилось-то?
– Люд, если б я могла, обязательно все тебе рассказала бы… Но пойми, это не моя тайна!
– А чья? Мотькина?
– В какой-то мере, но… Скоро ты все равно все узнаешь, я тебе обещаю, а пока… Не выспрашивай меня, очень тебя прошу!
– Ладно, не буду, – пожала плечами Людка. – Слушай, у нас в школе говорят, будто Мотька в кино снимается, это правда?
– Кто говорит?
– Да все… Но точно никто ничего не знает, а она молчит и только загадочно улыбается.
– Да, правда, снимается, в маленькой роли…
– Ой, Аська, что ж ты молчала? Да, а у какого режиссера?
– Не знаю, у молодого какого-то…
– А кого она играет?
– Да так, девчонку-школьницу!
И это была чистая правда! Действительно: девчонку-школьницу!
– А ты видела?
– Что я могла видеть?
– Ну, съемки…
– Откуда? Меня на студию никто бы не пустил…
– Ну, а чего она говорит?
– Да ничего… Просто ей ужасно это нравится.
– Ну, если нравится, значит, у нее получается… Вообще-то у нее должно получиться…
Вдруг мне стало стыдно. Зачем я вру Людке, отличной девчонке, которая умеет держать язык за зубами, которая еще никогда нас не подводила, вот и теперь готова помочь, а я вру, да еще так глупо…
– Люд, поклянись, что никому не скажешь?
– О чем?
– Поклянись, тогда скажу!
– Клянусь!
– Чем клянешься?
– Ну… Мамой клянусь!
– Людка, Матильда не в кино снимается, а играет в театре, и не маленькую роль, а главную!
– Как? – ахнула Людка. – В каком театре?
Я все рассказала ей о Мотькиных успехах, вот только про деньги, найденные Степанидой, умолчала.
– Слушай, но это же… Потрясон! Спятить можно!
Матильда – артистка! А когда это можно будет увидеть?
– В начале января! Думаю, когда будет родительская генеральная…
– Что значит родительская генеральная?
– Ну, это одна из генеральных репетиций, когда пускают родственников, знакомых…
– Аська, миленькая, ты мне это устроишь? Я умираю, как хочу посмотреть на Мотьку. А ты сама-то видела ее?
– Да, меня один раз пустили по большому блату…
– Ну и как?
– Удивительно, просто удивительно!
– Счастливая ты… А почему нельзя никому про это говорить? Это же не позор!
– Конечно, не позор, но просто из суеверия… Матильда боится, а вдруг будет много шума из ничего.
– Как это?
– Ну, мало ли что бывает… Вдруг сорвется что-то.
Или она не справится, или…
– Я поняла! И правильно, лучше помалкивать, чем звонить без толку… Я бы тоже так поступила. Ась, а вот твои вопросы насчет тридцать пятой квартиры… Это как-то связано с Матильдой, да?
– Отчасти.
– А это не насчет ее денег?
– Каких денег? – испугалась я.
– Ну, у нее вроде бы какие-то деньги завелись?
– Людка, ты о чем? Какие деньги?
– Думаю, тебе лучше знать, просто ходят разговоры, что у Матильды появились деньги… Степанида даже дала пятьсот долларов взаймы…
– Пятьсот? Кто тебе сказал?
– Алка, кто!
– А кто ей сказал?
– Понятия не имею!
– Людка! Это очень опасно… Надо что-то делать…
Тут мне пришлось рассказать Людке уже все. Она просто за голову схватилась.
– Кошмар! Вот корова, идиотка эта Степанида! Распирает ее… Уж нашла денежки.., так помалкивай! Аська, с этим надо что-то делать!
– Но что? Я ума не приложу! Тем более она во мне видит врага…
– Болванка! Вот что, идем сейчас же в школу!
– Зачем?
– Надо ее немедленно предупредить.
– Людка, ее предупреждать уже поздно. Теперь главное, предупредить Матильду. Уж как я не хотела ее волновать, но ничего не попишешь.
– Ой, Аська, а давай мы сами отдадим эти деньги и дело с концом?
– Как сами? – растерялась я.
– Ну, Мотьке скажем, она их нам отдаст, а мы отдадим…
– Кому?
– Ну, этим, из тридцать пятой…
– Как ты себе это представляешь? Позвоним в дверь и скажем, здравствуйте дяденьки, вот мы тут нашли сумочку, не ваши ли это денежки, тут, правда, немножко не хватает, но мы потом вернем! Так, что ли?
– Аська, у меня даже голова разболелась от всего этого… Слушай, а может, им сейчас куда-нибудь слинять, Мотьке со Степанидой?
– Конечно! Самый подходящий момент Мотьке залечь на дно!
– Да, я дура… Но надо же что-то делать! Может, отнести деньги в милицию?
Я расхохоталась.
– Людка, ты что, вчера родилась?
– Нет, я не вчера родилась! Я, конечно, во всяких таких делах хуже твоего разбираюсь, но одно я точно знаю – надо действовать!
– Согласна, только действовать надо с умом и очень осторожно! И для начала надо поглядеть, что делается в этой тридцать пятой квартире.
– И как ты собираешься глядеть?
– Зайду туда, посмотрю…
– Как зайдешь? – перепугалась Людка.
– Очень просто. Позвоню в дверь!
– А дальше?
– Ну, в зависимости от ситуации…
– И ты не боишься?
– А что они мне сделают среди бела дня?
– А если там никого нет?
– Тогда вечерком зайду! – хорохорилась я, хотя мне, конечно же, было страшновато.
– Аська, я тебя одну не пущу, пойду с тобой! – заявила Людка.
– Зачем?
– Как зачем? Чтобы ты не была одна! А вдруг они тебя в квартиру затащат? Я тогда сразу милицию вызову и вообще…
– Ладно, – согласилась я, – только не надо, чтобы они тебя видели.
– Хорошо, я в сторонке постою. Прямо сейчас пойдем?
– А чего зря время терять?
Мы оделись и вышли из квартиры.
– Ась, а чего ты им скажешь?
– Сама не знаю. Как выражается Матильда, буду действовать по вдохновению.
Мы спустились на второй этаж. Людка встала на лестнице так, чтобы ее не видно было из квартиры. А я собралась с духом и позвонила.
Дверь открылась. На пороге стояла женщина лет тридцати с синяком под глазом.
– Тебе чего? – спросила она, с удивлением разглядывая меня.
– Извините, а Матвеевы здесь живут?
– Матвеевы? Нет, не живут!
– А вы не знаете, где, может, я ошиблась квартирой…
– Не знаю я ничего, никаких Матвеевых! Мы тут недавно живем!
– Снимаете? Да? А хозяева квартиры не Матвеевы? – допытывалась я, уже не зная, что еще придумать.
– Кто там? – донесся из квартиры мужской голос.
– Да тут каких-то Матвеевых спрашивают! Арсен, хозяева, часом, не Матвеевы?
– Нет, хозяева – Куликовы!
– Извините, я ошиблась! Это третий подъезд?
– Нет, второй!
– Ох, вот в чем дело! Извините, пожалуйста!
– Вроде ты не пьяная, – засмеялась женщина, – а не в тот подъезд забрела! Влюблена небось, с влюбленными такое случается! Ну, пока!
– До свидания, извините за беспокойство!
– Ничего, бывает!
И дверь захлопнулась.
Я поднялась на несколько ступенек, к Людке.
– Ну, и что тебе это дало? – шепотом осведомилась она.
– Немного, прямо скажем. Но все-таки кое-что…
– А именно?
– Ну, например, я знаю, что Арсен лупит свою жену.
– Что? – ошалела Людка. – С чего ты взяла?
– А у нее здоровый фингал под глазом!
– Но что это значит?
– Что он грубиян и драчун!
– Аська, ты шутишь?
– Естественно, шучу!
– А если серьезно?
– Если серьезно… Если серьезно, то можно было и не ходить.
– То-то и оно! Дурь это, Аська. Сунулась в пекло…
– Может, там никакого пекла и нет! Ну лупит Арсен жену… В конце концов, это его и ее личное дело.
– А что дальше?
– Придется мне сегодня с Мотькой поговорить…
– Может, не стоит, а? Жалко ее… Давай лучше вместе поговорим со Степанидой. Вдвоем, а? Вдруг на нее подействует?
– Подействует, не подействует, но если уже вся школа знает, что у Матильды деньги завелись… Мне это не нравится!