Инспектор сделал еще один глоток бренди.
— Навряд ли. Тем более в таком районе.
— Я тоже так думаю. И слава богу, не правда ли? Наверное, вам и раньше доводилось общаться со служанками, которые попадали в неприятности такого рода. А? — Он засмеялся.
Питт посмотрел на собеседника безо всякого выражения, что для него, человека с весьма подвижными чертами лица, было нетипично.
— У всех людей бывают проблемы, — согласился он.
— Ну да… Но вы же понимаете, о каких неприятностях я говорю. — Реджи на мгновение даже усомнился, не совсем ли глупый человек перед ним. Возможно, с ним надо говорить более внятно. — Дети некоей служанки, которая обнаружила, что она ждет младенца от мужчины, не желающего на ней жениться. Или даже, более того, она вообще не знает, кто этот мужчина. А?
Инспектор посмотрел на него с любопытством:
— Девушка подобного склада характера находится в вашем доме, сэр?
— О боже, нет, конечно! — возмутился Реджи. И тут он понял, что этой вспышкой расстроил свои планы. — Я хочу сказать, что не знаю об этом. Но такое может быть следствием только одной ошибки! Возможно, романтически настроенная девушка полагает, что она лучше, чем есть… или… ну… — Он сбился, не зная, что еще добавить.
— Вы думаете, что такая девушка может… — Питт подбирал правильную фразу, — превратить свои мечты в дело и затем ненамеренно совершить ошибку.
— Правильно! — Реджи был доволен. Наконец-то парень, кажется, осознал, чего он от него хочет. — В точку! Вы поняли, что я хотел сказать, и изложили мои мысли правильными словами. Было неловко говорить об этом, не правда ли?
— В самом деле, — согласился инспектор. — Будет так же трудно это доказать или опровергнуть. — Он простодушно засмеялся, и Реджи почувствовал себя очень неуютно. В этом-то и заключалась грубая правда.
— Должны быть законы против такого вида… безответственности, — разгорячился хозяин дома. — Добропорядочный человек должен иметь возможность защитить себя!
— Законы есть, — мягко подтвердил Питт. — Клевета и все такое. Всегда можно обратиться в суд.
— Суд! Не говорите абсурдных вещей, уважаемый! Вы когда-нибудь слышали о человеке, который подал в суд на свою служанку за то, что она сказала, будто он спал с ней? Он станет посмешищем для всего общества!
— Вероятно, потому, что в большинстве случаев это будет правда. — Инспектор любовался шоколадным оттенком бренди в стакане. — И никто не поверит в невиновность этого человека. Так что он должен быть предельно осторожным.
Реджи взмок и почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— Должен быть закон или какое-то иное средство, чтобы предотвратить подобное! Вы не можете разрушить жизнь человека просто так! Это чудовищно! — От ярости он хотел было щелкнуть пальцами, но мокрые подушечки лишь скользнули одна об другую. — Черт побери! — выругался он в отчаянии.
— Я согласен. — Питт допил остатки бренди и поставил стакан на стол. — Надо быть очень осторожным, подвергая сомнению честное имя другого человека. Конечно, клеветника можно заставить возместить моральный ущерб, но это не исправит вреда, нанесенного репутации. Урон может быть колоссальный.
Реджи взял себя в руки, по крайней мере внешне.
— Я немедленно уволю без рекомендаций любого слугу, про которого узнаю, что он болтает лишнее или распускает злобные слухи, — решительно заявил он.
— Без рекомендаций, — повторил Питт и погрустнел.
Сотерон посмотрел на него с непониманием и подумал: «Странный парень, немного ненадежный».
— Обязательно! — сказал он вслух. — Мужчина или женщина, которые ведут себя подобным образом, представляют угрозу и не подходят для работы в доме. Полагаю, вы разделяете мое мнение. Ведь получается, что раньше он или она уже попадали в скандальные ситуации, верно? В конце концов, это преступление. Преступление, совершенное в вашем доме, не так ли?
Питт не спорил. Вместо этого он попросил разрешения поговорить со слугами снова и, получив его, вышел из комнаты.
Только вечером, спустя много времени после ухода инспектора, Реджи начал волноваться и задавать себе вопрос: а зачем Питт приходил к нему утром? Возможно, этот зануда просто увидел бутылку бренди и огонь в камине и устроил себе несколько минут отдыха. Трудяги часто так делают. Позволь им не работать — и они ухватятся за такую возможность обеими руками. Но упрекать их за это все же не следует. У них скучная серая жизнь. Никаких радостей и развлечений. Он бы на их месте поступал точно так же.
После ужина та же мысль стала беспокоить его опять. Зачем этот гнусный тип приходил к нему? Вдруг он услышал какую-то сплетню? Нужно покончить с этим до того, как началось разбирательство. Если ему, Сотерону, предъявят подобного рода обвинения, он может сделаться извечным объектом насмешек, шутом гороховым. Возня в кровати с горничной считалась совершенно приемлемой — наверное, половина Лондона развлекалась подобным образом, — но вести беседы на эти темы совершенно не принято. Скрытность и хороший вкус — вот главные характеристики джентльмена. Есть некоторые проступки, о которых все знают, но которые не принято обсуждать. Удовлетворение своих аппетитов с помощью горничных — один из подобных грешков, и поступать так совершенно естественно для мужчины. Тут и комментировать нечего. Но если ты узнал о том, что кто-то этим занимается, из постороннего источника, а не на основании собственных выводов, данная информация должна оставаться при тебе. Иначе это будет вульгарно и неуважительно по отношению к другому. Более того, это считается признаком дурного вкуса. Лучше всего пресечь всю эту историю на корню.
Стояла очень приятная погода для конца ноября, и вечером Сотерон решил пройти через площадь и навестить Фредди Больсовера. Он здравомыслящий человек. К тому же предполагается, что доктора проникают в суть вещей и знают человека изнутри, а не только со стороны его внешней оболочки.
Фредди находился в дальней комнате и слушал, как Софи играет на пианино. Когда Реджи вошел, он быстро встал и широко улыбнулся. Это был высокий, стройный молодой человек с честным открытым лицом и с хорошими манерами. Чувствовалось надлежащее воспитание. Он прекрасно подходил Софи.
— Реджи, рад тебя видеть! Я надеюсь, ничего плохого? Выглядишь ты недурно.
— Чудесно, чудесно! — Реджи на мгновение стиснул его ладонь и отпустил. — Добрый вечер, Софи, дорогая! — Он поцеловал женщине руку почти у локтя, слегка ее сжав. Лакомый кусочек, по-своему хороша, и волосы красивые, лучше, чем у Аделины. Впрочем, тело худое, плечи немного костлявы и грудь недостаточно полная, что не соответствует вкусу Реджи. — Как поживаете? — спросил он, закончив беглый осмотр.
— Очень хорошо, — ответила Софи, и Фредди согласно кивнул.
— Старина, у меня проблема в другой области. — Реджи бросил взгляд на Софи, намекая на то, что намечается мужской разговор и даме следовало бы вежливо удалиться.
Доктор кивнул жене, и Софи, сославшись на тут же придуманную причину, встала и ушла.
Фредди снова сел, вытянув ноги к огню. Это была замечательная комната. Реджи знал об этом со слов Аделины, которая рассказывала ему, что вся мебель в комнате и драпировки — новые и соответствуют последнему писку моды. Он сделал глоток портвейна, которым его угостил Фредди. Портвейн был восхитителен на вкус и чертовски стар.
— Ну? — требовательно спросил Больсовер.
Реджи насупился. Он пытался сформулировать проблему таким образом, чтобы не выдать себя. Фредди хороший друг, но незачем говорить ему нечто, что ему не следует знать.
— Полицейский снова тут вынюхивает? — спросил он, глядя в потолок.
Светлые брови Фредди удивленно изогнулись.
— Понятия не имею. Полагаю, он обязан допросить слуг. Сам я его не видел, но мне и сказать ему нечего. Я не слежу за романтическими делишками, которые творятся в помещении для слуг. — Он рассмеялся.
— Разумеется, — кивнул Реджи. — Никто не следит. Но не приходило ли тебе в голову, какой ущерб они могут нанести своими сплетнями, которые распускают в присутствии инспектора? Я говорил с этим парнем из полиции. Вежливый, но не джентльмен. Заражен всеми этими новыми идеями о рабочем классе. Слуг в своем доме никогда не держал. Не считая женщины, нанятой для тяжелой работы… — Он замолчал, не будучи уверен, что Фредди следит за его мыслью.
— Ущерб? — Доктор выглядел озадаченным. — Ты подозреваешь, они могли сказать полицейскому какую-нибудь глупость или наврать?
— Вот именно. Ты только подумай, Фредди! Ну кто из нас откажется ущипнуть круглую попочку, поцеловать хорошенькую горничную, развлечься… Не так ли?
Приятные воспоминания отразились на лице Фредди.
— О, конечно! Ты беспокоишься о Долли… так, кажется, ее звали?
Приятные воспоминания отразились на лице Фредди.
— О, конечно! Ты беспокоишься о Долли… так, кажется, ее звали?
Реджи почувствовал себя неуютно. Он-то надеялся, что Фредди забыл эту неприятную историю. Долли умерла, вся история осталась в прошлом. Да, все это весьма печально. Бедной девушке не следовало делать нелегальный аборт на задворках Лондона. Он бы позаботился о ней, нашел бы ей какое-нибудь место в деревне, где ее никто не знал. Естественно, подальше от Калландер-сквер. Ей не следовало паниковать и идти на такое. Вряд ли кто-то мог сказать, что в этом была вина Сотерона. Тем не менее он все-таки хотел, чтобы Фредди забыл об этом. В тот момент ему пришлось обратиться к Больсоверу. Девушка умирала в доме Реджи, и не было времени пригласить дежурного врача. Поблизости оказался только Фредди. Он остался с Долли один на один, перед тем как она умерла. Реджи даже не мог предположить, что она могла набормотать ему тогда. Остается надеяться, что доктор не поверил ее словам.
— Да, — сказал он, опомнившись. Больсовер все еще ждал ответа. — Да, Долли. Но эта история не имеет ничего общего с нынешней. Она произошла много лет назад. Бедная девочка, уже четыре года, как она мертва! Однако ты же знаешь слуг, они приукрашивают любые события. Если этот парень начнет задавать им вопросы, некоторые глупые девчонки могут вспомнить то, что вспоминать не следует. Могут сказать, что я волочился за ней. Полицейский может услышать гораздо больше, чем было на самом деле.
— Вполне вероятно, — согласился доктор. — Мы не можем ожидать понимания от таких типов.
— Нам всем придется несладко при таком раскладе, — продолжил Реджи. — Разразится скандал. Площадь приобретет плохую репутацию, мы все пострадаем. Нас сотрут в порошок, забросают грязью. Ты меня понимаешь?
— Вполне. — Лицо Больсовера омрачилось, когда он окончательно понял, что Реджи имел в виду, говоря о плохой репутации площади. — Да.
Реджи интересовало, понял ли Фредди, какой вред причинит такая огласка его идущей в гору профессиональной карьере, которая сильно зависела от репутации честного доктора, который умеет хранить медицинскую тайну. Нужно ли разъяснять ему это на словах? Он решил деликатно намекнуть:
— Проблема в том, что все здесь друг друга знают. Чертовы бабы каждый вечер собираются посплетничать…
— Да. — Приятное, красивое лицо Фредди сморщилось. — Да. Лучше пресечь все это в зародыше. Небольшие усилия с нашей стороны прекратят разговоры, они станут беспочвенными. Возможно, имеет смысл попросить дворецкого заранее прорепетировать со служанками все ответы на вопросы, которые этот парень, Питт, вскоре может им задать.
Реджи облегченно вздохнул:
— Дьявольски хорошая идея, старина. Это и есть решение проблемы. Я поговорю с Добсоном, дабы убедиться, что ни одна из женщин не обижена. — Он слегка улыбнулся. — Что ты думаешь об этом? Спасибо, Фредди. Ты славный парень.
— Вовсе нет. — Фредди улыбнулся в ответ, не вставая с кресла. — Хочешь еще портвейна?
Реджи уселся поудобнее и наполнил стакан.
На следующий вечер Сотерон подумал, что для усиления их позиции неплохо было бы осторожно поговорить также с Гарсоном Кэмпбеллом. В конце концов, Кэмпбелл светский человек, он знает, как делаются дела.
На улице было промозгло, шел противный дождь со снегом. Несколько раз Реджи выглядывал в окно. Мерзкая темень, сырость, падающие листья, и тротуары, сверкающие под светом газовых фонарей… Затем оборачивался, смотрел на огонь в камине и думал о том, что можно нанести визит и завтра. Но тут же вспоминал, что этот проклятый полицейский завтра снова будет ошиваться в помещении для слуг, и кто знает, что они ему наговорят! Тогда уже ничего нельзя будет поделать.
Бросив прощальный взгляд на свое уютное кресло, он сделал два глотка бренди, взял пальто из рук слуги и вышел на улицу. Меньше двухсот ярдов отделяло его от цели, но к тому времени, как Реджи достиг порога дома Кэмпбелла, он весь продрог. Возможно, не столько от холода, сколько от тревожных мыслей.
Слуга Кэмпбелла открыл дверь, и Сотерон вошел, на ходу сбросив пальто с плеч. Слуга едва успел подхватить его.
— Мистер Кэмпбелл дома? — спросил Реджи.
— Я сейчас узнаю, сэр. — Это был заготовленный ответ. Конечно, слуга отлично знал, дома ли Кэмпбелл; он просто хотел, чтобы Реджи увидел его вышколенность.
Посетителя провели в маленькую столовую, где еще тлели последние угольки догорающего огня. Сотерон повернулся к камину спиной, чтобы согреть озябшие ноги. Так он стоял до тех пор, пока не вернулся слуга и не сказал, что Кэмпбелл хочет его видеть.
Его провели в гостиную. Гарсон стоял у огня, который уже наполовину прогорел в камине. Это был коренастый мужчина, довольно длинноносый. Красавцем его никак не назвать, хотя и уродом он не был. Его шарм заключался в том, что держался он с редким достоинством и обладал утонченными манерами.
— Привет, Реджи, — сердечно поприветствовал он. — Должно быть, какие-то неотложные дела заставили тебя оторваться от теплого камина в такой ужасный холодный вечер. Что бы это могло быть? Закончился портвейн?
— Дворецкий был бы немедленно уволен, если бы такое случилось, — ответил Сотерон, встав поближе к огню рядом с Кэмпбеллом. — Отвратительная погода. Ненавижу зиму в Лондоне. Впрочем, зима в деревне еще хуже. Культурный человек должен уезжать во Францию. Хотя французы — толпа варваров, верно? Совершенно не умеют себя вести. В Париже погода такая же ужасная, как и здесь, а на юге абсолютно нечего делать!
— Ты когда-нибудь задумывался о зимней спячке? — Кэмпбелл саркастически поднял брови.
У Реджи мелькнула мысль, что над ним смеются, но это его не обеспокоило. Кэмпбелл имел привычку подшучивать по любому поводу. Это было в его манере. Кто знает почему? Люди оттачивают свои манеры по разным причинам, а Реджи было трудно обидеть.
— Частенько, — сказал он с улыбкой. — К сожалению, постоянно приходится следить за текущими делами, так уж устроена жизнь. Как тебе эта ужасная история о младенцах, найденных в саду на площади? Грязное дельце.
— Верно, — согласился Кэмпбелл. — Но вряд ли оно имеет к нам какое-то отношение. Мы ничего не можем поделать с этим. Разве что более внимательно относиться к слугам в будущем. Полагаю, мы должны постараться помочь девушке в том случае, если выяснится, что ребенок оказался мертворожденным. Найти ей место в деревне, где никто об этом не будет знать. У меня есть масса родственников, которых можно было бы уговорить принять ее.
— Не совсем верно. — Реджи подобрался еще ближе к огню.
«Почему бы этому паршивцу Гарсону не предложить мне выпить?» — Он взглянул на Кэмпбелла и увидел, что тот насмешливо изучает его сквозь прищур голубых глаз. Чертов парень знает, что Реджи хочет выпить, и специально не предлагает. Отвратительное чувство юмора у досточтимого Гарсона Кэмпбелла.
— Итак? — хозяин дома ждал продолжения.
— Я немного беспокоюсь насчет полиции. — Сотерон избегал его взгляда и делал вид, будто знает что-то такое, чего не знает Кэмпбелл. — Вынюхивает что-то среди слуг. Не знаю, насколько ответственны эти полицейские. Обычный парень из рабочего класса, естественно. Распускает разные слухи, не осознавая, какой вред он может нанести. Фредди со мной согласен.
— Фредди?
— Видел его вчера. — Реджи сказал это так, словно речь шла о чем-то обыденном. — Он растолковал, насколько неприятно это может оказаться для всех нас. Начнутся разговоры, будто здесь живут личности сомнительного поведения, держат безнравственных слуг… И вообще мы станем образцом дурного вкуса. Ты знаешь, это нехорошо. Не хочется быть предметом насмешек, даже если это только предположения.
У Кэмпбелла уголки рта поползли вниз.
— Хорошо. Я принимаю твою точку зрения. — Его голос слегка дребезжал. — Трудная ситуация. Даже если люди не верят в это, они начнут делиться слухами друг с другом. Будут считать наше присутствие в клубе оскорбительным, будут смеяться над нами… — Его лицо потемнело. — Отвратительная неприятность! Какая-то идиотка, которая… — И тут его гнев вдруг прошел. — Так уж устроен мир. Бедная потаскушка. Кстати, зачем ты пришел ко мне, кроме того, чтобы выразить соболезнование?
Реджи глубоко вздохнул:
— От простого соболезнования немного пользы.
— Совсем никакой, — согласился Кэмпбелл.
— Нужно предотвратить неприятности до того, как они начнутся.
На лице Кэмпбелла в первый раз отразилась заинтересованность.
— Тайно поговорить с дворецким или с домоправителем, чтобы они побеседовали с остальными слугами. И проследить за тем, чтобы тот или другой присутствовали во время общения полицейского со слугами. Они должны убедиться, что не было сказано никаких глупостей. Вполне естественно, как думаешь? Не допускать никакого давления на молодых слуг, защищать их…