Джордж, насупившись, глядел на реку. От яркого солнца у него покраснели глаза. Он сказал сердито:
– Могли бы доехать до самого ранчо, если б этот сукин сын, шофер автобуса, не сбил нас с толку. Это, говорит, в двух шагах по шоссе, всего в двух шагах. Куда там к черту, ведь получилось добрых четыре мили, не меньше! Просто ему неохота было останавливаться у ранчо, вот и все. Лень ему, видите ли, притормозить. Небось ему и в Соледаде остановиться неохота. Высадил нас и говорит: «Тут в двух шагах по шоссе». Наверняка мы прошли даже больше четырех миль. Да еще по такой адской жарище!
Ленни робко посмотрел на него. – Слышь, Джордж? – Чего тебе?
– А куда мы идем?
Джордж рывком надвинул шляпу еще ниже на лоб и злобно уставился на Ленни.
– Стало быть, уже все позабыл? Стало быть, начинай все сначала втолковывать? Господи боже, что за дубина!
– Я позабыл, – тихо сказал Ленни. – Но я старался не позабыть. Ей-богу, старался, Джордж.
– Ну ладно, ладно. Слушай. Ничего не поделаешь. Тебе хоть всю жизнь толкуй, ты все одно позабудешь.
– Я старался, очень старался, – сказал Ленни, – да ничего не вышло. Зато я про кроликов помню, Джордж.
– Какие, к черту, кролики! Ты только про кроликов и помнишь. Так вот. Слушай и на этот раз запомни крепко, чтоб нам не попасть в беду. Помнишь, как мы сидели в этой дыре на Говард-стрит и глядели на черную доску? Лицо Ленни расплылось в радостной улыбке.
– Конечно, Джордж. Помню… Но… что мы тогда сделали? Я помню, мимо шли какие-то девушки, и ты сказал… сказал…
– Плевать, что я там такое сказал. Помнишь, как мы пришли в контору Марри и Реди и нам дали расчетные книжки и билеты на автобус?
– Конечно, Джордж. Теперь помню. – Он быстро сунул обе руки в карманы. Потом сказал тихо:
– Джордж, у меня нет книжки. Я, наверно, ее потерял. Он в отчаянье потупился.
– У тебя ее и не было, болван. Обе у меня. Так я и отдам тебе твою книжку, жди.
Ленни вздохнул с облегчением и улыбнулся. – А я… я думал, она здесь
И снова полез в карман.
Джордж подозрительно взглянул на него. – Что это у тебя в кармане?
– В кармане – ничего, – схитрил Ленни.
– Знаю, что в кармане ничего. Теперь это у тебя в руке. – Ничего, Джордж, честное слово. – А ну, давай сюда.
Ленни спрятал сжатый кулак. – Это просто мышь, Джордж. – Мышь? Живая?
– Ну да, мышь. Дохлая мышь, Джордж. Но я ее не убивал. Честное слово! Я ее нашел. Так и нашел дохлую. – Дай сюда! – приказал Джордж.
– Пожалуйста, Джордж, не отбирай. – Дай сюда!
Ленни неохотно разжал кулак. Джордж взял мышь и швырнул ее далеко через заводь, на другой берег в кусты. – И на что тебе сдалась дохлая мышь?
– Я гладил ее пальцем, когда мы шли, – ответил Ленни. – Не смей этого делать, когда ходишь со мной. Так ты запомнил, куда мы идем?
Ленни в растерянности уткнулся лицом в колени. – Я опять позабыл.
– Вот наказание, – сказал Джордж со смирением. Слушай же. Мы будем работать на ранчо, как там, на севере.
– На севере? – В Уиде.
– Ах да. Помню. В Уиде.
– Ранчо вон там, четверть мили отсюда. Мы придем туда и спросим хозяина. Слушай внимательно: я отдам ему наши расчетные книжки, а ты помалкивай. Стой себе и молчи. Ежели он узнает, какой ты полоумный дурак, мы останемся без работы, а ежели сперва увидит, как ты работаешь, наше дело в шляпе. Понял?
– Конечно, Джордж. Конечно, понял.
– Ладно. Так вот, стало быть, когда придем к хозяину, что ты должен делать?
– Я… я… – Ленни задумался. Лицо его стало напряженным. – Я… должен молчать. Стоять и молчать.
– Молодец. Очень хорошо. Повтори два, три раза, чтобы получше запомнить.
– Я должен молчать… Я должен молчать… Я должен молчать…
– Ладно, – сказал Джордж. – Да гляди не натвори чегонибудь, как в Уиде. На лице Ленни появилось недоумение.
– А что я натворил в Уиде?
– Так ты и это забыл? Ну, уж нет, не буду напоминать, а то, чего доброго, опять такую же штуку выкинешь.
Лицо Ленни вдруг стало осмысленным.
– Нас выгнали из Уида! – выпалил он с торжеством.
– Выгнали, как бы не так! – возмутился Джордж. Мы сбежали сами. Нас разыскивали, но – ищи ветра в поле.
Ленни радостно хихикнул. – Вот видишь, я не позабыл.
Джордж лег навзничь на песок и закинул руку за голову.
Ленни тоже лег, подражая ему, потом приподнялся, желая убедиться, что все сделал правильно.
– О господи! От тебя, Ленни, одни сплошные неприятности, – сказал Джордж. – Я бы горя не знал, ежели б ты не висел у меня на шее. Как бы мне хорошо жилось. И, может, у меня была бы девчонка. Мгновение Ленни лежал молча, потом сказал робко:
– Мы будем работать на ранчо, Джордж.
– Ладно. Это ты запомнил. А вот ночевать нынче будем здесь, у меня на это свои причины.
Быстро смеркалось. Долина утонула в тени, и лишь вершины гор были освещены солнцем. По заводи скользнула водяная змейка, выставив голову, словно крошечный перископ. Камыш колыхался, волнуемый течением. Где-то далеко, близ шоссе, послышался мужской голос и ему откликнулся другой. Чуть шелохнулись и сразу замерли ветки сикоморов. – Джордж, а отчего бы нам не пойти на ранчо сейчас, к ужину? На ранчо ведь дают ужин.
Джордж повернулся на бок.
– Не твоего ума дело. Мне здесь нравится. А работать начнем завтра. Я видел, как туда везли молотилки. Стало быть, придется ссыпать зерно в мешки, надрываться. А нынче я хочу лежать здесь и глядеть в небо. Хочу, и все тут.
Ленни привстал и поглядел на Джорджа. – Так у нас не будет ужина?
– Нет, будет, ежели ты насобираешь хворосту. У меня есть три банки фасоли. Разложи костер. Когда соберешь хворост, я дам тебе спичку. Подогреем фасоль и поужинаем.
– Но я люблю фасоль с кетчупом, – сказал Ленни.
– Нет у нас кетчупа. Собирай хворост. Да пошевеливайся, а то скоро совсем стемнеет.
Ленни неуклюже встал и исчез в кустах. Джордж лежал, тихонько посвистывая. В той стороне, куда ушел Ленни, послышался плеск. Джордж перестал свистеть и прислушался.
– Дурак полоумный, – сказал он тихо и снова засвистал. Вскоре вернулся Ленни. Он вышел из кустов, неся в руке одну– единственную ивовую ветку. Джордж сел.
– Ну-ка, – сказал он сурово. – Давай сюда мышь!
Но Ленни довольно убедительно изобразил на лице недоумение.
– Какую мышь, Джордж? У меня нету никакой мыши.
Джордж протянул руку.
– Давай сюда. Меня ведь не проведешь.
Ленни попятился и бросил отчаянный взгляд на кусты, словно думал убежать. Джордж сказал сурово:
– Дай мне эту мышь, или я тебя сейчас вздую. – Что тебе дать, Джордж?
– Сам отлично знаешь, черт тебя возьми. Дай мне мышь. Ленни неохотно полез в карман. Голос у него дрогнул.
– А почему мне нельзя ее оставить? Она ведь ничья. Я ее не украл. Просто нашел на дороге.
Джордж по-прежнему решительно протянул руку. Медленно, как собачонка, которая несет хозяину палку, Ленни подошел, потом попятился, потом подошел снова. Джордж щелкнул пальцами, и Ленни торопливо положил мышь ему в руку…
(«О мышах и людях», перевод В.Хинкиса)Вслед за сборником рассказов «Долгая долина» («Long Valley», 1938) и повестью «Рыжий пони» («The Red Pony»), вышедшей отдельным изданием в 1953 году, Стейнбек пишет свой наиболее известный и значительный роман – «Гроздья гнева» («The Grapes of Wrath», 1939), одиссею семейства Джоудсов, которое во время Великой депрессии пускается в изнурительный путь из Оклахомы в Калифорнию. Природа, социальные невзгоды и грабительская алчность крупных фермеров угрожают семейству Джоудсов, однако, в конце концов, герои романа побеждают обстоятельства (хотя бы в философском смысле), убедившись, что их место в «одной большой душе», которой принадлежит вся человеческая семья. «Гроздья гнева» быстро становятся одним из самых популярных бестселлеров, удостаиваются восторженных рецензий и Пулитцеровской премии 1940 года.
Обложка первого издания «Гроздьев гнева» Д.Стейнбека
Одновременно роман вызвал бурю споров, нашлись и такие критики, которые обвинили автора в коммунистической пропаганде, осудили за искажение истины.
Чтобы избежать участия в полемике, Стейнбек отправляется со своим другом Риккетсом в зоологическую экспедицию по Калифорнийскому заливу, описанную затем в книге «Море Кортеса. Досужий отчет о путешествии и проведенных исследованиях» («Sea of Cortez: A Leisurely Journal of Travel and Research», 1941), в которой рассказывается не только о результатах экспедиции, но и о беседах Стейнбека и Риккетса на самые различные темы – биологические, исторические, философские. В том же, 1941 году Стейнбек развелся с первой женой и уехал в Нью-Йорк с Гвендолин Конджер, певицей, на которой он женится через два года и от брака с которой у него будет два сына.
В годы второй мировой войны Стейнбек служит в органах информации, а также консультантом в отделе пропаганды. Его вклад в победу выразился в таких книгах, как «Бомбы вниз» («Bombs Away», 1942), своего рода справочнике для летчиков, а также в романе «Луна зашла» («The Moon Is Down», 1942), где рассказывается об оккупации маленького городка войсками тоталитарного режима (подразумевается вторжение нацистов в Норвегию), и в одноименной пьесе на ту же тему (принята к постановке в одном из театров Бродвея. Книга вышла в свет в марте 1942 года, а премьера пьесы состоялась 8 апреля. Отзывы и литературных, и театральных критиков были далеко не однозначными. Одни отмечали, что писатель сумел в повести показать обстановку в оккупированном городе, однако сетовали на то, что ему не удалось создать яркие, запоминающиеся образы основных действующих лиц. Пьесу же театральные рецензенты единодушно раскритиковали как банальную, наивную).
Название «Луна зашла» символически объясняет, что фашистская оккупация несет темноту в прямом и переносном смысле. Действующие лица созданы такими, что в них легко узнавались представители американского общества, чтобы читатель понял: подобное может случиться и в Соединенных Штатах Америки. Местом действия повести Стейнбек избрал небольшой приморский городок где-то на севере Европы, неожиданно оккупированный гитлеровскими войсками, не встретившими фактически никакого сопротивления. Захваченный город имеет для врагов важное экономическое значение: здесь добывают уголь. Чтобы обеспечить бесперебойную добычу угля и отправку его в Германию, захватчики заигрывают с местным населением. Немецкий комендант полковник Лансер старается привлечь на свою сторону мэра города Ордэна, пользующегося большим авторитетом среди жителей… Но Ордэн, ненавидящий оккупантов, с радостью наблюдает, как постепенно созревают «гроздья гнева и ненависти» среди горожан. Поначалу «глаза их утратили выражение удивления, но искры ненависти загорелись в них не сразу». Сопротивление оккупантам, молчаливое и незаметное сначала, принимает все более решительные формы. Переломный момент наступает, когда за убийство немецкого офицера фашисты расстреливают на площади горняка. С того дня захватчики поняли, что их «повсюду окружают враги. Каждый мужчина, каждая женщина, даже дети – все враги». На шахтах и на железнодорожной ветке по ночам раздаются взрывы, оборудование то и дело выходит из строя, добыча угля резко падает. Молодые шахтеры по ночам, тайком на рыбацких шхунах покидают родной город и уплывают в Англию.
Полковник Лансер предпринимает решительные меры и объявляет, что в случае продолжения взрывов на шахтах будет расстрелян мэр города. Но Ордэна это не пугает. «Ничто не может изменить происходящего. Вас уничтожат и выбросят вон, – бросает Ордэн в лицо захватчикам. – Народ не желает быть побежденным. И он не будет побежден. Свободные люди не начинают войн. Но если война началась, то они продолжают ее и после поражения. Дикие орды выигрывают сражения, а свободные народы выигрывают войны. И вам придется испытать это на собственной шкуре». Роман Стейнбека подчеркивал общенародное сопротивление гитлеровским захватчикам, показывал, как от единичных актов саботажа население оккупированной гитлеровцами Европы переходило к организованному движению сопротивления, раскрывала закономерность и неизбежность такого хода событий. Издательство сразу же приняло роман к печати и широко разрекламировало. «Новая книга идет безумно хорошо, – констатировал Стейнбек. – На нее еще до публикации в два раза больше заказов, чем было на «Гроздья гнева». Книжные магазины уже заказали 85 тысяч экземпляров да книжный клуб – 200 тысяч. Это похоже на сумасшествие».
Как это иногда бывает, роман Стейнбека независимо от воли автора и критиков имел свою собственную романтическую судьбу, о которой писатель узнал только много лет спустя. В 1958 году, будучи в Италии, Стейнбек случайно познакомился с одним активным участником итальянского Сопротивления. И тот рассказал писателю, что в подполье они перевели роман на итальянский язык и выпустили 500 экземпляров на мимеографе. Фашисты расстреливали без суда и следствия каждого, у кого находили экземпляр книги Стейнбека. Как оказалось, эта повесть также издавалась подпольем в Дании и Норвегии. В оккупированных странах Европы ее воспринимали как знак поддержки американским народом движения Сопротивления против фашизма.
В 1943 году писатель становится военным корреспондентом газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» («New York Herald Tribune») – впоследствии репортажи из Лондона, Северной Африки, Италии вышли отдельной книгой «Когда-то была война» («Once There Was a War», 1958).
Как стало известно значительно позже, при проверке военно-корреспондентской аккредитации Стейнбека Федеральное бюро расследований пришло к выводу, что он является подозрительной и опасной личностью. За писателем усиленно следили. Он чувствовал это и даже в 1942 году обратился со специальным письмом к министру юстиции. Много лет спустя ФБР рассекретило досье на 71 страницу на писателя. Военная разведка имела на него свое досье, а ЦРУ свое.
Консервный ряд в Монтере
В первом своем послевоенном романе «Консервный Ряд» («Cannery Row». 1945) Стейнбек изобразил группу бродяг, проживающих в районе монтерейских рыбоконсервных заводов, которые устраивают вечеринку своему другу Доку, прообразом которого послужил Риккетс. Поскольку этот роман знаменовал собой отход от прежних политических, социальных и философских взглядов автора, некоторые критики поспешили обвинить «Консервный Ряд» в тривиальности и сентиментальности.
Аллегорический роман «Заблудившийся автобус» («The Wayward Bus») и повесть-притча «Жемчужина» («The Pearl») появились в 1947 году и тоже вызвали противоречивые отклики. «В этих книгах, – писал Р.Астро, – вера Стейнбека, что люди могут работать сообща с целью сделать мир лучше… кажется менее применимой к тому миру, который он видит вокруг».
Книга Д.Стейнбека в России. 2000 год
В поисках вдохновения Стейнбек и фоторепортер Роберт Капа по заданию «Геральд трибюн» совершают поездку в СССР, в результате чего появляется «Русский дневник» («Russian Journal», 1948) с фотографиями Капа. Очерки о поездке в СССР сначала публиковались в газете, а затем вышли отдельной книгой под названием В них содержалось много объективных наблюдений о нашей стране, о ее людях, тем не менее они, конечно, не свободны от влияния ледяных ветров «холодной войны». Как послесловие к этой поездке можно отметить следующее: в 1975 году, уже после смерти писателя, в Нью-Йорке был издан объемистый том его писем. В нем помещены всего два его письма из Советского Союза, и те в сокращенном виде. Исключены критические замечания в адрес газет Херста и по поводу некоего Фишера, опубликовавшего об СССР полную вымыслов книгу. Изъяты рассказы о встречах и беседах с украинскими писателями, о посещении театров и цирка. Ветры новой «холодной войны» внесли свои коррективы даже в частные свидетельства писателя о нашей стране…
В 1948 году в автомобильной катастрофе погибает Риккетс, а Стейнбек разводится со своей второй женой.
В следующем году он знакомится с Элейн Скотт, на которой женится в 1950 году.
Пьеса Стейнбека «Светло горящий» («Burning Bright») была снята с постановки в 1950 году, уже после 13 представлений, зато сценарий фильма «Вива, Сапата!» («Viva Zapata»), поставленного в 1952 году американским режиссером Элиа Казаном, как писал Астро, «напомнил лучшие книги Стейнбека 30-х годов».
В эти же годы писатель трудится над «большим романом», как он называл «К востоку от Эдема» («East of Eden», 1954), семейную сагу Гамильтонов, навеянную историей предков писателя по материнской линии, своего рода современную аллегорию по мотивам библейской легенды о Каине и Авеле. Американский критик Марк Скорер писал, что роман отличается «широтой, игрой воображения», однако другие критики его мнения не разделяли.
Афиша оскароносного фильма Д.Форда «Гроздья гнева». 1940 год
Выпущенный на экраны в год издания «К востоку от Эдема» одноименный фильм стал шестой по счету экранизацией произведений Стейнбека. Кроме этого, были экранизированы «О мышах и людях», «Гроздья гнева» и «Квартал Тортилья-Флэт», несколько рассказов.