Главстаршина потянулся и произвел несложные манипуляции со своей панелью. Когда его собственный дисплей показал копию дисплея Алькотт, лоб старшины нахмурился. Он сразу увидел, что именно привлекло ее внимание, хотя и не был уверен, что заметил бы это без тех манипуляций, что она уже произвела. Даже сейчас след импеллера был призрачным, и компьютеры явно не разделяли уверенности Алькотт, что они смотрят на что-то реальное. Они настаивали на пометке иконки быстро пульсирующим янтарным кружком неуверенного контакта, что обычно было плохим знаком. Но тренированных инстинктов Алькотт у компьютеров не было, и лично Дель Конте был уверен, что она выявила истинный контакт.
Частью проблемы был угол, под которым приближался неизвестный. Кто бы это не был, он обгонял их подходя сзади и очень “высоко” — так, что между ним и гравитационными сенсорами Алькотт оказалась верхняя полоса импеллера “Воительницы”. В теории компьютеры БИЦ,11 знавшие точную мощность клина тяжелого крейсера, могли компенсировать вносимые им помехи. В теории. На практике, однако, клин привносил в любые сделанные сквозь него наблюдения высокую степень неопределенности. Именно поэтому военные корабли намного больше полагались на датчики размещенные побортно и на носовой и кормовой оконечностях, где им не мешал клин. Верхние и нижние массивы датчиков конечно устанавливали, но в большинстве случаев все к ним относились — заслуженно — как к простой перестраховочной мере. В данном же случае, однако, единственным массивом датчиков способным видеть потенциальный контакт Алькотт оказался верхний. Известная ненадежность его данных, вдобавок к крайней слабости просочившегося сквозь клин сигнала означали, что контакт (если это вообще был контакт) еще не преодолел барьер автоматических фильтров БИЦ и что там еще никто не был в курсе его существования.
Но Алькотт была, а теперь — за свои грехи — был и Дель Конте. Действующие приказы на случай подобной ситуации были четкими и Алькотт, к сожалению, следовала им… в основном. Она, в самом деле, сделала именно то, что бы от нее и ожидалось на вахте лейтенант-коммандера Хираке. Лейтенант-коммандер доверяла своим людям и ожидала что если кто-то из них подметит что-то, на что по его или ее мнению стоит обратить внимание Хираке, то он просто перебросит результат своих наблюдений к ней на дисплей. Стандартная процедура требовала кроме того устного объявления, но Хираке предпочитала, чтобы ее техники занимались проверкой сомнительных данных вместо того, чтобы тратить время на доклады о том, что они не знают чего именно они не знают.
Проблемой Дель Конте было то, что отношение лейтенант-коммандера было отношением компетентного и уверенного в своих силах офицера, который уважал своих подчиненных и их умения. Все было бы просто замечательно, будь на вахте кто угодно вместо Элвиса Сантино. Потому что Алькотт сделала в точности то, чего бы хотела лейтенант-коммандер Хираке: она перенаправила картинку со своего монитора на экран номер два Сантино… а этот самовлюбленный осел даже ничего не заметил!
Если бы контакт был достаточно силен, чтобы БИЦ зафиксировал его как устойчивый, то они бы уже доложили и Сантино знал бы о нем. Если бы Алькотт доложила устно, он бы знал. Если бы он позаботился отвлечь часть энергии с которой он изображал образ Совершенного Флотского Офицера из голодрамы на наблюдение за собственными дисплеями, он бы знал. Но ничего из этого не произошло, так что он не имел представления о контакте. Но когда БИЦ наконец удостоверится и изменит его статус с помехи до возможного контакта, то даже Сантино наверное заметит по мигающей метке времени на незамеченной (пока) иконке, что Алькотт идентифицировала его несколькими минутами ранее. Более того, он поймет, что когда капитан Бахфиш и коммандер Лэйсон будут просматривать логи мостика, они поймут, что ему следовало знать о контакте задолго до того, как он наконец-то доложил им. Учитывая натуру Сантино, последствия для Алькотт будут абсолютно предсказуемыми. И какого черта главный старшина Флота Его Величества оказался здесь, весь в поту от усилий изобрести способ защитить весьма талантливую и способную женщину от злобной мести совершенно бесталанного и примечательно глупого офицера?
Ничто из этого дилеммы Дель Конте не облегчало. Что бы не произошло, он не мог позволить задержке обнаружения протянуться, еще больше не ухудшив ситуацию. Так что он сделал глубокий вдох.
— Сэр, — объявил он наиболее уважительным тоном, — у нас потенциальный неидентифицированный импеллер приближающийся с один-шесть-пять на один-один-пять.
— Что? — Сантино встрепенулся. На мгновение он выглядел совершенно дезориентированным, а затем его взгляд упал на дисплей репитера, находившийся у его кресла, и Сантино напрягся.
— Почему БИЦ не доложил? — рявкнул он, и Дель Конте подавил почти непреодолимое желание ответить в выражениях, которые даже у Сантино не оставили бы сомнений относительно мнения главстаршины о нем.
— Контакт еще слишком зыбкий, — сказал он вместо того. — Если бы не меры предпринятые Алькотт мы бы его не заметили. Я уверен, что пока сигнал не станет хоть немного сильнее, фильтры БИЦ его не пропустят.
Он придал голосу все возможные четкость и профессионализм, изо всех сил молясь, чтобы Сантино оказался чересчур занятым, чтобы обратить внимание на отметку времени и понять, сколько времени прошло до того, как его внимание было привлечено.
Как минимум на секунду казалось, что Бог его услышал. Сантино был слишком заворожен уставившись на мерцающий контакт, чтобы заметить что-то еще и Дель Конте вздохнул с облегчением.
С преждевременным облегчением, как оказалось.
Элвис Сантино смотрел на эту иконку с чем-то чрезвычайно напоминающим панику. Просто он прекрасно понимал, что капитан и эта задница Лэйсон имеют на него зуб. Лэйсон без сомнения оставил в его личном деле едкое примечание к отметке о снятии его с поста офицера-воспитателя. Были бы его связи в аристократической клике Флота хоть чуть хуже, это было бы поцелуем смерти его карьере. Но так уж случилось, что его семья обладала достаточным влиянием, и карьера его, скорее всего, переживет эти события без особых потрясений. Но даже у покровительства есть свои пределы, и ему не стоило давать ублюдкам дополнительное оружие против себя.
Он все-таки обратил внимание на отметку времени. Которая ясно говорила, что они — ну как минимум персонал вахты, а точнее его собственный тактический персонал — засекли вероятный контакт почти за шесть минут до того, как привлекли к этому факту его внимание. Он уже почти наяву видел холодно-формальную, безупречно корректную, и безжалостно жалящую манеру в которой Бахфиш (или, хуже того, этот жополиз Лэйсон) отчитают его за недостаточно быструю реакцию. Ментальный образ этой… беседы был единственным, что удержало его от того, чтобы вырвать глотки Алькотт и Дель Конте за преднамеренную задержку информации. Но Лэйсон уже показал склонность использовать рядовых и старшин как шпионов и информаторов. У Сантино не было сомнений в том, что старпом для прикрытия задницы с удовольствием добавит к собственному рапорту о случившимся версию Дель Конте. Так что вместо того, чтобы отвесить столь заслуженный пинок этим дерзким и нелояльным задницам, он заставил себя внешне сохранить видимость того, что не раскусил их заговор. Однажды настанет время расплатиться по долгам, но заняться этим прямо сейчас он не посмел.
Тем временем надо было решить как действовать в этой ситуации. Он прикусил нижнюю губу, усиленно размышляя. Дель Конте — нелояльный ублюдок — был несомненно прав насчет причин молчания БИЦ. Но если обработка примененная Алькотт была верной (а так оно и выглядело), то сигнал пробьется через фильтры БИЦа не позже чем через пять-десять минут, даже при использовании верхних грависенсоров. Когда это произойдет у него не будет иного выбора, кроме как доложить капитану… и в этот момент тот факт, что Алькотт и Дель Конте передали ему информацию заметно раньше, также станет частью официальной записи. А то, что они преднамеренно скрыли информацию не объявив о ней вслух, Бахфиш и Лэйсон конечно полностью проигнорируют, сосредоточившись только на том, что он “растратил” столько “драгоценного времени” прежде чем доложил им о контакте. И особенно Лэйсон, слишком мстительно настроенный по отношению к Сантино, чтобы хоть на секунду усомниться в том, что он подчеркнет как Сантино упустил потенциальные преимущества, предоставленные ему блестящим персоналом тактической секции, так рано зафиксировавшим контакт.
Расстройство, ярость, негодование и страх бурлили у него внутри, пока он пытался решить что же делать. И каждая уходившая секунда усиливала хаос, раздиравший его. Это была такая малость! Что с того, что Алькотт и Дель Конте выявили контакт шестью или даже пятнадцатью минутами — черт, да даже получасом! — раньше БИЦа? Контакт был более чем в двух с половиной световых минутах позади “Воительницы”. Это более пятидесяти миллионов километров, а лучшая оценка ускорения контакта сделанная Алькотт составляла только около пятисот g. С начальным превосходством в скорости менее чем в тысячу километров в секунду ему, чем бы он ни был, потребуется более пяти часов чтобы обогнать “Воительницу”, так на что вообще могло повлиять “упущенное время”? Тем не менее. Он знал, что Бахфиш и Лэйсон не упустят возможности снова попортить его оценку эффективности и…
Его мечущиеся мысли внезапно замерли. Конечно! Как он об этом не подумал раньше! Он почувствовал, как его губы вздрогнули, и каким-то образом подавил триумфальную улыбку, когда перед ним явилось решение дилеммы. Его “блестящие” подчиненные доложили о контакте раньше чем БИЦ, так? Ну и замечательно! Он вахтенный офицер и не его ли обязанностью было установить как можно быстрее, является ли этот контакт истинным? Даже до того как это сможет сделать тренированная команда БИЦа? Конечно его! И именно это было причиной задержки доклада капитану: подтверждение того, что возможный контакт был реальным.
Он остановил себя прежде, чем успел потереть руки в удовлетворении, и повернулся к рулевому.
— Готовность к перекату семьдесят градусов на левый борт и повороту на два-два-три, — четко произнес он.
Дель Конте не удержался и развернулся в кресле к центру мостика. Он прекрасно понял, что намеревается сделать лейтенант, но не мог поверить, что даже Элвис Сантино может быть настолько глуп. Отданный предварительный приказ был классическим маневром. Флотские офицеры называли его “очистить клин”, поскольку в результате одновременного переката и поворота наиболее чувствительные бортовые массивы сенсоры могли обозреть зону, до того перекрытую клином. Но подобный маневр выполняли только боевые корабли, а “Воительница” немало сил приложила чтобы притвориться толстым, беспомощным, невооруженным грузовиком специально чтобы подманивать рейдеров на дальность применения оружия. Если этот болван…
— Сэр, я не думаю, что это удачная идея, — сказал главстаршина.
— К счастью я думаю, — резко ответил Сантино не удержавшись от того, чтобы не осадить нелояльного старшину.
— Но сэр, мы же должны выглядеть как торговец, а если…
— Я прекрасно знаю, как мы должны выглядеть, главный старшина! Но если это и в самом деле контакт, а не всплеск чьего-то перегретого воображения, то очистив клин мы это подтвердим, вам так не кажется?
— Да, сэр, но…
— Они просто пираты, главный старшина, — хлестко сказал Сантино. — Мы сможем развернуться, стряхивая клин, зафиксировать их в БИЦе, и вернуться на первоначальный курс прежде чем они что-либо заметят!
Дель Конте открыл было рот, чтобы продолжить аргументацию, но затем со стуком закрыл его. Смысла не было, и даже существовала отдаленная вероятность того, что Сантино был прав и контакт не заметит такой краткой перемены их курса существовала. Но если их гравитационные сенсоры не перекрыты клином, то “Воительница” как минимум в девяти или десяти световых минутах внутри дальности их действия. На такой дальности даже краткая перемена курса будет предельно очевидной для тактиков любого военного корабля. Конечно, если перед ними был типичный пират, то Сантино мог совершить маневр и незамеченным. Маловероятный, но возможный исход.
“И если этот придурок проколется, то как минимум мои руки будут чисты. Я сделал все возможное, чтобы не дать ему облажаться и голосовая запись покажет это. Так что вперед, лейтенант!”
Главстаршина еще пять бесконечных секунд смотрел в глаза лейтенанта, борясь с собой. Упрямое чувство долга тянуло в одну сторону, требовало еще одной попытки спасти ситуацию, но все остальное толкало в другую. И, в конце концов, он развернулся обратно к своему экрану без единого слова.
Сантино удовлетворенно фыркнул и повернулся к рулевому.
— Исполняйте приказ, рулевой! — четко произнес он.
Рулевой подтвердил приказ, “Воительница” перекатилась на борт и слегка отклонилась от оригинального курса. Ее бортовые массивы сенсоров немедленно зафиксировали контакт.
Как раз вовремя, чтобы увидеть как он резко меняет свой курс и бешено ускоряется прочь от “грузовоза”, который только что очистил клин.
* * *
— Я не могу поверить этому… этому… этому…
Коммандер Абнер Лэйсон потряс головой, не уверенный в том, ошеломлён ли он больше, или разъярён, а капитан Бахфиш гневно буркнул, выражая согласие. Они оба сидели в каюте капитана, плотно закрыв люк, а дисплей на столе отображал запись с дисплея Франсины Алькотт, остановленную в тот момент, когда пират, которого вся команда так долго и тяжко заманивала в ловушку, умчался прочь.
— Я знал, что он идиот, — продолжил после паузы коммандер с несколько меньшим отвращением в голосе, — но считал, что он, по крайней мере, может исполнять приказы, которые были детально разъяснены всем офицерам на борту.
— Согласен, — ответил Бахфиш, но потом хмыкнул и откинулся на спинку кресла. — Согласен, — устало повторил он, — но я также точно вижу, что именно случилось.
— Прощу прощения, сэр, но случилось то, что вахтенный офицер нарушил действующий приказ информировать вас немедленно после обнаружения потенциально враждебного судна. Хуже того, он по собственной инициативе выполнил маневр, который убийственно ясно выдал, что мы боевой корабль, с предсказуемыми последствиями!
— Согласен, но ты, как и я, хорошо знаешь, что он сделал это только потому, что знал: мы оба только и ждём, когда он нарушит что-нибудь, чтобы обрушиться на него.
— Ну… он только что дал нам все необходимые основания, — мрачно отметил Лэйсон.
— Думаю, что да, — сказал Бахфиш, массируя глаза кончиками пальцев. — Конечно, я также предполагаю, что его карьера может пережить даже это, в зависимости от того, кто его покровители. И, не хочу признавать это, но будь я таким покровителем, я бы указал Бюро Кадров, что его действия, хотя и заслуживают осуждения, были предсказуемым результатом враждебного окружения, которое мы создали для лейтенанта Сантино, отстранив его от обязанностей офицера-воспитателя
— Со всем должным уважением, сэр — это полное дерьмо, и вы это знаете.
— Конечно знаю. В то же самое время в этом есть и крошечная доля истины, так как мы определенно враждебны к нему. Ведь так, Абнер?
— Да, чёрт побери! — сказал Лэйсон, затем фыркнул, когда капитан улыбнулся ему. — Хорошо, хорошо, сэр. Я понял вас. Всё, что нам остаётся — это доложить наверх нашу точку зрения и надеяться, что власть предержащие согласятся с нами. Но, тем временем, нам надо решить, что мы собираемся делать с ним. Я точно не хочу, чтобы он отстоял ещё одну вахту без присмотра!
— Как и я. Также я не хочу его видеть в тактической секции, даже если он просто дублирует Дженис. Достаточно плохо, что этот человек глуп, но теперь уже его собственные подчиненные помогают ему перерезать собственную глотку!
— Вы тоже заметили это, сэр?
— Помилуйте, Абнер! Я ещё не впал в маразм. Дель Конте точно знал, что произойдёт.
— Думаю, что это сказано слишком сильно, сэр. — осторожно произнёс Лэйсон. Он без особой уверенности надеялся, что капитан может не заметить очевидное решение главстаршины замолчать и перестать пререкаться с начальством. — Я имею в виду, — продолжил старпом, — Сантино прямо приказал ему…
— Оставьте, Абнер! Дель Конте опытный служака, и ему, чёрт его побери, не должно было помешать то, что старший офицер — полная задница, чтобы предотвратить катастрофу, не важно, как бы разозлён он не был, или насколько оправданы его действия. Ты знаешь это, я знаю это, и я ожидаю, что ты проследишь, чтобы старшине Дель Конте стало абсолютно ясно, что если он еще хоть раз позволит такому случится снова — то у него моими трудами появится новая дырка в заднице! Полагаю, что выразился достаточно ясно?
— Думаю, что да, сэр.
— Хорошо, — Бахфиш хрюкнул, но затем махнул рукой. — Но как только ты это ему разъяснишь и будешь уверен, что он всё понял — конец истории. — Капитан сделал вид, что не заметил как чуть расслабились плечи Лэйсона. — Он не должен был позволить этому произойти, но ты прав — он делал в точности то, что ему приказал вышестоящий офицер. Что представляет собой проблему. Когда старшина с таким опытом как у Дель Конте преднамеренно позволяет своему офицеру отстрелить собственную ногу настолько зрелищно, полезность такого офицера абсолютно нулевая. И это заслуживает максимального осуждения. Даже если бы я не боялся, что это может повторится, я не хочу, чтобы королевский офицер, который может добиться такой реакции от собственных подчиненных был на моём корабле или где бы то ни было поблизости.
— Не могу винить вас за это, сэр. Я и сам не хочу его видеть на “Воительнице”. Но мы никуда от него не денемся.
— Ну нет, — ухмыльнулся Бахфиш, — мы всё ещё не отправили “Гордость Грифона” домой. Я думаю, что лейтенант Сантино только что заслужил пост призового мастера.
Глаза Лэйсона распахнулись, он начал было говорить, но затем остановился. Капитан назначал своих офицеров руководить призами по двум причинам. Одна из них — это наградить офицера, давая ему возможность независимого командования, что может обратить на него внимание лордов адмиралтейства. Вторая — это возможность освободить себя от кого-нибудь, не заслуживающего доверия. Лэйсон сомневался, что кто-либо не поймёт, какая именно причина сработала в данном случае, и, конечно, поддерживал решение Бахфиша избавиться от Сантино. Но, как старпом “Воительницы”, он при этом столкнулся с определенной проблемой.