– Так что, можно идти? – на всякий случай переспросил Костя.
– Можно, – подтвердил Топор.
Костя оглянулся. Весь их маленький отряд дисциплинированно ждал, пока они с Топором примут решение. А позади возвышался бронепоезд, на обзорных площадках которого уже никого, не было.
«Батут» и правда показался забавным, но только Михе. Когда на каждом шагу ногу дергает вверх, далеко не всякий может принять это как безобидную шутку. Наташка визжала, Марина ругалась сквозь зубы, а Вадик и ефрейтор Хиженков шли с такими испуганными лицами, что Косте, преодолевшему безобидную аномалию в три прыжка, стало их даже немного жаль.
А после «батута» карьера Кости в качестве сталкера прекратила свой стремительный рост. Несмотря на то что миллиметровка с карандашными разводами была у него перед глазами, а болтов и гаек он разбросал добрый десяток, определиться с тем, куда идти дальше, оказалось непросто. Когда же он наконец решился сделать шаг в сторону камня, наполовину торчащего из травы и поросшего желтым мхом, Топор быстро и жестко сказал:
– Стой.
И Костя замер, как шел, с поднятой в воздух ногой.
– Неправильно ты решил. Ладно, хватит баловаться. Медленно делай шаг назад и оставайся на месте. Я дальше поведу. По крайней мере, пока из этого аномального поля не выберемся.
Оказавшись позади Топора, Костя вдруг понял, что пропотел практически насквозь. Страшное напряжение отпустило его, и только теперь он понял, как ужасно нервничал последние четверть часа. Обернувшись, он посмотрел на Марину и Наташку. Обе глядели на него с таким сочувствием и уважением, что настроение немедленно улучшилось, а усталость отступила прочь.
– Прорвемся, – сказал он значительно подмигивая.
– Эй, прорывальщик. Ты за мной должен идти и смотреть за каждым моим действием. Учиться и страховать. А еще автомат держать наготове, – не поворачивая головы выговорил ему Топор. – А то, пока ты там перед девками рисуешься, мне могут ногу в это время откусить.
– Не откусят, я страхую, – бодро откликнулся из арьергарда Миха. – Автомат всегда наготове.
– У меня тоже, – эхом отозвался Вадик.
– Я не с вами разговариваю, остолопы, – все так же не поворачивая головы, сказал Топор. – Если за мной следят глаза второго проводника, мне идти легче. И не только потому, что он подстрахует от ошибок. Есть и другие причины, которые вам пока знать не положено.
– Я все понял, Топор, – сказал Костя. – Больше не буду отвлекаться.
Правда, следить за каждым действием Топора у Кости все равно не получалось. Сперва он старательно вглядывался в неторопливые размашистые движения, которыми сталкер бросал мелкие предметы из почти бездонного кармана на животе, и старался всякий раз предугадать, какой вывод из увиденного сделает Топор. Но постепенно усыпляющий монотонный ритм притупил интерес, и Костя стал замечать то, что раньше как-то ускользало от его внимания.
Серое небо выглядело сегодня иначе, чем вчера. Оно словно поднялось, стало светлее и контрастнее, заморозило в себе всяческое движение, но все равно выглядело угрожающим, готовым нанести неожиданный удар зазевавшемуся сталкеру.
Спасая от бездушного и неподвижного холода серого неба, пропитанная теплом и движением земля была готова в любой момент принять в свои объятия каждую живую тварь. Только вряд ли такое «спасение» оказалось бы лучше удара коварного неба. Огонь в земле был повсюду. Он горел где-то глубоко внизу, вызывая провалы грунта в чернеющие ожогами воронки, плавил землю в полуметровых кратерах самых настоящих вулканчиков, летел невидимой жгучей пылью над высыхающими зарослями, чтобы воспламенить их в один момент, или просто висел на высоте человеческого роста слепящим шаром крохотного солнца.
Шлепок по лицу мгновенно привел Костю в чувство. Топор стоял прямо перед ним и готовился отвесить еще одну пощечину.
– Эй, ты чего? – возмутился Костя.
– Назад посмотри, прорыватель, – с насмешкой сказал Топор.
Костя обернулся и обомлел: отряд стоял не прямо за ним, как должен был, а далеко слева.
– Я нарочно позволил тебе делать то, что ты делал, – перестав улыбаться, сказал Топор. – Угадай, что случилось бы, не останови я тебя?
Костя посмотрел перед собой и ужаснулся: в каком-то десятке шагов от него в земле чернела неприятная дыра диаметром около метра, из которой поднимался едва заметный дымок.
– Разглядел, к чему ты шел на полных парах, погруженный в созерцание Зоны? – вкрадчиво спросил Топор.
– Разглядел, – виновато сказал Костя. – Я больше не буду.
– Как мило, – ядовито сказал Топор. – Но давай я тебе все-таки помогу запомнить этот урок.
Он сделал настолько резкое движение, что Костя даже не успел среагировать. Тяжелая оплеуха обрушилась на него абсолютно неожиданно. Голова мотнулась влево, Костя охнул и замер тяжело дыша. Несколько секунд он стоял оглушенный и униженный, не в силах поверить в происходящее.
– Запомни, баклан, – процедил сквозь зубы Топор. – Я тебе только что дважды жизнь спас. Когда в ловушку не дал шагнуть. И когда урок преподал на будущее. И еще немного словами добавлю. Если ты в Зоне перестал смотреть на пятьсот сорок три градуса вокруг – ты труп. Сморщенный, гниющий, истекающий бурой жижей и покрытый грибковой плесенью, труп.
– Я понял! – задыхаясь от целого букета чувств, в ярости закричал на Топора Костя и тут же получил еще одну пощечину.
– Не ори на меня, – с угрозой в голосе сказал Топор. – На проводника в Зоне орут только самоубийцы.
– Прекратите его бить! – с вызовом закричала Наташка.
– Ух ты, сопля-то наша голосить умеет, – удивился Топор. И закричал в ответ: – Усохни, дура! Если я его сейчас не побью, через час его просто убьет! Чего бы сама выбрала?
На Костю вдруг снизошло абсолютное спокойствие и предельно четкое понимание того, о чем говорил Топор.
– Я правда все понял, – сказал он. – Сам не знаю, что на меня нашло.
– Теперь верю, что понял, – сказал Топор, внимательно посмотрев Косте в глаза. – А нашло на тебя то, что обычно находит на всех сталкеров с хорошими задатками при первой серьезной ходке. Но не бойся. Если урок запомнишь – больше такого не повторится. Все, возвращаемся на маршрут.
Он повернулся и пошел обратно к отряду. Костя поплелся следом, на ходу растирая горящее от пощечин лицо.
Теперь ощущений монотонности и скучности происходящего как ни бывало. Костя шел на пять шагов сзади Топора и чуть правее, подмечая массу нюансов в поведении сталкера, которые раньше не бросались ему в глаза.
– Зачем ты поднимаешь левую руку, когда бросаешь гайку? – спросил Костя, когда Топор объявил пятиминутный привал.
– Если предмет вызывает реакцию импульсной аномалии, – сказал Топор, опускаясь на землю, – то иногда это можно почувствовать самыми кончиками пальцев. А то бывает, бросит сталкер гаечку, полюбуется, как она красиво сверху летит, а ловушечка его понизу караулит. А малой ответной реакции он не чувствует просто. Вот и шагает прямиком в могилу.
– Я тоже хочу послушать! – крикнул сзади Миха. – Можно подойти?
– Нет, – сказал Топор. – Через три с половиной минуты выдвигаемся. Порядок движения до выхода с аномального поля нарушать запрещаю.
Костя, который надеялся успеть подойти во время отдыха к Наташке, приуныл. Посмотрел на цепочку людей, растянувшихся на добрые пятьдесят шагов, перевел взгляд на бронепоезд, от которого они уходили уже часа полтора, но все никак не могли уйти достаточно далеко, чтобы потерять из вида.
Потянуло табачным дымом. Костя с недоумением принюхался. Сказалась постоянная дрессура последних суток, пока Топор всеми силами вдалбливал ему в голову, что единственный способ существования в Зоне – незаметность. Курила Марина.
С удобством расположившись верхом на рюкзаке, она делала глубокую затяжку и выпускала вверх струю дыма. Вадик, скромно сидящий на корточках за ее спиной, смотрел завистливо, но повторить героический поступок репортерши не решался. Видимо, у него с памятью тоже все было хорошо. А Топор уже успел продемонстрировать, что хоть и сменил дорогой пиджак на грязный камуфляж, характером от этого легче не стал.
Скандал был неизбежен. И он состоялся по полной программе. С размахом.
Учуяв запах, Топор изменился в лице и поднялся на ноги. Взгляд, которым он наградил Марину, мог бы пронзить насквозь десяток слонов, но Марине на это было не просто наплевать – она хотела, чтобы это стало ясно всем и каждому. А особенно – самому Топору.
– Марина, ты по-настоящему дура, да? – спросил Топор, умудряясь говорить одновременно и громко, и вкрадчиво. – Не просто эпатажная журнашлюшка, а реально дебил женского рода?
– А что такое, Роман Андреевич? – вальяжным голосом, нагло спросила Марина. – Боитесь за меня? Так вы не бойтесь – сама рискую, сама за себя отвечаю.
Топор прикрыл лицо рукой и несколько секунд стоял не шевелясь. Косте даже показалось, что сталкер не знает, как ему выйти из неловкой ситуации и не «потерять лицо». Оказалось, что Топор хотел просто успокоиться. Но это у него не получилось.
– Марина, ты по-настоящему дура, да? – спросил Топор, умудряясь говорить одновременно и громко, и вкрадчиво. – Не просто эпатажная журнашлюшка, а реально дебил женского рода?
– А что такое, Роман Андреевич? – вальяжным голосом, нагло спросила Марина. – Боитесь за меня? Так вы не бойтесь – сама рискую, сама за себя отвечаю.
Топор прикрыл лицо рукой и несколько секунд стоял не шевелясь. Косте даже показалось, что сталкер не знает, как ему выйти из неловкой ситуации и не «потерять лицо». Оказалось, что Топор хотел просто успокоиться. Но это у него не получилось.
Стремительно сорвавшись с места, он подскочил к Марине и заорал на нее так, что слышно, наверное, было на всю Зону:
– Да чего ж ты, матьтвоюрастак, тупая! А ну встала и пошла обратно! Вон броня, вали туда и сиди там хоть с кальяном! Пошла вон, я сказал! У нас выход из Зоны с толпой бакланов, у нас позади экспедиция, которая обречена, если мы не дойдем, у нас десятки жизней поставлены на карту, а она тут одна рискует, оказывается! У тебя вообще мозг есть вот за этим морщинистым фасадом?!
– Не ори на меня, урод! Развел порядки бандитские! Распустил руки! – заорала в ответ Марина. И Костя с ужасом понял, что Марина «завелась» из-за него. – Все боишься, все не знаешь, как жизнюшку свою никчемную спасти, а злобу на слабых срываешь! Может и меня ударишь?! На, бей! Ну же, не стесняйся!
Если Марина блефовала, то блеф провалился с треском. Тяжелая пощечина хлопнула, как выстрел. Марина слабо вскрикнула, схватилась руками за голову и рухнула на колени. Костя почувствовал, как на секунду перестало биться сердце в груди.
– Мы двигаемся дальше, – спокойно сказал Топор. – А ты, овца безмозглая, возвращаешься на бронепоезд. Следы наши еще видно в траве – найдешь безопасную тропку. А ошибешься – невелика потеря. Идиоты в этом мире плодятся быстрее, чем подыхают. Отряд, подъем!
Марина тихо плакала, закрыв лицо руками. Плечи ее сотрясались от рыданий, но при этом она не издавала ни звука. Топор обвел тяжелым взглядом свой отряд. Никто даже не пошевелился, несмотря на команду. Правда, никто ничего и не говорил. Все молчали, отводя глаза в сторону, но за этим молчанием хорошо чувствовалось общее сопротивление.
– Вот как? – зло усмехнулся Топор. – Будь по-вашему. Оставлю дуру в отряде. Но имейте в виду: запах табачного дыма мутопсы чувствуют за пять-шесть километров даже в лесу. На открытой местности – еще дальше. Есть еще такие твари, как ловцы. Они не так чувствительны к запахам, но тоже знают, что если тянет куревом – значит рядом ходит добыча. Есть и другие. Никто из них не боится ни вашего оружия, ни даже звука выстрелов. Никто из вас, за исключением Михи и Вадика, не умеет точно стрелять по движущимся целям. Поэтому, стая мутопсов голов на двадцать – это гарантированный и болезненный финал. Сперва нам, а потом всем, кто остался на броне. Вот теперь, когда вы в курсе, жалейте и дальше эту наглую обезьяну. Подъем!
Топор быстро вернулся во главу процессии, легко поднял на плечи рюкзак и, не оглядываясь, двинулся вперед.
А Костю раздирали противоречивые чувства. Он еще не успел в полной мере отойти от унижения, когда Топор надавал пощечин ему, и очень переживал за Марину, которую уважал как профессионала и любил, как хорошего друга. Но что-то кристально честное и трезвое внутри говорило ему, что Топор абсолютно прав, и что даже малейшая обида в его адрес до выхода за Периметр не то, что неуместна, а преступна по отношению ко всему составу экспедиции.
Поэтому он дождался, пока Вадик поможет Марине подняться и надеть рюкзак, а Наташка что-то успокаивающее пошепчет на ухо, и быстрым шагом догнал Топора. Тем более, что впереди показалось что-то такое, чего до сих пор Косте видеть не приходилось.
Сперва он подумал, что Топор остановился на краю большой теплой лужи. Во всяком случае, темная поверхность почти правильной формы овального пятна слегка парила белой субстанцией, похожей на пар. При ближайшем рассмотрении «лужа» оказалась неглубокой воронкой диаметром метров десять, которую с двух сторон поджали хорошо видимые гравитационные аномалии. А прозрачно-зеленоватая субстанция, заполнившая все пространство воронки, выглядела слишком густой для воды.
– Отходим обратно, – тихо сказал Топор, и Костя с изумлением обнаружил, что вязкая субстанция несколько раз вздрогнула в такт прозвучавшим словам.
– Это… – начал было он задавать вопрос, и субстанция колыхнулась в ответ уже значительно сильнее.
– Молчи, – цыкнул на него сквозь зубы Топор.
По воронке деловито прошла волна высотой в несколько сантиметров.
Топор осторожно показал Косте, что надо шагать назад и обходить странную группу аномалий справа.
– Черт с тобой, Замзам! – крикнула откуда-то сзади Марина. – Твоя взяла! А я была неправа! Признаю!
– Черт бы ее побрал, – испуганно сказал Топор. – Нашла, когда каяться. Быстро назад!
Костя молниеносно повернулся и, неуклюже раскачивая рюкзаком, быстро двинулся в сторону нагоняющего их отряда. Судя по тяжелому топоту за спиной, Топор был готов посоревноваться с ним в скорости бега. Остальные, увидев, что они возвращаются в таком стремительном темпе, тоже сообразили, что происходит что-то неприятное. И через несколько секунд Костя видел перед собой только раскачивающиеся на ходу рюкзаки.
Через несколько десятков шагов любопытство все же одолело его, и он, продолжая двигаться уже боком, обернулся посмотреть, от чего же такого они убегают.
Зеленоватая вязкая субстанция покинула свою воронку и, поднявшись широким фронтом на манер небольшого цунами, неспешно текла в их сторону.
– Туда! – скомандовал Топор, показывая пальцем в сторону. – Все уходим туда! Сейчас она доползет до «гравитушки» и будет – бум!
Впрочем, времени у них оказалось достаточно. Хоть Косте и показалось, что быстрое перемещение, когда Топор кидал мелкие предметы из кармана на животе почти непрерывно, было чрезмерно рискованным. Тем не менее, прошло еще минут двадцать, прежде чем в доброй сотне метров за спиной и слева в небо поднялся столб земли, камней и дыма. Земля под ногами ощутимо вздрогнула. Все остановились и повернули головы.
– Ох уж этот дурацкий инстинкт, – проворчал Топор, вроде бы ни к кому не обращаясь, но явно адресуя слова Косте. – Если бы там была «пепельница», а не «гравитушка», следом за первым взрывом была бы сверхяркая воздушная активация. И что бы мы получили в итоге?
– И что? – повторил следом Костя.
– Временную слепоту всему отряду на пару-тройку часов, – ответил Топор. – Смотрел когда-нибудь на сварку? Ловил «зайчика»? Вот, примерно то же самое. И кто в этом всём был бы виноват?
– Кто? – послушно спросил Костя.
– Ты, – сказал Топор.
А когда Костя, поражённый до глубины души, уставился на сталкера, тот неожиданно рассмеялся, наверное, впервые за все время их знакомства. Это оказалось настолько необычным, что Костя растерялся еще больше и стоял, в недоумении беззвучно открывая и закрывая рот.
– Да пошутил я, – смахивая случайную слезу, сказал Топор. – По уму, виноват, конечно, старший инструктор. То есть, я. Но это только студентам для изучения китайского хватает ночи перед экзаменом. Нельзя за день впихнуть в головы невпихуемое.
Костя с подозрением смотрел на Топора, не понимая, чему тот так радуется. На лице сталкера буквально читалось облегчение, как после завершенной работы. Топор перехватил его взгляд и верно истолковал.
– Помнишь, я говорил, что вдоль железной дороги сплошные аномальные поля труднопроходимы? – спросил он и, дождавшись кивка, продолжил: – Судя по карте профессора, мы прошли. Вот, смотри, дальше пусто.
Он развернул миллиметровку, продемонстрировал Косте разомкнутые линии горизонталей и вдруг подбросил бумажный лист вверх. Сильный порыв ветра легко подхватил его и понес в сторону бронепоезда.
– Видишь, балует, – с улыбкой сказал Топор.
– Кто балует? – спросил Костя, с недоумением глядя, как самодельная карта медленно планирует над землей.
Остальной отряд, не успев налюбоваться последствиями столкновения аномалий, теперь тоже следил за диковинным полетом листа миллиметровки.
Короткая вспышка, сопровождаемая резким треском, словно ударила крохотная молния, мгновенно испепелила бумажный лист.
– Ну вот и все, – сказал Топор. – Мост по традиции сожжен. Теперь можно дальше двигать. Благо аномалий станет намного меньше. Намного.
30
Идти действительно стало намного легче. Тем более, что после выхода из аномального поля Топор объявил получасовой привал и все успели прийти в себя и порадоваться первому успеху предприятия. Костя за эти недолгие минуты успел переброситься парой слов с Мариной, а все остальное время просидел рядом с Наташкой. Еще никогда ни один его роман не начинался столь скудно на разговоры. Но говорить было одновременно и не о чем, и настолько обо всем, что на это просто не хватало времени. Поэтому они лишь смотрели друг другу в глаза и улыбались.