– Сразу туда проходим, – жестким, не терпящим возражений голосом сказал Кудыкин, показывая пальцем в глубь вагона. – Там два спальных отсека. В них абсолютно безопасно. Для большей надежности рекомендую пристегнуться ремнями. Главное – сюда даже нос не суйте без разрешения.
– Ясно, – буркнул на ходу Вадик.
Роман Андреевич прошел мимо Кудыкина даже не повернув головы. Зато Наталья так жалобно посмотрела на Костю, что у того словно аж что-то оборвалось внутри.
Замыкал процессию Миха. Он явно хотел задержаться и о чем-то спросить, но Кудыкин помотал головой и понятливый телохранитель без единого звука скрылся вслед за остальными в спальном отсеке.
– Так откуда этот тепловоз взялся, полковник? – подала голос Марина.
– Понятия не имею, – неприязненно сказал Кудыкин. – Меня сейчас больше интересует, чего он хочет. Судя по всему – это бандиты. Предположим, они нас заперли здесь. Ну и что дальше?
Словно в ответ на его вопрос, рядом с чужим поездом появилась фигура в бесформенной мешковатой одежде. Лицо человека было прикрыто темной повязкой. В руке он держал кривую палку с привязанной к ней белой тряпкой.
– Ух ты, – с веселой злостью сказал Кудыкин. – Переговорщик. Сейчас будет делать предложение, от которого сложно отказаться.
– Товарищ полковник, наблюдаю человека с белым флагом. Какие будут указания? – прогундосил динамик.
Кудыкин нажал кнопку селектора:
– Наблюдать. Без команды не стрелять. Сафроненко, отправь к этому клоуну бойца пошустрее.
Вскоре в поле зрения камеры появился небольшого роста солдат, уверенно идущий по шпалам в сторону чужого поезда. Заметив его, парламентер бросил белую тряпку и зашагал навстречу. Несколько минут они о чем-то оживленно переговаривались, а затем солдат резко развернулся и тяжело побежал обратно. Переговорщик от бандитов, напротив, шел вразвалочку, явно ощущая свое превосходство в сложившейся ситуации.
– А ну пальните в воздух, – скомандовал Кудыкин, нажав кнопку селектора. – А то эта гнида совсем себя вольготно чувствует.
Гулкая очередь из пулемета произвела на парламентера должное впечатление – он тоже бросился бежать под прикрытие своего поезда.
Вскоре раскрасневшийся и запыхавшийся солдат уже стоял перед Кудыкиным и докладывал суть предложений, сделанных парламентером от бандитов.
– Мы должны покинуть состав и перейти без оружия на поезд вольных сталкеров. Так они вроде бы себя называют. Тогда нам гарантируют жизнь. А через месяц выведут за границу Зоны и отпустят на все четыре стороны.
– Да они что, за дураков нас держат? – возмутился Кудыкин. – Выяснилось, что у бандитов целый поезд по Зоне ездит. А мы там, снаружи, ни сном, ни духом об этом. Да если хоть один из нас наружу выберется и расскажет об этом, спецназ прочешет каждый сантиметр, но базу бандитскую найдет.
– Еще он сказал, – продолжил говорить, как ни в чем не бывало, солдат, – что у нас на принятие решения есть не больше часа. После этого они нас возьмут штурмом и всех перебьют. И еще, что торговаться им некогда. Поэтому, либо мы через полчаса выходим безоружные, либо они начинают штурм. А еще, что на подкрепление мы можем не рассчитывать – искать нас будут совсем в другом месте. Да и начнут еще не скоро.
– Все ясно, – сухо сказал Кудыкин. – Молодец, справился на отлично. Отправляйся на свое место.
Солдат откозырял, повернулся и вышел.
– Господа, – обратился Кудыкин к Марине и Косте. – Сейчас здесь начнется военное совещание. Вам, как лицам гражданским, я рекомендую переместиться в спальный отсек, поближе к солнцеликому Роману Андреевичу и его прекрасной секретарше.
– А вот это вы напрасно, товарищ полковник, – сказала Марина. – От кого вы все время все секретите? Мы с вами в одной лодке. Записываем, между прочим, все ходы. Всегда пригодится для анализа, особенно если сразу не будет найдено верного решения.
Кудыкин недобро посмотрел на репортершу, потом неожиданно смягчился и кивнул головой:
– Вы правы, оставайтесь.
Совещание, на котором присутствовали Сафроненко, как заместитель начальника экспедиции, губернатор, Ломакин, в качестве представителя научной мысли, и машинист тепловоза, быстро зашло в тупик. Все сразу сошлись во мнении, что сдаваться не только глупо, но и абсолютно бесперспективно, но что делать дальше – никто толком сказать не мог.
– Справа и слева от нас аномалии, правильно Феоктист Борисович? – обратился Кудыкин к Ломакину.
– Совершенно верно, – с готовностью подтвердил тот. – Сплошные аномальные поля – пройти по ним может решиться только самоубийца.
– Отлично. Значит, мы уязвимы только со стороны тепловоза, – бодро сказал губернатор, демонстрируя, что он здесь находится не просто так. – Значит, все силы надо бросить на укрепление задней части поезда. Перенести туда тяжелое оружие. И вообще. Сколько у вас солдат, полковник Кудыкин?
– То, что пройти через аномальные поля нельзя, – это хорошо, – словно не слыша губернатора, произнес Кудыкин. – Но стрелять-то через них можно?
– Безусловно, стрелять можно, – сказал Ломакин. – Ведь хотя на траекторию пули аномалии могут влиять, при известной плотности огня это не будет иметь особого значения. Будет просто очень много хаотично летящих пуль. И находиться на крыше все равно будет опасно.
– Вот и я о том же, – сказал Кудыкин. – Если бы я брал штурмом наш бронепоезд, мои стрелки долбили бы по нему со всех сторон. А в это время штурмовая группа пыталась бы пробраться с взрывчаткой под вагоны.
– Если прицельный огонь затруднен, можно прикрыть пулеметчика на крыше запасными бронепластинами с бортов вагонов, – подал голос Сафроненко. – Прикрепить их к станку «коробочкой» так, чтобы пулеметчик вращал их вместе со стволом. Получится отличное прикрытие с боков. Тогда он сможет эффективно давить своим огнем любые незащищенные цели.
– Хорошая идея. За какое время сможете собрать защиту? – сразу же отреагировал Кудыкин.
– Если прямо сейчас начнем – успеем. Конструктивно все готово – как собрать конструктор. Даже листы брони на крыше лежат с прошлого ремонта.
– Тогда давай сразу берись, – скомандовал Кудыкин. – Чтобы оба пулемета на крыше были готовы к бою. Солдат не бери – у нас полно гражданских для такой работы. Губернатор, вы позволите?
– Конечно, забирай их всех, все равно толку от этих бездельников никакого, – тут же ответил губернатор.
– Сколько нам надо продержаться до прихода помощи, полковник? – спросила Марина, как только Сафроненко вышел из вагона. – Только честно.
– Да, давай предельно честно, полковник, – подключился губернатор. – Мы тут все люди взрослые.
– Стрельба никого не взволновала – спасибо за это вам, Вадим Сергеевич. Зато поохотились от души. Часа через три нас наверное хватятся, – начал загибать пальцы Кудыкин. – Еще пару часов подождут «на всякий случай». Потом начнут готовить запасной бронированный тепловоз. Это еще часа два. Поисковые группы выдвинутся, конечно, раньше, но им идти далеко.
– То есть, в лучшем случае, только часов через шесть подмога сможет подойти? – с легким испугом спросила Марина.
– Вы сами просили предельно честно, – сухо ответил Кудыкин. – И должен вас поправить: через шесть часов поисковая подвижная группа на тепловозе всего лишь проедет в сторону станции. Нас они даже не увидят. В лучшем случае, услышат, что где-то в окрестностях идет бой.
– Это вот такая у вас абсолютная безопасность на маршруте? – внезапно «вскипел» губернатор.
– Реальная помощь придет только ближе к ночи, – закончил свою мысль Кудыкин. – Очень сильно ближе. Из хорошего могу сказать, что у нас надежные бронированные вагоны, достаточно оружия и боеприпасов. Если сумеем не подпустить бандитов со взрывчаткой под колеса – уже сегодня ночью вы будете спать в своих кроватях.
– И как же нам защитить колеса? – спросил губернатор.
– Внимательно следить за противником, – ответил Кудыкин. – И первым делом необходимо обеспечить наблюдение под вагонами. Феоктист Борисович, выдели кого-нибудь из своих смонтировать снизу камеры и подключить к общей шине данных. Это же конструктивно было предусмотрено? Насколько помню, сняли их оттуда три месяца назад из-за того, что они быстро портились во время движения из-за песка и мелких камней.
– Хорошо, – коротко отозвался Ломакин.
– Я могу помочь, – вызвался Костя, чем заслужил одобрительный взгляд со стороны губернатора.
– Поставим наблюдателей со снайперками на крышу. Ну, и как крайний вариант, – продолжал Кудыкин, – держать тепловоз «под парами» и если что – сразу отъезжать назад. Сможешь, Иваныч? Чтоб по команде – резко дернуть вперед? Секунд тридцать у тебя будет гарантированно.
– Да чего ж не смочь-то? – степенно ответил машинист. – Главное, чтобы связь не подвела.
– Да, связь надо дополнительно продублировать, – сразу же встрял губернатор.
– Да чего ж не смочь-то? – степенно ответил машинист. – Главное, чтобы связь не подвела.
– Да, связь надо дополнительно продублировать, – сразу же встрял губернатор.
– У нас и так четыре резервных канала, – сказал Кудыкин. – Просто надо включить их все. Так, что еще? Надо выставить наружное боевое охранение. То, что нам якобы дали час – еще ничего не значит. Но этим я сам займусь.
Через несколько минут совещание закончилось и все разошлись по своим местам.
Марину Кудыкин посадил писать бортовой журнал бронепоезда, а сам взял двух солдат и куда-то ушел. Сверху раздавался грохот – свита губернатора под присмотром Сафроненко пыталась установить защиту для пулеметчиков.
Костя заглянул в вагон-лабораторию, но осмотреться ему там не дали, сразу вручив два толстых цилиндра камер с замысловатыми шарнирными креплениями. Все, что он успел заметить, это множество экранов, покрытых паутиной графиков и рядами цифр.
Открыв дверь вагона, Костя быстро осмотрелся и лишь потом спрыгнул на покрытую короткой травкой с круглыми листиками насыпь. Пространство между вагоном и лесом показалось ему странным образом похожим на бок огромного больного животного. Высокая трава, перемежаясь с низким колючим кустарником, росла неровными пятнами-клочками, то сходя на нет вблизи от блестящих земляных пятен-лишаев, то окружая концентрическими линиями-волнами невзрачные холмики, а то стелясь вдоль земли, словно прижимаясь к ней под порывами ветра. Остро пахло свежескошенной растительностью и озоном. А забравшись под вагон, Костя ощутил и запах креозота, которым даже после стольких лет продолжали пахнуть старые шпалы.
– Давай сюда, – сказал один из научных сотрудников, появляясь в пространстве под вагоном и показывая пальцем на металлические скобы. – Вот крепеж для одной камеры. А вон там – для второй. Вот, в чемодане, шуруповерт. А я пока магнитные датчики подключу.
Бандиты предприняли штурм минут за пятнадцать до окончания оговоренного срока. Костя как раз только закончил крепить последнюю камеру и уже собирался вылезать из-под вагона, как вдруг, совсем недалеко резко хлопнуло и тут же со всех сторон затрещали автоматы. От неожиданности Костя выронил шуруповерт. Вокруг раздавался пронзительный звон и грохот, что-то неразборчиво кричали люди, вскоре послышался еще один мощный хлопок, и по пространству вокруг вагона принялось бродить гулкое эхо.
Едва придя в себя, Костя с ужасом обнаружил, что человек, с которым он только что работал бок о бок, лежит неподвижно рядом с вагоном, а на его спине расплывается огромное красное пятно. На фоне темного леса сверкали огненно-красные вспышки, а совсем недалеко, буквально в каком-то десятке метров, прямо в воздухе непонятно откуда рождались снопы искр и облачка дыма.
Потом с крыши бронепоезда загрохотал пулемет, разом перекрыв звуки боя. И сидеть внизу, между колесных пар, стало совсем невыносимо. Косте вдруг показалось, что поезд сейчас тронется, и он, не помня себя от страха, выбрался из-под вагона и быстро полез по лесенке, чтобы оказаться побыстрее под защитой надежной брони.
Краем глаза он видел людей, что мечутся где-то в районе тепловоза, но разглядывать их даже не пытался – инстинкт самосохранения гнал его вверх по лестнице, которая вдруг закончилась закрытой дверью. Он повернул голову направо и вдруг понял, что отчетливо видит часть вражеского тепловоза. Считанные мгновения он, словно парализованный, смотрел на размытый силуэт чужого поезда, как вдруг мощная вспышка подсветила контур уродливого паровоза, а громкий звук буквально ударил по ушам.
Костя с ужасом вжался в холодную бронированную стенку, но продолжал смотреть в сторону бандитского поезда и поэтому видел, как что-то непонятное и почти невидимое метнулось сбоку, словно пытаясь перебежать железную дорогу между двумя тепловозами. А спустя мгновение, в стороне от дороги, прямо в воздухе распустилась черная клякса и раздался ужасный треск. И тут же все пространство вокруг расцвело дымными бурунами ярко-белых вспышек, как будто внезапно вскипела вода в котле.
Где-то наверху, видимо на крыше, что-то грохнуло, рядом в стену с рикошетным визгом ударила пуля. Костя в ужасе беспомощно замолотил слабой рукой по клепаной броне. И когда казалось, что жизнь уже осталась где-то позади, холодный металл поддался и крепкие руки втащили оператора в темный тамбур.
В штабном вагоне царила кутерьма. Десяток солдат и Вадик щелкали затворами автоматов и набивали подсумки магазинами. Михи нигде видно не было.
– Быстрее-быстрее! – торопил их Кудыкин. – Если они сейчас взрывчатку дотащат – небо с овчинку покажется!
– Товарищ полковник! – ожил динамик селекторной связи на столе у Кудыкина голосом Михи. – Машинист оглушен, но вроде жив.
– Бери медика и откачивайте Иваныча, но без приказа движение не начинать, – быстро ответил Кудыкин. – Так, Сафроненко, бери своих и вперед!
Костя едва успел шарахнуться в сторону, когда сперва Сафроненко, а за ним и все остальные бросились к выходу из вагона. Замелькали вороненые стволы, искаженные лица, остро пахнуло потом, и вагон разом опустел. Костя осмотрелся, помахал рукой испуганной Марине, потом схватил лежащий на столе автомат и побежал вслед за остальными, словно только что не мечтал отдать все на свете, чтобы оказаться за металлическими стенами.
14
В тот момент, когда раздались первые выстрелы, Марина сразу же убралась в самый дальний угол, чтобы никому не мешать. Она видела, как из спального отсека вышел Миха и ушел в сторону вагона охраны. Почти сразу пришел Ломакин и предложил ей укрыться в своем, наиболее защищенном, вагоне, но она вежливо отказалась. Наталью, впрочем, галантный ученый уговорил и увел в лабораторию.
Когда солдаты, второй телохранитель Романа Андреевича, Кудыкин и Костя выбрались наружу, она вдруг поняла, что осталась совсем одна. Ну почти одна. Ведь в спальном отсеке продолжал прятаться мужчина.
Марина ощутила, как ее охватывает самая настоящая ненависть к важному чиновнику. Она решительно поднялась с места, едва ли не бегом промчалась через штабной вагон и буквально ворвалась в спальный отсек.
– Почему вы сидите здесь, вместо того чтобы взять автомат и отправиться на крышу? – с ненавистью в голосе сказала Марина. – Вы же мужчина! Оба ваших телохранителя вышли наружу, вся ваша свита стоит у бойниц. Чем вы лучше?
Роман Андреевич, весь какой-то серый и жалкий, невидящим взглядом уставился на журналистку, беззвучно шевельнул губами, но, так ничего и не сказав, отвел взгляд в сторону.
– Эй, ты, замзам! – рявкнула Марина. – Ты меня не расслышал что ли? Или жопой к лавке приклеился? Возьми ствол и хотя бы по вагонам пройдись – уж на это у тебя должно храбрости хватить?
Где-то снаружи все чаще звучали выстрелы, похожие то на громкие хлопки, то на треск раздираемой ткани.
– Вы не понимаете, – едва слышно прошелестел Роман Андреевич, жалобно глядя на разгневанную Марину красными слезящимися глазами. – Это же все на меня охота… Я… Я…
– Послушай меня, якальник, – наклонилась к Роману Андреевичу Марина так близко, что явственно ощутила запах дорогого одеколона. – Мы тут все в курсе, что весь мир охотится исключительно на тебя. И очень тебе соболезнуем. Но в данный момент тебе ничего не грозит.
– Да что ты понимаешь во всем этом? – с неожиданной яростью завизжал на весь вагон Роман Андреевич, и вдруг, схватив с полки твердую подушку, стукнул ею журналистку.
От неожиданности Марина громко пискнула и подалась назад. А Роман Андреевич в каком-то неистовстве принялся лупить кулаками по стене и время от времени вскрикивать:
– Нельзя было сюда ехать! Нельзя! Дура! Тварь! Сволочи!
Марина почти не боялась собак и мышей, достаточно хладнокровно вела себя вблизи от очагов техногенных аварий, но сумасшедших опасалась всегда. Поэтому, стараясь больше не привлекать к себе внимание, она попятилась и выскользнула в тамбур. Где почти сразу наткнулась на Миху.
Телохранитель тяжело дышал, от него пахло порохом, потом и свежей землей, вместо пиджака на нем красовалась новенькая, хоть и вся измазанная грязью камуфляжная куртка, но в целом он выглядел бодро и явно шел навестить «клиента».
– Не ходи к нему, – твердо сказала Марина, для большей убедительности упираясь ладонью Михе в грудь. Судя по твердой негнущейся поверхности, телохранитель перед боем надел бронежилет скрытого ношения.
– Что с ним? – с плохо скрываемым волнением спросил Миха, оглядываясь назад, и в этот момент Марина отчетливо поняла, что охранник рвется обратно в бой, а сюда пришел просто для очистки совести.
– Нервничать изволит его величество, – язвительно сказала Марина. – Вторую пачку памперсов распаковал. А в остальном – все отлично у него.
– Ну и хорошо, – с облегчением улыбнулся Миха, развернулся и быстро пошел обратно.