Кажется, Норд встретил оппонента, коэффициент «си-ди-эм» у которого не уступал его собственному. На что рассчитывает Громов? Зачем покойнику ответы на вопросы?
А-а, понятно… В два ноль ноль, на четверть часа раньше обычного, прибудет кортеж, чтоб везти директора в Кремль. Громов не знает, что американцу об этом известно, и хочет потянуть время. Очень хорошо!
— Идет. Но откуда мне знать, насколько правдивыми будут ваши ответы?
— Правдивость гарантируется. Стопроцентно. — Глазки ученого сверкнули. Очевидно, он вообразил, будто перехитрил врагов. Надеется, что ему удастся выкрутиться. — И мне, и вам придется отвечать только правду, всю правду и ничего кроме правды. Взгляните-ка вот на это устройство. — Он показал на диковинное кресло, уже привлекшее внимание Норда. — Это моя авторская разработка. Сделано по заказу нашего славного ОГПУ. В свободное от работы время. Так сказать, для гимнастики ума. — Петр Иванович хихикнул собственной шутке. — Вам доводилось слышать о детекции лжи? Ваш соотечественник и мой коллега доктор Леонард Килер из Калифорнии первым изобрел аппарат для психофизиологической проверки искренности. Но в вашем американском «полиграфе»[98] принцип действия основан на фиксировании перепадов артериального давления, пульса и дыхания. Я же присовокупил еще несколько параметров: невроспонтанные импульсы, кожно-гальванические реакции, изменение голоса, расширения-сужения зрачка, энцефалоактивность и прочее. Еще я ввел автоматический репрессор лжи. Всякая попытка солгать или что-то утаить немедленно карается болезненным ударом тока. Тут и захочешь соврать, не выйдет. Скажешь всю правду, как Господу Богу. Я так и назвал свое изобретение — «Исповедальня».
Вслед за директором Гальтон и Зоя подошли к будкообразному устройству, которое действительно напоминало исповедальню в католическом храме.
— Скажите, профессор, а как управлять этой машиной? — поинтересовалась Зоя тоном светской дамы.
— Это очень просто, милая барышня, — с удовольствием принялся показывать Громов. — Следователи ОГПУ, entre nous soit dit,[99] бывают туповаты. Со слишком мудреной техникой им не управиться. Я это учел. Глядите: человека сажают вот сюда. Подсоединяют датчики: беленький к левому виску, красненький к теменной области, зеленый к запястью, черный к щиколотке. На шею — манжет. Лучик окулоскопа наводим на правый глаз. И готово. Между спрашивающим и отвечающим, как видите, помещена мембрана. — Он показал на пластину. — Она реагирует на вопросительную интонацию и включает хронометр. Если ответ задерживается больше, чем на 10 секунд, сидящий получает весьма ощутимый разряд. Если машина регистрирует ложь или неполную искренность, то же самое. Это очень умный аппарат, он способен улавливать нюансы. Чем больше финтит вопрошаемый, тем сильнее кара.
Княжна выслушала его с любезной улыбкой, поддакивая и кивая. А когда директор закончил объяснение, улыбку убрала и жестко сказала:
— Незачем нам устраивать торговлю, Гальтон. Бери его за шиворот, сажай в эту пытошную. Ответит на все вопросы, как миленький.
Ученый конфузливо прыснул, будто услышал не очень приличную шутку.
— Прелестная барышня, я не так глуп. Допрос получится коротким. Я буду молчать. Через десять секунд заору от боли. Ничего, как-нибудь перетерплю. В меня, знаете ли, пулями стреляли, и то ничего. Через двадцать секунд молчания машина пропустит через меня максимальный заряд, я потеряю сознание и потом можете делать со мной, что хотите. Никаких ответов вы не получите. Сыворотки тоже. Поэтому предлагаю честную дуэль. Я отвечаю на один вопрос. Потом на мое место садитесь вы или ваш коллега. И отвечаете на мой вопрос. Лукавство, даже минимальное, скрыть не удастся, уж можете мне поверить.
— Почему это я должна вам верить? С какой стати?
— Обидно слышать… — Директор обиженно вздохнул. — Если не верите на слово, можете испытать действие «Исповедальни» на себе. Сами увидите.
— Хорошо, я согласна.
Пригнувшись, Зоя подлезла под мембрану и села.
— Нет! Это может быть ловушка! — вскричал Гальтон. — Лучше проверим на мне.
— Вот слова истинного рыцаря и джентльмена! — восхитился Петр Иванович. — Клянусь, прекрасная амазонка, он в вас влюблен!
Зоя пропустила ехидное замечание мимо ушей. Она уже подсоединяла к себе провода.
— Нет, я сама. А если со мной что-то случится, пристрели этого клоуна на месте.
Директор встал перед княжной, наклонившись к пластине. К затылку профессора был приставлен «кольт», но Петр Иванович не обращал внимания на это маленькое неудобство. Глаза ученого весело поблескивали. Он ткнул пальцем:
— Смотрите на шкалу вот в этом окошечке. Надеюсь, вам обоим хорошо видно. Чем больше сдвинется стрелка, тем искренней и полнее ответ. Градация от 0 до 10… Ну-с, начнем с простенького вопроса. Вы женщина?
— Да.
Стрелка качнулась в крайне правое положение.
— Подумаешь. Что это доказывает? — дернула плечом Зоя, косясь на окошечко.
— Если б вы ответили «мужчина», стрелка осталась бы на нуле, а вы, голубушка, скушали бы 500 вольт и потеряли сознание… Теперь поставим вопрос, допускающий частичную или неполную правду. Ну например: вам нравится заниматься сексом?
— Не смейте задавать… — вскинулся доктор.
— …мне таких вопросов! — в унисон крикнула и Зоя.
— Скорей отвечайте! Время идет! Пять секунд! Четыре! — замахал руками Громов.
— Есть занятия и получше! — злобно рявкнула княжна прямо в мембрану.
И подпрыгнула в кресле, издав громкий стон.
Стрелка едва коснулась четверки.
Залившись смехом, Громов сказал:
— Сама слабо верит в то, что ляпнула. Процентов на сорок. До чего же приятно сбивать спесь с этих стальных женщин. Слишком много их развелось в наши времена.
Мерзавец заслуживал хорошей взбучки, но Гальтон был занят Зоей. Она мелко дрожала, отсутствующий взгляд был устремлен в потолок, в уголках рта выступила слюна. Жаль, мешала проклятая мембрана, в которую Норд уперся лбом, не то он снял бы эти капельки поцелуями.
— Зоя, Зоя! Очнись! — позвал доктор, а Громова предупредил. — Одно движение — и застрелю.
Княжна оттолкнула его руку.
— Алеша? Уйди! Пусти! С этим всё, всё…
— Это я, Гальтон! Какой еще Алеша?
Но она не слышала и лишь трясла головой.
— Отвечайте, милочка! — воскликнул Петр Иванович. — Аппарат зарегистрировал вопросительную интонацию. Скорей, время идет!
— Гальтон? Гальтон… — пролепетала Зоя. К ней возвращалось сознание.
— Скажите ему скорей, что за Алеша вам примерещился, не то будет поздно!
Норд схватил директора за ворот халата.
— Скорей выключайте прибор! Видите, она не в себе!
— Это не так просто…
— Черт бы вас драл!
Гальтон начал срывать с Зои провода, но было поздно — ударил новый разряд. Чудо, что именно в этот момент Норд не касался княжны, иначе его бы тоже парализовало. Возможно, именно на это Громов и рассчитывал.
От второго удара княжна выгнулась дугой, на губах выступила пена. Потом Зоя безвольно обмякла. Она была в глубоком обмороке.
— Я вас убью! — рычал доктор, вынимая неподвижное тело из кресла. — Вы это нарочно устроили!
— Да в чем же я, батенька, виноват? — Петр Иванович закатывал глаза и разводил руками. — Дама не в себе, а вы ей — новый вопрос. Я ведь предупреждал про вопросительную интонацию… Не волнуйтесь вы так. Ничего страшного не случилось. Шок средневысокой силы наложился на предыдущий, только и всего. Через полчасика ваша красавица очнется. Ну, денек подрожат у нее руки и коленки… Скажите лучше, вы не передумали играть со мной в вопросы-ответы?
Положив Зою на ковер и убедившись, что она жива, Норд поднялся и оценивающе посмотрел на директора. Пока в партии вел Громов. От одного противника он уже избавился. Наверняка у него в запасе есть и другие фокусы. Не проще ли раздавить гадину прямо сейчас?
Но кто тогда ответит на вопросы?
И кто скажет, где спрятана сыворотка гениальности?
— Хорошо. Вы отвечаете первый. Садитесь.
— Вообще-то на поединке обычно тянут жребий, — пожаловался профессор. — Но так и быть. В конце концов, вы гость…
Он подлез под мембраной, сел в кресло и подключил датчики.
— Посмотрите, молодой человек, горит ли желтая лампочка? Отлично. Можете спрашивать.
— Где сыворотка? — чуть не крикнул Норд прямо в пластину.
— Не надо так шуметь… Вон она, на дальнем столе. Видите пузырек? Там свежая доза.
Индикатор правдивости показал 10. Гальтон и не ожидал, что заветный препарат достанется ему так легко. Очевидно, Громов приготовил пузырек, чтобы везти его в Кремль. Тем лучше!
— Теперь моя очередь. Не вздумайте задавать следующий вопрос! Рта не раскрою, так и знайте! Унесу на тот свет все тайны. А их у меня ох как много! — вкрадчиво пропел Петр Иванович.
Электрические часы показывали ноль десять. Можно было посражаться с директором в предложенную им игру еще полчаса, прикидываясь, будто ничего не знаешь о поездке в Кремль.
— Что ж, ладно, — подыграл противнику Норд. — Я знаю, что эскорт увозит вас отсюда в два пятнадцать, сам это видел. Меняемся местами. Ваш выстрел, профессор. Но хочу вас предупредить: не вздумайте устроить какую-нибудь штуку с током. Револьвер все время будет направлен вам в лоб. Если что — нажать на спусковой крючок я успею. Реакция у меня хорошая, а от чересчур сильного разряда палец сожмется сам собой.
Подсоединив все провода, он, действительно, наставил на Громова «кольт».
Петр Иванович добродушно посоветовал:
— А вы отвечайте, как на духу. Тогда никакого разряда не будет. — И безо всякого перехода, быстро спросил. — Чье задание вы выполняете?
— Мистера Джей Пи Ротвеллера.
По телу пробежало что-то вроде сильного озноба.
— Девять баллов искренности, — задумчиво пробормотал директор. — Правда, но не вся. О чем-то умолчали. Хм.
Не о «чем-то», а о «ком-то», подумал Гальтон, поднимаясь. О товарище Октябрьском. Хоть, строго говоря, он задания и не давал, но тоже к нему причастен. Однако с аппаратом нужно обращаться осторожней, он и в самом деле сверхчуток.
— Теперь мой вопрос. — Норд начинал входить во вкус этой удивительной дуэли. — Как вам удается оставаться в живых, получая не совместимые с жизнью раны?
— Для мыслящего существа, коим является homo sapiens, несовместимо с жизнью лишь полное разрушение центрального процессора — мозга, — менторским тоном объявил профессор. — Все прочие клетки организма способны довольно легко восстанавливаться. Некоторое время назад в мои руки попал препарат, который средневековые алхимики называли «Эликсиром Бессмертия», а русские сказки «Живой Водой». На самом деле это род клеточного регенератора. Сразу скажу: рецептура препарата мне неизвестна. Это был дар. Или, если угодно, трофей… Стоп-стоп! — повысил он голос, видя, что с уст американца готов сорваться следующий вопрос. — Видите стрелку? Я тоже ответил на «девятку». Следующий вопрос можете задать после моего.
То, что сказал директор, было невероятно! Однако, судя по шкале искренности, а главное, по волшебной неуязвимости Петра Ивановича, это была правда — на 90 процентов! Коли так, заполучить клеточный регенератор для исследования еще важнее, чем добыть «сыворотку гениальности»! Воистину это подземелье — истинная пещера Аладдина!
Нетерпеливо ерзая в кресле, доктор потребовал:
— Поторапливайтесь!
Ему не терпелось спрашивать дальше.
Поменялись местами.
— А нет ли у мистера Ротвеллера союзников в Москве? Кто они?
Товарищ директор был куда как не глуп. Девять баллов в предыдущем ответе его не устроили.
Шли секунды. Одна, вторая, третья, четвертая… Гальтон молчал. Отсоединить провода он не успевал. Выбор был такой: немедленно, пока не ударил ток, застрелить Громова и потом потерять сознание. Или же сказать всю правду. Почему бы и нет? Что это изменит?
— Военная контрразведка РККА, — быстро сказал Норд. — Некто Октябрьский.
— Ага, «пруссаки». — Петр Иванович вздохнул, и, как показалось Гальтону, с облегчением. — Мне следовало догадаться…
О чем спросить теперь? Где «эликсир бессмертия»? Нет, сначала — задание Ротвеллера. Дополнительные бонусы можно оставить на потом.
— Что, собственно, представляет собой «сыворотка гениальности»?
Любая информация о загадочной вытяжке может сэкономить много часов, а то и дней лабораторной работы.
— Кроме «Эликсира Бессмертия» с древних времен узкому кругу посвященных было известно еще одно снадобье — «Эликсир Власти». Это мощный мобилизатор воли и интеллектуальных способностей, но восприимчивы к нему лишь люди определенного склада. Формулы я не знаю, однако эксперименты показали, что из мозга людей, питавшихся мобилизатором, можно добывать некую экстракцию, которая является суррогатом Эликсира Власти. Процесс экстракции очень сложный, дорогостоящий. Для его обеспечения и создан мой институт. Видите, как полно и правдиво я отвечаю? На «десятку». Ну-ка, теперь вы.
Сейчас Гальтон боялся только одного. Вдруг Громов спросит: «Вы твердо намерены меня убить?» Придется сказать правду, и тогда больше никаких ответов не будет, а доктора буквально распирало от вопросов, один насущней другого.
«Питался» ли Владимир Ленин «мобилизатором», выяснять незачем — и так ясно. Зачем чекисты воруют мозги «великих» покойников, тоже можно не спрашивать. Надеются достать иной источник для производства вытяжки. Ленинского мозга надолго им не хватит…
— Скажите, молодой человек…
Профессор запнулся. Он явно волновался. Сейчас спросит о своей участи, и всему конец!
— …Скажите, а помимо того, чтоб прикончить меня и добыть сыворотку, нет ли у вас еще какого-то задания?
— Нет, — удивился Гальтон. — А разве мало?
В кожу будто впилась тысяча иголок, и он удивился еще больше. Почему бьет током, ведь он сказал правду? Ах да!
— Еще мне было велено «действовать в соответствии с логикой событий», — припомнил он туманную фразу мистера Ротвеллера, которой тогда не придал особенного значения.
Мерзкое иглоукалывание сразу прекратилось, а директор сделался мрачен.
— Валяйте живей, что там у вас дальше, — пробурчал он, усаживаясь. — «Логика событий»! Я так сформулирую следующий вопрос, что не вывернетесь.
Теперь про папку, решил Норд и мысленно перебрал ответы, накрепко засевшие в памяти:
1) 11.04 Ломоносов
2) 14.04 Я же говорю: Ломоносов
3) 17.04 Черный пополон (второе слово неразборчиво)
4) 20.04 Попробуй у Маригри («Умаригри»? Нет, все-таки «У Маригри»)
5) 23.04 Как? Очень просто! Загорье, где кольца
6) 26.04 Да око же, око!
7) 29.04 Проще всего через Загорье. Спас Преображенский.
8) 02.05 Где кольца. Не помнишь? Третья ступенька.
9) 05.05 Маригри? Как это какая? Разумовская
— Вы хранили в сейфе папку. Что означают эти записи? «Черный пополон», «Загорье», «Спас Преображенский», «кольца», «третья ступенька» — что это такое? Кто дает эти ответы?
— Минуточку! Тут целый комплекс вопросов!
— Не лгите, профессор. Это всё про одно и то же.
— Ну как же про одно?! Первый вопрос: «что?» Второй: «кто?»
— Ладно. Остановимся пока на первом. У вас две секунды.
Скороговоркой, пока не ударил ток, Громов выпалил:
— Это коды. Ими обозначены какие-то тайники. Ой! — Он взвизгнул от боли и затараторил еще быстрей. — По ним, я уверен, можно добраться до настоящего Эликсира Власти. Но разгадать шифр не удается. Ай! …Хорошо, хорошо, кое-что я, кажется, зацепил. Сопоставил ответы от 23-го апреля, 29-го апреля и 3-го мая. Есть такая деревня Загорье, около Малого Ярославца, а в ней Спас-Преображенский храм. Он трехъярусный — может быть, это имеется в виду под «ступеньками». Мы искали в третьем ярусе… Аааа! — заорал вдруг Петр Иванович, хотя стрелка вела себя прилично — подрагивала между девяткой и десяткой.
Глаза директора смотрели куда-то мимо Гальтона.
Голова ученого ударилась о спинку кресла. Черная шапочка соскочила, из пробитого черепа полетели красные брызги.
Одновременно сзади, от двери, донесся чавкающий звук выстрела. За ним второй, третий, четвертый.
К «Исповедальне», вытянув руку с пистолетом, шел Октябрьский и стрелял на ходу. Все пули, одна за одной, попадали Громову в лоб. От верхней части головы почти ничего не осталось — какое-то жуткое серо-багровое крошево.
— Что вы наделали?! Зачем?! — крикнул Норд.
Контрразведчик отрывисто проговорил, разглядывая труп:
— На связь не выхóдите. Время летит. А еще мне доложили, что из кремлевского гаража выехал кортеж. Оказывается, сегодняшний сеанс назначен на полчаса раньше обычного.
Так вот на что рассчитывал Громов!
— Откуда вы взялись?
— Я был в соседнем дворе, в радиоавтомобиле. Что это у вас тут за посиделки?
— Зачем вы его убили? — Доктор чуть не стонал от досады. — Он не сказал самого главного!
— Вы глухой или тупой? У нас пять минут, чтоб унести ноги.
Октябрьский вставил новую обойму и разрядил ее в то, что еще оставалось от головы Петра Ивановича. Не выдержав этого зрелища, Гальтон отвернулся.
— Для верности, — хладнокровно заметил русский. — Что это вы берете? Сыворотку? Дайте-ка сюда.
— Зачем она вам? Вы в нее все равно не верите.
— Неважно. Эта дрянь — собственность государства рабочих и крестьян.
Отобрав пузырек, Октябрьский шмякнул его об стену — от кафеля брызнули осколки.
— Вот так. Теперь дело сделано. Что с красавицей? — Он склонился над Зоей, которая пыталась сесть, но у нее никак не получалось. — Ранена?
— Током… Ударило… Ничего, — с трудом выговорила она. — Через минуту… Встану.