— И куда бежать?
— В том и дело, что не понятно, да и есть ли смысл искать кого-то, может, это только с нами такой фортель получился? Надо бы расспросить вождя и того испанца, наглов снова навестить, как тут с живыми душами на квадратную милю? И пора думу думать, как нам агентуру наладить в краях дальних, чтобы, если что необычное произошло, нашел кто-то вещи необычные, или человека встретил не от мира сего, так сразу бы нам весточку кинули. Иначе так и будем жить, постоянно ожидая подлянки неизвестно откуда и от кого.
Дядя Саша
— Сергеич!
— Какого рожна? — пробурчал я, не отрываясь от работы. Всеми доступными тут способами я начал пополнять наш боезапас. И вот передо мной уже лежало полтора десятка стрел для «Блесны». Наконечники ребята отковали из гвоздей, которых у нас был изрядный запас. Древки я вырезал сам. Пришлось их в темпе подсушить на костре и слегка после этого подправить. Не айс, конечно, но для обучения сойдут. Да и для охоты или боя метров на пятьдесят-шестьдесят тоже вполне себе подойдет. Мощи у арбалета хватит, а сантиметром левее или правее, уже не так существенно.
— Тут этот… дядя пришел. — Кобра присел на обрубок бревна, заменявший мне в мастерской табуретку.
— Чей?
— Ну… из миссии, от испанцев. И Лола с ним.
— Чего хочет?
— Тебя хочет видеть. Говорит — есть дело.
— Ну, как говорили в старом кино, требует — примем. Сейчас, только руки ополосну.
Дядя, как назвал его Кобра, выхаживал по песку. Видно было, что он взволнован и не скрывает этого. Черт… что стряслось-то? Мы где-то напортачили или прокололись? Да нет, пока вроде бы все тихо… Или это я себе льстить пытаюсь?
— Добрый день, дон Хосе! Вы разрешите вас так называть?
Лола перевела. Все же испанским языком я пока не владею, так что такой качественный переводчик здорово облегчал нашу жизнь.
— Здравствуйте, дон Алехандро! Я смотрю, ваши люди не теряют времени даром! — Он указал рукой на строящиеся стены форта.
— Во многом это стало возможным благодаря вашей неоценимой помощи, дон Хосе! Ваши индейцы оказались очень смышлеными учениками. Без них нам было бы трудно.
— Всегда приятно оказать помощь доброму соседу! Мы ведь с вами добрые соседи, не так ли?
— Ну, разумеется, дон Хосе! По-моему, между нами нет никаких разногласий? Мы, в свою очередь, также готовы помочь вам всеми доступными нам силами и средствами. Увы, пока наши ресурсы не столь велики, как этого хотелось бы…
— Да… помощь… это вы правильно отметили… У меня есть к вам несколько вопросов, вы позволите?
— Да ради бога! Только, что это мы стоим на берегу? Может быть, вы соблаговолите пройти в мой дом? Тут ветрено… Это, конечно, тоже пока не очень комфортное жилище, но все же лучше продуваемого ветром берега. Да и сеньорите Долорес будет там гораздо удобнее.
— Возможно, позже, дон Алехандро. Сейчас у меня есть несколько вопросов.
— К вашим услугам.
— Скажите, — падре на секунду задумался. — В каких отношениях вы находитесь с британской короной?
— Ни в каких. Соседи — и не более того.
— Сколько у вас пушек в форте?
— Семь.
— А что делает в вашем лагере мистер Годдард? И его супруга?
— Мистер Годдард, как разумный человек, при встрече с нами сделал свой выбор. Он предпочел остаться в нашем лагере и не иметь более дел со своими прежними… нанимателями.
— А эта шхуна? Это ведь «Мэри-Энн»?
— Мы называем ее… (черт возьми, а как мы ее называем?!) «Ласточкой». Как она называлась ранее, мне неизвестно. По морскому праву, бесхозное брошенное судно принадлежит лицу, его спасшему и первым взошедшему на борт. Прежний хозяин, буде таковой и объявится, может лишь претендовать на часть ее стоимости. Да и то… это вопрос спорный… Во всяком случае, мистер Годдард таковых претензий не выдвигал.
— А какое положение он занимает в вашем… обществе?
— Один из колонистов. И все. Не более и не менее. В качестве такового он обладает всеми принадлежащими нам правами. И, соответственно, обязанностями.
Падре, сцепив руки за спиной, зашагал по песку. Туда-сюда. Остановился передо мной и внимательно посмотрел.
— У вас ведь еще вопросы есть, дон Хосе? Спрашивайте, не стесняйтесь…
— Поймите меня правильно, дон Алехандро. Я в ответе не только за души своих прихожан. На мне лежит тяжкий груз ответственности за их жизнь и дальнейшее благосостояние.
— Аналогично. Только вот за души своих товарищей я не в ответе. Так уж вышло, что моя жизнь протекала несколько в иной сфере, чем служение Господу нашему. Так что эту часть ответственности на меня никто не возлагал. Каждый из нас сам ответит за свои деяния на Страшном суде.
— Не ожидал от вас… мне всегда казалось, что вы далеки от религии…
— Возможно, что события последнего времени могут подвигнуть меня к этому.
— Какие же?!
— Извините, падре, но это не только моя тайна. И раскрыть я ее могу только на смертном одре.
— Хорошо… Мне приходят странные вести, дон Алехандро. Вы же помните этого английского офицера, которого вы нам передали при первой нашей встрече?
— Помню.
— После долгих переговоров с англичанами мы приняли решение передать его старшему английскому офицеру в этих местах.
— Ну а мое-то какое дело? Ваш пленник, вам и решать.
— Ну, естественно! Мы договорились о встрече, наши люди прибыли в условленное место…
— И что? Англичане не приехали?
— Наоборот. Они прислали для его сопровождения целый взвод!
— Вот как? Важной фигурой оказался этот лейтенант! Знать бы раньше… поторговались бы с ними…
— Увы, этого мы теперь не узнаем.
— Это почему же?
— Уже после того, как мои люди сели в лодку и отплыли от берега, со стороны англичан кто-то выстрелил.
— По лодке?
— Трудно сказать… Не думаю, в нашу сторону выстрелов не было, никто из моих людей не пострадал. Да и сами солдаты, наверное, видели стрелявшего. Во всяком случае, они тоже несколько раз выстрелили куда-то в сторону леса.
— И что же?
— До леса было почти полмили. Сами понимаете, никакой стрелок не сумел бы подобраться к ним незамеченным. Как бы то ни было, когда рассеялся дым от выстрелов, лейтенант лежал с разбитой головой Видимо, кто-то из солдат по нечаянности попал в него.
— Не повезло парню… (хорошо ребята сработали!)
— Да… А еще раньше не повезло его начальнику. Капитану Роджерсу. Знаете такого?
— Слышал что-то…
— К нему в форт ночью ворвались неизвестные. Связали его и всех солдат гарнизона. Часть перебили. Вывезли все пушки форта и вооружение солдат. Разоружили и разгрузили стоявшее в гавани судно.
— Надо же! Рисковые ребята!
— Да… Насколько я помню, в первый наш визит у вас ведь не было артиллерии?
— Ошибаетесь. Была. Просто при разгрузке судна мы сбросили пушки за борт.
— После чего вновь поставили их на место. С вершины того холма их хорошо видно в подзорную трубу. А в вашем форте семь пушек. Английских. Ровно столько, сколько было вывезено у капитана Роджерса.
— Совпадение. Бывает…
— Разве? А вот напавшие на него люди объявили, что это сделано в отместку за попытку нападения на нашу, то есть мою, миссию! И изъяли все — в счет контрибуции с виновной в этом стороны! Кроме того, вы передали паютам ружья.
— У нас с ними договор.
— Английские. Военного образца.
— Они есть на шхуне.
— Нет. Дон Алехандро, давайте не будем друг друга обманывать! Корона не выдает поселенцам оружие военного образца. И никому его не продает.
— И что из этого следует?
— Это… ваших рук дело, дон Алехандро?
— Хм… А какой ответ вы ожидаете услышать от меня, падре?
— Правдивый. Поверьте, для меня это очень много значит.
— Ну, скажем так, я знаю людей, способных сотворить нечто подобное. Как я понимаю, вам этот вопрос уже задавало ваше… руководство.
— Да.
— И что же ответили им вы?
— Что всевидящий Господь, в своей неизреченной милости, находит различные способы для вразумления лиц, злоумышляющих против его верных чад.
— Эк! Дон Хосе, вы зарыли в землю талант дипломата! Талейран бы от зависти удавился!
— Кто?
— Да есть на континенте такой политический деятель… Он в свое время сказал, что язык дан дипломату, чтобы скрывать свои мысли. Кстати, основателя вашего ордена случайно не Игнатием звали?
— А что?
— Да так… нам было бы проще понимать друг друга…
— Возможно… Но вернемся к нашим делам. Могу ли я быть уверен, что такие случаи не повторятся впредь? Без моего ведома…
— А как бы вы сами хотели?
— Видите ли, дон Алехандро, мы слишком мало знаем друг о друге…
— Так в чем дело? Спрашивайте!
— А как бы вы сами хотели?
— Видите ли, дон Алехандро, мы слишком мало знаем друг о друге…
— Так в чем дело? Спрашивайте!
— Вы тут все — профессиональные солдаты?
— Да.
— Дворяне или…
— Почему вы так решили?
— Не все из вас привыкли к труду крестьянина или строителя. Да и руки у них… совсем не руки мастеровых.
— Ну, у нас и государь плотницкой работы в свое время не чурался.
— И все же?
— Вам угодно знать родословную всех или достаточно будет офицеров?
— Ну, например, вы сами… откуда вы родом?
— Вряд ли вы знаете эту страну. Хотя… Такая страна, как Польша, вам знакома?
— Да.
Опа! Точно, иезуит! Не зря Кобра с первой встречи с доном мне об этом говорил, не зря…
— Так вот, один из моих предков был восемнадцатым князем Раковским. Имел привилегию въезжать в церковь на коне. Выехал из своей страны (а вернее, был оттуда сослан в Сибирь, но вам, падре, это знать не обязательно…) на службу к другому монарху. Этого вам достаточно?
— А ваши спутники? Среди них есть лица э-э-э… совсем не европейского вида…
— Поверьте мне, дон Хосе, они тоже занимали не последнее положение в своих местах (блин, ну куда тут денешься? Не воспринимают в это время лиц простого положения равными себе! Будем врать и дальше, пока вроде прокатывает), и если бы не воля лица, пославшего нас сюда…
— Я знаю только одну такую страну. Где государю служат люди разного обличья… и вероисповедания…
— Ну, что касается вероисповедания, то тут вы, падре, заблуждаетесь.
— А в остальном?
— Как говорят наши соседи — англичане, ноу комментс. В свое время мы, возможно, и вернемся к этому вопросу. Вас это устраивает?
— Более чем, дон Алехандро. А за что вы так не любите англичан?
— С чего это вы взяли? Вон, мистер Годдард с супругой у нас живет вполне свободно. Против англичан я не имею ничего. А вот против их страны… Если бы Господь наш, по своему попущению, уронил бы на них камешек величиной вон с ту гору, я был бы ему весьма признателен…
— Увы, но он занят более важными делами.
— Значит, не будем беспокоить его по мелочам.
— Хорошие же у вас мелочи!
— Да уж какие есть.
— Я смею надеяться, что ваша неприязнь имеет здесь только одного адресата?
— Падре, с вами нам делить нечего. Более того, я готов предложить вам и более тесные отношения. Кстати… вы ведь, наверное, в курсе, что лица, напавшие на форт, нигде и никому не говорили о своем испанском происхождении?
— Да, я это знаю.
Вот тебе и падре! У него тут агентурная сеть развернута — будь здоров!
Елена
— Такое ощущение, что мы говорим на разных языках, миссис Годдард.
— У вас совершенно правильное ощущение, мисс Брайт, — отвечаю, сделав «морду ящиком». Не люблю таких персон. Даже под кетчупом. — Как вы уже догадались, я англичанка XVIII века лишь по паспорту. Во всем прочем…
— Я вас поняла, — фыркнула дамочка.
— А перебивать, между прочим, невежливо, мисс, — хмыкнула я. Кстати, обращение «мисс» без упоминания фамилии, желательно с именем, уже само по себе хамство. Так что мы квиты. — Конечно, свобода — вещь замечательная. Я только «за», обеими руками. Но как по мне, свобода личности заканчивается там, где начинается свобода другой личности.
— Иными словами, вы предлагаете мне ограничить свои права?
— Да. В угоду правам окружающих вас людей.
— Какие же права желаете реализовать вы, миссис Годдард? — насмешливо поинтересовалась американка. — Боюсь, вы находитесь в плену древних предрассудков, веками сдерживавших развитие цивилизации. Свобода личности — вот высшая ценность, как вы не понимаете!
— Ага. Значит, если мне глубоко противны гомики и лесби, я имею полнейшее право взять ружье…
— Это абсурд!
— Нет, милочка, это апофеоз свободы личности.
— Скорее, это ее грубейшее попрание!
— То есть абсолютную свободу личности вы признаете исключительно за собой, стремясь при этом максимально ограничить права окружающих. Что и требовалось доказать.
— Вы юрист?
— Нет, я химик.
— А рассуждаете как юрист. — Со стороны американки это прозвучало как комплимент, хотя юристов как класс я не очень уважаю. Даже несмотря на деда — бывшего главного прокурора Сталинградской области.
— Я рассуждаю логически, мисс. А теперь извольте взять в руки тряпку, отправиться на берег, накопать песочка и как следует выдраить миски. Жрать вы все молодцы, а посуду мыть я за вас должна?
— Рабская психология… — расслышала я бурчание мисс.
— Напротив, — негромко, но так, чтобы она услышала, сказала я, подбрасывая дрова в огонь под большой ретортой. — Это проявление справедливости. В отличие от меня, кое-кто не занят ничем, кроме уничтожения наших продовольственных запасов и качания своих исключительных прав…
Динго
Экспедиция к автобусу прошла даже легче, чем майский поход за машинами. Во-первых, не надо было тащить на себе блоки и канаты. Хотя вру, две бухты тонкого манильского троса мы несли. Пара топоров, пила и лопата не в счет. Во-вторых, у нас был проводник, индейский парнишка, выбиравший наиболее удобную дорогу. Так что в поход вышли пятеро попаданцев: Кот, Курбаши, Аманда, Антилопа и я. Аманду взяли потому, что ни один из нас не имел навыков вождения большого автобуса. А что ни говори, опыт работы на тяжелых грузовиках ближе к этому, чем километры, накрученные за баранкой легковушки или джипа. Да и проводника пусть контролирует как сможет, она говорила, что путь более-менее запомнила.
Дорогу можно было описать, скорее, как скучную, чем как какое-то приключение. Только в одном месте, перебираясь по бревну через Лососевую речку, я едва не сверзился в воду, спасибо Коту, удержал. Однако ноги промочил, пришлось спешно переобуваться. Да еще можно припомнить встречу с индейцами из соседней деревни. Поскольку они оказались знакомыми нашего проводника, то поприветствовали друг друга и разошлись без эксцессов. Так и дошли. С ночевкой, но без проблем.
До места добрались на следующий день еще до полудня. Наш проводник счел свои обязанности выполненными и немедленно, даже не прощаясь, смылся обратно. Автобус оказался здоровенным трехосным серебристым междугородником с синей крышей, силуэтами гончей и надписями «Greyhound» по бортам. Не новый, изрядно поездивший MCI МС-12, если верить шильдику на задней панели, стоял на опушке небольшой рощицы, выходившей по взгорку на довольно ровный участок степи. После небольшой возни удалось открыть водительскую дверь, а следом и дверь салона. Ключей зажигания в замке не было. Впрочем, Аманда, увидев, что я ищу, просто ткнула пальцем в противосолнечный козырек. Действительно, брелок оказался за ним. Оказывается, по американской привычке девушки туда его и припрятали.
Вставил ключ в замок и повернул. Стрелка вольтметра показала, что заряд в аккумуляторе еще есть, несмотря на два месяца стояния в лесу. Однако стоило мне попытаться крутнуть стартер, как Аманда предупредительно воскликнула:
— No, по… — Она вытянула из-под панели какой-то рычаг и перекинула селектор коробки передач в нейтральное положение — You don't start motor in «Parking» position![4]
— Ok, thank's, — кивнул я и, поставив автобус на «ручник», попробовал завестись. Со второго захода холодный дизель выбросил клуб черного дыма и затарахтел. Аманда наполовину затолкнула рычаг обратно и показала на шкалу термометра. Я понял, что после прогрева этот рычаг надо вдвинуть обратно до конца. Смысл прогреваться и заряжать аккумулятор был — указатель уровня топлива стоял в положении «больше 3/4», то есть бак, считай, почти полный, а за два месяца батарея сильно разрядилась. Так что я заглушил дизель, только дав ему помолотить на холостых минут десять.
Пока гонял движок и заряжал аккумулятор, остальной народ копался в багажнике. Возле автобуса росла гора вещей: чемоданы, сумки, даже футляр с гитарой нарисовался. Когда я вылез из автобуса, товарищи как раз извлекали здоровенный пластиковый ящик. Следом появились на свет еще два, размером поменьше. Я задал единственный вопрос:
— Народ, а кто у нас на стреме стоит?
Кот с Курбаши переглянулись, после чего последний выругался:
— Твою мать, увлеклись. — Потом на секунду задумался: — Ну тогда я встану.
— Заберись на автобус, — посоветовал я, — останется только башкой вертеть.
Курбаши так и поступил. А мы с Котярой на пару потянули оружейный ящик в сторонку, где его удобнее было изучать. Замок на кейсе был висячий, кодовый с шестью дисками. Однако у нас был универсальный инструмент для взлома кодов — топор. Замок отлетел после второго удара обухом. Открыли крышку. Уже только это оправдывало наш поход полностью. Ружья в ящике были уложены аж в три слоя, в лотках с поролоновыми ложементами. Первыми лежали две винтовки с оптикой, «винчестер» семидесятой модели и какая-то штучная конструкция на основе ремингтоновской затворной группы 700BDL, макмиллановской ложи с алюминиевой шиной и шилленовским стволом. А рядышком еще три цилиндрических тубуса с запасными стволами — два Шиллена и один Кригер. Нормальненько. Я так и замер, увидев клейма. Судя по всему, мужик был фанатом точной стрельбы, раз заказал такой агрегат. Да и прицел на нем стоял не из дешевых — цейссовский Victory FL 6-24x56 Mil-Dot. Ценник на такую оптику, если мне не изменяет память, к трем тысячам баксов подбирался. На семидесятое прицел был попроще — Tasco Super Sniper 10x42HD. Обе винтовки под триста восьмой калибр.