Стоило так подумать, и я оказалась на перекрестке двух дорог. Одна походила на широкую тропинку в светлом лесу. По обеим сторонам от нее росли высокие деревья с гладкими серебристыми стволами. Кроны деревьев сплетались между собой, а сквозь них, пронизывая воздух изумрудными искрами, проходил яркий свет. Такой сказочный, такой манящий. Все на этой дороге дышало свежестью, жизнью, светом. Там, где-то на другом ее конце, я точно знала, меня ждет озеро. Источник магии. Он готовится принять меня в объятия ласковых вод и наполнить таким же искрящимся светом, омыть измученную душу, очистить от тьмы и залечить все раны.
Я уже сделала шаг вперед, по направлению к свету, но что-то заставило меня остановиться. Может быть, всего лишь любопытство. Захотелось взглянуть, а что же там, на второй дороге. Я медленно повернулась, и… чары рухнули.
Меня накрыла боль, жгучая, неотвратимая. Отворотное зелье перестало действовать! Да, я гнала чувства прочь, старалась не замечать, отстраниться, но никакое зелье не поможет, если по-настоящему любишь. А это… да, наверное, та самая любовь, о которой пишут в сказках. Но сказки всегда заканчиваются хорошо. Почему же моя сказка такая неправильная? Почему в прошлой реальности она закончилась смертью и всепоглощающей пустотой? Почему в этой реальности не принесла мне счастья – только боль?
Боль прокатывалась по телу, жгла душу и глаза. Я смотрела сквозь слезы на силуэт Савельхея, что ждал меня на конце второй дороги. Дороги, наполненной тьмой. Тьма клубилась и перемещалась, иногда совсем скрывая Савельхея, но потом расступалась, как будто дразня, чтобы дать еще несколько мгновений им полюбоваться. И, несмотря на разделившее нас расстояние, я видела его глаза. Янтарные, горящие каким-то лихорадочным огнем.
Магия Источника, которая очистит меня от тьмы? А тьма уже никогда не примет назад избранницу, предавшую ее. Магия Источника залечит раны, утешит мою боль… и разлучит с Савельхеем, потому что мы с темным властелином окажемся по разные стороны. Тьма и метка избранницы – единственный шанс для нас. И пусть он меня в новой реальности не полюбил, пусть мы не будем с ним вместе, я не хочу и не могу… предать его, отказаться от тьмы, которая вместе с ним выбрала меня. И от своей любви тоже отказаться не могу. Потому что любовь – часть меня. Не важно, какую боль она причиняет. Не важно, что мы с Савельхеем все равно не будем вместе. Но я не предам и не откажусь.
И я с уверенностью шагнула во тьму.
Свет уходил легко. Он – не тьма. Он остается милосердным, даже если от него отказаться. Какое-то время магия Источника крепла, собиралась в груди, чтобы потом, в одно мгновение покинуть меня. На место теплого изумрудного света хлынула тьма. Я чувствовала, как она затопляет меня, наполняет каждую клеточку тела и души, делает своей частью и сливается со мной, теперь уже без помех, до краев, в абсолютном единении.
Каждый шаг давался все проще, боли больше не было. Потому что я сделала выбор, потому что теперь полностью принадлежу тьме и ей не нужно бороться за власть надо мной.
Я не знала, как буду отсюда выбираться. Не представляла, как вернуться в реальность, но неизвестность не пугала. Савельхей пришел за мной, а значит, обязательно поможет. С какой бы целью он ни хотел вытащить меня из тьмы, он здесь именно для того, чтобы помочь отсюда выбраться.
Чем ближе я подходила, тем яснее становились тени. Савельхей уже не стоял на месте, дожидаясь меня. В клубах тьмы возникали странные тени и кружили вокруг него. Я сделала еще один шаг и замерла. Неужели…
Здание академии, тонущее во тьме. Мой образ – тоже тень целует Савельхея. И он сам подобен тени. Только пронзительный свет предначальной материи, только наши чувства – не тень, самые настоящие, те, из другой реальности. За спиной Савельхея возникает Раэль, замахивается кинжалом. А я, тень из другой реальности, не замечаю. Кинжал вонзается в спину, Савельхей вздрагивает и оседает на землю. Тень Савельхея. Он сам продолжает стоять и смотрит на меня настоящую. А в янтарных глазах – понимание, и боль, и страх, и множество смешанных чувств. Предначальная материя в кулоне продолжает сиять. Чистый золотистый свет озаряет его лицо.
– Лика… я все видел, Лика… – Савельхей устремляется ко мне. Протягиваю к нему руку, наши пальцы соприкасаются, и все вокруг погружается во тьму.
Поцелуи сыпались один за другим. Он целовал мои губы, щеки, нос и закрытые веки. Целовал порывисто, лихорадочно, как будто долго-долго искал и теперь наконец-то нашел.
Как страшно было пошевелиться и спугнуть, но, наверное, Савельхей все же что-то почувствовал. Поцелуи прекратились, он немного отстранился и заглянул в мои глаза.
– Я вернулась, – слабо улыбнулась. – Спасибо, что отправился во тьму за мной.
– Я так виноват перед тобой, Лика. Прости меня… – Савельхей провел кончиками пальцев по моей щеке, осторожно, едва ощутимо, так нежно, что глаза защипало. – Прости, если сможешь.
– Ты… ты все видел, да?
– Не видел. Я это пережил. – Он погладил скулу, спустился к подбородку и легонько коснулся большим пальцем нижней губы. Как будто очень хотел поцеловать, но не считал, что имеет на это право. – Пережил нашу первую встречу с тобой. Я ждал, что ты поймешь, с кем столкнулась в коридоре, и, как остальные, в ужасе сбежишь. – Савельхей ласково улыбнулся. – Но ты не испугалась. И даже спросила, как дойти до своей комнаты. Все наши встречи пережил. И чувства…
Он был так близко, что я не сдержалась. Подняла руку, дотронулась до прядки темно-бронзовых волос, приложила ладонь к щеке, желая ощутить тепло его кожи. В объятиях Савельхея было так хорошо, так уютно.
– Ну что ты, Лика, пожалуйста, не плачь. – Он накрыл мою руку своей.
– Я плачу?..
Только удивленно моргнув, поняла, что из глаз, оказывается, бегут слезы. И скатываются. По щекам, по подбородку. Савельхей прижал меня к себе, наклонился и коснулся губами подбородка. Нежно скользнул губами по щекам, собирая с них соленые капли. Он целовал мое лицо, упоенно, отчаянно, как будто я в любой момент могла ускользнуть. Или оттолкнуть его?..
В какой-то момент Савельхей нашел мои губы. Я закрыла глаза и подалась ему навстречу. Господи, как мне не хватало его губ! Жарких и в то же время нежных поцелуев, от которых хочется одновременно плакать и смеяться. Неужели это все же произошло? Ведь он не просто вспомнил – он пережил события исчезнувшей реальности. А там… там мы любили друг друга.
Слезы продолжали струиться из глаз, но это не мешало. Мне не нужно было видеть – достаточно лишь чувствовать. Запустив пальцы в волосы, я теснее прижалась к Савельхею. Хотелось почувствовать его каждой клеточкой тела, что вот он, рядом, наконец-то со мной. От губ его поцелуи спустились ниже, к шее, ямочке между ключицами и плечам. Там, где он касался поцелуями, кожа начинала гореть.
Наверное, я сошла с ума и уже ничего не соображала. Дрожащие пальцы потянулись к пуговицам на рубашке Савельхея. Не без труда, но я справилась с ними. Так хотелось ощутить его еще ярче. Положить ладонь на грудь, прислушаться к сильному биению сердца.
Когда моя спина коснулась широкой кровати, Савельхей внезапно остановился. Завис надо мной, заглянул в глаза.
Я пыталась восстановить дыхание и потрясенно смотрела на него.
– Лика, ты действительно этого хочешь? – хрипло прошептал он, пытаясь что-то отыскать в моих глазах.
Мне не хватило смелости, чтобы ответить. А голос все равно бы меня не послушался. Я только улыбнулась и приподнялась, чтобы вновь поцеловать Савельхея. Почувствовать тепло и вкус его губ, уже не соленый, потому что слезы высохли. Ощутить, с каким жаром, с какой жаждой он отвечает, и окончательно сойти с ума.
Его рубашка полетела на пол. Мое платье, словно сотканное из тьмы, растворилось под его ладонями. Первые прикосновения обожгли. На миг проснулась робость, но Савельхей не позволил мне испугаться. И я доверилась ему. Потому что больше всего на свете хотела быть сейчас с ним, со своим любимым мужчиной. И я буду принадлежать только Савельхею. Всегда.
Глава 14
Проснувшись утром, я не спешила открывать глаза. Еще в полудреме сладко потянулась и улыбнулась. Надо же, какой мне сон приснился… Выбор магии, Савельхей, его жаркие поцелуи и ласки… Стоп. Это все ведь было наяву! С меня мигом вся сонливость слетела. Я резко села на кровати и огляделась. Моя комната. Вот только я под одеялом совсем без одежды. И в одиночестве. Клубок растерянных мыслей выдал последним воспоминанием, как я уснула под утро в объятиях Савельхея. Но как я оказалась здесь? Он меня перенес? Но зачем? Впрочем, гадать можно было до бесконечности. Проще спросить у него самого.
Умывшись и одевшись, я поспешила на поиски Савельхея. Старательно игнорировала дурное предчувствие. Да и о том, что теперь вместо светлой магии Источника меня наполняет тьма, думать совсем не хотелось. В конце концов, пусть и тьма, не это важно. Главное, что я люблю и любима. От одной мысли о прошедшей ночи по коже начинали бегать мурашки. Нет, ради такого стоило пережить и разлуку, и непонимание.
Умывшись и одевшись, я поспешила на поиски Савельхея. Старательно игнорировала дурное предчувствие. Да и о том, что теперь вместо светлой магии Источника меня наполняет тьма, думать совсем не хотелось. В конце концов, пусть и тьма, не это важно. Главное, что я люблю и любима. От одной мысли о прошедшей ночи по коже начинали бегать мурашки. Нет, ради такого стоило пережить и разлуку, и непонимание.
Погруженная в свои радужные мысли, Николетту я заметила только тогда, когда чуть не столкнулась с ней на выходе. Впрочем, избранная тоже не могла похвастаться особой собранностью.
– Лика? – чуть растерянно пробормотала она. – Привет.
– Привет, – ответила я насторожившись. Я сама толком не могла понять, что с ней не так. Николетта выглядела потерянной, очень переживающей и при этом странно решительной. Вроде бы ничего из ряда вон, но дурное предчувствие сразу же усилилось.
– С тобой все в порядке? – на всякий случай спросила я.
Пришлось повторить еще раз, она будто бы в первый меня и не услышала.
– Да, все в порядке, – пробормотала избранная. – Все обязательно скоро будет в порядке… – И она побрела дальше, больше ничего не сказав.
Проводив ее взглядом, я решила все же сначала найти Савельхея, а потом уже разбираться, что же такое с Николеттой происходит.
Спальня Савельхея оказалась заперта. Хоть я и постучала, ответа не было. В задумчивости я побрела обратно. Где его еще искать? Может, где-то на территории академии очередной всплеск тьмы, и Савельхей поспешил туда? Или о чем-нибудь разговаривает с ректором? Или был с утра чем-то занят, а теперь тоже меня ищет, и мы просто разминулись? Я пыталась даже задействовать тьму, чтобы почувствовать, где он. Но новая для меня магия не спешила отзываться. Наверное, нам просто надо было еще друг к другу привыкнуть. Я ведь в свое время и магией Источника не сразу управлять смогла.
Размышляя обо всем этом, я спешно спускалась по лестнице. Свернула в коридор, и навстречу мне попался Ийрилихар.
– О, Лика, – вампир пребывал в кои-то веки в хорошем настроении, – ты же должна быть на занятиях?
– Злостно прогуливаю, – уж что-что, а занятия меня сейчас мало волновали. – А ты что здесь бродишь?
– Не поверишь, – он мрачно усмехнулся, – от Алистера скрываюсь. У этого белого мага окончательно рассудок помутился. Теперь вот обвиняет меня, что раз я вампир и притворяюсь вдобавок демоном, то явно что-то нехорошее замышляю. Уже и ректору на меня успел нажаловаться. Такое впечатление, что этот светлый так и ищет, с кем бы показательно расправиться. Видимо, злость берет, что тягаться с темным властелином у него точно силенок не хватит, вот на других и срывается.
– Кстати о темных властелинах. Ты случайно сегодня Савельхея не видел? – с надеждой спросила я.
– А зачем он тебе? – не понял Ийрилихар. – У меня складывалось впечатление, что ты совсем не жаждешь с ним общаться.
– Мне просто нужно с ним поговорить. – Я не стала вдаваться в подробности. – Ты его не встречал сегодня?
– Я его рано утром видел. Точнее, как видел, – он хмыкнул, – подслушал его разговор с Августисом. Савельхей сказал, что тьма в академии больше не будет проявляться, так что ему здесь больше делать нечего. И откланялся. Я заметил лишь, что он направился к внешнему порталу. Ну а следить за ним не следил. Мне он как-то не особо интересен. Ты чего так побледнела? Тебе плохо?
– Н-нет… все нормально, – кое-как пробормотала я. – Извини, я пойду.
– Если встретишь Алистера, ты меня не видела, – крикнул мне вслед Ийрилихар. Но я ничего не ответила.
Савельхей покинул академию… Но, может, не насовсем? Может, он вот-вот вернется? Ну не мог он так со мной поступить! Или все-таки мог?..
– Сегодня мы с вами рассмотрим такую интереснейшую тему, как жабокрылые слизняки, – вяло бормотал пожилой преподаватель. Казалось, он и сам вот-вот уснет от скуки.
Но я изо всех сил старалась сосредоточиться на его словах. Не потому, что вдруг воспылала интересом к этим неведомым жабокрылым слизнякам, а просто чтобы отвлечься. Я в последнее время старалась думать о чем угодно, но только не о больной теме.
С того момента, как Савельхей покинул академию, прошло уже три дня. Каждый из них тянулся невыносимой вечностью. Я исправно ходила на занятия, после лекций до поздней ночи читала учебные книги. Правда, особого толка от этого не было. Все равно я сосредоточиться не могла. Да и тьма, которой я теперь обладала, не походила ни на одну из известных магий. И она по-прежнему мне не подчинялась. И то спасибо, что самовольно ничего не творила.
Одна радость – за эти дни я ни разу не видела Алистера. Если верить ходящим среди студентов слухам, этот фанатичный белый маг конкретно от кого-то получил и теперь обитал в лечебном крыле. Мелькнула мысль, что этому Ийрилихар поспособствовал, но вампира я тоже не видела, так что расспросить не могла.
А еще куда-то пропала Николетта. Равнодушная к ее исчезновению Иввина лишь отмахнулась, мол, я-то откуда знаю, где она. А я даже к ректору обратилась, но и Августис не стал поднимать тревогу. Лишь пожал плечами:
– Избранная всегда знает, что делает.
Мне вообще уже казалось, что окружающие дружно подверглись вялому сумасшествию. Да и сама академия походила на сонно-апатичное царство. Или, может, дело было во мне самой?
Я очень странно себя чувствовала. Меня то в холод бросало, то в жар. Периодически начинала кружиться голова и накатывала безмерная слабость. Может, это просто так шло привыкание к тьме. Правда, проскальзывали и другие мысли по этому поводу, но я пока о таком варианте даже думать боялась. Утешала себя тем, что всего три дня прошло, не могли еще никакие симптомы проявиться. Теоретически.
А еще теперь каждую ночь мне снились однообразные кошмары. В них я тонула во тьме, больше похожей на жуткое засасывающее болото. И самым страшным было осознание, что мне не выбраться. Последний сполох света ускользал безвозвратно, и я оставалась одна в окружающем непроглядном ужасе. И вкрадчивый внутренний голос шептал:
– Ты сама сделала этот выбор, Лика. Ты сама предпочла тьму. Так забудь теперь о свете. Он для тебя потерян навсегда…
На четвертый день с утра мне было дурно настолько, что я с трудом заставила себя встать с кровати и идти на занятия. Да еще и эфельтири перед лекциями порадовало: «Искра жизни, пусть и зародившаяся во тьме, все равно бесценна. Береги ее». После этого мне стало совсем тошно.
Но, видимо, Провидение решило окончательно сегодня добить. В пустынном коридоре у меня вдруг резко закружилась голова. Перед глазами все поплыло черными пятнами, ноги подкосились сами собой, и я бы упала, но вдруг меня кто-то подхватил. Благо сознание я не потеряла, потихоньку состояние восстанавливалось. Но еще прежде, чем я открыла глаза, услышала знакомый голос:
– Скажи мне, Лика, каково это? Отказаться отсвета, предать его в угоду тьме? Каково это – стать сосредоточением самой жуткой силы, которая только существует во Вселенной?
Я все-таки открыла глаза, скользнула равнодушным взглядом по лицу Алистера. Меня так и подмывало ответить: «А каково это быть истеричным параноиком с чрезмерной манией величия?» Но я промолчала. Не имела ни малейшего желания вступать в словесные перепалки. Если бы не слабость, то вообще бы попыталась уйти. Но пока просто не могла. Стояла, опершись стеной на стену. Благо Алистер меня отпустил.
А сам все не унимался. Настолько был разъярен, что казалось, вот-вот зарычит от злобы. Но при этом говорил даже ласково:
– И что же ты молчишь? Почему не спросишь, откуда я это знаю? А оттуда, Лика, что теперь ты источаешь тьму не меньше, чем сам темный властелин. От тебя еще окружающие не начали шарахаться? Так погоди, скоро начнут.
– Можешь прямо сейчас показать им пример, я буду безмерно этому рада, – апатично парировала я.
Но Алистер явно не собирался оставлять меня в покое.
– Нет, Лика, даже не надейся, – прошептал он вкрадчиво, наклонившись к моему лицу. – Пусть мой долг уничтожать каждое проявление тьмы, но на тебя у меня немного другие планы.
Наверное, стоило бы испугаться, но в моем апатичном сейчас состоянии он вызывал лишь усталое раздражение.
– Слушай, Алистер, иди-ка ты со своими другими планами куда подальше, – равнодушно посоветовала я. – Мне от твоих угроз ни жарко ни холодно. Ну владею я теперь тьмой, и что? Это преступление?
– А ты думаешь, нет? – процедил он сквозь зубы, не сводя с меня яростного взгляда. – Это карается смертью!
Я не сдержалась от смешка.
– Карается смертью? Ну-ну. То-то ты на Савельхея только фыркать и мог. Говори уж прямо, что теоретически карается, а практически никто из вас, белых магов, не осмелится на темного властелина даже голос поднять.