Вот и Никита даже поднялся со стула, готовый бежать, куда скажет эта худая девица. Но, вовремя опомнившись, опустился назад.
— Ты что, с ума сошла? Тогда уж точно балаган получится! Ворвемся на чужие поминки с венками, написанными мне. Нас отправят в «желтый дом»! Да еще венки в виде сердец, словно с карнавала. Там подумают, что мы издеваемся!
Яна поутихла. Плечи ее опустились, и на нее было жалко смотреть.
— Ладно, не расстраивайся так… — подбодрил ее Никита. — Винегрета положить? Соленых огурчиков? Капустки? В общем, давай поедим пищи с поминок. Будешь?
— Угу, — уныло кивнула Яна.
У Никиты вдруг проснулся аппетит от раздражающих запахов закусок на столе.
— Кто готовил-то? Мира?
— Нет, ресторан приезжал, быстрого обслуживания, — ответила Яна, ковыряя вилкой в салате. — Русская и европейская кухня.
Никита все же порывался поухаживать за Яной и налил ей вина.
— А себе? — предложила и она.
— Мне скоро на работу, — ответил он.
Яна подняла глаза и посмотрела на пресловутую визитку.
— За Германа Алексеевича! Пусть простит, что на тот свет отправился без венков!
— Думаю, ему уже все равно, — чокнулся с ней стаканом минеральной воды Никита и закусил ломтиком ветчины с хлебцем. — Можно поинтересоваться?
— Валяй… мне теперь тоже все равно…
— А почему у тебя траурные венки в виде сердец? Мне сначала почудилось, что на меня глюки напали. Присмотрелся, и в правду — сердца! — рассмеялся Никита.
Яна насупилась.
— Вот чего пристал? Что смешного? Я хотела как лучше. Всегда обычные венки да обычные, а тут такой оригинальной формы, в виде сердец. Мол, ты останешься навеки в наших сердцах, в нашей памяти, мы тебя сердечно любим, — сказала Яна.
Никита не мог остановиться и продолжал смеяться.
— Хватит смеяться! Мне и так плохо, — огрызнулась Яна.
— Извини, не могу остановиться. Сейчас… Все, я в норме. Я даже сохраню один на память, — сказал Никита и снова расхохотался.
Яна не выдержала и расхохоталась тоже.
— Как тебя зовут? — спросил Никита, вытирая выступившие слезы.
— Яна Карловна Цветкова.
— Необычное имя. Но почему-то я не удивлен. А меня зовут… впрочем, ты в курсе, раз всю ночь писала траурные ленточки, — снова засмеялся Никита, хватаясь за живот. — Что-то не очень вкусная еда. Надо будет попросить, чтобы, когда я умру по-настоящему, не этот ресторан готовил на мои поминки.
— Все, я пошла! — резко встала Яна, но Никита перехватил ее руку и снова усадил за стол.
— Прости. Давай, я тебе помогу.
— Интересно, чем? Умрешь по-настоящему? — съязвила она.
— Знаешь, а ведь именно это я и могу сделать в ближайшее время, — ответил Никита, улыбаясь.
— Не поняла. Объясни!
— Сейчас. Только сначала впущу свет и воздух в этот склеп, — выдохнул Никита. Встал, подошел к одному из окон и сорвал с него черный атлас драпировки.
Солнечный свет заиграл в его волосах. Никита открыл форточку, и в комнату ворвалась струя свежего воздуха.
— Фу! Словно и правда из могилы вышел! Ну и стресс ты мне устроила, Яна Карловна Цветкова! Со мной вышла неприятная история.
— Может, уже хватит?
— Да я не об этом, — махнул Никита рукой в сторону траурных венков. — В общем, за мной несколько месяцев по пятам бегала одна девчушка. Ну, знаешь… пасла меня при выезде из коттеджного поселка, тащилась за мной на своей машине, ждала у здания радиоцентра, когда я вел передачу в радиоэфире, прорывалась за мной в ночной клуб. Ну и так далее.
— Зачем? — спросила Яна.
— Вот и я ее тоже спрашивал — зачем? Но она только смущенно улыбалась и убегала. Очень странная девица.
— И ты никому о ней не сказал?
— А что я мог сказать? У меня периодически появляются какие-то ненормальные поклонницы. Эта девчонка не угрожала мне, ничем не нарушала мой покой. Кому я должен был что-то сказать? Милиции? Мол, помогите, меня, здорового мужика, преследует молоденькая девушка, и я ее боюсь?
— Но такое навязчивое преследование раздражает, наверное, — возразила Яна и кивнула ему на холодец, чтобы Никита положил ей на тарелку порцию.
— Да я уже и привык к ней. И потом, повторяю, никаких угроз с ее стороны не исходило, — ответил Никита и выполнил безмолвную просьбу Яны, шлепнув в ее пустую тарелку кусок дрожащей массы.
— И что дальше? — спросила, принявшись смачно жевать, она.
— Дальше… Приходит как-то ко мне следователь с классическим строго-непроницаемым выражением лица и прямо так с порога спрашивает: «Знали ли вы Быкову Надежду Петровну восемьдесят седьмого года рождения?» Я честно отвечаю, что нет. Тогда он мне показывает фотографию, и я узнаю ту девушку. Прикинь, я ведь имени ее не знал и следователю правду сказал!
— И что? — спросила Яна, уплетая холодец, явно приготовленный без души, не по-домашнему.
— Выяснилось, что Быкова Надежда Петровна, девятнадцати лет от роду, сиганула с балкона, черт знает с какого этажа, и разбилась вдребезги, то есть насмерть.
— А ты при чем? — не поняла Яна.
— Я этот же вопрос следователю задал, мол, хоть мне ее и жалко, но с собой я никакой связи не нахожу. На что тот ответил: вся комната девчонки обклеена моими фотографиями, и она оставила предсмертную записку, из которой явствует — в ее смерти виноват я.
— Прямо как в кино!
— Ага, только это наяву. Мол, я задурил ей голову, соблазнил ее, обещав жениться, и потом беременную бросил.
— А это неправда?
— Зуб даю! Рассказал тебе всю правду, как своему адвокату, — приложил руку к сердцу Никита.
— То есть Асе?
— Ей самой.
— Ну тогда твою невиновность легко будет доказать. Кстати, она мне сказала, что история неприятная, но дело не сложное, — успокоила его Яна.
— Я тоже на это надеюсь… Надя на самом деле оказалась беременной на каком-то маленьком сроке. У меня взяли какие-то анализы и теперь исследуют, мой у нее ребенок или нет.
— Вот! Докажут, что не твой. Значит, она лжет, а следовательно, и все в записке может быть ложью, — сказала Яна, доедая холодец и косясь на салат с ветчиной.
— Не все так просто. Где доказательства, что я с ней не спал? Может, девчонка вступала в интимную связь с несколькими партнерами и просто ошиблась, от кого забеременела? И потом, видишь ли, предсмертным запискам склонны верить, все-таки человек не шутит, и дальнейший его фатальный поступок это подтверждает.
— Да она просто психопатка!
— Надя не состояла на учете, — ответил Никита, — и доказать теперь, что она была психически больной, фактически невозможно.
— Хорошо же ты влип, — уважительно протянула Яна.
— А еще мне прислали две угрозы по электронной почте: что я отвечу за смерть девушки и что мне не жить, — сказал Никита, отрешенно глядя в окно.
— Да ты что! В милицию сообщил?
— Сообщил. А что толку? Мало ли какой идиот это написал. Пока реальной угрозы нет, никто и не пошевелится.
— А откуда пришли угрозы, нельзя выяснить? — оживилась Яна, садясь на своего любимого конька.
Это была какая-то странная ситуация: когда она сидела вместе с незнакомым мужчиной за большим пустым столом в окружении траурных венков, посвященных этому же мужчине, и справляла по нему же поминки.
— Я сам выяснил. Интернет-кафе на окраине, в районе метро «Алтуфьево».
— Оба раза оттуда?
— Оба.
— А где жила Надя? — спросила Яна.
— На юго-западе Москвы.
— Может, ее парень?
— У нее не было парня.
— Ага! Беременная она была, а парня не было? — удивилась Яна.
— Так сказал следователь. Я, если честно, думаю, что он предвзято ко мне относится, считая главным подозреваемым. Мол, артистам все сходит с рук.
— А сам пытался еще что-нибудь выяснить?
— Мне это даже в голову не приходило. Чего ради? Я ничего криминального не делал. Не моя обязанность расследовать, что подвигло Надежду на суицид и написать записку.
— Спасение утопающих — дело рук самих утопающих! Я бы на твоем месте пошевелилась, раз меня обвиняют в подстрекательстве к убийству.
— И что я должен делать? — удивился теперь Никита.
— Хоть что-нибудь! Как можно больше узнать о жизни девушки, например.
— Ты так уверенно говоришь…
— Я не раз занималась подобными делами, — похвасталась Яна.
— Впервые вижу такую, которая занимается несколькими странными делами одновременно.
— Я вообще единственная! — тряхнула волосами Яна.
— Ага, Яна Цветкова, я запомнил. И если мы еще не были в сауне вместе, я тебя туда приглашаю, — призывно посмотрел на нее Никита.
— Э нет, парень, тебя не туда потянуло. У меня есть друг.
— А разве это мешает нашему легонькому флирту?
— У нас не может быть флирта, тем более легонького, — прямо посмотрела в глаза собеседника Яна. — Со мной или по-тяжелому, или никак.
— Э нет, парень, тебя не туда потянуло. У меня есть друг.
— А разве это мешает нашему легонькому флирту?
— У нас не может быть флирта, тем более легонького, — прямо посмотрела в глаза собеседника Яна. — Со мной или по-тяжелому, или никак.
— А кто у нас друг? — не желал смириться Никита, так как не привык, чтобы ему отказывали.
— А друг у нас князь.
— Трубецкой? — засмеялся Никита. — Или Шереметьев?
— Не коверкайте историю, молодой человек! Шереметьев был графом, — тоном учительницы заявила Яна.
— Ладно, не хочешь говорить, не говори, но водить меня за нос тоже не надо, я не мальчишка, — не поверил ей Никита и посмотрел на ее точеный профиль. — Я улажу твои несостоявшиеся похороны.
— Как? — оживилась Яна.
— У меня есть знакомые в мэрии. Они позвонят куда следует и все объяснят родственникам умершего. Только твоей Алле Юрьевне придется вернуть им деньги.
— Это само собой! Только не она будет возмещать, а я, так как виновата одна я, из-за своей рассеянности. А ты правда позвонишь?
— Честное слово, сегодня же и позвоню, — пообещал Никита.
— Ладно, тогда я пойду. Дело свое сделала, можно и отдохнуть. Рабочие позже приедут и соберут все венки, ленты и драпировку, — пообещала Яна.
— Мы с тобой так странно познакомились: можно сказать, на моих поминках. Это явно какой-то знак. Может, все-таки встретимся? Как-то не хочется мне тебя отпускать, — растерялся Никита, не ожидавший от себя такой реакции, словно он сейчас может потерять что-то дорогое и явно необычное.
Яна непреклонно приближалась к входной двери.
— Может, тебя подвезти? — продолжал свои попытки Никита.
— Не стоит. — Она обернулась в дверях и буквально испепелила его взором своих синих ярких глаз. — Еще раз прости, что ворвалась к тебе с таким неприятным делом. Надеюсь, у тебя все наладится, объяснится и устроится.
Яна открыла дверь и исчезла из поля зрения мужчины, и ему почему-то сразу стало пусто и одиноко. Такое чувство посещало Никиту в жизни только однажды — после гибели жены. Бесконечная последующая череда подружек не оставила в памяти ничего, ни капли сожаления при прекращении отношений. Никиту, наоборот, даже начинало раздражать, если очередная пассия с утра задерживалась в его постели и имела виды на завтрак с ним. Странную же женщину, устроившую у него в доме поминки, было не удержать, как он ни просил. Никита с сожалением посмотрел ей вслед в окно и поднялся на второй этаж в спальню — пора было отдохнуть после бессонной ночи. Он развалился на широкой кровати, с облегчением вытянув ноги. Рабочий день у Никиты начинался обычно во второй половине дня.
Незаметно для себя Никита заснул с пультом от телевизора в руке. И приснилась ему Яна, которая настоятельно рекомендовала прилечь в гроб и оценить его удобство.
«Он совершенно новый! Никто еще в нем не лежал, строгали с ребятами всю ночь!» — заверяла она его, показывая свои изящные руки с устрашающе красным маникюром и с… мозолями.
На его робкие попытки возразить, мол, он не хочет лежать ни в каком гробу, ни в старом, ни в новом, Яна твердо отвечала:
«Ничего не знаю! Заказ принят, отступать поздно, сегодня похороны!»
Проснулся Никита с тяжелой головой, с болью в затекших мышцах и неприятным привкусом во рту.
«Черт! Все проспал! — бросил взгляд на часы Никита. — Как голова-то кружится. Никогда такого не было! Интересно, приезжали рабочие забрать траурные принадлежности или нет? Может, я спал, не слышал звонка и не открыл им?»
Никита подошел к балконной двери, сунул в рот сигарету, валявшуюся на пластиковом подоконнике, и щелкнул зажигалкой фирмы «Зиппо». И это было последнее, что сделал Никита, после чего он увидел яркую вспышку света и тут же ощутил сильный удар в грудь.
Вспышка света сменилась темной пеленой, опустившейся ему на глаза.
Глава 5
Яна Цветкова в тот же день продолжила искать приключения себе, как говорится, на одно место. Она, поймав такси, поехала на дом к умершему человеку, квартиру которого она должна была украсить венками. И попала прямо на поминки — была усажена хозяйкой за стол, несмотря на сопротивление.
— Я не была знакома с покойным, земля ему пухом, — объясняла Яна. — Пришла вернуть вам деньги за торжественное убранство, которое вам не сделали. В этом виновата я; Алла Юрьевна и ее фирма абсолютно ни при чем, ругайте меня!
Хозяйка квартиры и жена покойного подняла на Яну заплаканные глаза.
— Как я могу ругать кого-то в такой день? Бог с ним, с убранством. Пришло столько людей, столько хороших слов было сказано в память о Германе. Мы вполне обошлись и без венков, я даже не думала об этом…
— Все же возьмите деньги, — сунула ей в карман пачку купюр Яна. — И еще раз извините…
Помянув усопшего и зажевав каким-то салатом, хотя есть уже просто не могла, Яна поехала в больницу, желая справиться о самочувствии Аллы Юрьевны. Говорить больной женщине о своем казусе Яна не решилась бы, тем более что конфликт был улажен. Кстати, она и не ожидала, что жена человека с положением окажется такой нескандальной, что разговор с ней пройдет столь мирно.
Аллу Юрьевну уже перевели из реанимации в обычную палату, и Яна, немного поговорив с ней о жизни и оставив гостинцы, вышла из палаты с чувством выполненного долга. Она дошла до лифта и нажала кнопку вызова. Какая-то сморщенная старушка в белой медицинской одежде, оглядев Яну с ног до головы, недовольно покачала головой и сообщила:
— Лифт не работает. Опять сломался!
— И как же тогда спуститься? — спросила Яна.
— По лестнице до второго этажа. Но там дальше тупик, надо пройти через травматологию до конца, и уж оттуда вниз, — пояснила бабка.
Яна, вздохнув, поковыляла на своих высоченных каблуках по обшарпанной узкой лестнице. Идя уже по отделению травматологии, она чуть не свалилась, поскользнувшись на линолеуме от неожиданности — потому что увидела Асю Кудину в темно-сером пиджаке и светло-серой юбке, идущую по коридору ей навстречу.
— Привет, адвокат! — помахала ей рукой Яна. — Что ты тут делаешь?
— Привет, — удивилась и Ася. Пояснила: — Я здесь как раз в качестве адвоката.
— Кому-то из клиентов плохо? — догадалась Яна.
— Ага! Тому, которому угрожали, на что следователь даже не обратил внимания. И вот теперь он при смерти. Мой клиент, понимаешь? А я ничего не могу сделать! Я же его ад-во-кат! За-щит-ник! И вот, пожалуйста! — Ася была на грани истерики, хотя такое с ней редко случалось.
Пестрый, местами протоптанный до дыр линолеум поплыл в глазах Яны.
— Никита?
— Да, — с изумлением посмотрела на нее Ася. — Откуда ты его знаешь?
— Слышала передачи с его участием, — хмуро ответила Яна. — А что с ним? В какой он палате?
— Я сама толком ничего не знаю, а палата… Вот она, мы пришли. Что-то я боюсь! Я так боюсь крови, — задрожала Ася, прикрываясь кейсом, с которым она ходила по служебным делам (в нем было удобно хранить папки с документами).
Яна решительным жестом открыла дверь и вошла в палату. Ася зря боялась — никакой крови там не было, а был только весь перебинтованный Никита с лицом в ссадинах и кровоподтеках. Увидев Яну, он очень обрадовался.
— Надо же! Яночка! Госпожа Цветкова собственной персоной и даже без траурных венков! Я очень рад тебя видеть! Знаешь, еще немного, и твои венки оказались бы к месту, — улыбнулся он слегка перекошенным ртом. — Так здорово, что мы так быстро увиделись опять!
— Я что-то пропустила? — вошла следом в палату и Ася. — Откуда вы друг друга знаете?
— Познакомились сегодня утром, — ответила Яна.
— Где ты успела? Ездила на радио?
— На его поминках. Но это долгая история, — отмахнулась Яна и присела на кровать. — Сглазила я тебя. Что случилось-то?
— Да я сам толком ничего не понял. Следователь сейчас у меня дома. Вроде как произошла утечка газа, пока я спал. А потом я закурил… взрыв, вспышка, и больше ничего не помню.
— Классический вариант…
— Спасло меня то, что закурил я у балконной двери — взрывной волной меня выбросило из окна. Я родился в рубашке: вылетел со второго этажа вниз головой, потом еще сверху меня засыпало битым стеклом, и остался жив, отделавшись легким испугом, сотрясением мозга и парой царапин.
— Что же говорит следователь? — спросила Яна.
— А что он может сказать… Вроде обычная утечка газа…
— Особенно если учесть, что тебе угрожали! — возмутилась Ася.
— Да этот следователь, пока не увидит мой хладный труп с торчащим из горла ножом, моим словам не поверит. И то скорее всего скажет, что произошел несчастный случай вследствие неосторожного обращения с режуще-колющими предметами, — хмыкнул Никита и снова заулыбался, прищурясь, Яне.
Она же его оптимизма явно не разделяла и на его ужимки не отвечала. Яна была серьезна и задумчива.