— Ах, извините, — Нинель изобразила виноватую улыбку, — я слегка перепутала…
— Склероз, дорогая, — оскалилась на нее Марго, — в вашем возрасте это вполне понятно и простительно!
— Лучше склероз, дорогая, — немедленно отозвалась Нинель, — чем маразм, как у вас…
— Я сказал — прекратить отсебятину! — Режиссер от злости заскрипел зубами. — Твоя реплика, Нинель!
— Как это — ушел? — воскликнула брюнетка, заглянув в сценарий. — Что ты хочешь сказать?
— Ушел к другой женщине! — прорыдала Марго. — К другой, после стольких лет! Оставил мне ужасную записку, взял выходной костюм, документы, деньги.., кажется, еще одну чистую рубашку… — Марго замолчала, сотрясаясь от беззвучных рыданий.
— Может быть, накапать тебе валерианки? — с наигранной жалостью проговорила Нинель. — Хотя, конечно, дорогая, валерианка тебе вряд ли поможет, обычно ты накачиваешься третьесортным коньяком, недаром морда такая красная…
— Да что же это такое? — Марго вскочила со стула и бросилась на партнершу, сжав пудовые кулаки. — Да когда же это прекратится?
Нинель отскочила в сторону и заняла оборонительную позицию, прижавшись спиной к стене и выставив вперед длинные ярко накрашенные ногти. При этом она шипела, как разъяренная кошка.
Попугай радостно захлопал крыльями и завопил во все горло:
— Мегер-ры! Цир-рк! Бр-раво! Умор-ра! Мегер-ры!
— Ну вот что! — Маленький бородатый режиссер с неожиданной ловкостью вскочил на стол, оказавшись выше всех в павильоне, и заорал в мегафон, перекрывая шум, как капитан корабля перекрывает прокуренным басом грохот шторма. — Я сказал — соблюдать трудовую дисциплину! Кто скажет хоть слово не по сценарию — немедленно вылетит из сериала! Это мое последнее слово, и касается абсолютно всех!
— Бр-раво! — заорал попугай. — Ур-ра! Тр-риумф! Сир-раведливость востор-ржество-вала!
— И тебя это касается! — Режиссер повернулся к Перришону. — Где Аглая? Где, я спрашиваю, Аглая?
Аглая Михайловна послушно выскочила из молчаливой толпы телевизионной обслуги и встала перед грозным режиссером, как лист перед травой, ожидая приказаний.
— Унеси свою птицу! — рявкнул тот. — Пока она не задействована, пусть посидит у тебя в кабинете, а то, понимаешь, только добавляет бардака…
— Пр-реследуют! Тер-рор-ризируют! проговорил Перришон, пригорюнившись, но сопротивляться не стал — суровый вид режиссера произвел на него впечатление.
Аглая Михайловна вошла в свой кабинет, поставила клетку с попугаем на шкаф и хотела вернуться в павильон, но в это время на ее столе истерично зазвонил телефон. Белобрысой девицы, Аглаиной соседки по кабинету, не было на месте, как всегда, когда она бывала нужна.
Аглая тяжело вздохнула, села за стол и сняла трубку.
Тяжелый вздох объяснялся тем, что она хорошо знала по своему опыту: стоит только сесть за рабочий стол, встать из-за него удастся очень нескоро, потому что звонки и посетители непременно потянутся сплошной чередой.
— Что это вы трубку не берете? — недовольно осведомился начальник юридического отдела студии. — Я вам уже четвертый раз звоню!
Я в павильоне у Бруствера, Леопольд Казимирович, — начала оправдываться Аглая, в кабинете никого не было…
— Как всегда! — рявкнул юрист. — Что это за странные документы от вас приходят?
— А в чем дело?
— Кто так заполняет анкеты на артистов? У меня волосы дыбом встали!
Аглая Михайловна усомнилась в словах юриста: Леопольд Казимирович был лыс, как колено. Но спорить с ним она, разумеется, не стала.
— Да в чем же дело?
— В анкете не указано ни имя, ни отчество, ни образование артиста, а про возраст — вообще какая-то глупость: «Со слов, приблизительно». Спасибо, хоть фамилию удосужились написать!
— Извините, Леопольд Казимирович, а фамилия какая?
— Тоже какая-то странная — Перришон.
— Тогда все понятно!
— Что это вам понятно? — пробубнил юрист. — Мне, например, ничего не понятно!
— Перришон — это не артист.., то есть это не совсем артист…
— Что вы мне голову морочите? — Леопольд Казимирович совершенно разъярился. — Как это — не совсем артист? Если он не артист, зачем вы прислали мне его анкету?
— Перришон — это попугай! — проговорила Аглая Михайловна, дождавшись паузы в монологе рассерженного юриста.
— Кто?!
— Попугай, и кстати, очень красивый.
Аглая покосилась на Перришона, и тот, кокетливо наклонив голову и распушив перья, проворковал:
— Перренька хор-роший! Перренька кр-ра-сивый!
— Попугай? — удивленно переспросил юрист. — Мы что с вами — в цирке работаем? Или в зоопарке?
— Не в цирке, — отозвалась Аглая, — но и не на галошной фабрике. Мы работаем на телевидении, и сериал, который у нас сейчас в производстве, между прочим, называется «Две дамы с попугаем», так что попугай там играет самую, можно сказать, важную роль!
Леопольд Казимирович на некоторое время удивленно замолчал, а потом проговорил:
— Ну все-таки как-нибудь постарайтесь уточнить его возраст.., мне это нужно для начисления взносов в пенсионный фонд…
— В пенсионный фонд? — удивилась Аглая. —А что, попугаям тоже полагается пенсия?
— Раз я на его имя начисляю зарплату, отрезал юрист, — значит, должен делать и начисления в пенсионный фонд!
— Подумать только! И в каком же возрасте попугаи выходят на пенсию? Ведь они живут очень долго, гораздо дольше людей!
— Понятия не имею! — юрист был очень недоволен. — Сами разбирайтесь с вашим попугаем ! — И он в сердцах повесил трубку.
Аглая Михайловна задумчиво посмотрела на попугая: ее заинтересовал вопрос о его пенсионном возрасте.
В это время дверь кабинета открылась, и на пороге появился новый посетитель.
«Так и знала, — подумала Аглая, — теперь посетители пойдут непрерывно, один за другим, до павильона мне не добраться, а потом Бруствер будет недоволен…»
— Что у вас? — недовольно спросила она вошедшего.
— Пропуск подпишите, пожалуйста!
Аглая Михайловна уставилась на листочек пропуска, и на ее лице отразилась работа мысли.
— Кстати, вы двадцатого числа тоже были на студии, я вам выписывала пропуск, а перед уходом вы его у меня не подписывали.., непорядок!
— Не может быть, — посетитель подошел ближе к столу, — я точно помню, что заходил к вам подписать…
— Да? — Аглая выдвинула ящик стола. — Вот у меня копии подписанных пропусков.., мне их из охраны принесли для отчетности. Ну вот все пропуска за двадцатое… Ой, и правда ваш пропуск подписан!
— Вот видите, — посетитель натянуто улыбнулся, — справедливость восторжествовала!
— Да, действительно! — Аглая выглядела несколько растерянно. — Как же так.., я абсолютно не помню…
Мужчина взял у нее подписанный пропуск и вышел из кабинета.
Аглая Михайловна проводила его взглядом и удивленно повторила:
— Абсолютно не помню…
Попугай неожиданно заорал хриплым простуженным голосом:
— Р-роман! Р-ромашка! Р-ромашечка, кр-роличек!
Аглая удивленно оглянулась на Перришона. Затем она снова достала из ящика стола старый пропуск и внимательно посмотрела на него.
— Вроде бы моя подпись.., по крайней мере очень похоже.., но как же так — в пропуске написано время ухода двадцать два тридцать, но я же в тот день ушла гораздо раньше! Отлично помню — в восемь я уже была дома! Странно, очень странно… Двадцатое число.., это ведь тот самый день, когда убили Животовского! Кстати, Перришон, ты, оказывается, не только говорить, но и читать умеешь?
Она снова задумчиво посмотрела на дверь, за которой только что скрылся посетитель, и у нее в голове возникло несколько очень серьезных вопросов, но в это самое время телефон у нее на столе снова залился нетерпеливым истошным звоном.
Аглая схватила трубку и услышала рассерженный голос режиссера:
— Аглая, ты куда подевалась? Я тебя отпустил только на пять минут, чтобы ты унесла эту скандальную птицу! Немедленно возвращайся в павильон, ты мне срочно нужна!
— Но Олег Генрихович, тут то звонки, то посетители…
— Меня не интересуют твои оправдания! Мне нужны не объяснительные записки, а работа!
— Бегу! — Аглая бросила трубку на рычаг и помчалась в павильон, мгновенно выбросив из головы все мысли о странном пропуске и нудном посетителе, борце за справедливость.
Лола вошла в триста восьмой офис.
Аглая Михайловна в одиночестве сидела за своим рабочим столом, уставившись остекленевшим взглядом в груду бумаг.
— Ну как тут мой приятель? — жизнерадостно осведомилась девушка, оглядев комнату и не увидев Перришона. — Неужели все еще на съемках?
— Нет, он здесь, — измученным голосом ответила Аглая, отрывая взгляд от документов, — я его выпустила немножко полетать, а то у него будет гиподинамия.
Действительно, как бы в ответ на ее слова на шкафу послышался шорох, и из-за пыльного глобуса высунулась голова попугая. Взглянув на хозяйку круглым любопытным глазом, Перришон громко объявил:
— Пр-риехали, пер-ресадка! Пар-рк Гор-рького!
— Что-то ты, Перри, невпопад! — отозвалась Лола.
— Это он к концу дня, — покосилась на птицу Аглая Михайловна, — тоже, видимо, устал, да и потом, слишком много новых впечатлений.., а вообще он замечательно одаренный!
Лола смущенно потупилась: ей было приятно услышать такие слова о своем питомце.
— Говорят, попугаи болтают все подряд, ничего не понимая, — продолжила Аглая Михайловна, — но ваш Перришон все говорит удивительно к месту! Да он у вас не только говорит, он даже читать умеет!
— Что вы говорите? — не поверила Лола. —Ну уж насчет чтения.., этого я за ним до сих пор не замечала!
— Нет, я не шучу! — Аглая Михайловна оживилась. — Ко мне сегодня пришел один человек, насчет пропуска, так ваш Перришон как завопит: «Рома, Рома, Ромочка…» А этого человека зовут действительно Роман. И, между прочим, я его не называла по имени, а как еще Перришон мог узнать, как его зовут? Только прочитав его имя на пропуске!
— Р-рома, Р-ромочка! — немедленно отозвался со шкафа Перришон.
— Вот видите? — обрадовалась Аглая.
— По-моему, он болтает все подряд, а с этим человеком просто случайно совпало, предположила Лола.
— Бр-ред, ер-рунда! — не согласился с ней Перришон.
— Не знаю, не знаю, — проговорила Аглая Михайловна, и на ее лице появилось задумчивое выражение, — кстати, что-то с этим пропуском не так…
— С каким пропуском? — переспросила Лола.
— Да нет, — отмахнулась Аглая, — наверное, я ошибаюсь.., надо еще кое-что проверить, нельзя обвинять человека ни за что ни про что…
— Перри, домой! — позвала Лола.
Попугай сделал вид, что эти слова не имеют к нему никакого отношения, и завозился на шкафу, подняв густое облако пыли.
— Я сказала — домой! Тебя все ждут к ужину!
Перришон громко чихнул. Со шкафа сорвалась толстая книга и чуть не упала Лоле на голову.
Аглая Михайловна вскочила и подняла эту книгу.
— Ну надо же, «Бухгалтерия для чайников»! Вот она где, оказывается! А я ее уже неделю не могу найти!
Перришон гордо раскланялся и гаркнул:
— Р-рад стар-раться!
— Прекрати этот цирк! — крикнула Лола и достала из кармана пакетик с орехами. — Перри хороший, Переньке орешков!
Попугай тут же плавно спустился на спинку кресла и потянулся клювом за орешками.
Аглая Михайловна Плюсе вышла из троллейбуса напротив своего дома, перешла улицу и подошла к подъезду.
Прошедший день оказался утомительным и совершенно бесполезным. Режиссер опять устроил ей несправедливую выволочку, молодая актриса, которую она нашла в любительском театре, не явилась на съемку, кроме всего прочего, милиция вертелась под ногами и мешала работать.
Было еще одно.., что-то неопределенное и неприятное сидело у нее в подсознании, какое-то воспоминание осталось от сегодняшнего дня, как отвратительное послевкусие от испорченного вина.
Аглая Михайловна тяжело вздохнула и нажала кнопки кодового замка.
Кнопки не отреагировали на прикосновения ее пальцев. Она потянула за дверную ручку, и дверь с легким скрипом открылась.
Опять кто-то из соседей сломал замок, а вызывать мастера наверняка придется ей…
Аглая постаралась справиться с нарастающим раздражением. Она представила, как придет домой, встанет под горячий душ, потом напьется чаю, ляжет в постель с книгой…
Настроение еще больше испортилось. Она представила свою одинокую холодную постель… Можно, конечно, ложиться и с книгой, если больше не с кем, но в целом приходилось сделать неутешительный вывод — по большому счету жизнь не удалась.
Днем, в суете телестудии, эти мысли отодвигались, отходили в сторону, но полностью избавиться от них не удавалось никогда.
Она стареет, и чем дальше, тем более тоскливыми и пустыми становятся ее вечера и ночи.
Конечно, в ее жизни были мужчины, и сейчас время от времени кто-нибудь залетает на ее тускло мерцающий огонек, но чем дальше, тем реже.
Аглая подумала, что просто устала, и еще она подумала, что надо взять отпуск, хотя бы ненадолго, купить путевку в Турцию или Египет, полежать на берегу теплого моря…
Лифт, как и следовало ожидать, не работал.
Она поплелась на свой пятый этаж, радуясь, что живет все-таки не слишком высоко.
Поднявшись на свою площадку, она увидела возле двери знакомую сутулую фигуру.
Узнав этого человека, Аглая Михайловна еще больше огорчилась.
Это было не то отвратительное настроение, которое она испытывала после бесполезного и утомительного дня на телестудии.
Это было тоскливое предчувствие чего-то скверного, чего-то на редкость скверного.
Потому что она вспомнила, что именно занозой сидело сегодня в ее подсознании.
Разговор с этим человеком.
— Зачем вы пришли? — растерянно спросила Аглая Михайловна. — И как вы узнали мой адрес?
— Это очень легко, — отмахнулся сутулый человек, — а пришел я, чтобы восстановить историческую справедливость!
— Вы хоть на часы посмотрели? — Аглая Михайловна попыталась пройти к двери соседей, но он заступил ей дорогу. — Вы что, думаете, если я работаю на телестудии, то меня можно мучить круглосуточно? У меня совершенно нет сил! Ну разве так можно? Приходите завтра, в первой половине дня, мы поговорим обо всем, что вас интересует.., хотя, честно вам скажу — не знаю, о чем мы можем говорить! Если вас волнует тот пропуск.., может быть, я действительно ошибаюсь…
— Вот видите, — мужчина оживился, как будто нашел в словах Аглаи Михайловны неожиданную поддержку, — вы ошибаетесь, а за ошибки нужно отвечать! И нет никакого смысла откладывать это на завтра!
— Что откладывать? — Аглая Михайловна взглянула на лестницу, надеясь, что появится кто-нибудь из соседей и поможет ей выкарабкаться из этой странной, пугающей ситуации.
Никого, конечно, не было.
— Что откладывать? — тоскливо повторила она, поняв, что подмоги не будет и придется выпутываться самой.
— Восстановление исторической справедливости.
Ей стало по-настоящему страшно. Этот человек совершенно ненормальный!
И этот пропуск.., значит, он действительно был на студии в тот вечер, когда убили Животовского! Но при чем тут она? Угораздило же ее обратить внимание на фальшивую подпись!
Она чувствовала, что горячий душ и книга в одинокой, холодной постели, о которой она только что думала с тоскливым отвращением, откладываются, превращаются в несбыточную мечту, что между ней и этим одиноким покоем стоит ненормальный человек с горящими глазами, и неизвестно, чем это все кончится…
Сутулый человек подошел к ней вплотную, словно хотел что-то сказать на ухо. Аглая Михайловна испуганно отстранилась, и вдруг она увидела, что в руке психа блеснуло что-то острое и тонкое. Аглая открыла рот, чтобы возмутиться, чтобы как следует отчитать этого идиота, который вообразил о себе невесть что, но идиот снова придвинулся к ней вплотную и коротким, сильным ударом воткнул в грудь свое тонкое и острое оружие.
Почему-то Аглая Михайловна в первое мгновение расстроилась из-за того, что этот кретин испортил ее любимую куртку из светлой замши, купленную всего год назад в приличном магазине на втором этаже «Гостиного двора» и только что полученную из итальянской химчистки.
Во второе мгновение она почувствовала страшную, непереносимую боль и удивительную щемящую тоску, как будто она внезапно поняла, что никогда больше не поедет ни в Турцию, ни в Египет, не услышит тихий шум моря, не почувствует на своей увядающей коже ласковое прикосновение южного солнца… Впрочем, так оно и было — ведь у Аглаи Михайловны Плюсе больше не было времени на то, чтобы куда-то уехать. У нее вообще ни на что больше не было времени, потому что ее жизнь неожиданно и катастрофически завершилась.
Аглае Михайловне стало совершенно нечем дышать, как будто в ее подъезде внезапно кончился воздух. Даже те жалкие крохи воздуха, которые ей удавалось невероятным усилием втянуть в легкие, не годились для дыхания — они были сухими и болезненными, как несправедливая выволочка, полученная от режиссера…
Аглая успела еще подумать, что ей так и не удастся получить обещанную заместителем директора студии премию в размере месячного оклада, и на этой грустной мысли она кончилась.
Аглаи Михайловны Плюсе, одинокой женщины, ответственного и безотказного работника телестудии, больше не существовало.
Тело в недавно вычищенной куртке из светлой замши сползло по грязной стене подъезда и застыло на каменном полу перед дверью лифта.
Сутулый человек внимательно посмотрел на дело своих рук. После этого он завернул свой остро отточенный инструмент и спрятал в карман.
Оглянувшись по сторонам, он торопливо направился к выходу, вполголоса проговорив:
— Историческая справедливость восстановлена… — Чуть подумав, он добавил:
— Все еще частично!