В дискуссию галлюцинаторный критик вступал охотно, аргументировал очень эмоционально и почти никогда не включал логику – все доводы обычно были очень красочными, яркими и по большей части далекими от цензуры. Чтобы донести ответную мысль, Данилу приходилось кричать, что, как вы сами понимаете, со стороны выглядело как минимум экстравагантно.
К факту лечения голоса отнеслись без должного пиетета, награждая матерными комментариями не только докторов стационара и амбулаторной службы, но и каждую принимаемую таблетку, отчего та норовила стать поперек пищевода и всячески противилась ассимиляции с организмом, в котором завелся такой недобрый персонаж.
Некоторое облегчение принес приобретенный плеер. Надеваешь наушники, включаешь на полную громкость – и вперед. Нет, голос не пропадает, он пробивается даже сквозь тяжелый рок, но звучит уже неразборчиво и больше напоминает звуковое сопровождение к основной теме произведения. Ну, а то, что нецензурное – так даже интереснее. Причем именно рок, и потяжелее. Пробовал рэп – так эта мерзопакость прочухала ритм и такое стала заворачивать, что для Данила это музыкальное направление быстро оказалось бесперспективным: хуже тех виршей, которые успевал сложить голос в голове, были только оригинальные тексты исполнителя.
Однажды, покупая музыкальный сборник на одном из развалов (понемногу простое прослушивание превратилось в серьезное увлечение), Данил познакомился с настоящим музыкантом. Точнее, барабанщиком. Пара-тройка фраз, выявились общие интересы – и вот уже Данил сам сидит за ударными и пробует что-то изобразить. И вот что странно – голос притих! И даже не критиковал! То есть вообще ни полслова за все время, пока Данил лупил по барабанам и тарелкам! Потом он, конечно, высказался, но так вяло, что это можно было счесть за комплимент.
Решение было принято в тот же день. Кое-какие деньги водились, плюс мама решила не препятствовать – сын в кои-то веки о чем-то говорил с горящими от восторга глазами, – и Данил обзавелся собственной ударной установкой. В комнате пришлось сделать специальный ремонт с шумоизоляцией – в равной степени как из любви к ближнему, так и приблизительно оценив запасы человеколюбия у оного. И оно того стоило – теперь Данил мог терзать аппаратуру и инструменты хоть целый день – мать на работе, а бабушка предусмотрительно отключала слуховой аппарат на время саунд-атаки.
А через несколько месяцев Данилу предложили играть в одной небольшой группе – там как раз ударник уехал в другой город на учебу, и место пустовало. Пришел на пробу, показал, что умеет, ребята остались довольны. С тех пор Данил у них работает постоянно. Деньги хоть и небольшие, но не это главное. Главное – нравится. И голосу, кажется, тоже. В любом случае, он не сильно возникает.
...Будни капитана межгалактического крейсера
Вы никогда не задавались вопросом: что делает герой (скажем, рыцарь, космонавт, секретный агент, глава тайного могущественного ордена), когда он не занят своей героической работой? Повержены драконы; стенают, подсчитывая естественную убыль населения и проводя анализ причин первичного выхода на инвалидность, сарацины; закончилась командировка на МКС; в очередной раз спасено человечество и завербованы только что прошедшие инаугурацию новые президенты сверхдержав. Чем все эти люди заполняют героический досуг, получив героическую зарплату? Отдают героические долги? Совершают дачные подвиги в предвкушении битвы с коварным урожаем? Заняты генеральной репетицией перед генеральной же уборкой квартиры? Убеждают жену, что, мол, в космосе любовницам взяться неоткуда?
С одним таким человеком я знаком. Зовут его… скажем, Семен. Наблюдается он у нас в психдиспансере лет двадцать, давно на инвалидности, много раз лежал в стационаре. Но это так, между делом. Сеня по натуре человек веселый, неунывающий. Нет работы? Пустяки, зато есть пенсия! Не дадут права на вождение автомобиля? Ха! Не больно-то и хотелось! Автомобиль – это мелко и по-мещански. Настоящий мужик водит звездолеты. Если точнее – межгалактический крейсер. С дополнительной опцией мгновенного перехода между измерениями – на выбор, их в меню навигатора заложена туева хуча.
С парковкой крейсера проблем у Семена не возникает. У него забито местечко в районе одной из звезд ковша Большой Медведицы. Далеко? Так ведь и крейсер не на дровах летает. С вызовом проблем никаких: пять дней НЕ пьем лекарства, пять ночей не спим, потом выходим на балкон и ПРИСТАЛЬНО смотрим на звезду. Все, машина подана. Можно путешествовать. Луна, планеты, звезды и галактики, параллельные миры – да мало ли! И все яркое, интересное, с массой впечатлений. Да тут ни один «феррари» и близко не шкандыбал, не говоря уже об изысках инквизиции отечественной сборки! То, что разбор полетов и реабилитация космонавта-дальнобойщика проходят обычно в условиях отделения психбольницы – это уже ерунда. Тяга к звездам – она у Семена в крови.
Правда, события последних месяцев внесли некоторые коррективы в план его предполетной подготовки. Вначале все шло как обычно: вторая бессонная ночь, ощущение легкой вибрации в теле, усталость, уже начинающая перетекать в состояние приятного подъема… И тут внезапно закончились сигареты. В четвертом часу утра. А в этом состоянии курится так, что минздрав суициднет, обпредупреждавшись. Пошел на улицу. А ключи забыл. А дверь захлопнул. Ну, захлопнул – и захлопнул, мама дома, откроет. Однако не тут-то было: вернувшись с сигаретами, Семен звонил в дверь минут пятнадцать, и все без толку. Стучать бесполезно – дверь стальная, с шумоизоляцией, можно хоть с разбега кидаться, только руки-ноги отобьешь. Что делать? А вдруг она не просто не слышит, а умерла во сне – человек-то старый? Надо вызвать полицию. Как, если нет телефона, а ближайший таксофон незнамо где? Проще простого.
Снова спустившись вниз, Семен выбрал самую дорогую иномарку из тех, что были припаркованы около дома, взял кирпич и стал вызывать полицию. Когда наряд прибыл на место происшествия, Сеня еще попенял им – где их носят рогатые инфернальные мифологические персонажи? Он вон успел уже и ветровое стекло разбить, и по второму кругу за сигаретами сгонять, и вообще весь замерз, не май месяц на улице! А вдруг бы это был угонщик? Расслабились, службу забыли, стыдно должно быть! Стараясь правильно скомпоновать вопрос из скудного доступного запаса печатных выражений, полицейские поинтересовались: а что, собственно, происходит? На что Семен совершенно искренне ответил, что происходит форменное блядство: мало того, что сорвался вызов межгалактического крейсера и опять закончились сигареты, так еще и с мамой что-то неладное случилось – вот, кстати, затем и жду вас, дармоедов. А ну, пошли скорее, человек, может, уже и помер давно, а мы тут русский язык разучиваем – какой кто за каким чем забрался в какую такую машину…
Надо отдать служивым должное – Сеню даже не прибили. Более того, поднялись и выяснили, что мама жива-здорова и даже знает пару неизвестных полиции крепких выражений. В отделении Семен пробыл недолго – спецбригада забрала его у порядком ошалевших от многоречивого задержанного полицейских.
Полтора месяца в отделении пролетели быстро, и день выписки (будучи сам по себе уже радостным событием) преподнес Семену неожиданный подарок. Он увидел ЕЕ. Как выяснилось в завязавшейся беседе, Ирина пришла проходить медкомиссию для устройства на работу. Семен сам по себе был мужчиной видным, представительным, а уж сочетание внешности с легким (и умело скрытым от персонала отделения, надо признать) гипоманиакальным состоянием просто не оставили одинокой даме ни единого шанса увернуться.
Знакомство плавно шло к следующему логическому этапу своего развития, как вдруг обнаружилось досадное препятствие. Представляете – женщину тридцати с хвостиком лет не отпускает на ночь мама! Почему? Потому что Ирине в семье выпала почетная роль сторожа аж целых двух стратегических объектов. Объект номер один – деньги, которые были заработаны мамой на торговле семечками. По слухам – много. Денег, не семечек. Объект номер два – папа Иры, алкоголик со стажем. Деньги и папа – это как ракетное топливо и окислитель, поэтому надлежало хранить оба компонента поврозь и всячески избегать их встречи. Кроме того, папа нуждался в дополнительной охране от алкоголя, а деньги – от грабителей, количество которых в городе, по оперативным сводкам от мамы, было равно населению города минус два человека, угадайте кто.
Ну, посудите сами, разве это препятствие для настоящего звездолетчика? На деньги, оставшиеся от пенсии (минус ежемесячная выплата хозяину злополучной машины), Семен купил коньяка и конфет и отправился покорять родителей Иры. Папа, увидев спиртное, сдался без единого выстрела. Зато мама, придя чуть позже и увидев супруга в обнимку с бутылкой, такой подлянки Семену простить не смогла, да еще и дочку ухватила за шиворот и повела в соседнюю комнату – отчитывать.
В голове Сени, до глубины души оскорбленного таким наездом, вертелся вопрос – почему? Почему Ирине запрещают с ним встречаться? Подогретая алкоголем и гипоманиакальным состоянием, голова работала быстро, и ответ пришел почти сразу же. Все зло – в деньгах. Не сиди Ирина сторожем – все бы сложилось, и было бы им счастье. Деньги надо найти. И перепрятать. Нет объекта – нет работы. Где они могут их прятать? Да где все женщины обычно их и прячут – в шкафу с бельем. К моменту, когда Ира и ее мама вернулись, и Семен был изгнан из квартиры, пакет с деньгами был уже у него в кармане.
Пересчитав дома деньги, Семен неожиданно для себя обнаружил две вещи. Во-первых, продажа семечек – прибыльный бизнес. Шутка ли – двести тысяч, а ведь пакетов было два, просто второй некуда было прятать… Во-вторых, как-то сразу пришло новое приятное мироощущение обеспеченного человека, который МОЖЕТ СЕБЕ ПОЗВОЛИТЬ. И мысль заднего плана – дескать, ладно, немного развеюсь, а с пенсии все возмещу.
Четыре тысячи на то, чтобы холодильник не напоминал ледяную пустыню, три тысячи на подарки матери, семь тысяч племяннице, пусть порадуется. Теперь насчет развеяться…
Милиция выловила Семена на пятый день у его бывшей одноклассницы, разведенной дамы, которой не надо было никого сторожить и которая придерживалась мудрого экзистенциального взгляда на жизнь, то есть не задавалась вопросом, откуда у мужчины берутся деньги и потенция. Они есть, он готов их на нее потратить – так в чем же дело?
Выяснив, что за пять дней потрачено пятьдесят тысяч, Сеня даже сам себе немного позавидовал – надо же, какими суммами ворочаю! Ну, ничего, с пенсии верну. Правда, ни Ирина с ее мамой, ни милиция подобного оптимизма не разделяли. Пришлось проводить судебно-психиатрическую экспертизу, после которой Семен отправился на лечение в больницу. Впрочем, он не унывает: деньги – прах, пришли и ушли. А вот межгалактический крейсер никуда от него не денется, ведь парковка на Большой Медведице бесплатная!
...Суицида не получится!
Есть среди моих пациентов люди, наделенные несомненными талантами. Кто-то хорошо играет на гитаре и обучает этому других, кто-то создает интереснейшие архитектурные проекты, кто-то живет выращиванием и продажей цветов. Есть среди них одна дама, чей талант лежит вне плоскости непосредственного созидания, но менее заметным он от этого не становится. Она умеет ЗАСТАВЛЯТЬ ДРУГИХ ДЕЛАТЬ, КАК ОНА ХОЧЕТ.
Тамара Федоровна (назовем ее так) внешне не производит впечатление человека, способного своротить горы. Или настропалить отряд засланцев, способных это сделать во имя и на благо. Это не ее метод. Трудно сказать, когда этот талант проявился впервые, но во всей своей красе он развернулся, когда Тамара Федоровна решила, что проживать вместе с дочерью и зятем она больше не хочет. Молодые упорно игнорировали ее намеки: мол, пару лет-то можно потерпеть, пока мы на квартиру не накопим.
Пришлось от намеков переходить к боевым действиям. Вначале дочь заметила, что соседские бабушки с ней не здороваются и при встрече отворачиваются, вот разве что только не плюются. Причина всплыла через месяц, когда ее с мужем вызвали в прокуратуру и строго поинтересовались, почему они так нехорошо обращаются с несчастной пожилой женщиной. Ну, не совсем пожилой, пятьдесят семь – это не возраст, но тем не менее. Как именно? Да вот, тут все написано: грозят, мол, отобрать квартиру, не кормят, да еще и объедают (список нагло съеденных продуктов прилагается). Еще и ребенка себе завели, а он плачет и мешает спать. Что можете сказать по существу вопроса?
Все цензурные слова, которые можно было сказать по существу вопроса, молодая пара выдала под запись в прокуратуре. С парой подсказок в особо эмоциональных местах. Посему на цивилизованное общение с Тамарой Федоровной у них слов просто не осталось, и с родной квартиры на съемную они съехали в два дня и в полном молчании (реплики грузчиков не в счет).
Оставшись одна в трехкомнатной квартире, Тамара Федоровна быстро организовала вокруг себя некое подобие Ордена Куриной Гузки – по характерно поджатым губам. Темы для обсуждения и, паче чаяния, осуждения находились всегда, начиная с политики и заканчивая вопросами нравственности (далее полный список жильцов моложе сорока лет). И как-то так сложилось, что подорванные в борьбе за жилплощадь нервы оказались бонусом: стоило лишь закатить глаза и приложить ладонь ко лбу в театральном страдальческом жесте, как тут же находились желающие сбегать за продуктами, прибраться в квартире, приготовить чего-нибудь вкусненькое…
Однако счастье было недолгим и каким-то невнятным, словно смазанный оргазм. В доме начался капитальный ремонт с заменой водопроводных труб. Жильцы стойко переносили тяготы и неудобства отсутствия воды – дело нужное, да и ремонтная бригада работает как проклятая, без выходных. На собраниях Ордена тема водоснабжения сделалась центральной, но легче от этого лично Тамаре Федоровне не стало. А когда принесли график очередности подключения квартир к горячей и холодной воде – так и вовсе сделалось дурно. Ее квартире в списке БЫЛА НЕ ПЕРВОЙ! Где-то ближе к середине – какой кошмар! План действий созрел сам по себе, при минимальном участии сознания.
Когда бригада приступила к подключению первой квартиры, Тамара Федоровна облачилась в выходное платье, нанесла боевой наступательный макияж и позвонила старшей по дому (по совместительству – одной из магистров Ордена). Умирающим голосом она сообщила, что сейчас, кажется, скончается, и попросила прийти, дабы проститься. Старшая примчалась мелкой рысью. Будучи человеком сердобольным и доверчивым, она подпала под гипноз слов «умираю», «плохо с сердцем». Пронзительный запах корвалола (не меньше полупузырька, не столько от сердца, сколько для храбрости) и вовсе подействовал на нее как вводный наркоз, напрочь лишив способности критически оценивать ситуацию. Тамара Федоровна возлежала в полном облачении (а вдруг ремонтники придут, они хоть и приматообразные, но все-таки мужчины) на диване. Рядом с ней на журнальном столике грудились лекарства. Дребезжащим голосом умирающая поведала, как этот ремонт ее доконал. Далее события развивались стремительно и по нужному сценарию. Вначале была поднята на уши ремонтная бригада, которая тут же перевела стрелки на управляющую компанию. Затем был отыскан директор управляющей компании и под конвоем магистров Ордена препровожден к умирающей. Боевого макияжа и валящего с ног запаха корвалола ему хватило ровно на пять минут невнятного сопротивления. В итоге квартира Тамары Федоровны была подключена к водоснабжению первой.
Тут бы ей и почить на лаврах, но душа потребовала чего-то большего. Да и этот строительный шум так уже надоел! Придя в диспансер, она попыталась применить свой коронный трюк с «вот сейчас как суицидну, и всем вам будет стыдно!». Надо сказать, что некоторый отклик трюк возымел. Доктор сразу же оживился: суицидальные мысли, говорите? Давно, говорите? Ай-ай-ай, как нехорошо-то… И что же делать? В отделение неврозов? Да полноте, милочка, какие неврозы, с вашими-то макабрическими наклонностями? Нет-нет, только закрытое отделение. Куда собрались? Раиса Ивановна, у нас тут больная сбежать пытается! Вот и отлично, от Раисы Ивановны еще никто не уходил, ей бы на Сицилию, да не климатит малость. А вас, Тамара Федоровна, будем лечить, неспешно и вдумчиво. А то ишь чего удумали – суицид! Вылечим так, чтобы и в мыслях не было!
...Демографический детонатор
Что нужно, чтобы устроить демографический взрыв? Подходящий демографический детонатор. В погоне за чудодейственным средством государства к чему только не обращаются: и к узакониванию порнографии, и к моде на откровенные наряды, и к идее материнского капитала, и даже к Самому (сам же сказал – плодитесь и размножайтесь). Правда, помогает мало. Остается вера, что добро одержит победу над разумом. Или в чудо. Одно такое, кстати, регулярно ходит на прием в диспансер.