— Повязки водой не мочить и не снимать. Дня через четыре, когда произойдёт заживление ран, и рассосутся швы, они сами отвалятся. Понятно?
— Угу, — кивнул он головой.
К этому времени к нам подошла Илана с жертвой несостоявшегося изнасилования, такой себе черноокой симпатичной молоденькой девчонкой, вытащила из аптечки успокоительный леденец и сунула ей в рот.
— Соси, он вкусный и полезный, — сказала она.
Не знаю, кто увидел и как предупредил, но когда мы уже собирались уезжать, то на поляну сбежалась чуть ли не половина Литейного посёлка во главе с самим старостой. При его непосредственном участии было осмотрено место происшествия, потом он опросил парня и девушку, задал вопросы и нам. А чего там скрывать, рассказал, как было, после чего нас коллективно поблагодарили и вручили четыре трофейных ножа, а так же четыре тощих кошеля, в каждом из которых было по маленькой горстке меди.
Когда мы уезжали, то на меня все смотрели обыкновенно и доброжелательно, но на Илану уж очень настороженно и с опаской, особенно мужики. Видно впечатлил внешний вид полуобнаженного трупа, оставшегося без головы и члена.
А через пять дней у ворот нашего дома собралась целая делегация. Оказывается, пожаловали в гости с благодарностями и подарками отец спасённой нами от насильников девушки Инари, которого звали Шипун Гарт, и Вид с одноногим отцом, представившимся Лагосом Корваном. В виде благодарности они вручили нам одноамфорный (двадцать один литр четыреста миллилитров) бронзовый котёл с крышкой, кстати, ценности немалой. Оказывается, что Шипун его отливал лично.
Тогда‑то сидя за столом и изрядно выпив привезенного ими же вина, Лагос и поведал о своей бывшей жизни и службе в наёмном отряде. Направляемый вопросами любопытной Иланы, он проговорился о том, что будучи охранником торгового каравана дважды ходил через земли кочевников за мехами, а в последнем походе и ногу потерял.
— А почему вы ходили только зимой? — спросил у него.
— Потому, что главный повелитель кочевников считает всех таёжных дикарей своими должниками и разрешает проводить торги только вначале лета у пограничного перевала. Зимой они откочёвывают на юго–восток, а весной возвращаются, что‑то обменивают с лесовиками на хинданские товары, а что‑то забирают как налог, вот после этого только и разрешается торговать.
— Если зимой откочёвывают, тогда кто же на вас нападал?
— А, — махнул он рукой и приложился к чаше с вином, — Разных бродячих банд дикарей там хватает, и среди лесовиков, и среди кочевников, которые живут грабежом. Сколько их не вырезай, а новая молодёжь подрастает и всё хотят свою удаль показать. А уж если заметили на снегу след от каравана, то обязательно нападут, для них никаких божеских законов не существует, захватить в рабство кого‑нибудь свободного, это самый великий подвиг. Их даже не волнует, что из воина раб никакой, всё равно замучают. Эх, сколько наших за перевалом сгинуло, и не пересчитать.
— Да, сосед, рискованное это дело, к дикарям ходить, — кивнул головой захмелевший Шипун.
— Это точно, сейчас зимой редко кто и ходит, перевелись отчаянные торговцы — он немного помолчал, задумчиво отхлебнул вина и тихо сказал, — Но я бы сходил.
— Сиди уж у меня помощником, сходил бы он! — возмутился Шипун, — Хочешь и вторую ногу потерять?
— Что ты знаешь? Господин Саридон, это торговец, которого мы раньше постоянно сопровождали, нашей команде из шестнадцати человек из мехов десятину от дохода в качестве премиальных платил. Ты даже не представляешь, какие это деньги, до следующего похода можно было вообще не работать. Теперь он стал важным человеком и сам уже давно никуда не ходит. А без ноги да, никто не возьмёт, — он заглянул под стол, стукнул деревяшкой по полу и решительно взмахнул кулаком, — Даже простым ездовым на арбе, но я бы сходил!
Честно говоря, полученная информация меня изрядно заинтересовала, поэтому решил встретиться с Лагосом отдельно и переговорить с глазу на глаз. Ненавязчиво выяснив ориентиры их местожительства, вскоре распрощались, и я проводил гостей за ворота.
На следующий день Риса приготовила оплетённый кувшин с красным вином, Фагор оседлал лошадь, и я отправился к Лагосу с ответным визитом. Литейный посёлок был менее привлекателен, чем Рыбацкий и навивал уныние, улицы были обычными грунтовыми и пыльными, дома — похуже, а ещё постоянная копоть.
Небольшой домик Лагоса стоял посреди фруктового сада и выглядел крепко, зато любой, кто заходил внутрь, сразу понимал, что женщиной в нём и не пахнет, хозяин даже рабыню не содержал. Кроме отца проживали здесь два его сына, старший Динос, пятнадцати лет отроду, и на год младший Вид, правда, особого достатка в доме тоже не наблюдалось.
— Ничего, — видимо что‑то заметив в моём взгляде, Лагос стал говорить как бы извиняющимся тоном, — Диноса мы вытянули, в этом году он окончил воинскую школу, обещали принять в наёмный отряд, так что вскоре нам будет полегче. А там глядишь, к следующему году и Виду денег насобираем, тоже учиться отправим, а пока что сам тренирую.
— Без ноги, тренируете? — удивлённо спросил у него.
— Ха! Не всякий воин против меня выстоит, а с этой деревяшкой я и в седле могу сидеть. Было бы ещё лучше, если бы под неё специальное стремя отковать, да оно, видите, без надобности, далеко ездить не приходится, — разливая в чаши вино, он вздохнул с сожалением.
Это был мужчина в возрасте слегка за сорок, довольно крепкого телосложения и совершенно не суетливый. Одна беда — безногий. Долив в свою чашу половину воды, первым отпил и, глядя ему прямо в глаза, спросил:
— А если такая надобность уже появилась?
— Что? — он резко подался вперёд, а его глаза выражали крайнюю степень изумления.
Тогда‑то и объяснил ему, что имею желание отправиться в подобный поход и хотел бы получить как можно больше информации, найти проводника и собрать профессиональную команду. За столом мы просидели и проговорили около двух часов. Он отвечал, фактически на любые мои вопросы, при этом я вытащил из сумки лист бумаги, грифель и в процессе разговора делал кое–какие заметки.
Выяснил, что караван его бывшего нанимателя обычно состоял из четырёх больших двухосных арб, грузоподъёмностью до одной тысячи танн (восемьсот пятьдесят семь килограмм) и сопровождался четырьмя ездовыми, которые умели держать в руках копьё и топор, а так же двенадцатью профессиональными воинами, пятеро из них были воительницы–лучницы. Да и сам торговец считался воином не из последних.
В каждой из трёх арб стояло по пять пятиамфорных бочек тростникового (сахарного) вина* и три бочки муки. В четвёртой арбе было место отдыха торговца, там же держали пропитание для команды, недорогие ткани и различные поделки из железа, в том числе ножи и наконечники для копий. Железные наконечники для стрел дикарям никогда не продавали, они их могли получить исключительно в виде трофеев. А ещё у дикарей очень ценились серебряные монеты, они из них делали различные ожерелья.
* Перебродивший напиток из сока сахарного тростника, на Земле известен задолго до рождества Христова. Рафинированного сахара здесь ещё не знали.
За перевалом и северными отрогами гор вся команда переодевалась в тёплую одежду — вязанные кофты, стёганые ватники–халаты, штаны и рукавицы, там было снежно и морозно. При переходе через степь, да и в тайге надо было ухо уже держать востро, здесь броню почти не снимали, так как в любой момент могли подвергнуться нападению. Кстати, если каждый воин был обеспечен собственным доспехом, то обмундированием ездовых заботился сам торговец. Броники не одного из них от стрелы защитили и жизнь спасли.
— Что ещё знаю? — сам себя спросил Лагос, взглянул в потолок и продолжил, — Муку господин Саридон брал не здесь, а на Севере, в экзархии Ардалан, там она раза в два дешевле. Ну и по пару торб овса на лошадь тоже там покупал.
— А чем же быков и лошадей кормили на пути к Ардалану? — спросил у него.
— По времени выходить надо где‑то через месяц, когда здесь начнутся дожди, а ближе к Северу они уже прекратятся, но земля будет смочена дождями и вместо летней пожухлой травы попрёт зелень, так что будет чем кормить, — Лагос вдруг замолчал и тяжело вздохнул, — Но все мои сказки есть обычный трёп. Вы уж простите, господин Дангор, но никакая команда охранников с вами не пойдёт, даже за обещанные две десятины от выручки. Разве что я бы согласился, может быть.
Он опять с минуту помолчал и продолжил:
— Идут за любимцем богов, за торговцем удачливым, а вы пока ещё даже не торговец, и какой из вас воин, тоже никто не знает. Да и без лучниц на землях кочевников делать нечего, перебьют нас, а они нанимаются только к мужчине серьёзному, кто что‑то значит, а вы…, — он пожал плечами, развёл руками и, склонив голову задумчиво глядя в стол, закончил, — А жаль.
— Лучницы, говорите? Ну‑ка, господин Лагос Корван, давайте‑ка выйдем на улицу! — я встал из‑за стола, а отец с сыновьями удивлённо переглянулись, ухмыльнулись и последовали на выход.
Он опять с минуту помолчал и продолжил:
— Идут за любимцем богов, за торговцем удачливым, а вы пока ещё даже не торговец, и какой из вас воин, тоже никто не знает. Да и без лучниц на землях кочевников делать нечего, перебьют нас, а они нанимаются только к мужчине серьёзному, кто что‑то значит, а вы…, — он пожал плечами, развёл руками и, склонив голову задумчиво глядя в стол, закончил, — А жаль.
— Лучницы, говорите? Ну‑ка, господин Лагос Корван, давайте‑ка выйдем на улицу! — я встал из‑за стола, а отец с сыновьями удивлённо переглянулись, ухмыльнулись и последовали на выход.
Выйдя во двор, направился под навес к привязи, где снял притороченный к седлу мерина чехол с арбалетом. Распаковал и собрал за две минуты, а затем стал демонстрировать его технические возможности по дальности, точности и скорости. Нужно сказать, что семейка была впечатлена, а когда ещё предложил и провёл спарринг трёх против одного, при этом сделал всех троих за четыре секунды, то семейка была обескуражена.
— Каждый, кто пойдёт со мной в поход, будет иметь такой же арбалет. Не навсегда, лишь на время похода. А в будущем, те воины, которые войдут в мою команду, получат точно такой же меч, как у меня, кстати, стоит он как три ваших дома или как один мой. А вас бы, господин Корван, в походе назначил бы старшим, с соответствующей долей заработка, конечно. Подумайте!
Мало сказать, что предложением они крайне заинтересовались. У парней от азарта сверкали глаза, а их отец со странным выражением лица смотрел куда‑то вдаль. На этой ноте мы попрощались и договорились продолжить разговор на следующий день.
Как и предполагал Лагос никто из профессиональных воинов о сопровождении каравана через земли кочевников даже говорить не стал, в первую очередь потому, что предприятие затеяно рисковое, при этом немаловажное значение имел тот факт, что наниматель есть никто и звать его никак. То есть, считалось, что вернуться из похода живым — шансов мало.
— Ездовыми есть кого посадить, дед Котяй согласился при условии, что я участвую в этом деле, — докладывал Лагос, — Это тоже бывший наёмный охранник, правда, староват, но ещё крепкий, некоторых молодых запросто заломает. Он же обещал обоих внуков с собой взять. А на место четвёртого ездового моего Вида можно посадить, с быками управляться умеет. Только с командой охраны ничего не получается, не знаю, что предложить.
— А если молодёжь пригласить? — спросил у него.
— Сложно. Большинство из них родитель не отпустит, именно с вами, имею ввиду, а некоторые из сиротских семей пошли бы, но у них, как и у моего Диноса, пока что ни доспеха нормального нет, ни лошади. А про опыт вообще молчу.
— Опыт, это дело наживное, господин Корван, месяц сроку у нас есть, вот и будем тренироваться с утра до ночи. Что же касается вооружения и оснащения, то эти вопросы беру на себя, вся команда будет иметь лошадей, тёплую одежду, доспехи и оружие, в счёт будущей оплаты, конечно. И плюс арбалеты, такие как у меня.
Прошёл ещё один день, и теперь на поляне, где мы недавно покрошили насильников, собралось пятнадцать человек. Кроме нас с Иланой здесь были Лагос и двое его сыновей, дед Котяй — совершенно седой, но крепкий и резвый старик с двумя внуками, и ещё семеро парней из воинского сословия, в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет. С тех пор и началась наша учёба: Илана вела курс стрельбы из арбалета и фехтования, при этом несказанно удивляя мастерством и молодых ребят, и старых наёмников; Лагос обучал коллективным действиям в сплочённом строю и правильному распределению целей; дед Котяй учил порядку движения и действий в колонне. Кстати, увидев прибывший на поляну контингент, дед порывался сразу же уйти, но переговорив с Лагосом, решил задержаться, как потом говорил — из любопытства. Но на следующий день и сам втянулся, и с большим удовлетворением наблюдал за успехами своих внуков в стрельбе из великолепных арбалетов.
Этот месяц пролетел быстро, но для решения неоконченных вопросов нужно ещё два дня, затем можно отправляться в путь. Сегодня у моей Иланы день рождения и природа ей сделала незабываемый подарок: она впервые в жизни увидела собственными глазами и ощутила собственным телом настоящий дождь. И вот сейчас мы лежали вместе в постели под покрывалом, а холодная как ледышка хитрюга плотно прилипла ко мне, ожидая образования энтальпии системы. Наконец она отобрала у меня достаточное количество тепла, и я перестал чувствовать холод её тела.
— Отправляемся через два дня, — сказал ей, — Народ подгонит обмундирование, проверит оружие, лошадей и всё, можно будет грузиться.
— И прекрасно, — промурлыкала она, лёжа у меня подмышкой, — Надоело уже, целый месяц одно и то же, монотонно и скучно, хочется разнообразия, движения, увидеть что‑то новое.
— Да, уж, нового мы насмотримся, — согласился с ней и спросил, — Какое у тебя впечатление о наших новых охранниках, ты с ними больше занималась?
— Ой, ещё работать и работать, но потенциал есть. Правда, Лагос уверен, что по местным меркам неплохо, впрочем, все они и раньше знали, с какой стороны за меч держаться.
— А со стрельбой как?
— С этим лучше, на сто метров грудную неподвижную мишень поразит любой, но бегущую — слабее. Лучше всех получается у Вида, даже лучше, чем у меня, настоящий снайпер. И у дедовых внуков тоже хорошо.
— А о внутреннем содержании душ что‑то новенькое можешь сказать?
— Да, в каждого есть какие‑то «мухи» в голове, — пробормотала она, а потом захихикала, — Двое из них, Арин и Дэн втайне на меня посматривают, неравнодушны, в общем.
— Да не об этом спрашиваю, — скривился я, как внешне, так и внутренне.
— Понимаю, о чём ты. Но нет, гнили не чувствую, — ответила она, — Лагос подобрал нормальных мальчиков.
— Значит, можно считать, что команда на оценку удовлетворительно подготовлена?
— Угу, — согласилась она.
Илана назвала прошедший месяц монотонным и скучным, но лично для меня он был сумасшедшим. Ужаснулся в первый же день, когда подсчитав остаток хранящихся дома капиталов в тридцать один зеол, стал выяснять, а во что же обойдётся это предприятие. Оказалось, что одна лишь тентованная парусиной двухосная арба с поворотной передней осью и колёсами полутораметрового диаметра стоила четыре зеола, и пара быков — шесть. Итого, гужевой транспорт тянул на сорок золотых и плюс ещё сорок — за семь недостающих лошадей. Теплой одеждой и обувью на всю команду озаботился Лагос, опять же за мои двенадцать золотых. Он лично снял с каждого из нас мерки и через докаду привёз добротные вязанные шерстяные свитера с высоким воротником, стёганые халаты, штаны и рукавицы.
Доспехи и полный комплект вооружения на семерых бойцов закупил у мастера Крона. Вместе с болтами к арбалетам этот заказ обошелся в сто сорок зеолов, плюс кое‑что докупили на двадцать два зеола остальным воинам и ездовым. А ещё по сотне ножей и наконечников для копий заказал, и это без учёта стоимости тринадцати арбалетов.
Откуда взялись деньги? Всё дело в том, что оружейная сталь у мастера Крона получилась, он даже девять мечей всем моим охранникам из скруток с простым железом отковал. За последние полгода он стал весьма и весьма знаменит и расширил в три раза своё производство за счёт женитьбы старшего сына на дочери соседа. И когда я обратился к нему с просьбой о ссуде в четыре сотни золотых, он без разговоров из глубин дома вытащил три кошеля, меньший и два больших тяжеленных, которые с облегчением и вздохом водрузил на скамейку:
— Здесь сорок семь зеолов, — он указал на более тощий, — твоя доля по нашему уговору. Скажу сразу, начиная с этого месяца она будет составлять зеолов тридцать–сорок ежемесячно, не меньше. А здесь четыре сотни, которые ты просишь, то есть, три тысячи двести серебром.
— Ого, это почти сто танн веса, уж лучше сразу отсчитай от них стоимость вот этого оружия и снаряжения, — подвинул ему несколько исписанных и разрисованных листочков.
— Хм, так–так, — пробормотал он, рассматривая первый лист, затем кивнул головой, — Всё это тебе обойдётся на две десятины дешевле, скажи пусть завтра приходят на примерку. Ага, дальше арбалеты. Принесёшь мне стали на три меча и тринадцать арбалетов получишь бесплатно, идёт?
— Идёт, — согласился с ним, прекрасно понимая, что три таких как у меня меча будут стоить половину денег, выложенных сейчас на скамейке, но спорить с новым партнёром не стал.
— Так, а это что? — он с удивлением ткнул пальцем в третий листок.
— Этот доспех называется бригантина, такого ты ещё никогда не делал. Нужно будет изготовить для меня и Иланы, готовые пластины я тебе принесу.
Даже после того, как один мешок с деньгами мастер утащил обратно, всё равно в седельных сумках вёз домой не меньше сорока килограмм серебра. Таким образом, моё предприятие было профинансировано полностью. В голове промелькнула мыслишка, что теперь можно было бы тихо сидеть дома, никуда не рыпаться и готовиться строить корабль, но я её немедленно прогнал. Без сплочённой команды я всё равно ничего не сделаю, а как её создавать и воспитывать, если не в походе.