Танатонавты - Бернард Вербер 24 стр.

Седьмая чакра: расположена посредине темени. В здоровом состоянии позволяет мгновенно постичь принципиально важные вещи.

139. Стефания в пароксизме наслаждения

Так как журналисты потребовали от Стефании интервью, моя мать организовала пресс-конференцию в зале, предусмотренном для таких мероприятий на танатодроме «Бют-Шомон». Родительница с каким-то особенным злорадством выгнала на улицу всех представителей эротических и порнографических журналов. «Не хватало еще, чтобы наша малютка Стефания красовалась на свинских обложках!» — гневно бормотала она.

Сама же великая дива-танатонавтка поднялась на эстраду и поразила воображение всего благородного собрания, ожидавшего ее чуть ли не четверть часа, заявлением, что поведает о наслаждениях за второй стеной только тем, кто подготовлен к их восприятию. И дополнила, что перед собой она не видит никого, кроме журналистов с инфантильным менталитетом, неспособных нарушить табу.

— Для начала всем по хорошему сеансу психоанализа. А уж потом поговорим! — выдала она залу и оглушительно расхохоталась, отослав прочь как аудиторию, так и всю планету с их лицемерной скромностью.

Зазвучали возмущенные выкрики. Мать была крайне раздосадована тем, что напрасно пригласила столько народу. В следующий раз на ее приглашения никто не ответит, а это плохо для бизнеса!

Все же открытие территории, посвященной экстазу, было событием слишком важным, чтобы долго оставаться в секрете. Не замедлили распространиться слухи, к тому же тем более разгоряченные, раз не хватало точной информации.

Реакционные партии, движения консерваторов и фундаменталистов предавали нас анафеме.

«Колдунский вертеп!» — барабанили они по двери танатодрома, а затем организовали постоянное пикетирование у входа, потрясая штандартами типа «Остановите разврат!», «Закройте этот публичный дом!» или «Смерть — это не бордель!».

Стефания пыталась перекричать протестующих.

— Я никогда не говорила, что смерть — бордель! — выкрикивала она во вражескую когорту, показывавшую ей кулак. — Я просто уточнила, что одна из зон Континента Мертвых — это место для наслаждений. Но я не знаю, что находится за третьей стеной. Впереди еще столько открытий!

— Молчи, развратница! — накинулся на нее дряхлый и жутко благородный старец с орденскими планками.

Он хотел надавать пощечин разведчице. Мы с Раулем вмешались. Началась уличная драка. «Вместе против дураков», — бормотал я, пытаясь поднять свой боевой дух, но когда силы правопорядка решили вмешаться, я уже был весь в синяках.

Президент Люсиндер снова нанес нам визит.

— Дети, я вас предупреждал! Осмотрительность, осмотрительность и еще раз осмотрительность! Живите счастливо, но тайно. Совершенно очевидно, мы задели множество людей. Папа издает против нас одну буллу за другой, а священнослужители всех конфессий осыпают меня проклятиями.

— Ретрограды! — воскликнула Стефания. — Они боятся правды, боятся узнать, что такое смерть на самом деле, что находится за этими стенами! Представляете, какую мину состроит папа, если мы наткнемся на какого-нибудь бога, который выступит в защиту абортов или против целибата католических священников?!

— Может быть, Стефания, может быть. Но не будем забывать, что мы до сих пор Бога не встретили и Ватикан основан в 1377 году, а танатонавтике всего несколько месяцев от роду.

Пышнотелая итальянка гордо выпрямилась, готовая противостоять как друзьям, так и противникам.

— Послушайте, господин президент, вы же не станете меня уверять, что готовы подчиниться фанатикам!

— В политике надо уметь идти на уступки, находить компромиссы и…

— Прочь уступки, долой компромиссы, — отрезала Стефания. — Мы собрались для борьбы с невежеством и продолжим разведку. Человек не знает границ. Это его главное свойство!

Президент Франции вытаращил глаза. Впервые он столкнулся с такой Стефанией Чичелли. Он хорошо знал качество наших результатов. Надо обладать непоколебимой волей, чтобы регулярно флиртовать со смертью, и эта маленькая круглая итальянка такой волей обладала. Никто, ни один орган власти — хоть государственной, хоть моральной, хоть религиозной — не заставил бы ее уступить. Он уважительно отсалютовал Стефании.

Президентское вмешательство проявилось единственно в том, что Стефания стала более словоохотливой перед журналистами. Без малейшего колебания, прямо в лоб, она рассказала им о тех наслаждениях, которые познала в третьей зоне, где воплощаются все желания и все извращения.

Демонстрации стали особенно живописными. Папа римский запретил католикам заниматься танатонавтикой под страхом отлучения от церкви. В булле «Et mortis mysterium sacrum» он официально заявил, что смерть — табу. Экскурсии живых в страну мертвых объявлялись смертным грехом.

«Смерть еретикам!» — скандировали под балконами Ватикана. «Похрустим яблоком познания!» — отвечали наши сторонники.

Нам не было дела до этой суеты, но президент Люсиндер относился к ней не столь легкомысленно. Церковь все еще обладала огромным влиянием в стране, а ему на предстоящих выборах нужны были все голоса, какие только удастся собрать.

«Тем лучше, если смерть ведет к оргазму, — проповедовала Стефания в «Танатонавте-любителе», — и тем хуже пусть будет тем старикашкам, которые сравнивают ее с борделем!» Наша подруга сразу била в яблочко. Впрочем, мы не были слишком уверены в своих силах.

Люди всегда боятся нового. Отступление было неизбежно. Нам и так уже повезло, что мы смогли забраться так далеко.

140. Учебник истории

В некоторых культурах древней эпохи существовала практика избавления от слишком пожилых людей, неспособных принимать участие в социально-экономической жизни. У эскимосов от стариков избавлялись, оставляя их далеко в море, на льдинах, где их пожирали белые медведи. Но как правило, они уходили туда сами, когда начинали чувствовать себя обузой. В некоторых нормандских семьях старушек заставляли забираться на высокие лестницы, загодя подпилив верхние ступени. И приговаривали: «Иди-ка ты, бабулька, на гумно». На гумно…

141. У Люсиндера идея

В следующий раз Люсиндер решил встретиться с нами на своей территории, считая, что мы станем более податливыми у него в Елисейском дворце. В рабочем кабинете он был не один. Там еще находилась женщина в строгом, деловом костюме.

Глава государства объяснил нам, что не желает вступать в войну с религиями.

— Вы ошибаетесь, недооценивая древнюю мощь. Модернизм не может кавалерийской атакой завладеть местом под солнцем. Нам нужен компромисс.

Уши Стефании на эту песню рассчитаны не были.

— Вы не знаете, что я там видела, я не понимаю, как с этим можно найти компромисс.

Люсиндер позволил себе слабую улыбку.

— Разумеется, мне не повезло сойти с поезда в красной стране, но скажем так, что… э-э… мы все способны понять, что вы там испытали.

— Вы много о себе воображаете! Кто может понять желания женщины?! — воскликнула Стефания.

Амандина не смогла удержаться от короткого смешка.

Как бы то ни было, Люсиндер не хотел скатываться в яму провокации. С его точки зрения, совершенно ни к чему бороться с религией лицом к лицу. Нет религий ни хороших, ни плохих, они просто сами пытаются выжить.

Рауль напомнил, что Дарвин заработал себе репутацию именно путем атаки на религию и что без этой провокации дарвинизм не смог бы так быстро появиться. Ламарк, который этого не понял, был забыт Историей.

Люсиндер принял данный аргумент, но все же не отказался от амбициозного плана привести к компромиссу как реакционеров, так и модернистов.

— Есть средство, как примирить правое крыло с левым. Танатонавтику надо поставить на эту же основу. Отвечайте религии наукой. Заткнуть рты последним скептикам можно или сейчас, или никогда. Отсюда моя идея привлечь вот эту мадам.

Он представил нам женщину в деловом костюме.

— Профессор Роза Солаль, астрофизик и астроном, — объяснил Люсиндер. — Вот уже много времени она работает над совершенно особым проектом «Эдем».

Проект «Эдем», проект «Парадиз», вы видите, что ваши исследования имеют кое-что общее, тем более что цель проекта «Эдем» заключается в выяснении космических координат… рая.

Найти точку местонахождения рая в космосе — эта задача показалась нам непостижимой. Разумеется, мы все время говорили о Континенте Мертвых, но для нас это было всего лишь дорогой, по которой шла душа. Мы считали тот свет другим измерением, иной реальностью, в которую душа попадала после выхода из тела. Это было некое параллельное пространство. Таким был наш постулат.

Идея о том, что эта земля действительно могла существовать в висящем над нами звездном небе, никогда не приходила нам в голову. Да, конечно, ряд народов в античную эпоху были в этом убеждены, но после ракет, после программ «Спутник» или «Аполлон», после шаттлов, снующих в космосе, нас убедили, что небо населено только звездами да галактиками!

Президент Люсиндер был человеком необычным, открытым для экспериментов самого безрассудного свойства.

Со следующего дня Роза Солаль стала членом нашей группы на танатодроме «Бют-Шомон». Теперь мы работали впятером.

142. Небесная география

Бытие — первый текст, дающий точные координаты рая: Месопотамия, в точке слияния Тигра и Евфрата. Святой Василий, предтеча этой ветви астрономии, в 376 году н. э. поместил рай на небесную твердь, в пространстве более древнем, чем наш видимый мир.

Данте, хоть и был поэтом, считал тем не менее, что рай должен находиться в более конкретном месте, как оказывается, в некоем «конверте», который — опять же согласно Данте — окружают звезды. Немецкий иезуит Иероним Дрексель (1581–1638) занялся сложными вычислениями, чтобы доказать, что Избранные живут на расстоянии ровно 161 884 943 верст от Земли. Томас Генри Мартин (1813–1933) обладал более широким кругозором. «Рай, — говорил он, — находится во всех небесных телах».

Жермен Портер (1853–1933), директор обсерватории Цинциннати (шт. Огайо) и ревностный ветеран-теолог, искал рай при помощи телескопов. Он был убежден, что, изучая небосвод, ученые обязательно откроют «Небесный Иерусалим».

Преподобный Томас Гамильтон (1842–1925), пользуясь работами астрономов Медлера и Проктора, уверял, что рай находится на звезде Альциона в скоплении Плеяды, за пятьсот световых лет от нас. Французский физик Луи Фигуер (1819–1863) поместил на Солнце то, что называл «Дворцом мертвых». Следуя логике своего времени, Фигуер утверждал, что «он не может находиться слишком уж далеко, в противном случае Избранным понадобится чересчур много времени, чтобы туда добраться».

143. Набег

Я мирно спал у себя на четвертом этаже танатодрома, как вдруг меня разбудил какой-то шорох, непонятный, еле слышный звук… Я сел в постели. Поискал очки на прикроватном столике. Их там не было. Черт! Должно быть, оставил на письменном столе. Надо вставать за ними, а если сюда забрался вор, то у меня нет на это времени. Он сразу меня вырубит.

Что делать? Вихрем понеслись мысли. Лучшая защита — это нападение. Он же не знает, что я его не вижу.

— Уходи! Здесь нет ничего интересного! — крикнул я во тьму.

Никакого ответа. Хоть я ничего и не видел, но присутствие человека ощущалось совершенно точно. В комнате кто-то есть.

— Убирайся! — повторил я, нащупывая выключатель.

Я выпрыгнул из-под одеяла. «Хорошо хоть, я в пижаме», — думал я. Можно подумать, в такой момент это важно. Я чувствовал, где он стоит. Включил свет. Никого. Хотя… кажется, мелькнул какой-то силуэт. Да нет, комната пуста. И все же здесь кто-то был, причем кто-то враждебный, я был в этом совершенно уверен.

И тут произошло нечто страшное. Я получил со всего размаха удар в грудь. На меня напала пустота или человек-невидимка!

Я нашарил очки и тут же нацепил их. Опять ничего. Я что, получил этот удар в кошмарном сне и проснулся?

Дрожа, я погасил свет и улегся снова, оставив все же очки на месте. Завернулся по шею в одеяло и стал ждать…

И в этот момент присутствие проявилось по-настоящему. В меня что-то скользнуло, прямо через пальцы ног, и стало завладевать моим телом. Жуткое ощущение! Я любого грабителя предпочел бы этой эктоплазме, что меня атаковала. А она еще и разговаривала!

— Прекратите беспокоить силы, в которых ничего не понимаете!

Я боролся, но как можно защититься от нападающей души?

— Кто вы? Кто вы? — закричал я.

Я понял, кто мой враг: какое-нибудь религиозное общество, пытающееся вынудить нас прекратить танатонавтические эксперименты.

Я сражался изо всех сил, но он брал верх. Эктоплазма прошла в колени, в живот и принялась мять мои внутренности.

Итак, мистические силы решили объявить нам войну. Сначала нашим оружием, а теперь своим собственным. Через медитацию, декорпорацию и эктоплазменную атаку. Мы недооценили противника. Как защищаться от врагов, которые проходят не только сквозь стены, но и проникают в нашу плоть? Мое тело больше мне не принадлежало. Им завладел фанатик, разгневанный нашими исследованиями. Может, мне следует упасть на колени и молиться Пречистой Деве?

Но воину не пристало стоять на коленях. Странно, но в этот момент ужаса у меня в голове промелькнуло воспоминание, как дзен-буддизм рекомендует стрелять из лука. Чтобы попасть в цель, надо четко представить ее себе. Вообразить лук, мишень и стрелу. Увидеть, как стрела несет тебя прямо в яблочко.

Я встал в боевую стойку и закрыл глаза. Немедленно предо мной возник мой противник. Я имел дело с эктоплазмой маленького, скукоженного монаха. Я открывал глаза, и он исчезал. Закрывал, и он появлялся прямо передо мной, готовый к поединку, правил которого я не знал. Как странно, что нужно закрывать глаза, чтобы лучше видеть! Так делают дети, чтобы спрятаться от опасности!

Зажмурившись, я как можно подробнее представил себе противника и мысленно заставил его уменьшиться. Взял в руки призрачный лук и начал натягивать тетиву.

Эктоплазма перестала смеяться.

У нас было две души и одно тело. Его и мое. Он тоже выхватил арбалет и прицелился. Я выстрелил. Он выстрелил в ту же секунду. Моя стрела попала ему прямо в лоб. Я потерял сознание.

144. Персидская философия

145. Полицейское досье

Рапорт в компетентные органы

В рядах активистов танатонавтики брожение. Мы бы хотели, чтобы эти эксперименты были вырваны с корнем. Танатонавтика — опасность для всех нас. Уже неоднократно указывалось на необходимость вмешаться. Настаиваем на разрешении принять меры.

Ответ компетентных органов

Приказываем подождать. Ситуация под контролем. Беспокойство преждевременно.

146. Полет продолжается

Чернота и тишина.

Наконец я открыл глаза. В дымчатом обрамлении света появился изящный силуэт. Ангел, ясное дело.

Ангел склонился надо мной. Как ни странно, этот ангел напоминал женщину, но она была такой прекрасной, каких вы никогда на Земле не увидите. Блондинка со светло-голубыми глазами.

Абрикосовый запах ее духов.

Вокруг нас все было белое и торжественное.

— Ы… ой… ой… бя… лю.

Ангел, надо полагать, говорил со мной на их языке. Ангельский жаргон непостижим для неангелов.

— Ы… мой …рой. Я тебя… блю.

Она терпеливо повторила этот псалом и коснулась моего потного лба сладкой и прохладной рукой.

— Ты мой герой. Я тебя люблю.

Я недоуменно огляделся вокруг:

— Где я? В раю?

— Нет. В реанимационном отделении больницы Святого Людовика.

Ангел успокоительно улыбнулся… Я узнал это лицо. Я его видел тысячу раз. Амандина. Я подскочил. В памяти внезапно всплыло все. У меня было сражение с фундаменталистской эктоплазмой.

— Я был без сознания?

— Да, три часа.

Амандина подложила мне под поясницу подушку, чтобы я смог сесть поудобнее. Я еще никогда не видел такого внимания с ее стороны в мой адрес.

Рядом с ней стояли Рауль, Стефания и женщина-астрофизик, следившие за моей реакцией. Рауль объяснил, что Стефанию разбудили мои крики. Она побежала в мою квартиру и присутствовала при последних мгновениях дуэли.

— Я такие вопли слышала только один раз, в кино c Ланкастером[24], — вздохнула итальянка. — У меня даже времени не было вмешаться, как ты его уже уничтожил.

— Он… он… умер?

По комнате прокатился знаменитый смех Стефании.

— Эктоплазма так не умирает. Ему просто пришлось по-быстрому убраться в свою телесную оболочку. Я тебе гарантирую, что этот любопытный тип уже просигнализировал дружкам, что наша крепость хорошо защищена.