– Иди сюда, - прошептал я, - неужели тебе не жалко мать, которая, может, и не маркиза или графиня, а нормальная женщина, она тебя родила и все делает для того, чтобы из тебя получилась самая красивая в мире барышня и чтобы все мужчины мира лежали возле твоих ног, вымаливая хотя бы один ласковый взгляд. А как обрадуются твои подружки, став после тебя самыми красивыми в классе? Для вида они будут плакать, а сами будут поглядывать на тех парней, которые бегают за тобой. Давай-ка, возвращайся домой, еще успеешь в школу ко второму уроку, а я напишу записку в твою школу, что ты задержалась по уважительной причине.
Лицо девочки под моей рукой стало теплеть. Я ощутил легкое подрагивание век и мышц лица. Вернулась. Сейчас минуты через две можно будет убрать руку и объявить все летаргическим сном.
Я встал и сказал:
– Мне кажется, что это все-таки летаргический сон. В армии, помнится, был такой же случай, три дня человек спал, но в чувство привели.
– Это же невозможно, коллега, - подал голос доктор. - При летаргическом сне функции организма замедлены, но не находятся в полном отсутствии…
Девочка открыла глаза и села на кровати.
– А сколько сейчас времени? Да я же в школу опоздаю, - начала она метаться по комнате, одеваясь. - А вы напишите записку в нашу школу и скажете, что я вам помогала? - спросила она меня. В знак согласия я кивнул головой.
В комнате стояла тишина. Потихоньку все стали расходиться. Подумаешь, девчонка в школу проспала, а мать панику подняла.
Сарафанное радио в мгновение ока раструбило по всему поселку, что я воскресил умершую девочку и что я тибетский врач, который лечит наложением рук. Толпы людей стали собираться возле моего жилья. И мое руководство, видя такое положение, выделило все-таки комнатку в доходном доме купца Мануйлова, населенном, как это говорится, срезом российского общества 1930-х годов.
Находясь один в комнате, я написал письмо тов. Ст. о том, какие перегибы на селе совершаются во имя сплошной коллективизации. Крестьяне превращаются в крепостных рабочих, совершенно не заинтересованных в коллективном производстве, от которого ему достаются палочки в расчетной книжке, называемые трудоднями. В случае каких-либо потрясений, крестьянство не будет сторонником социализма и, если найдется умный человек, то крестьянская стихия заставит голодать города и будет дестабилизирующим фактором, таким же, как и рабочие, если их поставить в положение крестьян. Коллективизация должна быть только добровольной и собственность должна быть частной, чтобы обеспечить конкуренцию с зажиточными крестьянами.
Письмо я написал печатными буквами и отправил из соседней губернии, где проходила учительская конференция, бросил его в приемное окошечко почтового вагона.
Письмо до адресата дошло. Я не скажу, что оно повлияло на ход истории, но вскоре была опубликована статья тов. Ст. «Головокружение от успехов». Органы НКВД бросились разыскивать автора письма. К нам тоже приходил уполномоченный НКВД и беседовал со всеми работниками наробраза, выезжавшими на конференцию в соседнюю губернию, не видели ли мы что-то подозрительное среди участников конференции и не отлучался ли кто из них в последний день работы конференции на вокзал. Чекисты стали работать точнее и профессиональнее, практического опыта им не занимать. Вряд ли кто видел меня, когда я бросал письмо, было темно, но осторожным быть нужно.
Глава 19
Моя популярность не прошла для меня даром. Вызвали меня в уездный комитет партии и говорят:
– Вот ведь как получается. Вы разбудили девочку, которую врач мертвой признал, а вас сразу прославили как чудесного целителя. Нам вашу популярность терять нельзя. Нужно поработать в сельской местности, да и город нельзя оставлять своим вниманием. Вы человек грамотный. Напишите-ка лекцию о том, что такое коммунизм, да и проедетесь по всем населенным пунктам уезда, расскажете людям, для чего им нужно будет поступиться своей собственностью и какое государство хотят построить большевики, в котором будут жить их дети. Недели вам хватит для подготовки лекции, а мы на работу к вам позвоним, что вы выполняете специальное партийное задание.
Пришел я домой в полном недоумении. Большевики сами прекрасно знают, что город Солнца никому не построить. Политика военного коммунизма м новая экономическая политика закончились. Идет индустриализация и коллективизация. Недовольство у народа большое. Как его успокоить. Наврешь людям, еще хуже сделаешь.
Пошел я в библиотеку и попросил библиотекаршу, девушку молодую, аккуратно одетую, тихую принести мне книги, где написано о счастье.
– Какие же это книги, - спросила она. - Может, про любовь?
– Про любовь будет потом, мне хотелось бы узнать, что у нас будет впереди, и какую жизнь мы собираемся построить.
– Хорошо. Если вы не торопитесь, то посидите здесь, полистайте газеты, а я буду приносить вам нужные книги. Но только у нас утопистов нет.
– Утопистов мне не нужно. Мне нужен какой-нибудь один реалист, который бы в одном труде расписал, каким должен быть человек, какими должны быть человеческие отношения, как мы будем жить и стоит ли ради этого положить свою жизнь на алтарь общества.
Девушка ушла вглубь стеллажей и исчезла. Раньше уездная библиотека была достаточно богатой. Стараниями заводчиков Демидовых и их потомков осуществлялось вспомоществование делу народного образования. Гражданская война и старания новых хозяев жизни значительно уменьшили книжный фонд.
Часа через полтора девушка появилась, вся расстроенная и в руках у нее была всего лишь одна книга.
– Вот, единственная книга, которая отвечает на ваши вопросы. Только вы не думайте, что я какая-то несознательная, я комсомолка и в комсомольской ячейке выполняю задание по атеистической пропаганде, но эту книгу я выбросить не могла, это тоже наша история.
Девушка подала мне книгу, на которой золотым тиснением было написано - «Библия». Интересно. Если больше ничего нет, то перечитаем и ее. Посмотрим, что скажет главный идеолог уезда по содержанию моей лекции.
– Спасибо, а как вас зовут? - вполне естественно спросил я.
– Катя.
– Спасибо, Катенька. Записывайте меня в вашу библиотеку и давайте вашу книгу.
– В библиотеку я вас запишу, но книгу записывать не буду, потому что она не числится в наших фондах. При последней инвентаризации мы ее «выкинули».
– Тогда и я в библиотеку записывать не буду. Или записаться?
– Запишитесь, пожалуйста, я для вас любые книги доставать буду. И даже без паспорта запишу, с одних ваших слов. А вы расскажете, как вы воскресили девочку?
– Я ее не воскрешал, она просто крепко спала.
– А можно я вам буду помогать?
– В чем?
– В чем угодно. Что скажете, я то и буду делать.
– Ладно, посмотрим, а сейчас до свидания.
Девочка действительно выбрала саму подходящую книгу.
В первый же вечер я открыл тетрадь и начал писать.
«Тезисы доклада о построении коммунизма в России.
В коммунистическом обществе будут проживать:
Нищие духом, то есть простые люди, для них это общество и строится.
Все плачущие при коммунизме утешатся.
Все кроткие наследуют себе землю.
Жаждущие правды, найдут себе правду.
Все изгнанные за правду будут главными людьми в этом государстве.
Все милостивые будут помилованы и при коммунизме.
Чистые сердцем узрят Вождя нашего.
Миротворцы будут названы сыновьями Вождя.
Законы коммунистического общества или моральный кодекс строителя коммунизма:
Не убивай. Примирись с братом своим и со своим соперником
Не прелюбодействуй. Не давай жене развода и не женись на разведенной. Если не можешь, вырви себе ненасытный глаз и отруби непослушную руку.
Не преступай клятвы, но исполняй перед Вождем клятвы свои. Или не клянись вовсе, потому что все принадлежит Вождю. Пусть слова будут ваши - да, да, да. Все другое от лукавого.
Не противься злому. Если кто-то хочет взять твою последнюю рубашку, отдай ее. Просящему дай и от того, кто хочет взять у вас взаймы - не отворачивайтесь.
Не подавайте милостыню на виду у других людей - никто этого не оценит.
Когда находитесь без пищи во имя вождя, не делайте хмурые лица, чтобы все видели, что вы без пищи - Вождь этого не оценит.
Не служите двум Вождям.
Не заботьтесь о том, что вы будете есть и пить. Это забота Вождя.
Не судите сами. Вождь назначит, кто будет судить.
Достаньте соринку из своего глаза, а потом уже помогайте другу очистить глаза.
Не кормите свиней бисером и не бросайте партбилеты псам.
Просите и подадут вам, ищите и найдете, стучите и вам отстучится.
Берегитесь агитаторов капитализма. По одежде и плодам их узнавайте.
Не ломитесь в раскрытые ворота, идите в маленькие калитки, потому что они ведут к истине.
Не служите двум Вождям.
Не заботьтесь о том, что вы будете есть и пить. Это забота Вождя.
Не судите сами. Вождь назначит, кто будет судить.
Достаньте соринку из своего глаза, а потом уже помогайте другу очистить глаза.
Не кормите свиней бисером и не бросайте партбилеты псам.
Просите и подадут вам, ищите и найдете, стучите и вам отстучится.
Берегитесь агитаторов капитализма. По одежде и плодам их узнавайте.
Не ломитесь в раскрытые ворота, идите в маленькие калитки, потому что они ведут к истине.
Только Вождь сможет накормить всех тем, что у него есть, а тем, что останется, он снова наполнит все амбары и еще продаст соседям, чтобы иметь деньги для коммунизма.»
Глава 20
Ровно через неделю я отнес конспект лекции в уком партии.
Посмотрели.
– И это все?
Сказали, чтобы зашел через два дня.
Через два дня секретарь по идеологии, фронтовик, рабфаковец, сказал:
– Мы тут всем укомом читали и ничего не поняли. Что за нищие духом, почему они являются движущей силой коммунизма?
– А вы считаете, что мы должны сказать всем неграмотным, малограмотным и недалеким людям, что мы вас с собой в коммунизм не возьмем? Это сколько же людей мы оттолкнем от себя. Умного не уговоришь, а для простого народа такое приятно слышать и легко понять.
– А почему главными будут те, кого сейчас изгнали за правду?
– Ну, если прямо, то их не за правду изгнали, а за то, что в колхозы вступать не хотели. Так хоть дети их нашими врагами не будут, и сосланные тоже будут надеяться, что при коммунизме их правда восторжествует.
– А вы думаете, восторжествует?
– Еще как восторжествует.
– А что за примирение с классовыми врагами?
– А это, пожалуй, самое главное, пора нам гражданскую войну заканчивать, вот к коммунизму мы ее и закончим.
– А когда мы коммунизм построим?
– А это как скажет наша партия и наш Вождь?
– А кто у нас вождь? Тов Л (У) умер шесть лет назад.
– Мне кажется, если вы не знаете, кто у нас Вождь, то есть люди, которые вам втолкуют не только его имя и отчество, но и его биографию от первого до последнего слова.
Секретарь побледнел и сказал:
– Лекция неплохая, но тезисы с нашими комментариями мы отправим в губком партии на утверждение и потом сообщим результат.
Ответ из губкома пришел через две недели. На фирменном бланке с угловым штампом было написано: «Тезисы лекции не раскрывают суть поставленной цели, но они не противоречат генеральной линии нашей партии и поэтому могут быть рекомендованы для чтения опытными лекторами в трудовых коллективах и в сельских поселениях. Главное - не убедить, а посеять семена прозрения для несознательных элементов в среде крестьянства, рабочего класса и трудовой интеллигенции. О действенности агитатора тов. N подготовьте аналитическую записку для изучения опыта. Первый секретарь губкома Селезнев».
Добро на чтение лекций дано. В наробразе мне оформили командировку для чтения лекций в восьми волостях. Волости это по-старому, по-новому это сельсоветы, хотя суть от этого не меняется. Всего в волости одна деревня или сельцо, пара хуторков да нарезанная для коллективной обработки земля. И власть волостная - председатель сельсовета и председатель колхоза, и каждый тянет одеяло в свою сторону. У председателя колхоза сил больше, потому что у него парторг по штату есть, который может подойти к председателю сельсовета и сказать:
– Ты что, против линии партии выступаешь?
Вечером в сельский клуб собралось человек тридцать мужиков. Сели степенно по лавкам. Задымили самокрутки. Давай, лектор, просвещай, да недолго, завтра чуть свет вставать.
Про генеральную линию партии слушали сосредоточенно, но заметно оживились, когда я начал рассказывать о том, кто будет жить в коммунистическом обществе. Встал один мужичонка и говорит:
– Я вот неграмотный вообще, беден как сокол, дома серо по лавкам сидят, неужели и меня со всей фамилией в коммунизм возьмут? А ведь и не коммунист.
– На то и коммунисты сода посланы, чтобы подготовить каждого: имущего и неимущего, кроткого и не кроткого, милостивого и не милостивого, чистых сердцами и с темными замыслами, чтобы вы и дети ваши жили в коммунизме.
– А работать в коммунизме надо будет?
– Надо будет работать еще более активно, чтобы жизнь наша улучшалась.
– А вот я помню, что в церкви батюшка наш говорил почти что то же самое. Что всех нас, кто этого достоин, ждет царствие небесное. Так чем же коммунизм отличается от царствия небесного?
– Почти ничем, только одно на небе, а другое на земле.
– И там все будут такие, как ангелы?
– Все не могут быть ангелами, из падших ангелов получаются демоны. Чем меньше их будет, тем больше ангелов будет на земле. Быть ангелом не обязательно, нужно быть просто человеком и исполнять моральный кодекс строителя коммунизма.
– Вот, лешак тебя задери, ну чисто сказку нам рассказываешь. А когда этот коммунизм будет построен?
– Честно скажу - не скоро. Сначала нужно решить триединую задачу: построить материально-техническую базу, воспитать нового человека и стереть различия между городом и деревней.
– Неужели и мы в деревне будем жить как в городе?
– Даже лучше. Многие городские будут стремиться в деревню, чтобы чаще видеть раздолье нашей земли и прикоснуться к ее живительным корням.
– Понаприезжает городских, нам шагу ступить некуда.
– Так ты и сам будешь такой, как городской, о себе, дядя, говоришь.
– А вот у меня, человек хороший, рука не двигается. Как контузило в империалистическую, так и обездвижела. И доктора ничего сделать не могут. Может, посмотришь руку?
– Посмотреть-то я посмотрю, но я же не доктор и ничего сделать не смогу.
– Ты просто посмотри, мил человек, может и у меня будет так же как с той девчонкой в городе.
Кто-то уже разнес тот случай. Какие средства массовой информации - народная молва намного быстрее и эффективнее всех пропагандистов. Делать нечего. Подошел к мужику. Взял его руку. Внешне не повреждена, но мышцы атрофировались без движения. Нужно двигать рукой, а не получается, потому что заторможен центр в голове, который отвечает за движения именно этой руки.
– Сгибай руку.
– Не могу.
– Через не могу. Закрой глаза и скажи себе: «Я согну эту руку».
Мужик закрыл глаза, напрягся и вдруг рука чуть двинулась. Все так и ахнули. Мужик тоже себе не поверил. Попытался рукой еще двинуть и она немножечко двинулась.
– Вот видишь, все может человек. Будешь тренировать руку каждый день и через месяц сможешь для пробы кому-нибудь по сопатке съездить, а лучше в работу ее впряги, чтобы семеро по лавкам голодными не были.
Мужики засмеялись и всей гурьбой провожали меня до крыльца сельсовета, где мне накрыли ужин и постелили постель.
Глава 21
Лекция в другой волости началась уж совсем необычно. На околице деревни меня встретила делегация с хлебом и солью. Председатель сельсовета махнул рукой и подъехала телега, похожая на бричку, застеленная хорошим свежим сеном.
– Садитесь, товарищ лектор, мигом до клуба домчим.
– Давайте мы немного пешком пройдемся, ноги устали сидеть.
Деревня была такая же, как и все деревни в России. Почти одинаковые рубленые дома, какие-то более ухоженные, какие-то обветшалые, крытые соломой или уже давно почерневшей дранкой. И детишки под стать домам, то ли аккуратно одетые, то ли распоясанные, как из родители. Но все это были наши русские люди, со своими порядками и со своим укладом жизни, который не смогли нарушить никакие революции и раскулачивания.
Дорога между домами была разбитая и пыльная. Пыль жирная, как свежесмолотая мука, осыпалась слоями после проезда впереди едущей телеги. Мы шли по тропинке в траве, что росла возле плетней и где пыли не было, но чувствовалась свежесть от зеленой травы.
У клуба уже стояли толпы народа.
– Откуда у вас в деревне столько людей? Неужели все семьи такие многодетные?
– Это пришли из соседних деревень послушать вас. Слава прокатилась, да так быстро, что даже и не знаем, как всех в клубе разместить, может, по причине хорошей погоды трибуну вам устроим прямо на крыльце клуба, и мужики самосадом досаждать не будут, и бабы тоже к культуре приобщатся.
– Хорошо, давайте на свежем воздухе лекцию проведем. Прямо и сейчас начнем, чтобы людей не задерживать.
– Да как же вы прямо натощак и читать будете, мы вам и стол накрыли, и водочка из монополии есть, и овощи свежие, и щи в печке настоянные.
– Нет, начнем прямо сейчас. Люди будут голодные, а лектор с сытым лоснящимся лицом чаяния голодных людей не уразумеет. Скажите, чтобы рассаживались, а я сейчас папироску выкурю и начну разговор.