Группа адакотурадцев тем временем значительно увеличилась и окружила нас со всех сторон.
– Прошу пропустить, – сказал пан Клякса. – Мы гости короля и идем к нему на мороженое.
Но тут за смотрителей вступился движимый чувством профессиональной солидарности Вероник:
– Пан профессор, на их месте я поступил бы точно так же. Вор украл, а смотритель отвечай.
Сказав это, он вывернул свои карманы и показал их содержимое. Поколебавшись немного, пан Левкойник махнул рукой и сказал:
– Надо покончить с этим поскорее. Жаль времени. Вот, смотрите! Один карман… другой… третий… четвертый… А вот еще пятый… Это цветочные семена, это стимулирующая жидкость, а это семейные фотографии… Удовлетворены?
Я с отвращением разглядывал эту сцену, но после Вероника и розовода мне не оставалось ничего другого, как последовать их примеру. Я начал с внутреннего кармана пиджака. Запустив туда руку, я неожиданно ощутил под пальцами что-то сыпучее, похожее на крупу. Вывернув карман, я остолбенел – на землю посыпались рубины.
Можете легко представить себе и мое замешательство, и возмущение толпы. Двое смотрителей схватили меня за руки, а остальные разбежались по площади, скликая городскую стражу. Кто-то из адакотурадцев крикнул:
– Вурр! На скурвуррурдор егур!
– Брурсить негурдяя петорхам на растерзание! – вторил ему другой.
Пан Клякса что-то говорил, размахивая руками, но никто его не слушал.
И в этот миг с крыши слетел Три-Три, сел мне на плечо, из его переполненного клювика на глазах у всех посыпались в мой карман рубины. Все сразу же стало ясно.
Я обиделся на колибри, щелкнул его по клюву, высыпал из кармана новую порцию рубинов и с достоинством заявил смотрителям:
– Как видите, я к этому совершенно не причастен. Не нужны мне ваши рубины и не боюсь я ваших петухов. Я иду к королю на мороженое. Вот и все.
Тронутый моими речами, пан Клякса утер слезу, гордо выставил бороду и воскликнул:
– Вот поведение, достойное ученого!
Георгина чихнула одиннадцать раз, что в значительной степени смягчило раздражение смотрителей. Те еще шушукались и советовались о чем-то вполголоса между собой, когда прибежал запыхавшийся министрон Погоды и Четырех Ветров, и закричал издали:
– Господин, господа! Так не годится! Король ждет вас уже полчаса, министрон Двора сходит с ума. Так нельзя!
Пан Клякса в нескольких словах изложил министрону, что с нами приключилось.
– Так неуважительно отнестись к королевским гостям? – обрушился тот на смотрителей. – Да за такую бестактность я прикажу уменьшить вам премию. Вместо пяти яиц на нос вы получите по три. Это отучит вас от бездушия.
Алойзи Пузырь
День стоял необычайно жаркий. Солнце пекло немилосердно. Люди, по выражению адакотурадцев, поджаривались, как яйца на сковородке. От зноя плоды гунго лопались с громким треском, как петарды. С пана Левкойника пот тек ручьями, и каждый его шаг оставлял на тротуаре мокрое пятно. Все окна в городе были закрыты жалюзи, улицы опустели, и только дети голышом играли в «яйцо в ямке» и в «адакотурадку».
Пан Клякса не чувствовал жары, хотя на нем, как всегда, было теплое белье, жилет, сюртук и жесткий воротничок. Он как-то признался мне:
– У кого мозги на месте, Адась, тот не потеет. Я сам управляю своими железами, у меня свой кондиционер с автоматическим терморегулятором. И все это здесь!
С этими словами он хлопнул себя по лбу.
Да, это был великий ум!
Впрочем, в гениальности пана Кляксы мог наглядно убедиться всякий, кому посчастливилось хотя бы раз увидеть Алойзи Пузыря.
Он был столь совершенен, что в тот знойный день, когда мы шли на мороженое к королю, со лба Алойзи стекали струйки настоящего пота. Пан Клякса не забывал ни об одной мелочи. Достаточно сказать, что Алойзи спал как всякий смертный – с закрытыми глазами и вдобавок громко храпел, хотя его искусственный организм не требовал сна.
Но вернемся к нашему рассказу, поскольку Лимпотрон ждет и очень нервничает.
В дворцовый сад мы пришли с получасовым опозданием. В дверях нас встречал министрон Двора Тромбонтрон.
Я не в силах описать этот сад. Если вы читали о чем-нибудь подобном в сказках «Тысячи и одной ночи», то имеете слабое представление об открывшихся нашим глазам великолепии, о феерии красок, о фантастической архитектуре цветников и куртин, об источаемом ими несказанном аромате. Накануне мы с паном Левкойником осматривали дело рук ученых садоводов, но этот сад был творением художника.
В центре его находилось небольшое озерцо, где плескались рыбы-фонтаны, пускавшие вверх золотые и серебряные струйки. На поверхности озера покачивалась модель сказандского корабля «Аполлинарий Ворчун», собранная из музыкальных шкатулок. В гуще дерев прятались тенистые беседки, оплетенные неведомыми цветами, чьи лепестки трепетали, словно крылья бабочек. Они ежечасно меняли свою окраску, звеня при этом, как стеклянные колокольчики. Даже пану Левкойнику еще не доводилось видеть ничего подобного.
Король Кватерностер I принял нас в правительственной беседке, оплетенной цветами под цвет национального флага. Две смуглые служанки обмахивали его пальмовыми ветками. Сбоку от короля стояло пустое кресло, предназначенное для будущей королевы. Кватерностер I пока не нашел себе подходящей жены и потому не имел наследника, что очень огорчало его подданных.
Монарх держал на коленях Королевского Петуха и гладил его, как у нас гладят любимую кошку. Петух был совершенно необыкновенный: у него был двойной гребень и исключительно красивый хвост. Звание Королевского Петуха присваивалось победителю ежегодного конкурса пения. Тот, кого король держал на коленях, пропел тридцать семь раз кряду, побив тем самым все прежние рекорды, и получил государственную премию первой степени.
Нынешний прием носил семейный характер и потому кроме нас на нем присутствовало только несколько министронов с женами.
Пан Клякса попросил у короля прощения за опоздание, а мы тут же склонились в почтительном поклоне, а дочери пана Левкойника сделали изящный реверанс. Пан Клякса представил Алойзи как своего ученика и добавил:
– Это необычный молодой человек. Если позволишь, король, я тебе о нем расскажу чуть позже.
Кватерностер I пристально посмотрел на Алойзи, как бы пытаясь что-то вспомнить, и наконец сказал:
– Клянусь, я его уже где-то видел… Впрочем, ладно… Тромбонтрон! – крикнул он министрону Двора. – Займись гостями и прикажи подавать мороженое!
Во время этой короткой беседы Вероник успел достать из своего кармана фланельку и деликатно обмахнуть пыль с кресла будущей королевы.
Из дворца выбежало двенадцать пажей, несших на серебряных подносах мороженое и напитки.
Солнце припекало все сильней, и министроны пригласили дочерей пана Левкойника в беседки. Пан Левкойник галантно сопровождал жену премьера Трондодентрона и жену министрона Трубатрона, а Вероник излагал остальным дамам собственный метод подметания лестничных клеток.
Пан Клякса попросил короля выслушать его, сделав мне и Алойзи знак оставаться рядом.
– Король, – сказал он, когда остальная часть компании разбрелась по саду, – вот человек, который вчера пнул тебя искусственной ногой!
– Что? Это он?! – вскричал монарх. – Я сейчас же велю его схватить и бросить в курятник.
– Ты этого не сделаешь, король, – спокойно возразил великий ученый. – Раздумаешь, как только узнаешь, что Алойзи Пузырь – это сотворенный мной шедевр науки и техники, эпохальное открытие современности, высочайшее достижение человеческой мысли. Алойзи, подойди к Его Величеству!
Алойзи послушно выполнил приказание. Кватерностер I подозрительно осмотрел механического человека со всех сторон, потянул его за нос, потом за ухо. Вдруг он вскочил с кресла и завопил:
– Теперь я узнал его! И не говорите мне ничего. Ведь это он выловил нас из моря, когда мы плыли в бочке, и взял к себе на борт, а потом четырем нашим матросам дал молодильных таблеток и превратил их в грудных младенцев. Я прекрасно помню этого Первого Адмирала Флота! Он изрядно задал мне перцу! Я ему…
– Король, – перебил его пан Клякса, – сегодня утром я устранил мелкие конструктивные дефекты своего творения. Действительно, до сих пор Алойзи вел себя своевольно. Но отныне он стал абсолютным совершенством. Повторяю: со-вер-шен-ством! Теперь он функционирует безупречно.
– Профессор, – усаживаясь обратно в кресло, ответил король, – я не верю, что эта персона – автомат. Это такой же человек, как и вы да я!
Пан Клякса с торжествующим видом погладил себя по бороде, взял Алойзи за руку и подошел с ним к Кватерностеру I.
– Не спорю, в это трудно поверить, – с достоинством произнес он. – Алойзи сделан чрезвычайно тщательно, а кожа мешает понять его конструкцию. Но заглянуть туда все-таки можно… Вот, пожалуйста.
С этими словами он вынул из кармана электронную, а точнее сказать, электросовременнейшую микрокосмическую лупу и поднес ее к зрачку Алойзи. Король недоверчиво зажмурил один глаз, а другим прильнул к окуляру лупы и онемел от удивления. Через мгновение Кватерностер I, не отрывая глаза от лупы, начал восклицать:
– Невероятно! Поразительно! Вижу серебряные точечки… Тысячи серебряных точек… Да!… Это колесики! Они крутятся… Что за механизм!… Теперь побежали ленточки с текстом… Ах, огоньки!… Загораются и гаснут… Чудесно!… А это что?… Ого!… Вижу серые клетки!… Нет!… Это миниатюрные экранчики! В них отражаются мысли Алойзи… Вижу в них себя… Наверно, он подумал обо мне… Просто невозможно поверить… Какая точность… Гениально!… Наконец-то я узнал, как выглядит электронный мозг!…
Пан Клякса прервал показ и убрал лупу в карман.
Тут подошел Лимпотрон, а за ним паж с мороженым на подносе. Согласно церемониалу, король отведал по ложечке от каждой порции, а мы буквально набросились на остальное, так как жара стояла адская. Опасаясь новых осложнений для нас со стороны местных стражников, Лимпотрон изложил королю историю с рубинами.
Наше приключение позабавило Кватерностера I, и он, забыв о королевском достоинстве, расхохотался, как обыкновенный матрос.
– Отличная шутка! Неплохо вас подставила эта птичка, забодай ее петух! Вот бы мне такую в сад!
Едва король произнес эти слова, как с сандалового дерева слетел Три-Три, уселся ему на голову и несколько раз тюкнул в нос.
– Что?! Опять покушение! – крикнул король. – Лимпотрон, изловить ее немедленно!
Министрон Погоды и Четырех Ветров бросился ловить колибри. Остальные министроны присоединились к нему с криками:
– Хватай его! Держи!
А Три-Три беззаботно порхал над их головами и наконец уселся на корабль «Аполлинарий Ворчун», бросивший якорь посреди пруда. Министроны встали на берегу пруда, беспомощно размахивая руками.
Когда уже все отказались от попытки его поймать, Три-Три добровольно покинул безопасное пристанище и, снова сев на плечо королю, нежно потерся клювом о монаршью щеку.
Министроны гурьбой бросились на птицу, но пришедший в доброе расположение духа Кватерностер I отмахнулся от них, сказав «Амнистия», и позволил колибри летать у себя над головой.
На том компания опять разошлась по беседкам, а король и пан Клякса снова занялись Алойзи, спокойно стоявшим чуть поодаль.
– Что и говорить, – продолжил король прерванный разговор, – вы добились невероятного. Но что-то я сомневаюсь, чтобы Алойзи мог думать самостоятельно. Пожалуй, это просто невозможно.
– Король, ты недооцениваешь совершенство моего творения, – обиделся пан Клякса. – Если хочешь, можешь с ним поговорить.
Все еще не доверяя словам ученого, король усадил Алойзи возле себя и спросил:
– Скажи мне, любезный, сколько будет семью девять?
Тот снисходительно улыбнулся.
– Король, я не ребенок. Если хочешь, я в уме помножу число кур твоей страны на количество жителей, а произведение разделю на число петухов.
– Ого! – поразился монарх и принялся бойко экзаменовать механического человека. Вопросы и ответы сыпались один за другим, как в игре «угадай-ка».
– Какое расстояние между Адакотурадой и Патентонией?
– 753 километра, 126 метров и 70 сантиметров.
– Кто правит в Абеции?
– Королева Аба.
– Как называется самая большая река в Вермишелии?
– Заливайка.
– Сколько волос у меня на голове?
– 107 493.
– Верно! Точка в точку! А скажи-ка, братец, сколько островов в Нетихом океане?
– 1 749.
– Алойзи, ты гений! – воскликнул монарх с таким восторгом, что Королевский Петух захлопал крыльями и запел во все горло.
– Я всего лишь жалкое отражение профессора Кляксы, – скромно ответствовал Алойзи. – Он поделился со мной крупицей своих знаний и памяти.
После беседы короля с Алойзи пан Клякса гордо встал на одну ногу, прижав левую руку к жилету, а правую вытянул перед собой и сказал:
– Король! Я совершил переворот в науке, опроверг ошибочные представления химиков, физиков и биологов; я открыл кляксические законы природы и кляксические основы строения клеток; достиг невиданных высот познания, разработал собственные теории, благодаря которым сумел первым в мире создать искусственного человека. Мозговые автоматы патентонцев совершают до двухсот тысяч операций в секунду. Мой Алойзи действует со скоростью мысли. Поэтому он и стал почти что человеком. Я сказал «почти» потому, что ему недостает лишь одного: фантазии.
Пораженный услышанным, монарх сбросил Королевского Петуха с коленей, выбежал из беседки и закричал:
– Министроны, дамы и господа, идите сюда! Я желаю сообщить вам нечто чрезвычайное!
Первым примчался Трондодентрон, решивший, что произошло новое покушение на короля. Следом за ним, подпрыгивая со свойственной ему легкостью, прибежал пан Левкойник. Вскоре подтянулись остальные; последним явился Вероник, верный собственному правилу, согласно которому настоящий привратник никогда не спешит.
– Я вызову стражу? – с беспокойством предложил премьер.
– Нет, слушай меня! – торжественно произнес король, колесом выпячивая грудь с татуировкой выдуманных геройских его подвигов. – Профессор Клякса представил мне свое несравненное творение. Хочу, чтобы и вы увидели его. Вот Алойзи Пузырь, искусственный механический универсальный человек, собственноручно изготовленный нашим великим ученым. Алойзи, представься!
Алойзи галантно поклонился, а министроны тут же принялись его ощупывать, издавая удивленные восклицания.
– Я видел искусственные руки, искусственные ноги, – заметил Трубатрон, – но чтобы искусственным был целый человек, это, доложу я вам. Я хочу послушать, как он говорит.
– Господин министрон, – учтиво произнес Алойзи, – я мог бы произнести речь продолжительностью в двадцать четыре часа без передышки, но боюсь наскучить присутствующим здесь дамам.
– Поразительный экземпляр! – воскликнул Трубатрон. – Вот это механизм!
– Феноменально! Сенсационно! – подхватил Трондодентрон.
– Любопытно, а умеет он разводить кур? – спросил Парамонтрон.
– Я знаю семьдесят девять способов высиживания цыплят и сорок три способа скрещивания разных пород кур, – скромно заметил Алойзи.
Все были так взволнованы и ошеломлены, что Гортензия прервала свои монологи, Пиония перестала изрекать стихи, и даже Георгина на время перестала чихать. Один лишь Вероник не сумел совладать с икотой, однако в перерывах он сумел все-таки выдавить из себя:
– Бедняга… Совсем без матери… Сиротка…
Услышав эти слова, Алойзи вдруг погрустнел и заморгал, будто собираясь заплакать.
– Не горюй, Алойзи! – бодро воскликнул пан Клякса. – Я твой отец, я и твоя мать. Я придумаю тебе такую родословную, что ее не постыдился бы даже король Кватерностер I. Выше голову!
Королевский Петух снова захлопал крыльями и запел красивым звонким голосом. Ему ответило пение еще более красивое и громкое. Мы в недоумении огляделись: других петухов поблизости не было. И что же вы думаете? Это Алойзи блеснул еще одним своим талантом.
Адакотурадцы глядели на него с крайним изумлением, зато пан Клякса высоко поднял голову и торжественно произнес:
– Король, дамы и господа! Вы видите мое творение, а сейчас я поделюсь с вами замыслами на будущее. Если бы у меня имелись соответствующие условия, то всего за один год я подготовил бы документацию, необходимую для постройки крупной пузырни. А через три года можно было бы наладить серийное производство Пузырей. Сегодняшний день – переломный в истории человечества. Пред моим мысленным взором предстает счастливое время, когда каждый министрон, каждый бухгалтер, инженер, врач – чего там, даже простой школьник будет иметь в распоряжении собственного Пузыря! Мир вступит в пузырную эпоху. В двухтысячном году уже не мы, а Пузыри будут строить самих себя. Человеческая жизнь запузырится в самих своих основах. Таковы мои замыслы!
Говорил пан Клякса вдохновенно, глаза его горели, а из бороды то и дело вылетали электрические искры.
Король выскочил из беседки, обнял великого ученого и воскликнул:
– Профессор! Я создам все условия для осуществления вашего гениального плана! Я отдам в ваше распоряжение всех кур и петухов королевства, все яйца и часы, все богатство Адакотурады. Приступим к строительству пузырни завтра же.
Все взоры были устремлены на Алойзи; Вероник смахнул пыль с его башмаков, а дочери пана Левкойника любовались механическим человеком как зачарованные.
– Ваше Величество, – раздался вдруг зычный голос премьера, – прошу заметить: производство Пузырей сократит наши расходы на импорт и позволит отказаться от иностранных специалистов – их заменят Пузыри. Адакотурада станет одной из ведущих держав. Надо создать крупный пузырестроительный комбинат. Совет министронов немедленно приступит к разработке принципов пузыризации народного хозяйства.