Неотъемлемое свойство материи, согласно диалектическому материализму, – движение (вернее, не столько свойство, сколько способ существования: материя существует только в вечном движении, изменении, развитии). Как видим, движение в данном случае понимается не только в механическом смысле (как перемещение из точки в точку), а гораздо шире. Энгельс выделял пять основных форм движения материи: 1. Механическое движение (простое перемещение материальных тел в пространстве). 2. Физическое движение (взаимодействия материальных тел). 3. Химическое движение (взаимодействия, изменения и превращения веществ). 4. Биологическое движение (сложные процессы изменения и развития, происходящие в живой природе). 5. Социальное движение (изменения, процессы, события в человеческом обществе). Каждая следующая форма движения, говорит Энгельс, базируется на предыдущих и включает их в себя, однако не сводится автоматически к ним, а представляет собой новый, более высокий уровень, качественно отличающийся от предшествующих.
Давайте вспомним, что философское учение о вечном движении, изменении и развитии, а также о всеобщей взаимосвязи существующего называется диалектикой, которая, появившись еще в древней философии, достигла вершины своего развития в учении Гегеля. Его диалектические идеи были восприняты основателями марксизма. Только у Гегеля диалектика относится прежде всего к пребыванию Абсолютной идеи в ее собственном лоне – сфере логики, а у Маркса и Энгельса она является неотъемлемой характеристикой материального мира и методом его познания. (Последний представлен в диалектическом материализме грандиозной иерархией различных уровней организации материи, начиная с атомов и молекул и заканчивая человеческим обществом.) Гегель сформулировал основные законы (всеобщие правила, принципы) и категории (основные понятия) диалектики главным образом применительно к первой стадии саморазвития Абсолютной идеи – логике, а основатели марксизма перенесли их на материальный мир, утверждая их всеобщность, или универсальность.
Первый закон – единства и борьбы противоположностей – говорит, что все в мире состоит из противоположных начал (день – ночь, расцвет – упадок, созидание – разрушение). Их вечная борьба и есть источник постоянного движения, изменения и развития. Но противоположные начала также образуют единство: без одной противоположности не может быть другой, они обусловливают, предполагают, создают одна другую.
Второй закон – перехода количественных изменений в качественные – говорит о том, что количество и качество, будучи противоположностями, диалектически взаимосвязаны таким образом, что при изменении количества (увеличении или уменьшении) до какого-то предела (меры) происходит переход (скачок) к новому качеству. Например, воду можно нагревать до 10, 20, 30, 40, 50, 60 °C и так далее, но она все равно будет оставаться водой; однако в некий момент всего один градус (99 + 1 °C) – изменение количества – обусловливает резкое изменение качества – вода превращается в пар.
Третий закон – отрицания отрицания – говорит о том, что любая вещь, появляясь на свет из какой-нибудь другой вещи (своей причины), занимает ее место и тем самым отрицает ее, но через какое-то время сама отрицается новой вещью, которую она порождает себе на смену. Например, брошенное в землю семя превращается в растение и уступает ему место, отрицается им, а потом это растение, превращаясь в плоды, в свою очередь отрицается ими. Как видим, отрицание – это не уничтожение, а переход на новый уровень существования: старое присутствует в новом в ином, преобразованном (или снятом, выражаясь по-гегелевски, виде). До Гегеля существовало главным образом два основных представления движения: прямолинейное и циклическое. Первое характеризуется постоянным возникновением нового (графически это можно изобразить восходящей прямой), второе – бесконечным повторением старого (графическое изображание – окружность). Движение, в основе которого лежит закон отрицания отрицания, представляет диалектическое единство противоположных начал: и создания нового, и повторения старого, и графически может быть изображено спиралью: старое повторяется, но каждый раз – на новом уровне (витке спирали). Например, нынешняя зима – такая же, как и прошлогодняя (холодно, снежно и т. д.), но все же это именно новая, нынешняя зима, а не прошлогодняя, которая навсегда ушла в прошлое. Примеры, иллюстрирующие законы диалектики, бесконечны, потому что эти законы (с позиций диалектического материализма) универсальны, то есть действуют на всех уровнях организации материального мира – от атомно-молекулярного до социально-исторического.
Важными элементами и гегелевского, и марксистского диалектических учений являются их основные категории – наиболее общие (широкие) понятия, максимально охватывающие разные области существующего и являющиеся парными, то есть обозначающими противоположности, находящиеся в борьбе и единстве.
Одна из пар – общее и единичное: любая вещь сочетает в себе признаки, делающие ее сходной с другими вещами и – отличной от них. Например, любой из нас обладает чертами, присущими всем людям, человеку вообще (прямохождение, членораздельная речь, мышление, социальность), но в то же время ни один человек на земле не похож полностью на другого, уникален и единичен. Его общая человеческая природа выражается через его единичную уникальность: каждый конкретный человек – это диалектическое единство общего и единичного. Другая пара категорий – причина и следствие: любая вещь имеет какую-либо причину (ведь ничто не происходит из ничего) и является ее следствием, но через какое-то время сама становится причиной для будущих следствий. Например, растение – следствие брошенного в землю зерна, но в то же время – причина будущих семян, которые в нем созреют. Таким образом, любая вещь – это диалектическое единство причины и следствия. То же можно сказать и о других парных категориях, таких, как возможность и действительность, форма и содержание, целое и часть, сущность и явление.
Подробнее следует остановиться на парах категорий свобода – необходимость и случайность – закономерность. На первый взгляд свобода и необходимость взаимоисключающи, ведь свобода – отсутствие какого-либо внешнего принуждения, полная произвольность, а необходимость, наоборот, – наличие внешнего принуждения, непроизвольность. Однако при более пристальном взгляде на свободу и необходимость оказывается (с точки зрения и гегельянства и марксизма), что они диалектически взаимосвязаны. Приведем простой пример. Допустим, два человека заблудились в лесу. Один из них, пытаясь выйти из него, движется совершенно свободно в любом произвольно выбранном направлении. Когда угодно он может изменить свой путь и идти куда заблагорассудится, будучи абсолютно свободным. Но, действуя таким образом, он вряд ли выберется из леса. Другой заблудившийся, наоборот, ориентируется по звездам и идет в определенном, строго заданном направлении, не отклоняясь от него. Понятно, что в этом движении он несвободен, но именно поэтому он выйдет из леса и обретет свободу. Как ни удивительно, свобода заключается в познании необходимости и ее практическом использовании. Говоря иначе, свобода – это познанная необходимость.
То же можно сказать о случайности и закономерности. На первый взгляд это взаимоисключающие противоположности. Никто, наверное, не будет отрицать наличие в мире закономерности. Еще древние философы говорили, что если бы ее не было, то все представляло бы собой сплошной хаос, в котором невозможно было бы разобраться: муравьи могли бы рождаться от слонов, а мыши – от крокодилов, окружность запросто могла бы быть треугольником, а Солнце – планетой. Но если в мире присутствует упорядоченность и закономерность, то что же тогда представляет собой случайность? Диалектика утверждает, что случайность – это форма реализации закономерности, ее дополнение: закономерность пробивает себе дорогу через массу случайностей. Говоря иначе, случайность – это неопределенность в проявлении (осуществлении) закономерности по месту, времени и форме (событие неизбежно должно произойти, но неизвестно где, когда и как оно совершится). Например, французский ученый Анри Беккерель открыл явление радиоактивности случайно: урановая соль оказалась в одном шкафу с фотопластиной. Однако, не будь этой случайности, радиоактивность все равно была бы обнаружена, так как это открытие было подготовлено всем ходом развития науки, было закономерным (возможно, что оно могло бы быть сделано в другое время и в другом месте, и не Беккерелем, но оно не могло бы вообще не быть сделанным).
Карл Маркс. Преобразование общества
Законы и категории марксистской диалектики в одинаковой степени представлены как в диалектическом материализме, так и в историческом материализме – социально-философском учении об обществе и истории. Отметим, что марксизм начинался именно с исторического материализма, основные идеи которого принадлежат К. Марксу, а диалектический материализм – это произведение Ф. Энгельса, которым был дополнен исторический материализм для превращения марксизма во всестороннее и полное философское учение.
Карл Маркс. Преобразование общества
Законы и категории марксистской диалектики в одинаковой степени представлены как в диалектическом материализме, так и в историческом материализме – социально-философском учении об обществе и истории. Отметим, что марксизм начинался именно с исторического материализма, основные идеи которого принадлежат К. Марксу, а диалектический материализм – это произведение Ф. Энгельса, которым был дополнен исторический материализм для превращения марксизма во всестороннее и полное философское учение.
С давних времен человека интересовал вопрос: какова главная причина событий, происходящих в человеческом обществе, где та невидимая пружина, которая движет историю? Ведь если ее найти, то можно обнаружить объективные исторические законы, понять прошлое, разобраться в настоящем и даже предвосхитить будущее, то есть построить историческую науку в полном смысле этого слова. Но если такой главной причины или пружины истории не существует, если все исторические события – грандиозный хаос непонятно как связанных фактов, которые можно только констатировать, но не объяснить, тогда историческая наука – строгая и беспристрастная – невозможна.
Чаще всего люди все же верили в наличие этой основной причины и пытались ее найти. В истории философской мысли давались различные глобальные объяснения.
Одно из них называется теологическим и утверждает, что все происходящее в человеческом обществе напрямую зависит от воли Бога. А поскольку она непостижима, то разобраться в исторических событиях, а тем более влиять на них – невозможно. Такое понимание истории было характерно для древности.
Другое объяснение появилось в XVII–XVIII вв. в связи с идейной секуляризацией Нового времени: теперь причины исторических событий связывались не с Божественным провидением, а с волей значительных исторических личностей (монархов, полководцев, дипломатов). Считалось, что идеи в их головах приводят в движение народы и государства, поэтому такое понимание истории чаще всего называется идеалистическим.
В XX в. в социально-психологических учениях Зигмунда Фрейда и особенно его последователей появилось биологическое понимание человека и общества, в силу которого все, что происходит с человеком и человечеством, – это результат стихийной деятельности наших бессознательных желаний, страстей и инстинктов, среди которых главным является сексуальный инстинкт. Бессознательное может быть как личным, так и коллективным; трансформируясь в разнообразные формы, оно порождает как различные проявления одного человека (его научную, религиозную, политическую и какую угодно другую деятельность), так и грандиозные социальные события (войны, восстания, революции).
Близким к биологическому является иррационалистическое (от лат. irrationalis – неразумный) понимание человека и общества, выдвинутое немецкими философами Артуром Шопенгауэром и Фридрихом Ницше (XIX в.), которые считали, что и мироздание, и человек, и общество, и история есть проявление некоей мировой воли – слепой неразумной страсти, которая влечет человечество в неведомом ему направлении.
И наконец в том же XIX в. в философии прозвучала идея отказа от поиска главной причины исторических событий, ибо таких причин – великое множество и все они в одинаковой мере влияют на происходящее, а поэтому и разобраться в нем, скорее всего, невозможно; мы можем только описывать события, но не объяснять их, только констатировать последовательность фактов, но не устанавливать их причинно-следственную связь; наша задача – скользить по поверхности истории, не пытаясь проникнуть в ее глубины. Данное понимание общества и истории часто называется многофакторным и характерно для таких философских направлений второй половины XIX – первой половины ХХ в., как позитивизм и прагматизм. Во всех перечисленных подходах к пониманию истории звучит мысль о ее по преимуществу случайном характере и поэтому непостижимости, о невозможности объективной и строгой исторической науки.
Исторический материализм представляет один из вариантов понимания истории наряду с вышеперечисленными точками зрения. Одно из его основных утверждений заключается в том, что людям, прежде чем о чем-либо думать или испытывать какие-либо чувства, надо есть, пить, одеваться и иметь крышу над головой, потому что без этих прозаических вещей невозможна жизнь человека (кроме, разумеется, загробной, которой, согласно марксизму, нет). Хочет он того или нет, но его материальные потребности и интересы являются определяющими для жизни. Складываясь с потребностями и интересами других людей, они составляют тот суммарный исторический вектор, который и есть внутренняя логика и скрытая воля истории. Известный русский марксист Георгий Валентинович Плеханов говорил по этому поводу следующее: «Общественные отношения людей не представляют собой плода их сознательной деятельности. Люди сознательно преследуют свои частные, личные цели. Каждый из них сознательно стремится, положим, к округлению своего состояния, а из совокупности их отдельных действий выходят известные общественные результаты, которых они, может быть, совсем не желали и, наверное, не предвидели». Речь идет о том, что не сознание людей (их мысли, чувства, желания, предпочтения, цели, идеалы и все прочее) определяет их реальную жизнь, а, наоборот, реальная, или материальная, или экономическая жизнь людей (производство, потребление, распределение и обмен ими материальных благ) определяющим образом влияет на их сознание. «Во дворцах думают иначе, чем в хижинах», – утверждают марксисты.
Такое понимание общества и истории получило название материалистическое. Исследование экономической сферы жизни общества, материальных интересов отдельных людей, социальных групп и целых народов, по мнению Маркса, дает ключ к пониманию общественных событий, позволяет установить объективные законы истории, создать беспристрастную историческую науку. А это позволит людям, в свою очередь, не пассивно созерцать исторический процесс, а стать его сознательными участниками, творцами и преобразователями. «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» – в этих словах Маркса пафос его социально-философского учения.
Одной из главных отличительных черт человека, говорит он, является труд, или трудовая деятельность (прежде всего – по производству материальных благ). Эта деятельность направлена на какой-либо предмет труда (разные природные материалы), из которого при помощи средств труда (разнообразных орудий и приспособлений) человек создает всевозможные материальные блага. Предмет труда и средства труда составляют средства производства, которые вместе с людьми, обладающими производственными знаниями, умениями и навыками, складываются в производительные силы общества. В процессе производства между людьми возникают определенные – производственные – отношения. Как правило, это отношения между теми, кто непосредственно трудится, и теми, кто присваивает себе результаты этого труда на том основании, что они владеют средствами производства. Например, между рабовладельцем и рабом существуют рабовладельческие производственные отношения, а между помещиком и крепостным крестьянином – феодальные производственные отношения. Производительные силы и производственные отношения образуют способ производства материальных благ.
Мы уже отмечали, что с точки зрения исторического материализма экономическая жизнь общества (которая базируется на определенном способе производства) определяет в конечном итоге все другие сферы его жизнедеятельности. Поэтому способ производства обусловливает некую социальную организацию общества, его политическое устройство и даже культурную жизнь. Определенный этап в развитии общества, в основе которого лежит некий способ производства с соответствующими ему социально-политическими и культурными характеристиками, называется в историческом материализме общественно-экономической формацией.
Подчеркивая наличие в истории объективных законов, марксизм утверждает, что внешне необычайно пестрая палитра исторической жизни народов в основе своей содержит некие общие принципы, которые и позволяют говорить об истории человечества не как о конгломерате различных цивилизаций, культур и исторических судеб, а как о всеобщем и едином процессе, руководимом определенными закономерностями и имеющем внутреннюю логику.
Основной исторический закон, согласно марксизму, заключается в следующем. Производительные силы общества постоянно развиваются: сложнее становятся орудия труда, совершенствуются технологии, приумножаются человеческие знания и навыки. Поэтому производительные силы – это мобильная (подвижная) часть способа производства. А производственные отношения, будучи в течение какого-то времени неизменными, являются стабильной (неподвижной) его частью. На некотором этапе производственные отношения полностью соответствуют характеру и уровню развития производительных сил, но, постепенно совершенствуясь, последние через какое-то время перерастают эти производственные отношения, которые, таким образом, превращаются в оковы для дальнейшего поступательного развития производительных сил. Возникает необходимость в смене старых производственных отношений новыми. Эта смена происходит, как правило, в форме социальной революции, приводящей к установлению нового способа производства и новой общественно-экономической формации, после чего все повторяется, но уже на другом эволюционно-историческом уровне (новом витке спирали). Таким образом, производственные отношения – это как бы общественные одежды, из которых постоянно вырастает социальный организм в лице производительных сил. Однако смена этих одежд не всегда происходит в форме социальной революции.