…А вот и пять. Валеру пробрала дрожь. То ли от волнения – а скорее от вечерней прохлады. И хотя он поддел под Володькину джинсовку водолазку, а сверху нее еще и рубашку с расстегнутым воротом, все равно апрельским вечером было зябко. Куртка совсем бы не помешала. Но куртка выглядела совершенно не хиппово, даже в сочетании с фирменными джинАми. Приходилось страдать.
И тут из перехода появилась она. Лиля. С опозданием всего на четыре минуты. У Валерки сердце ухнуло вниз, но он через силу улыбнулся. Улыбнулась и Лиля. Улыбнулась и простосердечно помахала юноше рукой. Он сделал к ней навстречу четыре шага. И в этот самый миг понял, что влюбился. Влюбился – окончательно и бесповоротно. И милее, чем она, чем ее лицо – чернобровое, чуть раскосое, улыбающееся – ничего у него нет в этой жизни. И все, что ни скажет и ни сделает она, ему будет в кайф. И он может говорить с ней о чем угодно – и ему это тоже будет в кайф…
Валера подошел к ней вплотную. Она оказалась высокая – почти одного с ним роста. От нее пахло чем-то невыразимо прекрасным – то ли ее духами, еше не знакомыми ему, то ли ее чистым телом и дыханием.
Валерка сказал заготовленную фразу:
– Вы одна?
Недоумение отразилась на ее лице. Он пояснил:
– Без инкассаторов?
Она расхохоталась.
– И правильно, что без инкассаторов! – сказал он. – Потому что вашу трешку я вам не принес.
– Зачем же вы здесь?
– Чтобы предложить вам проценты. Она лукаво улыбнулась:
– Девять копеек?
– Нет, лучше. Мы сейчас пойдем в одно место. Фирмовое. Очень интересное. Но которое в Москве мало кто знает.
Она нахмурилась и сказала даже холодноватым тоном:
– Я надеюсь, это будет не ваша квартира.
– Нет, сударыня! Что вы, гражданка?! Как вы могли подумать!
И Валерка, словно подражая сорокалетнему старцу с гвоздичками, предложил Лиле руку. Она доверчиво положила свою ручку на его предплечье. Ее кисть была без перчатки и чуть покрасневшая от вечерней прохлады. На беззащитном запястье виднелось несколько черных волосков. «Это хорошо, – против воли мелькнуло у Валерки. – Волосатенькие девушки, говорят, страстные. – Он оборвал себя: – О чем я думаю?! Просто быть с ней – уже радость!»
И рука об руку они спустились в полупустынное чрево метро «Площадь Ногина», где гуляли тепловатые ветерки.
1979 год: Измайловский парк
Пока Валерка и Лиля ехали в метро с двумя пересадками, они стали (как ему показалось) еще ближе.
В пустых прохладных вагонах они не садились, а стояли, держась за поручни, лицом к лицу. Валерка изучал ее – и говорил, говорил, говорил.
Он рассказал, в юмористических тонах, историю, случившуюся с ним сегодня в троллейбусе. Лиля ахнула.
– Не волнуйтесь, – вскричал он. – Мы не пропадем. У меня есть заначка. Пять рублей, конечно, не пятьдесят – но, я надеюсь, на сегодня нам хватит. А три рубля я отдам, если можно, в следующий раз.
Валера рассказывал анекдоты – в том числе и не совсем приличные. К примеру, про английскую королеву на поле сражения:
– Королева обходит поле битвы. Стонут раненые бойцы. Она обращается к одному из них: «Куда вы ранены, рыцарь?» – «В член, моя королева!» – «Кость не задета?» И тут раненый напрягает последние силы, привстает и кричит: «Да здравствует король!»
Девушка не жеманничала – смеялась, и это нравилось студенту.
Словно между делом, он рассказал о себе (слава богу, Асуанская плотина, которую придумал Володя, была ею забыта). Задавал, невзначай, короткие вопросы о ней. Оказалось, что она – тоже студентка. И уже – четвертого курса. Учится во Втором меде. Живет в Москве одна – в комнате в коммунальной квартире. Родителей у нее, как она сказала, погрустнев, нет, и Валерка не стал вдаваться в подробности: что значит «нет». Старший брат с молодой женой (эхо с ними она вчера была в «Пекине») завербовался на Север и как раз вчера вечером отбыл.
Во время их разговора сознание Валерки словно разделилось надвое: одна часть, отвечающая за эмоции, восхищалась милым широкоскулым лицом Лили, ее лучистыми глазами и безыскусной простотой ее речи. Вторая его половинка – видимо, рассудочная – считала про себя плюсы новой знакомой: нет родителей, отдельная комната в коммуналке, студентка меда (говорят, медички циничны и легкодоступны)…
Наверняка Валеркины плюсы и минусы считала про себя и Лиля. Женщины, говорят, гораздо рассудочней и меркантильнее мужчин. Но знать бы: только ли считала? Или – тонкое лицо Валерки, его сверкающие глаза, длинные пальцы вызывали в ней хоть какой-то эмоциональный отклик?
Как-то незаметно они перешли на «ты».
Когда вышли на станции «Измайловский парк», он предложил ей руку, и Лиля опять, не чинясь, положила свою ладонь на его предплечье.
Уже смеркалось и холодало. Молодые люди пошли ко входу в парк.
– Куда мы идем? – со смехом спросила она.
– Тш-ш, это секрет. Пока.
– Но я надеюсь, мы не будем гулять по дорожкам?
– А почему нет?
– Холодно. Сыро. Грязно. Вон снег до сих пор лежит. А ты у меня вообще получишь обморожение.
Валерке понравилась прозвучавшая из ее уст конструкция: «ты у меня».
– Нет-нет, по дорожкам гулять не будем.
– Тогда куда мы идем? Кататься на карусели?
– Терпение, Штирлиц, терпение.
– Хм. Ты меня заинтриговал.
– Это хорошо, – прямо глянув ей в глаза, заявил он. – Говорят, что женщины любят мужчин, которые их интригуют.
Она чуть насмешливо улыбнулась:
– Приятно иметь дело с мужчиной, разбирающимся в женщинах.
За легкой словесной перепалкой они дошли до длинного ангара, стоявшего чуть в глубине парка справа от входа.
– Нам сюда, – молвил Валерка.
– Что это?
– Сейчас увидишь, – сказал юноша.
Сам про себя он взмолился: «Только бы он был открыт! Только бы там не было дикой очереди!..» В государстве рабочих и крестьян от любого увеселительного, и не только увеселительного, заведения можно было ожидать очередного подвоха. В любой момент на дверях могла появиться табличка: «Санитарный час», «Закрыто на ремонт», а то и лапидарно-безнадежное: «Не работает». К тому же заведение могло быть закрыто и безо всякого объяснения причин.
Но куда же Валера привел Лилю?
Хватит морочить голову читателям.
Хотите верьте, хотите нет, но в ту пору в Москве, а именно в Измайловском парке, существовал, как ни странно это представить, боулинг – он же кегельбан. Без всякой шумихи и, естественно, рекламы он возник, в единственном числе, в столице году в 76-м – и так же тихо, как появился, исчез в начале 80-х.
Боулинг являлся фирмовым, то есть вполне западным учреждением. Фирменные шары скользили по дорожкам и с восхитительным стуком рушили кегли. Специальные механизмы выставляли сбитые кегли и возвращали игрокам мячи. Словом, кегельбан ровно ничем не отличались от западных из кино – или от тех, что стали появляться в буржуазной Белокаменной в середине 90-х и постепенно заполонили город.
Правда, электронных табло в том стародавнем кегельбане не существовало, и каждому игроку приходилось вести учет сбитых кеглей самостоятельно. Для этого выдавались специально разграфленные таблички. Именно тогда Валерка усвоил приятнейшие на слух, так и отдающие какой-нибудь Монтаной, термины «страйк» и «спэар».
На стенах кегельбана висели щиты с инструкциями, пояснявшими, как выбирать шар, совершать бросок, подсчитывать очки. Инструкции были написаны с косноязычием человека, изучившего русский где-нибудь в Сорбонне, Гарварде или Лумумбе: «Если ваш товарищ совершать «страйк» или «спэр», поздравьте его или награбьте аплодисментами…»
Удивительно, что новинка пользовалась в столице малой популярностью – в то время как на американских, например, горках, или в игровых автоматах от посетителей отбоя не было. Почти всегда (за исключением сакраментальных «санитарных часов» и «профилактик») в пра-боулинге можно было практически без очереди получить доступ на дорожку. Валерка вместе с Вовкой (и другими однокурсниками) не раз с пользой для здоровья и глазомера прогуливал здесь лекции. И Валерка, и Володя – оба считали, что по культурному воздействию боулинг в столице сравним с международным кинофестивалем или гастролями группы «Бонн М». И в то же время на кинофорум, не говоря уж о концерте негритянской группы, душились – а в кегельбан никогда даже крохотная очереденка не выстраивалась.
Возможно, боулинг не имел успеха оттого, что там (в отличие от тогдашних западных и нынешних российских) не только не подавались горячительные и охладительные напитки, но и запрещалось «приносить с собой и распивать», а также курить. Терялась едва ли не главная прелесть, сделавшая кегельбаны столь популярными ныне: заниматься спортом, но одновременно не отказывать себе в маленьких радостях типа кружки другой-третьей пива и доброй затяжки сигаретой.
Ну, и конечно, более четверти века назад никто не выдавал бактерицидные носочки вместе со специальными туфлями (сами туфли имелись, хотя и далеко не всегда можно было отыскать нужный размер), никто не натирал специальным маслом полы, а из четырех дорожек как минимум одна (а то и две) вечно не работали. Но какими пустяками казались те невзгоды в сравнении с – новым! настоящим! западным! невиданным! – развлечением.
Ну, и конечно, более четверти века назад никто не выдавал бактерицидные носочки вместе со специальными туфлями (сами туфли имелись, хотя и далеко не всегда можно было отыскать нужный размер), никто не натирал специальным маслом полы, а из четырех дорожек как минимум одна (а то и две) вечно не работали. Но какими пустяками казались те невзгоды в сравнении с – новым! настоящим! западным! невиданным! – развлечением.
В тот апрельский вечер двери в ангар оказались, слава революции, не заперты.
Валерка и Лиля вошли внутрь.
Грохотали сбитые кегли. Две компании упражнялись на двух дорожках. Две крайние не работали без объяснения причин.
Де-вушка у стойки с туфлями читала роман «Вечный зов».
Валерка с видом радушного хозяина сделал жест в сторону Лили, исподволь наблюдая за эффектом:
– Вот-с, прошу-с.
У Лили расширились глаза. Она обернулась к молодому человеку.
– Кегельбан?! В Москве?! У нас?!
– Да-с. И можно не только посмотреть, но и поиграть.
– Серьезно?
– Ага.
И, словно в подтверждение своих слов, Валерка обратился к девице с «Вечным зовом»:
– Когда дорожка освобождается?
– Через пятнадцать минут, – буркнула юная церберша, не отрываясь от книжки.
– Выдайте нам пока кроссовочки, – попросил юноша. – У меня сорок второй, а у девушки…
– Тридцать шестой, – подсказала Лиля.
– Ща, минуточку, – бросила властительница кегельбана.
Оторвалась, наконец, от книги:
– Вы сколько играть будете? Учтите: полвосьмого мы закрываемся!
– Тогда полтора часа.
– С вас три рубля.
«Все те же три рубля», – мелькнуло у Валерки. Он достал из секретного кармана неразменную пятерку.
– Прошу.
Девушка выдала сдачу одной мелочью и в придачу бросила на прилавок две таблички для исчисления результатов, а также две пары кроссовок.
– Какая прелесть! – пробормотала Лиля. – Какой ты молодец! Откуда ты узнал, что в Москве есть такое?!
Довольный Валерка переполнился чувством собственной значимости. Откуда ему было знать, что про боулинг Лиля давным-давно слыхала и не посещала его лишь потому, что была совершенно равнодушна как к кеглям, так и к спорту вообще.
Однако она восхитилась – никто ее специально не учил, но она инстинктивно знала: чтобы завоевать и удержать мужчину, следовало как можно чаще говорить ему комплименты – по делу и без. А Валерка… Валерка ей понравился – еще вчера, в «Пекине». И она, разумеется, еще там разгадала нехитрый маневр с трешкой – и весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро ждала: позвонит? Не позвонит? Когда?.. И даже испугалась той своей радости, когда услышала в трубке Валеркин голос, и искусно в разговоре с ним приближала момент свидания – делая вид, что оттягивает его… И – ждала встречи с ним… И сейчас не имело значения, что он провинциал откуда-то из Горького, и учится в каком-то задрипанном МЭТИ… Она успеет найти себе кого-нибудь подходящего. А пока у нее еще есть время наслаждаться жизнью. И потом – кто знает – может, она даже сумеет превратить в подходящего этого неприкаянного, веселого, искрящегося Валерку. Возможно, прав ее старший брат: чтобы стать женой генерала, надо выйти замуж за лейтенанта.
Вскоре освободилась дорожка. Шумная компания переобулась и свалила.
Валерка помог Л иле выбрать шар по руке. Потом показал, как бросать. Он намеренно не дотрагивался до нее даже пальцем. Старался выглядеть и держаться отстраненно. Он знал, что приличные девушки терпеть не могут парней, которые с первой минуты распускают руки.
Зато он с такого близкого расстояния смотрел ей Б глаза, когда втолковывал правила, что вдруг почувствовал, как его приятель-бесенок предательски вздымается, выдавая его истинное к ней отношение. Пришлось совсем отстраниться, крикнуть: «Давай!»
Лиля вышла на площадку, неумело бросила. Однако шар не ушел в аут. Грохоча и подпрыгивая, он достиг кеглей. Сбил штук пять. Лиля восторженно запрыгала и захлопала в ладоши: «Ай да я!» Валерка присоединил к ее свои рукоплескания.
– Добивай!
Второй шар ушел в молоко.
Настал черед молодого человека.
Тренировки вместе с Володькой и прочими однокашниками сыграли свою роль. Валерка стабильно выбивал около ста очков за партию. Если находило вдохновение, то удержу не знал и набирал сто сорок, а то и сто шестьдесят очков.
Вот и сейчас шар, посланный точно в «карман» (узенький промежуток между центральными кеглями), с грохотом свалил все десять. Лиля зааплодировала: «Браво!» Валерка шутливо напряг бицепсы: было, что напрягать.
– А ты чемпион, – полушутя сказала она и потрепала его рукой по волосам. А потом легонько, невинно чмокнула его в щеку.
Валерка не был бы юношей 19 лет, когда бы его организм не поддался на провокацию. Он крепко ухватил Лилю рукой за талию и поцеловал в губы. В первый момент она сопротивлялась, словно испуганная, а потом ответила на его поцелуй.
Девушка за стойкой выразительно кашлянула. Лиля оттолкнула молодого человека.
– Давай играй, – прошептала она.
– Почему я? Твоя очередь. Бросай.
И она отвернулась от него, взяла шар, неумело размахнулась – Валерка с вожделением и лаской смотрел на ее тонкую, высокую фигурку – и шар загремел по дорожке, а потом ударил в кегли, и, о чудо, свалил их все.
Лиля всегда была талантливым и везучим человеком.
Пару лет назад
После того как она в тот день довезла его до квартиры на своем «Лексусе», Валерка сразу решил: звонить я ей не буду. У нее – своя судьба, у меня – своя. Хотел даже ее визитку порвать или сжечь, да пожалел, честно говоря. Уж больно карточка была красивая. Строгая, четко пропечатанная, на дорогой бумаге. С красивым логотипом. Валерка знал толк в визитках. Сам немало их в свое время напечатал. Он и в рекламном бизнесе успел поработать. Визитка Лильки была из тех, за которые вместе с разработкой макета берут по высшей ставке: триста долларов за тысячу!
Продюсерский центр «ИГЛА-ТВ»
ЛИЛИЯ ВЕЛЕМИРСКАЯ
Генеральный продюсер
А ниже – адрес: Королева, 12. И телефоны, факсы, электронный адрес. И интернет-сайт с доменным именем первого уровня: IGLATV.RU.
«А фамилию она на мужнюю не поменяла, – подумал Валерка. – Ну да, она же всегда гордилась своей фамилией».
Конечно, он никогда ей звонить не будет. Визитка словно подчеркивала всю разницу их нынешнего социального положения. И хоть Валерка и зажил в последнее время дай бог каждому: десять тысяч получал на стоянке, плюс чаевые; да проектировал схемы электроснабжения для коттеджных поселков (еще плюс пятнадцать тысяч); в сумме получалось почти тысяча долларов, и на себя хватит, и на учебу дочке… Да только все равно между ним и теперешней Лилией настоящая пропасть. К тому же – она замужем.
«Нет, никогда я не буду ей звонить, – сразу решил Валерка. – Что я ей скажу? Что нас теперь связывает? Общие воспоминания о том первом поцелуе в боулинге в Измайлове? И то, как мы вместе в тот день шли к ее дому вдоль да по улице Богдана Хмельницкого, ныне Маросейке? Шли, тесно прижавшись друг к другу, и накинув на плечи ее куртку – якобы чтобы я не простудился, и порой останавливались среди улицы и целовались, но к себе она меня не пустила, а я все равно ехал назад в общагу такой счастливый, веселый, словно наполненный азотом воздушный шарик… Я ничего никогда не забуду, но все прошло навсегда, кануло в вечность, минуло столько лет, целая пропасть… И мы теперь другие, и Москва иная, и страна…»
Однако Лиля первой дала о себе знать. Правда, не сама.
Через два дня вечером в «однушке» Валерки раздался телефонный звонок. В трубке прозвучал незнакомый женский голос с хорошо поставленной дикцией.
– Вы Валерий Беклемишев? – спросила женщина
– Да.
– Я из продюсерского центра «Игла-ТВ». Меня зовут Настя. Я редактор программы «Три шага до миллиона». Вы можете сейчас говорить?
– Вполне.
– Вы прошли первый отборочный тур к игре «Три шага до миллиона». Вы готовы сейчас ответить на несколько моих вопросов?
Валерка пробормотал ошеломленно:
– Да, но я… Я не проходил никакого отборочного тура…
– Минутку.
Женщина зашуршала бумагами.
– Вы – Валерий Беклемишев, телефон такой-то, проживаете по адресу такому-то, год рождения пятьдесят девятый, инженер. Все правильно?
– Ну, да.
– Что же вы мне, извините, голову морочите? Мне сегодня сама Лилия Станиславовна сказала, что вы прошли первый тур и вас надо срочно протестировать! У нас с пятнадцатого уже съемки!..
– Ну, раз сама Лилия Станиславовна… – пробормотал Валерий.
– Значит, вы готовы?
– Да вроде.
– Тогда слушайте. Я буду задавать вам вопросы. В быстром темпе. Всего вопросов двадцать пять. Отвечайте, пожалуйста, особенно не раздумывая. Если не знаете ответ, просто говорите: «Дальше!» Все понятно?
– Да.
– Тогда поехали.