Жасмин повернулся, застонал, сломанные лапы мешали ему, а что мы сможем сделать... Ты сказал - "никто не поможет, людям помочь не хотят, что им собаки..."
Но мы сделаем все, что можем, и еще немного, так ты любишь говорить.
x x x
Но утром произошла история, я не ожидал, пришла уборщица, хотя у нее выходной. В субботу в жизни не убирала, наверное, приперлась не одна, интим приспичил, и страшно перепугалась - у батареи лежит кто-то огромный и сопит... Она тут же Афанасию домой звонить, семью переполошила, хоть бы с меня начала, а она ему на ухо визжать... Он, правда, не поверил, насмотрелась телека, говорит, может там еще привидение или вампир притаился?.. Позвонил Ольге-соседке, меня зовет, я ему тут же про раненого пса выложил, а он добрый человек, говорит, дело твое, только утряси с Татьяной, слабонервная, пусть не вопит больше в трубку. Я нашел эту девку, перепуганную, объяснил, немного успокоил, завтра его не будет, говорю, а сам думаю, надо что-то делать с Жасмином... Прибежал к тебе, помнишь, они долго терпеть не будут, говорю. Ты рассердился на меня, - "отстоять своих не можешь", а потом решил - "затащим наверх, здесь даже лучше, светлей, и с лапами легче разобраться, эфира притащу из Института, мы его слегка оглушим, чтобы он нас не разорвал на мелкие кусочки... Потом схожу к Афанасию, старый знакомый, договорюсь, а ты с уборщицами и сантехником лучше язык находишь." Это правда, мне и стараться не приходится, говорю все как есть, они понимают.
Ты сбегал днем в ЖЭК, а я к своим, как ни уговаривал, все боятся вдруг взбесится, перекусает... Все-таки договорились, сначала подержим наверху, пока больной, зато потом, как выздоровеет, будет жить на балконе дворницкой, это бывшая квартира, есть кухня и балкон, и там он целыми днями может лежать. А я решил, вытащу пару прутьев из загородки, и он через дырку сможет сам уходить и приходить, когда привыкнет, там до земли полметра, не больше. А жить ему лучше на открытом воздухе, шкура требует.
Но сначала надо вылечить его. Ты сказал тогда:
- Нужно верить, иначе пропадет он.
А я тогда и не сомневался, конечно, вылечим.
x x x
Значит, тащить на девятый... Медлить нельзя, в тот же вечер решили тащить. Как, на чем нести?.. Мы задумались, особенно ты, выдумки всегда за тобой, а я исполнитель. Ты все жаловался, "когда же сам начнешь решать?.." Но что тут решать, все равно в технике тебе нет равных.
- Надо сколотить помост, тащить его как лиллипуты Гулливера.
Я знал, о чем ты, мне мама читала.
- На колесиках, что ли, покатим? По лестнице?..
- Ну, ты все буквально понимаешь... Помост сколотить надо, а потащим на плечах.
Я зажмурился, представил себе, как он нас сверху лапами бьет и кусает в шею..
- Ничего другого предложить не можешь, помогай проекту, - ты говоришь.
И я помогал, нашел доски, сколотил помост, поставили на пол рядом с Жасмином, он и не заметил ничего, глаза закрыты, только уши да лапы дергаются.
К вечеру подготовились, все по плану, а ты говоришь - "не радуйся, главные трудности впереди". Осторожно перевалили пса на помост, он снова не заметил ничего, и потащили.
Сначала показалось не так уж тяжело, да?.. Первые три-четыре этажа. А потом запыхтели. Жасмин не возражал, храпит понемногу, но все время на меня сползает. Я снизу шел, потому что выше, но не настолько, чтобы выравнять помост, и пес скоро задними ногами у меня на шее оказался, душный, вонючий, не передать. Слова - слабосильная команда, трудно чувство выразить, тем более, запах!..
На шестом ты говоришь, надо бы передохнуть, я и сам не против, но как его поставишь, опоры нет... Устроили кое-как на перилах, держим, стоим, Жасмин молчит, только похрапывает, да ушами изредка трясет. Ты на лапы посмотрел, ладно, говоришь, что-нибудь придумаем, а голос нехороший, тусклый, видно сильно устал, или лапы показались страшными, разбитыми, уж не знаю...
- Ничего... эфира ему подольем, чтобы застраховаться, а то он в себя придет, нас в клочки разнесет по закоулочкам...
И эти слова я помнил, хотя не знал, откуда они, мама читала.
С богом, ты говоришь, и потащили. И тут Жасмин, не просыпаясь, решил облегчиться, а я ведь сзади, и наклон в мою сторону. Я говорю ему, Жасмину, конечно:
- Эй, эй, не надо! Так нельзя!
И с ужасом понимаю, что так, наоборот, можно, и даже нужно, но не мне, а ему, а на меня наплевать. Ты оглянулся, понял, отчего с меня стекает, и как захохочешь - дико, на все этажи, а ведь ночь уже была! Чуть не опрокинули помост. Я говорю, ничего смешного, даже хорошо, значит живой, и останавливаться незачем, дело сделано, одежда насквозь и хуже не будет. Из него так хлестало, что я успокоился, значит все, запасов после такого быть не может.
- Несем? - Тебя, я вижу, трясет от смеха, но сдерживаешься, вообще ты деликатный, но местами впадаешь в буйный юмор, особенно, если с другим случается.
- Ну, несем, потом отмоюсь, что делать.
Принесли наконец, на девятый, ты говоришь:
- Надо к тебе, там просторней.
Хотя однокомнатная, но действительно, простор, я старые вещи выкинул, а новые так и не купил, сплю на раскладушке третий год. Зато телек современный, видик, приемник, это я люблю. И книги, от матери остались, я на них люблю смотреть, на корешки, а читать не могу, начну и сразу... Но я уже говорил об этом, наверняка помнишь, такие вещи не забываешь никогда. " Плохо, что не читаешь..." и так далее, но что поделаешь, я застреваю, погружаюсь и выплыть не могу, не могу... Ты уж прости меня за огорчение, не то, чтоб не любил книги, боюсь их, вот.
x x x
Втащили, поставили с трудами и кряхтением помост у батареи в кухне, там теплей всего, и светлей. Ты решил, пусть на помосте останется, совсем неплохо. Мы догадались на доски накинуть несколько пустых мешков, настоящий лен, мне из бывшего колхоза картошку приносили, ворованную, колхозов нет, а картошку носят по домам - купи, купи... довольно дешево, я в свое время купил, съел, а мешки остались.
- И осматривать будет легче на помосте, - ты говоришь.
Я сел на пол рядом с Жасмином, а ты пополз к морде - "только бы не пришел в себя, самый опасный момент..." Но он не приходил, ты спокойно осмотрел его, и говоришь - лапы не беда, закрытые переломы, только в одном месте, на левой дырочка, торчит обломок кости, а если осколок, то нам повезло. Начнем с трудного, молись, чтобы он меня не съел...
Молись, не молись, а съесть все равно может, если событие до него дойдет.
Помнишь... ну, это ты не забудешь, я уверен, ты легонько дернул, и кусочек этот, розовый, с зазубренными краешками, возьми и отвались, а из под него кровь как хлынет... Значит, осколок, а кость ты проверил, смещение небольшое, и все бы отлично было, можно приступать, как тут Жасмин вздрогнул и глаза открывает, а глаза у него, помнишь, - холодные и такие свирепые, что нам сразу жутко стало. Открыл... и закрыл, но ясно, в следующий раз он нам не спустит, не простит.
- Ложись ему на грудь, а я ему в лицо эфира на вате, только много нельзя... потом морду веревкой обвяжем... Ну, что ты, что ты, нужно одновременно, ты на грудь, я к морде... только погоди, веревку осторожно подведу. Вот, теперь кидайся.
Я кинулся, а ты ему эфир, от этого наркоза сильное трясение получилось, ребра запрыгали, и я с ними, но выдержал, ноги раскинул на полкухни, а ты веревку закрутил вокруг пасти несколько раз, чтобы не разошлась.
И тогда началось такое страшное землетрясение, что я мигом с ребер слетел, так он меня подбросил.
- Обратно ложись!.. - ты хрипишь, сам веревку геройски держишь в опасной близости от смерти. Я не мог тебя подвести, кинулся и всем телом лег поперек Жасмина, несмотря на глубокие толчки и волнения его груди. Только б он не попытался на лапы вскочить, на передние, тогда плохо дело, ты с большим волнением мне объясняешь.
И вдруг толчки угасли, эфир помог, Жасмин затих, и даже не дергался, это он сознание потерял.
-Теперь скорей...
И тут он, не приходя в себя, снова начинает освобождаться от всех жидких и сухих шлаков, так ты выразился, и зря я успокоился, у него еще запасов хватит, чтобы нижних соседей залить, и если б не линолеум на кухне, а паркет, то встал бы дыбом от ужаса и сырости, пропал бы, а пока что мы пропали, потому что лежать нам теперь перед ним в луже среди вонючих островов.
- Значит здоров, выживет, баскервиль, - ты говоришь, убирать нет времени, тащи какой-нибудь непромокаемый кусок, сверху бросим, потом уберем.
Я в комнату, не вижу ничего непромокаемого, только на столе клеенка с цветами, на ней куча хлама, как всегда... а клеенку еще мама постелила.. Но что делать, надо живых спасать, так ты говорил, и я схватил клеенку за углы, сбросил все с нее на пол, и принес.
Ты только головой покачал, но времени не было мораль читать. Бросили клеенку на эти места, неудобные для хирургии, я лег на Жасмина, ты принялся за лечение. Два пузырька сухого пенициллина высыпал, прямо в дырочку на лапе, пластырем закрутил, а потом досочки со всех сторон прибинтовали, хотя и крепко, но осторожно, чтобы к подушечкам кровь не прекратилась, ты объяснил.
Я в комнату, не вижу ничего непромокаемого, только на столе клеенка с цветами, на ней куча хлама, как всегда... а клеенку еще мама постелила.. Но что делать, надо живых спасать, так ты говорил, и я схватил клеенку за углы, сбросил все с нее на пол, и принес.
Ты только головой покачал, но времени не было мораль читать. Бросили клеенку на эти места, неудобные для хирургии, я лег на Жасмина, ты принялся за лечение. Два пузырька сухого пенициллина высыпал, прямо в дырочку на лапе, пластырем закрутил, а потом досочки со всех сторон прибинтовали, хотя и крепко, но осторожно, чтобы к подушечкам кровь не прекратилась, ты объяснил.
Ну, и все, покрыли его холстиной, я мешок чистый разрезал, едва хватило, пусть в тепле дремлет. Нет, ты решил, надо его еще привязать, хотя бы на пару дней. "Давай свой ремень, нужно для дела..." Что поделаешь, если нужно - дал, а сам веревочку пристроил к брюкам, неплохо держит.
- Я пошел, - ты говоришь, - хирург устал, а ты слегка, это самое... прибери, - и рукой так небрежно, как в сериале "скорая помощь" хирург ассистенту - "заканчивайте без меня..."
Но я не спорил, хирургия трудная оказалась.
x x x
До этого, днем еще, помнишь, решили все-таки немного нарушить конспирацию, а ветеринар, молодая женщина, идти отказалась, "усыпите и дело с концом", зато приходил с седьмого этажа Петр Иванович, человеческий врач на пенсии, посмотрел, "надо рентген, но кто ему делать станет, Пушкин? Зафиксируйте, может само срастется. Если не дурак, не станет биться и метаться... а про голову никто наперед не знает..."
После операции Жасмин не стал биться, не дурак. Повязки наши и тесемки не тронул, и встать не пытался, а потом так залежался, понравилось, видно, мое обслуживание, что я уже решил - полный инвалид. Подожди, это потом...
Я тебе рассказываю с самого начала, главные места, может ты что-то забыл... но, честно говоря, и самому захотелось вспомнить. Скоро год кончается, дальше все по-новому хотят жить, надеются, а мне бы только старое время возвратить. Очень события надоели - одно за другим без перерыва, раньше спокойно жили, желали нового года не хуже старого, а теперь не понимаю, что дальше, как жить... Как ты уехал, столько навалилось, я еле выдержал, зато понял, как ты меня, дурака, оберегал. Нет, не вернется время, когда мама защищала, и потом - ты меня учишь, дорожка, тихие вечера, коты наши, хлопоты с Жасмином... Хоть все на место верни, поставь, настроение новое, чужое теперь, на постоянном ветру стою, на неспокойном месте, только успевай оглядываться да защищаться, и это жизнь, Малов, а где тишина, где счастье? Для него мало нужно, но все в целости, вместе и сразу... одна частичка упала мимо, тут же и нет ничего, только страх и беспокойство.
Помнишь, после хирургических дел у меня руки тряслись, устал от страха, и ты совсем еле жив, но мы все сделали, Малов, и если с головой наладится, должен выжить пес, ты сказал. Чай пили с халвой, твердокаменной, но прекрасной, только чувствую, сейчас упаду со стула... И в то же время настроение светлое, веселое, хочется нарисовать, не знаю что, но хочется. А ты видишь - я падаю, и сам уже вот-вот упадешь.
-Поспи у меня, диванчик твой навсегда - ты говоришь.
- Нет, я к себе, послушаю, как он там.
- Если что, в стенку стукни.
Стучи не стучи, не разбудишь тебя, уж знаю. Я ушел, домой заглянул, там тихо, темно, дыхание ровное, тяжелое... И я вниз пошел, показалось, там дверь на балкон не заперта, наверное, придумал, просто хотелось туда, и все. Пока шел вниз, сон слетел с меня по дороге, этаже на пятом. Я еще не знал, буду рисовать или нет, но вот тянуло, и пришел. Нарисовал еще один цветок, три больших лепестка у него, он спокоен и счастлив был, над светло-коричневой с зелеными проблесками землей, над полем жизни.
Подождал, пока высохла гуашь, приколол булавками на обои, они темные с золотом, грязные - и цветок на них жил и летел, летел и жил...
x x x
Потом неохота даже напоминать тебе, Жасмин через два дня глаза открыл, и снова закрыл, а к вечеру дыхание стало частым, хриплым, вся грудь свистит и колышется. Все ясно, ты сказал, воспаление легких у него, это он в сугробе лежал без движения, наверное, несколько дней, и простыл. Такие лохматые собаки мороз любят, но если поел и настроение хорошее, а у него все наоборот.
- Саша, иди в библиотеку, читай про воспаление легких, что найдешь.
Библиотека в соседнем доме, в третьем подъезде на первом этаже, дверь бесшумно открывается, всегда не заперто, приходи и читай. Там женщина одна работает, лет тридцати, не толстая, но хорошая с виду, и девочка, молодая, черненькая, красивая, но я на девочку не смотрел, а только на женщину, ее Полиной зовут. Возьму книгу, а сам смотрю на нее, на спину и прочие части тела, не оторваться, а она мне - "Саша, вот новый у нас роман поступил..." Как будто я романы читаю, и откуда она знает мое имя?..
Так что я ходить туда избегаю, грамотная женщина, умная, лучше не лезь к ней со своими глупостями, себе сказал.
Вообще-то у меня есть одна женщина знакомая, Наталья, ты о ней знаешь. А про Полину в первый раз говорю.
Но надо так надо, пошел, на открытой полке медицинская энциклопедия, все очень просто, нашел воспаление легких, много страниц!.. но что делать, читаю, и даже на Полину не смотрю, потому что у нас теперь Жасмин, спасать его надо. Про Полину я еще расскажу тебе, у меня с ней случилась несуразная история, сначала я думал - ужасная, а теперь кажется, что смешная... "Саша, у тебя юмор есть, но странный, - ты говоришь, - наоборот с обычными людьми, только над собой смеешься, это почетно, но печально." Ну, не знаю... но получилось, действительно, смешно.
Читаю про воспаление, и никаких взглядов на выпирающие части тела.
x x x
Начали Жасмина колоть, боялись, искусает, но обошлось, видно очень плохо ему стало. Без сознания вовсе не больно, а когда приходит в себя, видит, как мы вертимся и крутимся вокруг него, только глухо ворчит. С места не двигается, и мы его в зад и спину колем каждые четыре часа, он этих комариных укусов не чувствует, кожа такая, иголки сгибаются, один раз сломали, это я колол, осталась вся внутри, только кончик из шкуры поблескивает, ты кричишь, "тащи плоскогубцы." Вытащили, Жасмин и не пошевелился.
Другое дело, не ест, но из него течет рекой, твердых остатков мало, а ручьи каждые два часа, я извелся с тряпкой-то, наконец, догадался, подтолкнул под него кучу старых газет, вытаскиваю и меняю. К тому времени на дворе резкое потепление, помнишь, из ледяной весны за неделю получилось жаркое лето, и это в середине апреля, погода сошла с ума, ты говорил. Жасмин вонять начал, я привыкший, но и мне тяжело, что так собака мучается. Пробовали его мыть, но он жутко окрысился на нас - в первый раз, пасть раскрыл, и я увидел зубы... Фильм помнишь про акул, вот то же самое увидели у себя в квартире, настоящие акульи зубы в мой палец длиной и толщиной!..
- Ну, как, все про воспаление прочитал? - ты спрашиваешь.
- Ну, все.
- Теперь читай про недержание мочи, признаки налицо.
Я сомневаюсь, но иду и читаю, на Полинину спину иногда гляжу, а у нее платье летнее, ляжки светятся среди источников знания. Но я терплю, и все про недержание прочитал.
Теперь я думаю, зря читал, ты меня специально посылал, чтобы привык к чтению, да? Я не обижаюсь, просто интересно бы узнать... Это другое чтение, Малов, когда ищешь, и знаешь, что нужно - скользишь глазами, слова сами перетекают через глаза в голову, не видно никаких картин. Я не полюбил так читать, но научился, ты думаешь, пригодится?..
x x x
А помнишь, Малов, в мае, Жасмин уже в сознание пришел, лапами шевелит, и у него приступ недоверия, ты сказал, к себе не подпускает, рычит... а потом стал как шелковый, даже хвостом как-то вильнул, да?.. И мы решили, хватить его парить в комнате, пора на воздух, вниз, на балкон. Лежанку знатную там приготовили из старых одеял, а в стороне от нее я пропилил в цементе канавку, сток, чтобы жидкие отходы на землю стекали. Дальше не напоминаю, вряд ли ты забыл - как мы его вниз тащили, ночью, по пустынной лестнице, молчаливой, темной, только внизу, еле видный в пролете, огонек теплится, на первом этаже у входа... Достали снотворное в ампуле, подкрались, вкололи ему сзади, подождали, пока заснет, схватили помост и потащили... Несем, молчим, три дыхания слились в одно, тяжелое, хриплое... Лестницы бесконечные, от неба до самой земли... дом высоченной трубой, а по бокам клетушки, клетки, люди, людишки, спят на высоте, на утро надеются...
На этот раз без приключений, принесли и сразу на балкон. А утром смотрим, он освоился, и так ему хорошо здесь, по морде видно!.. Совсем другое дело, низко, рядом запахи, земля, тепло, травка, птицы, листья шелестят... Он глаза широко открывает, и небо в глазах... К счастью сам балкон оказался с наклоном, строители недоглядели, так сама решилась проблема с отходами, ты говорил, для человечества нет проблемы сложней, помнишь?..
Обрадовался пес на новом месте все смотрит через редкую решетку, смотрит... И мне так жаль его стало, Малов, что я заплакал, вышел на кухню, слезы сами текут, потому что он инвалид, и, наверное, вспоминает, какой был могучий, быстрый... это трудно вытерпеть, я понимаю.