— Господи, как хорошо стало! — вздохнула Юлька, когда Рома наконец собрал все свои удилища, крючки, наживку и ушел.
— Может быть, мы с вами тоже прогуляемся? — предложила подругам Таня. — Мама с Галиной Александровной пока все приготовят к праздничному ужину. Ленка тоже с ними. И бабушки сейчас вернутся и им помогут. А мы с вами побродим. Должна же я вам показать наши окрестности. Все-таки вы в гости приехали.
— Пошли! — быстро согласилась Оля. — А то у меня от переживаний, да еще после вчерашнего голова раскалывается.
Все подруги охотно и очень энергично поддержали Танину идею с прогулкой, справедливо рассудив, что лучше уж немного обморозить носы, чем строгать салаты под бдительным руководством Галины Александровны.
— А куда пойдем? — спросила Таня у подруг, когда они выбрались из дома. — Куда бы вы хотели? Можно в лес, можно на реку, можно на озеро.
В лес подругам идти что-то не захотелось. Чтобы попасть на реку, нужно было пересечь покрытый метровым слоем снега луг. Так как на нем в эту пору не было ни единой, даже самой узенькой тропинки, то подруги решительно отказались от мысли о реке. Оставалось озеро. Собственно говоря, туда-то и отправился Рома со своими удочками.
— Когда человек рыбачит, ему мешать не стоит, — наставительно произнесла Мариша.
— Поэтому мы Ромку обойдем! — подхватила Юля. — Он нас даже и не заметит!
Оля пыталась возразить, что ей, дескать, интересно посмотреть своими глазами на подледный лов, но подруги ее быстро заклевали.
— Пойдем в обход деревни! — твердо сказала Таня. — Тем более что там очень красивые места.
Места действительно были красивые. К тому же день выдался ясный. Солнце светило высоко в небе, а чистый снег сверкал под его лучами так, что глазам становилось больно. Березы в пышных снежных шубах свешивали свои ветки почти до земли. Подруги немного порезвились под ними, стряхивая друг на друга опушку с ветвей. И в конце концов согрелись и пошли дальше. Насколько хватало глаз все было покрыто снегом, переливающимся голубым, розовым и серебристым цветом.
— В городе такого снега не увидишь! — восхитилась Юля, и все с ней согласились.
Затем подруги вышли на обрыв, под которым расстилалось одетое в лед озеро. Сверху оно казалось огромной чашей, полной белого молока. По берегам росли ели, тоже густо укутанные снегом.
— А я вижу Рому! — воскликнула Ольга, указывая на маленькую фигурку, бредущую по озеру.
Но вдруг фигурка странно взмахнула руками и исчезла из вида.
— Ой! — хором воскликнули подруги.
На том месте, где только что стоял Роман, образовалась огромная полынья, в которой бултыхался Рома, то показываясь на поверхности, то снова погружаясь в темную ледяную воду.
— Мама! — заорала Танька дурным голосом и непроизвольно ринулась к мужу.
Если бы Мариша не ухватила ее в последний момент за капюшон ее дубленки, то она бы рухнула с обрыва. И неизвестно, сколько сломанных костей у нее обнаружилось бы при вскрытии. Вытащив тощую Таньку, подруги кубарем скатились по крутому спуску к озеру и кинулись бежать по льду туда, где в полынье темнела голова Ромы и оттуда неслись его отчаянные крики.
— Танька, не подходи близко! — орали подруги изо всех сил в спину Таньке, мчащейся впереди на своих длиннющих ногах огромными скачками. — Сама еще провалишься!
— Вас обоих нам будет не вытащить! — добавила Мариша, и это возымело действие.
Не добегая двадцати метров до мужа, Танька плюхнулась на живот и по-пластунски поползла к полынье. Рома держался из последних сил и уже здорово посинел. Это отметили все подруги. Юля с Маришей тоже упали на лед.
— Танька, кинь ему свой шарф! — крикнула Оля. — Пусть хватается, а мы все будем тянуть.
— У меня нет шарфа! — в отчаянии отозвалась Таня.
— У меня тоже!
— И у меня.
— У меня есть, — с гордостью сообщила Ольга, стоявшая дальше всех.
И, размотав с шеи роскошный длиннющий как удав шарф, передала его через подруг, как по эстафете, Тане. Девушка кинула один его конец Роме, который вцепился в него мертвой хваткой. Второй конец Таня сжала в руках и крикнула, обернувшись лицом к подругам:
— Тяните!
Благословляя длинные Танькины ноги, Мариша схватила ее за ботинки. А Юлька и Ольга вцепились в ноги самой Мариши. И вчетвером подругам удалось довольно легко вытащить Рому из полыньи. Несколько минут после того, как Рома оказался на безопасном расстоянии от открытой воды, все приходили в себя. Затем Оля вскочила на ноги и воскликнула:
— Чего вы разлеглись! Скорей к дому! Он же замерзнет!
В ее словах была доля истины. Потому что волосы Ромы и в самом деле уже начали покрываться корочкой льда. А к тому времени, когда подруги дотащили беднягу до дома, он уже окончательно заледенел и напоминал свеженькую сосульку. В отличие от него, девушкам, всю дорогу тащившим на себе тяжелого мужика, было жарко. Они ввалились в дом, сдав обледеневшего Рому на руки домочадцам. Все немедленно снова закричали, забегали, бабушки по укоренившейся у них привычке забились в уголок, неодобрительно качая головами и обсуждая, что в их время мужчины такого себе не позволяли.
— Нужно его раздеть! — велела Галина Александровна. — И прислонить к печке.
— Водкой его растереть нужно! — рыкнул ее муж и, недолго думая, схватил бутылку «Абсолюта», которую вчера привезли подруги.
— И внутрь ему дайте выпить! — предложила Мариша, с сожалением глядя, как дорогую водку втирают в спину и плечи Романа.
— Пей! — велел сыну Борис Андреевич, щедро налив полный стакан.
Рома послушно выпил водку и поморщился.
— Воняет! — сказал он.
Маришу даже передернуло от возмущения. Дорогущая водка, а этот еще нос воротит!
— Говорила, что нужно было купить «Дипломат» или «Гжелку», и хватило бы с него! — шепнула на ухо Марише Юля. — Да и вообще, не все ли равно, что в кожу втирать.
Тем временем осоловевшего и согревшегося от водки Рому уложили в постель, накрыли всеми нашедшимися в доме пуховыми перинами, сунули к ногам грелку и расселись возле него. Рома лежал с закрытыми глазами и постепенно краснел. Мариша забеспокоилась первой. Когда цвет лица Ромы стал похож на свеклу, она спросила:
— С ним ведь все в порядке, да?
И в этот момент Рома открыл глаза и сказал:
— Мама, мне плохо! Меня тошнит!
Снова поднялась кутерьма. Все кинулись за полотенцами, тазиками и водой. Очухавшись, Рома тут же начал скандалить.
— Что за водку вы мне дали? — заявил он. — Она же паленая! Я глотнул и сразу понял, что не пошла!
— Ты думай, что говоришь! — возмутились Мариша с Юлькой. — Мы ее в супермаркете покупали. Стоит, между прочим, почти как десять бутылок обычной водки. Сам убедись!
И Мариша, недолго думая, сунула Роме под нос бутылку, в которой водки оставалось едва на донышке. Рома побледнел и зажал себе руками рот. Все пошло по новому кругу. Пока все бегали с тазиками и полотенцами, Юлька взяла из рук Мариши водочную бутылку и принюхалась.
— А ведь Ромка прав, — изумленно произнесла она. — Понюхай, воняет чуть ли не ацетоном.
Мариша тоже принюхалась и брезгливо отстранилась.
— Ацетон или не ацетон, но хорошая водка так вонять точно не может, — согласилась она. — Ну у нас в стране и народ! Уже подделки «Абсолюта» в супермаркеты научились втюхивать.
— Не понимаю, — задумчиво сказала Юля. — Не могли же в магазине не проверить товар. А тут налицо все признаки недоброкачественной водки. Даже анализ делать не нужно. И так на нюх понятно, что водка паленая.
Оля с Таней тоже понюхали горлышко бутылки.
— А вы точно помните, что покупали ее в супермаркете? Не в ларьке взяли?
— Таня! — обиделась Юлька. — Как ты можешь так плохо о нас думать?
— Да я ничего, — смутилась Таня. — Просто Рома как-то купил в ларьке вермут, знаете, такой, в литровой бутылке. Так мы все жутко отравились. Прямо всю семью наизнанку выворачивало.
— Мы в ларьке покупаем только пиво, — заверила ее Мариша. — Да к чему слова, у меня и чек где-то сохранился.
И, покопавшись в кармане своей куртки на беличьем меху, она вытащила пригоршню чеков, среди которых обнаружился и чек из супермаркета. Среди прочих покупок была пробита и бутылка «Абсолюта».
— Какое дерьмо в дорогих магазинах продают! — сердито произнесла Галина Александровна, бросив взгляд на цену. — Безобразие.
— Подожди, — остановил ее муж. — Я когда бутылку схватил, у нее крышка была отвинчена. Вы, девочки, когда водку покупали, внимание на резьбу не обратили?
— Все было в полном порядке! — заверила его Мариша.
— В таком случае водку кто-то подменил, — заявил Борис Андреевич. — Не в магазине, а уже после покупки.
— Но зачем? — удивилась Юля.
— Хорошую сам выпил, а паленую в дорогую бутылку налил, — предположила Галина Александровна. — Мол, пейте, люди дорогие, травитесь!
— Все было в полном порядке! — заверила его Мариша.
— В таком случае водку кто-то подменил, — заявил Борис Андреевич. — Не в магазине, а уже после покупки.
— Но зачем? — удивилась Юля.
— Хорошую сам выпил, а паленую в дорогую бутылку налил, — предположила Галина Александровна. — Мол, пейте, люди дорогие, травитесь!
— Может быть, тот человек и не знал, что его водка паленая, — возразила Танина мама — человек интеллигентный.
Это от нее Таня научилась во всех людях видеть главным образом хорошее.
— Ну да! — подхватила Таня. — Просто купил человек дешевой водки и подменил на дорогую. Захотелось человеку хоть раз в жизни дорогой водки попробовать.
— Нет! — решительно помотал головой отец Романа. — Литр водки выпить — это вам не рюмку опрокинуть. Тут следы должны остаться. А у нас все трезвые. Ну, кроме Ромы. Но он не в счет. Мать, кто к нам заходил?
— Да из чужих никого не было! — пожала плечами Галина Александровна. — Ленка с Русланом притопали. И Кира с ними.
Лена была родной сестрой Ромы. Руслан ее мужем. А Кира — подругой. Ее дом находился по соседству с домом Уткиных, так что ночевать Лена с Русланом остались у Киры.
— Руслан не в счет! — отмел зятя Борис Андреевич. — Он мусульманин. Водку не пьет.
— Ну, а девочки не могли вдвоем за какие-нибудь полчаса целый литр выпить.
— Выпить могли, но нормально выглядеть при этом точно бы не смогли, — сказал Никита Михайлович, и все с ним согласились.
Помучившись еще некоторое время над загадкой таинственно испарившейся дорогой водки и оказавшейся на ее месте дешевой паленой, так ничего и не решили и потихоньку разошлись по своим делам. Подруги наспех перекусили вареной картошкой с селедкой и тоже встали к столу помогать старшему поколению готовить угощение. Вскоре к четырем подругам присоединились и Лена с Кирой.
Кира была девушкой эффектной и заслуживала того, чтобы ее описать отдельно. У нее были темные глаза с поволокой, пышные черные волосы, тонкий нос и полные чувственные губы. Вообще она была красива той быстро испаряющейся цветущей красотой, какая встречается у молоденьких девушек южных стран. Но как ни знойна их красота, отцветает она быстро.
— А у Киры для нас новость! — с торжеством сказала Лена, обведя подруг глазами. — Закачаетесь.
— Какая? — спросила Таня, деловито заправляя винегрет растительным маслом.
Кира почему-то сильно покраснела и опустила глаза.
— Замуж собираюсь, — в конце концов тихо произнесла она, повернувшись к Тане, с которой тоже поддерживала соседские и даже приятельские отношения.
— О! — обрадовалась Таня. — И кто он?
— Мужчина, — почему-то отводя глаза, только и выдавила из себя Кира.
— Богатый?
— Красивый?
— Молодой?
Кира трижды кивнула.
— Когда познакомишь? — поинтересовалась Таня.
— Скоро я вам назову имя, — что-то совсем смутилась Кира. — А знакомить вас не нужно. Вы его все и так знаете.
— И кто же это? — загорелась любопытством Таня.
Остальные девушки тоже начали приставать к Кире, но та держалась стойко. И своей тайны так и не выдала. За разговорами время пролетело быстро. Кроме огромного тазика винегрета, приготовленного из деревенской свеклы, картошки, моркови и соломенных огурцов, подруги наготовили еще разной всячины. Тут был традиционный салат «оливье», только вместо колбасы Таня использовала отварную курятину, добавила мелко порубленное кисло-сладкое яблоко, а соленые огурцы заменила на сладковатые маринованные. Получилось нечто совсем необычное. Мариша приготовила свои любимые рулетики. В тонкие пластинки нежирной ветчины заворачивается фарш из растертого желтого сыра, майонеза, зелени и сливочного масла. Ленка принесла приготовленную еще дома красную рыбу в томатном соусе и приготовила свои помидорные бутерброды.
Готовить их просто. Средних размеров помидоры очищают от плодоножек, режут поперек на тонкие дольки, а потом на каждую дольку аккуратно выкладывают массу, приготовленную из брынзы, чеснока, майонеза и укропа. И сверху все посыпают сухим тертым пармезаном. Кроме того, в качестве закуски на стол были выставлены десятки банок с различными домашними соленьями и маринадами, за которыми Галина Александровна не поленилась слазить в погреб. На горячее было решено подать жаренные в печи свиные колбаски.
Тарелки и приборы Таня купила одноразовые, чтобы не возиться после праздника с мытьем посуды. Подобную расточительность Галина Александровна встретила выразительно поднятыми бровями и фразой:
— Вижу, Танюша, Рома на хозяйство дает тебе столько денег, что еще и на баловство остается.
Вроде бы ничего обидного. Но тон, каким была произнесена эта фраза!.. Только свекрови умеют вложить в самые невинные слова столько язвительности, что бедных невесток в жар бросает. Таня в ответ густо покраснела, закусила губу, но промолчала.
— Может быть, до ужина сходим в магазин? — предложила Мариша остальным девушкам. — Все приготовили, за стол сядем только через час, а с выпивкой у нас, я так понимаю, опять негусто.
— Обязательно пить нужно? — снова вмешалась Галина Александровна.
— У нас много вина, отец сам готовит, — поддержала мать Лена.
— Нет уж, спасибо! — с содроганием ответила Мариша.
Им с Юлькой уже довелось вчера попробовать эту кислую до горечи отраву, которую тут почему-то называли вином. Впрочем, каким еще этот напиток мог быть на вкус, если готовили его из ягод дикой красной рябины практически без добавления сахара. Естественно, часть горечи этих ягод осталась в напитке.
— Ясно, брезгуете нашим угощением! — обиделась Ленка. — Вот вы какие!
Но вовсе не снобизм гнал подруг в магазин. Конечно, нет! Олин отец тоже готовил домашние наливки из смородины, черники и черноплодной рябины. Но что это были за наливки! Густые, сладкие и с чудесным ароматом свежих ягод. Их можно было пить до бесконечности, и при этом похмелья наутро никогда не бывало.
Так что подруги побросали свои фартуки, прихватили в качестве провожатой Таню и помчались в магазин. После недолгого спора, когда каждая старалась перетянуть именинницу на свою сторону, а верней, на сторону приглянувшегося напитка, было решено купить и шампанское, и десертный кагор, и очень сухое чилийское белое вино, и водки. На предмет водки у Мариши состоялся обстоятельный разговор с продавщицей. И лишь после того, как та поклялась здоровьем всех своих близких в том, что сама брала вчера мужу именно эту водку и он остался не только здоров, но и даже доволен, что подтвердил зевающий у дверей подсобки грузчик, подруги купили несколько бутылок «Путинки» и повернули домой.
У дверей их встретил запыхавшийся мужчина средних лет в насквозь пропахшей рыбой одежде. Его посеребренные сединой жесткие волосы сейчас встали дыбом. Небольшие круглые глазки ярко горели, а нос как бы трясся. Мужчина сильно напоминал дикобраза, мучимого похмельем. Подруги посторонились, и страдалец кинулся к прилавку.
— Тебе чего, дядя Коль? — спросила его продавщица.
— Водки! — бухнул мужик на прилавок деньги. — На все!
— Да ты чего? — удивилась продавщица. — Ты же и не пьешь! На праздники только.
— Сегодня мне нужно выпить! — заверил ее мужик. — Я чуть человека на тот свет не отправил.
Мариша, уже взявшаяся за ручку двери, невольно замерла на месте с поднятой ногой.
— Не нарочно, конечно! — пояснил ситуацию мужик.
Было видно, что ему не терпится поделиться с кем-нибудь распирающей его ужасной новостью. Продавщица его не разочаровала. Она облокотилась на прилавок и в самом деле с неподдельным интересом спросила:
— Это как же случилось-то, дядя Коль? Ты же смирный! Во хмелю и то мухи не обидишь!
— Так я и говорю, случайно вышло! — ответил дядя Коля. — Слыхала, сегодня в прорубь человек угодил?
— Ну! — кивнула продавщица. — Все Лисино об этом гудит. Так ты-то тут при чем?
— А при том! Что я эту прорубь вчера вот этими самыми руками прорубил! — объяснил ей мужик, для наглядности потрясая у нее перед носом руками, которые больше напоминали две лопаты. — Зять ко мне из города приехать собирался. А он у меня морж. По зиме всегда в ледяной воде купается. Вот я его и уважил.
— Ну ты даешь! — возмутилась продавщица. — Ты бы хоть оградил ее! Что же это в самом деле!
— Не догадался! — смущенно ответил мужик. — Но ведь я как рассудил: ночью на озеро никто в темноте не пойдет. Нету у нас таких дураков, чтобы среди ночи по озеру блуждать. А днем прорубь всякому видно!
— Всякому, да не всякому! — ответила продавщица. — Сынок Уткиных-то и не заметил.
— Это он провалился! — ахнул дядя Коля. — Чтоб мне пусто было! Эти на всю жизнь зло затаят. Такие люди, что и без вины ославят.
— Так уж и без вины! — заметила ему продавщица.