– Так, значит, вы спаслись бегством, чтобы предупредить те державы, что расположены по эту сторону гор? Вы хотите попытаться поднять мощную армию, способную разбить эту орду головорезов?
– Нет, я просто сбежала, вот и все. Я готова была поведать свою историю любому, кто пожелает услышать, но боюсь, что это ничего не даст. Люди по природе своей эгоистичны и близоруки. Им наплевать, что происходит с их сородичами в дальних странах, да и, скорее всего, они мне не поверят. В таких обстоятельствах пытаться собрать армию было бы пустой затеей. К тому же я уверена, что те люди, которые попробуют атаковать бандитов, засевших в Булгарских горах, заранее обречены на поражение.
– Но что теперь? Вы намерены двинуться в Лондру? Граф Брасс сейчас находится именно там.
Катинка фон Бек вздохнула.
– Думаю, что нет. Не сейчас. Если вообще на это решусь. Я слишком устала. С самого бегства из Укрании я скакала без роздыху. Если не возражаете, я хотела бы дождаться в замке Брасс возвращения моего старого друга. Конечно, может статься, я все же решусь направиться в Лондру, но пока у меня нет ни малейшего желания двигаться с места.
– Разумеется, вы можете оставаться здесь, сколько пожелаете, – радушно подтвердил герцог. – Для меня это большая честь. К тому же у вас будет возможность поведать мне о прочих ваших приключениях, поделиться своими предположениями о том, откуда взялась эта орда… В общем, нам будет о чем поговорить…
– Но дело в том, что об этом я не имею ни малейшего понятия. Не вижу никакого логического объяснения. Эти негодяи возникли там словно бы из ниоткуда и с тех пор не двигались с места, если не считать периодических вылазок с целью грабежа. С ними невозможно вести переговоры и договариваться о чем бы то ни было, это все равно что пытаться говорить с ураганом. Ими движет одно лишь отчаяние, яростная ненависть к жизни, к своей собственной и жизни окружающих. И еще раз хочу обратить ваше внимание на их принадлежность к совершенно различным видам живых существ, на их, даже чисто внешнюю, несхожесть… Все они не похожи один на другого, но знаете, мне показалось, что в этой толпе, когда они ринулись на нас, я увидела несколько знакомых лиц. Там были солдаты, которых я считала умершими много лет назад, и готова поклясться, что видела там и Ноблио, друга графа Брасса, который скакал с ними бок о бок. Однако, по слухам, он погиб при штурме Лондры…
– Да, погиб, в этом я уверен, ибо своими глазами видел его труп.
Хоукмун, который до сих пор слушал рассказ Катинки фон Бек лишь со слабым подобием интереса, теперь испытал прилив любопытства. Возможно, она подскажет какой-то путь решения проблемы, которая терзала его днем и ночью, и выяснится, что не настолько уж он безумен…
– Ноблио, вы говорите? И прочие знакомцы, которых вы считали мертвыми? Я вас правильно понял?
– Совершенно верно.
– А были ли женщины в этом войске?
– Да, были.
– И вы узнали кого-то из них?
Хоукмун даже перегнулся через стол, готовясь услышать ответ Катинки фон Бек.
Она нахмурилась, прерывая свои воспоминания, но затем покачала седеющей головой.
– Нет.
– А Иссельда, к примеру, Иссельда Брасс?
– Но ведь она тоже погибла при Лондре?
– Да, так говорят.
– Нет, и к тому же как бы я ее узнала? В последний раз, когда мы виделись, она была еще совсем малышкой.
– Да, конечно, – Хоукмун опустился на стул. – Я и забыл об этом.
– Впрочем, это не означает, что ее там не было, – продолжила воительница. – Их было так много. Разумеется, я не могла разглядеть в лицо всех нападавших.
– Но если уж вы признали Ноблио, может ли статься так, что все остальные тоже там… Все те, кто погибли при Лондре?
– Я утверждаю лишь то, что человек, которого я видела, чем-то напомнил мне Ноблио, я не знаю точно, он ли это был. Но с какой стати ему или кому-либо из ваших друзей оказаться в подобной отвратительной компании?
– Согласен, – Хоукмун в задумчивости сдвинул брови. Взор его прояснился впервые за долгие месяцы, а в движениях появились былая уверенность и сила. – Предположим, что он и все прочие находились под воздействием какого-то заклятия или колдовства. В состоянии, когда их собственная воля подавлена, вынужденные подчиняться повелению врага. Империя Мрака располагала средствами, позволяющими осуществить нечто подобное.
– Экстравагантное предположение, герцог Дориан.
– Именно такой и показалась бы нам история Рунного Посоха, если бы мы на собственном опыте не убедились в ее правдивости.
– Согласна, однако…
– Видите ли, – прервал ее Хоукмун. – Вот уже долгое время меня не покидает ощущение, что Иссельда не погибла при Лондре, несмотря на то что было множество свидетелей ее кончины и похорон. Возможно также, что и все остальные не погибли там. Что все наши друзья лишь пали жертвой какой-то очередной тайной хитрости Империи Мрака. Возможно, их ученым удалось подбросить на поле боя подложные трупы, а самих их перенести в Булгарские горы… И других людей захватили таким же образом. И тогда выходит, что вы вновь сражались против приверженцев Империи Мрака, избежавших вашего возмездия, в распоряжении которых оказалась целая армия рабов.
– Но их же осталось совсем немного, никто из верховных сановников империи не уцелел в битве при Лондре. Так кто же мог составить столь далеко идущие планы? У них не было подобной возможности, герцог Дориан, – Катинка фон Бек недоверчиво поморщилась. – Я считала вас человеком здравомыслящим, таким же воином, как и я сама.
– Я и сам некогда считал себя таким же, но это было до того, как в сознании моем поселилась уверенность… что Иссельда по-прежнему жива, но где-то далеко отсюда.
– Сказать по правде, до меня доходили слухи, что вы несколько не в себе…
– Или, говоря проще, что я безумен. Ну что ж, сударыня, порой я и сам в это верю. Безумие и впрямь охватило меня, но лишь потому, что в самом сердце его лежит истина.
– Охотно верю, – тем же тоном отозвалась Катинка. – Однако вам придется представить мне убедительные доказательства, если желаете, чтобы я поверила в вашу теорию. Но лично я не могу себе вообразить, чтобы мертвецы так запросто возвращались к жизни…
– Однако граф Брасс верит в это, – заметил Хоукмун, – даже если и не признает вслух. По-моему, он отказывается говорить об этом, опасаясь, что заразится от меня безумием.
– Тоже возможно, – согласилась Катинка фон Бек. – Но опять же, откуда мне знать, что граф в душе согласен с вами? И вам меня не переубедить, покуда я не увижу его и не расспрошу обо всем лично.
Хоукмун кивнул и, немного поразмыслив, промолвил:
– Но, предположим, что я отыщу способ одолеть эту армию, что скажете? Если мои теории насчет этой воинственной орды и ее происхождения верны, тогда нам, должно быть, удастся нащупать ее слабые места.
– Тогда я готова буду признать, что ваши теории оправдываются на практике, – отозвалась Катинка фон Бек. – Увы, есть лишь один способ их испытать, и если вы ошибаетесь, то рискуете поплатиться жизнью.
– Я готов пойти на риск. Когда я восстал против Империи Мрака, то быстро понял, что прямое столкновение обречено на неудачу. Однако если отыскать слабые места у вождей империи и суметь сыграть на этом, то победа станет возможной. Этому я научился, служа Рунному Посоху.
– Так вы полагаете, что вам известно, как одолеть эту ненавистную орду?
Похоже, он уже наполовину убедил Катинку фон Бек.
– Разумеется, я пока не знаю доподлинно их слабые места. Однако из всех людей на свете, пожалуй, я лучше всех на это способен.
– Не сомневаюсь, – с улыбкой отозвалась воительница. – И здесь я с вами согласна. Однако боюсь, уже слишком поздно.
– Если бы я мог понаблюдать за ними, отыскать укрытие в самом центре гор, чтобы изучить их вблизи, возможно, я отыскал бы способ их одолеть.
На самом деле Хоукмун рассчитывал узнать и еще кое-что, шпионя за этой ордой, но пока не стал говорить об этом вслух.
– Вы долгое время скрывались там, в горах, и наверняка знаете их лучше, чем кто бы то ни было, если не считать Оладана. Вы поможете мне отыскать такое укрытие?
– Да, разумеется, но ведь я только что спаслась бегством из тех мест, и, как я вам уже сказала, юноша, я высоко ценю свою жизнь. Зачем же мне возвращаться с вами в Булгарские горы, туда, где остались мои враги?
– Но разве вы не лелеете хотя бы смутную надежду на то, что ваша Украния будет отомщена? Разве в глубине души вы не надеялись, что граф Брасс и его камаргцы придут вам на помощь и вступят в борьбу с вашими противниками?
Катинка фон Бек улыбнулась.
– Ну… Разумеется, я понимаю, как нелепо уповать на это, но…
– А я предлагаю вам шанс отомстить. Вам ничего не нужно делать, только отправиться со мной в эти горы и найти мне там подходящее укрытие. Потом, если пожелаете, вы сможете меня покинуть.
– Неужели вы действуете лишь из простого человеколюбия, герцог Дориан?
– Неужели вы действуете лишь из простого человеколюбия, герцог Дориан?
Помявшись, Хоукмун признал:
– Возможно, не совсем. Я хотел бы убедиться в правоте своей теории, что Иссельда по-прежнему жива и что я могу спасти ее.
– Тогда я отправлюсь с вами в Булгарские горы, – заявила Катинка фон Бек. – Если бы вы сказали, что действуете исключительно из альтруизма, то я, пожалуй, усомнилась бы в вас. Но в данном случае я вижу, что вы вполне достойны доверия.
– Благодарю вас, – отозвался Хоукмун.
– Единственная проблема в том, – откровенно добавила воительница, – это что я не верю в то, что вам удастся уцелеть. Вы и без того сейчас в очень скверном состоянии, и сами это знаете, – протянув руку, она ощупала одежду Хоукмуна, словно крестьянка, которая покупает гуся на рынке. – Сперва вам нужно поправить здоровье. Хотя бы недельку, чтобы вновь вернуться в норму. Обильное питание вам не повредит, так же как и упражнения и верховая езда. Мы могли бы даже провести пару тренировочных поединков…
Хоукмун улыбнулся.
– Могу лишь порадоваться, что вы не питаете ко мне недобрых чувств, любезная госпожа, иначе я бы еще дважды подумал, прежде чем принять ваше последнее предложение.
И Катинка, запрокинув голову, весело расхохоталась.
Глава пятая В ПУТЬ – ПРОТИВ ВОЛИ
У Хоукмуна ныло все тело. Больно смотреть было, как он ковыляет во двор, где его поджидает Катинка фон Бек верхом на горячем скакуне, чье обжигающее дыхание облачками пара вырывалось из ноздрей. Для герцога приготовили куда более спокойную лошадку, но все равно мысль о том, чтобы ехать верхом, вызывала у него отвращение. Желудок завязался узлом, голова кружилась, ноги подкашивались, и хотя вот уже целую неделю он тренировался и старался питаться как можно лучше, но пока еще отнюдь не пришел в форму. По крайней мере, сейчас на нем была аккуратная чистая одежда, и все же никто не узнал бы в Хоукмуне служителя Рунного Посоха, который семь лет назад вел армию на приступ Лондры. Весь дрожа под порывами холодного ветра, ибо зима уже подступала к Камаргу, он кутался в теплый плащ, подбитый мехом. Даже тяжесть одежды пригибала его к земле, так что он даже не нацепил на пояс меч, и оружие слуги поместили в седельные футляры на крупе лошади. Под плащом на герцоге был теплый стеганый камзол темно-алого цвета и замшевые охотничьи брюки, украшенные сложным орнаментом, вышитые еще Иссельдой. На ногах красовались начищенные до блеска сапоги. Голову прикрывал простой шлем без всяких украшений. Других доспехов на нем не было. Хоукмун был еще слишком слаб, чтобы выдержать полный вес стальных лат.
Столь краткого срока, разумеется, оказалось недостаточно, чтобы вернуть герцогу здоровье и здравый рассудок. Лишь безумная надежда, что путешествие вглубь Булгарских гор поможет ему вновь обрести Иссельду, заставила Хоукмуна выйти из охватившей его апатии.
Не без труда Хоукмун взгромоздился в седло и попрощался с обитателями замка, вышедшими их проводить. Он совершенно забыл об обязанностях по управлению провинцией, возложенных на него графом. Вслед за Катинкой фон Бек он начал спускаться по улицам Эгморта и поразился тому, какими пустынными они выглядят. Жители города не имели понятия об отъезде герцога и потому не вышли поприветствовать его. К тому же никто не знал, что уезжает он в направлении, прямо противоположном тому, в котором отбыл граф Брасс.
К полудню всадники пересекли обширные болота, поросшие тростником, оставили за спиной бесчисленные заводи и лагуны и выбрались на дорогу, посыпанную белым песком. Перед ними возвышалась одна из башен, отмечавшая границу Камарга, хранителем которого являлся граф Брасс.
Несмотря на то, что проехали они совсем немного, Хоукмун уже устал и начал сожалеть о своем решении. Руки ныли, и он с трудом цеплялся за луку седла. Бедра болели невыносимо, а ног он и вовсе не чувствовал. В противоположность ему Катинка фон Бек словно вообще не знала, что такое усталость. Она с трудом сдерживала своего коня, чтобы спутник не отстал от нее, однако всякий раз, когда Хоукмун просил ее остановиться на привал, делала вид, будто его не слышит. Герцог уже задавался вопросом, доживет ли до конца путешествия и не застигнет ли его смерть на полпути к Булгарским горам. Кроме того, он никак не мог понять, почему прежде испытывал такую симпатию к этой суровой и неприступной женщине.
Стражник, что наблюдал за окрестностями со своего поста на вершине сторожевой башни, окликнул путников. Сильные порывы ветра трепали полы алого плаща, в который кутался часовой. За спиной у него восседал ездовой фламинго. На мгновение Хоукмуну показалось, будто на вышке он видит некое диковинное создание, и лишь потом он разглядел, где птица, а где человек. Признав герцога, страж поприветствовал его, высоко вскинув свое длинное копье. Хоукмун в ответ лишь слабо помахал рукой, не способный крикнуть даже несколько слов в ответ.
Вскоре башня у них за спиною превратилась в крохотную точку, и они двинулись по леонесской дороге, которая вела в обход Швейских гор. Поговаривали, что в тех местах до сих пор все отравлено ужасными ядами времен Тысячелетия Ужаса, поэтому горный массив до сих пор оставался необитаемым и непроходимым. Однако в Леонесе у Катинки фон Бек имелись друзья, которые должны были снабдить их всем необходимым для продолжения путешествия. Свою первую ночь путники провели, расположившись на обочине дороги. На следующее утро, проснувшись, Хоукмун уверился, что пробил, наконец, его смертный час. Страдания, перенесенные им накануне, были несравнимы с той мучительной пыткой, которой сопровождались теперь каждое его движение и каждый жест. Болело все, каждый сустав, каждая мышца по отдельности и все вместе. Катинка фон Бек делала вид, будто не замечает состояния герцога. Вместо сочувственных слов своей крепкой рукой она буквально забросила его в седло, а затем, как ни в чем не бывало, поехала рядом. Через некоторое время, устав постоянно сдерживать своего коня, она схватила лошадь Хоукмуна за узду, которой тот все равно не пользовался, и привязала ее к луке своего седла, заставив животное бежать быстрее.
Так, почти без отдыха, они скакали еще три дня, и вдруг Хоукмун внезапно покачнувшись, рухнул с седла, потеряв сознание. Его больше не интересовало даже, отыщет ли он свою Иссельду. Он не способен был обдумывать способы мести Катинке фон Бек или пытаться оправдать ту жестокость, с какой она с ним обращалась. Все тело причиняло ему невыносимые мучения. Он двигался, когда двигалась лошадь, останавливался вместе с ней и ел пищу, которую время от времени подсовывала ему Катинка фон Бек, спал те жалкие несколько часов, которые она позволяла ему отдыхать, затем вновь терял сознание.
В какой-то миг Хоукмун пришел в себя, открыл глаза и уставился на собственные ноги, покачивающиеся неподалеку от его лица. Прошло некоторое время, прежде чем он сообразил, что голова его свисает по одну сторону лошадиного крупа, а ноги – по другую. Стало быть, после того, как он в очередной раз свалился с коня, Катинка подобрала его, перекинула через седло и невозмутимо продолжила двигаться дальше. В такой вот унизительной позе Дориан Хоукмун, герцог Кельнский, служитель Рунного Посоха и герой битвы при Лондре, через некоторое время торжественно въехал в старинный город Лионс, столицу Леонеса, болтаясь в седле, точно мешок со старым тряпьем, на лошади, которую вела в поводу пожилая женщина в пропыленных доспехах.
Когда он очнулся в следующий раз, он обнаружил, что лежит в мягкой постели, вокруг которой столпились молоденькие девушки. Они улыбались ему, предлагая отведать блюда, стоящие на подносах. В первый миг герцог отказывался поверить в их существование, однако красавицы оказались вполне реальными, пища – изумительной на вкус, а отдых – целительным.
Прошло два дня, и мрачный Хоукмун, физическое состояние которого, впрочем, значительно улучшилось, вновь пустился в путь вместе с Катинкой фон Бек на поиски войска, захватившего Булгарские горы.
– Вот вы понемногу и приходите в себя, мой мальчик, – одобрительно заметила как-то раз Катинка фон Бек, наслаждаясь утренним солнышком, которое золотило крутые склоны холмов, мимо которых проезжали двое спутников. Теперь они просто ехали бок о бок, ибо воительница считала, что больше нет нужды вести лошадь Хоукмуна за узду. – Были бы кости, а мясо нарастет, – добавила она, похлопав его по плечу. – Вот увидите, скоро станете как новенький.
– Не уверен, что мне нужно здоровье, если оно стоит таких страданий, – в сердцах вырвалось у герцога Кельнского.
– Вот увидите, потом будете меня благодарить.
– Скажу вам прямо, Катинка фон Бек, я очень сильно в этом сомневаюсь.
Но женщина лишь рассмеялась в ответ, а затем пришпорила лошадь и галопом поскакала по узкой тропе, заросшей травой.