– А полковника ЦРУ Джорджа Метлоу, с таким трудом сколотившего это правительство, крутые парни из КГБ уволокли с собой на цепи, как шелудивого пса, – засмеялся Али-хан. – Примите, сэр, долг за «мерзавца»… – На лице Метлоу заиграли желваки. – Кошмарный провал вашей разведки, полковник, – продолжал веселиться Али-хан. – Но, хвала Аллаху, лично для вас, сэр, все тогда закончилось о'кей. И, как помните, не без моего участия.
– Не без вашего… Но продолжим о русских…
– Послушайте, мистер Метлоу, – бросил на американца косой взгляд Али-хан, – русские уползли к себе, так не пора ли всю информацию, связанную с ними, сдать в архив?
– И информацию о русском пехотном майоре, который помог шелудивому псу из ЦРУ вырваться из лап КГБ, тоже?..
– Иншалла!.. Не обижайтесь на мою шутку, Метлоу, но так будет лучше для всех…
– Лубянка приказала Каракурту немедленно ликвидировать того пехотного майора, но тот не выполнил приказ, – с трудом сдерживая гнев, продолжил Метлоу. – Что вы думаете об этом, коллега?
– Боялся разоблачения или что-то помешало, – равнодушно пожал плечами Али-хан.
– Или Каракурту за жизнь пехотного майора кто-то заплатил больше?
– Кто, в конце концов, этот сын шакала? – вскинул руки к небу Али-хан. – Скажите, я тут же вылечу к Хекматиару и сам выпотрошу из предателя всю информацию.
– Не торопитесь, коллега, – остудил его Метлоу. – Он, по моим сведениям, находится сейчас рядом, в вашем паршивом пыльном городишке.
На виске Али-хана тревожно запульсировала вена.
– Имя сукиного сына? – Он так и впился взглядом в американца.
– Имя сукиного сына – Али-хан. Помнится, такое имя дали вам родители.
– Шутите, сэр, или у меня в самом деле проблема с ушами? – выжал из себя смешок Али-хан.
– Вы не ослышались, – жестко подтвердил Метлоу. – Агент КГБ Каракурт и Али-хан, резидент пакистанской разведки и советник Хекматиара, – одно и то же лицо. Уразумели, почему полчаса назад я назвал вас мерзавцем?
– Остановите машину, – потребовал Али-хан.
Метлоу подогнал машину к берегу реки Бара. Неподалеку остановился открытый джип.
Али-хан сделал несколько шагов к береговой кромке и повернул к американцу искаженное злобой лицо.
– Шизофренический бред! Провокация ЦРУ! – выкрикнул он. – Для такого обвинения требуются доказательства!
– Плохо держите удар, Каракурт, – усмехнулся Метлоу. – А доказательства – извольте: единственным человеком, знавшим, что русский майор – именно пехотный майор, были тогда вы и никто другой.
Али-хан скривил побелевшие губы, и рука его непроизвольно потянулась к карману.
– Оглянитесь, Каракурт. – Метлоу кивнул на джип с морскими пехотинцами, прильнувшими к оптическим прицелам. – Еще одно движение – и мои парни всадят в вашу задницу хороший заряд свинца.
– Непростительная ошибка, что я тогда не пристрелил вас и вашего «пехотного майора»! – отдернув руку от кармана, прошипел тот.
– Разумеется, у Каракурта была возможность пристрелить меня и того майора, – бесцеремонно хлопнул его по плечу американец. – Однако за спасение жизни полковника ЦРУ он тогда бы не получил солидного вознаграждения и внеочередного звания. Но главное – он никогда бы не вошел в «круг избранных» вашей разведки. Или я ошибаюсь, Каракурт?
– На все воля Аллаха…
– Так вы все еще хотите получить с меня солидную компенсацию за риск? Или оспорить, что вы редкостный мерзавец?
– Проклятые янки, суете нос в дела, которые вас не касаются! – прошипел Али-хан. – В радиоигре с русскими из ставки Хекматиара я выполнял приказы своего правительства. У моей страны есть собственные национальные интересы, и они не всегда совпадают с вашими!
– Что ж, Каракурт, значит, вашему правительству придется объяснить моему госдепу, в чем ваши национальные интересы в Афганистане совпадали с национальными интересами русских…
– Полковник, никто вас в Карачи не услышит… – глотая, как рыба, раскаленный воздух, прохрипел Али-хан. – Зато там сразу услышат, что ЦРУ скрывает на территории Пакистана майора КГБ…
Метлоу хорошо понимал, что в словах Али-хана есть доля правды, поэтому решил сменить тактику.
– Интересно, Каракурт, услышат ли в Карачи, что некоторые пакистанские ядерные секреты выданы вами Лубянке?
– Как вы докажете это? – впился тот в Метлоу затравленным взглядом.
– О, наивный Каракурт! – не удержался от иронии американец. – Этого мне не придется доказывать… В связи со скоропостижной смертью подозреваемого от инфаркта или в автокатастрофе. Чему у вас в ИСИ отдается предпочтение, а?..
– О, мои несчастные дети! – сжав голову руками, простонал Али-хан. – Ваш бедный отец должен застрелиться!
– Мне вас не будет жаль, – бросил Метлоу. – Не будет, Каракурт, несмотря на то, что вы теперь относитесь к «кругу избранных» вашей разведки. Признаться, Лэнгли было нелегко ввести вас в этот круг.
– О Аллах, такой удар и быка собьет с ног!.. Так это с вашей подачи? – дошло до опешившего Али-хана.
– Вы бы предпочли – с подачи Лубянки?
Бледный Али-хан, тяжело дыша, смотрел на Метлоу в полном смятении. Тот протянул ему таблетку со словами:
– Проглотите, Каракурт, а то вас и впрямь инфаркт хватит.
Али-хан со злостью взял таблетку из его руки и прохрипел:
– Вы блефуете, Метлоу, что ввели меня в «круг»!
– Обычный ход разведок при вербовке, – пожал плечами тот.
– Что хочет от меня ЦРУ?
– Несмотря на мое жгучее желание утопить Каракурта в сортире, ЦРУ хочет, чтобы он, в ваших «национальных интересах», продолжал работать на русских, разумеется, под нашим контролем. – Али-хан бросил на Метлоу ошалелый взгляд. – Не прикидывайтесь идиотом, Каракурт! Работа на русских даст нам возможность постоянно держать вас, как шелудивого пса, в строгом ошейнике и на коротком поводке. Но это для нас не главное…
– Что, наконец, вам от меня нужно? – почти простонал Али-хан.
– Глупый вопрос для профессионала, – жестко сказал Метлоу. – Разумеется, информация о ваших национальных интересах. Особенно в части их несовпадения с нашими интересами…
– Конкретнее, полковник?
– Ваши игры с китайцами, например. Но в первую очередь нас интересует то же, что и русских, – информация о ваших успехах в создании ядерного оружия. А также точная и полная информация об иностранных фирмах, задействованных в вашем ядерном проекте.
– Для этого надо вращаться в правительственных сферах, а я лишь…
– А вы лишь сын разорившегося пенджабского набоба, с детства познавший запах и вкус нищеты. У меня могло бы вызвать сочувствие то, как вы всеми способами оберегаете от нее своих детей, но способы уж очень сомнительны. Продажа всех и вся… перепродажа наркоты и нашего оружия… и даже, как выяснилось, продажа людей в рабство. Напомнить, сколько вы содрали с родного брата за дока Юсуфа?
– У ЦРУ что, досье на меня? – искренне удивился Али-хан. – С каких пор?
– С тех пор, как русские накрыли вас с наркотой на их памирской границе. Но, признаться, тогда мы не придали этому факту особого значения, да и неопровержимых доказательств ваших контактов с русскими не было. Вначале досье было заведено по департаменту борьбы с наркомафией, это потом уж открылись и другие ваши пакости…
– В Афганистане многие мои коллеги грели руки на наркотиках, – раздраженно отмахнулся Али-хан. – Стояла задача дестабилизации политической ситуации в мусульманских республиках Советов…
– Согласен: наркотой в Афганистане зарабатывали многие офицеры пакистанской разведки. Но немногие согласились работать на КГБ, – грубо оборвал его Метлоу. – У вонючего паука Каракурта есть лишь два выхода: или он, сохраняя свою жизнь, работает на нас, или…
– Или?..
– Не позднее чем завтра пакистанский премьер-министр получит от нашего госдепа ноту протеста, и на его стол ляжет досье со всеми вашими пакостями. А о зиндане вашей контрразведки вы знаете не понаслышке…
– Вы не даете мне времени подумать, полковник, – обескураженно пробормотал Али-хан.
– Не рассчитывайте на мою сентиментальность, Каракурт.
– Понимаю, у меня нет выхода, но есть маленькое условие…
– Не вам, в полном дерьме, ставить условия.
– Отдайте мне вашего «пехотного майора».
– Вонючий паук хочет за него содрать с русских кругленькую сумму, – повысил голос американец. – Ну и мразь этот Каракурт!
Поняв, что русского майора ему не заполучить, Али-хан решил больше не испытывать судьбу и подавленно проговорил:
– Лубянка, по крайней мере, мне неплохо платила…
– Вам ли не знать, что стоящую информацию все разведки неплохо оплачивают.
– Ответьте, Метлоу, кто будет знать о…
– О том, что вы работаете на нас?
– Да, я это имел в виду.
– Мой шеф в Лэнгли и я.
– Какие гарантии, что…
– Что расшифровки радиосеансов Каракурта с Лубянкой не лягут на стол шефа ИСИ? Единственные гарантии – инициативная работа Каракурта на нас и его паучий инстинкт самосохранения.
– Ответьте, Метлоу, кто будет знать о…
– О том, что вы работаете на нас?
– Да, я это имел в виду.
– Мой шеф в Лэнгли и я.
– Какие гарантии, что…
– Что расшифровки радиосеансов Каракурта с Лубянкой не лягут на стол шефа ИСИ? Единственные гарантии – инициативная работа Каракурта на нас и его паучий инстинкт самосохранения.
– Иншалла!.. Значит, такова воля Аллаха! – вздохнул Али-хан и покосился на американца. – Вы сообщите Хекматиару об агенте КГБ в его ставке?
– Будет лучше, если ему сообщит об этом сам Али-хан и лично найдет Каракурта в его близком окружении, – не удержался от саркастической усмешки тот и добавил: – Причем ссылка на информацию, полученную от ЦРУ, необязательна…
– Спасибо! – прижал руку к сердцу Али-хан. – Вас будет интересовать тот, кто… кто…
– Кто в ставке Хекматиара окажется Каракуртом? – подсказал Метлоу. – Нет. «Умножая познания, мы умножаем скорбь».
– О Аллах Всемогущий! – провел ладонями по лицу Али-хан. – Вы выиграли и эту партию, полковник.
– Да, Али-хан. А проигравший, как известно, платит…
Али-хан вопросительно посмотрел на него.
– Твоя ИСИ обожает совать нос в наши операции, из-за чего у нас порой возникают проблемы.
– Какие на этот раз?
– Для начала: паспорт, водительские права, визы на имя подданного британской короны, уроженца Пакистана, предположим, Джона Ли Карпентера, законного отпрыска английского колониального чиновника или офицера. Кроме того, все необходимые документы рабу Юсуфу, включая и диплом врача.
Али-хан кивнул и потер друг о друга кончики пухлых пальцев.
– «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись!» – процитировал Метлоу Киплинга и, не скрывая брезгливости, протянул ему конверт с деньгами. – Признаться, я еще не встречал такой патологической алчности, как у вас, коллега!
– Зато документы будут вне подозрений, – не смутился тот.
– О'кей! В интересах Каракурта – чтобы документы были вне подозрений. И не забудьте оплатить Юсуфу все пять лет рабства, плюс командировочные и представительские расходы на год вперед.
– Но, сэр, это грабеж! – По лицу Али-хана пошли красные пятна. – Я выложил большие деньги за его выкуп из плена.
– Из вашего досье следует, что за Юсуфа не было выложено ни цента, – остудил его Метлоу. – И еще: Каракурт впредь должен быть целомудреннее жены самого Цезаря. Только при этом условии он может рассчитывать на доходное место в правительственных сферах своей страны…
В глазах Али-хана полыхнули алчные огоньки.
– На все воля Аллаха! – Он торопливо провел ладонями по лицу и вкрадчиво добавил: – В восемьдесят восьмом году я тоже сделал вам одолжение, полковник…
– Помню… За десять тысяч баксов.
– Я не о том… На приказ Лубянки ликвидировать пехотного майора Каракурт тогда сообщил, что тот умер от ран, не приходя в сознание.
– В КГБ работают не идиоты. Они перепроверили это сообщение.
– Шутите?..
– В октябре прошлого года наш резидент в Москве установил, что следствие по делу об измене этого майора Родине советской военной юстицией всего лишь приостановлено, за отсутствием достоверной информации о местонахождении лица.
– Вах, вах, вах! – закатил глаза Али-хан. – Теперь мне понятно участие американского полковника в судьбе русского майора.
– Пришло время и Каракурту принять участие в его судьбе, если, конечно, он не хочет, чтобы его собственной судьбой занялась служба внутренней безопасности ИСИ.
– Иншалла!.. – воздел руки к небу Али-хан. – Не беспокойтесь, сэр… Если Аллаху угодно, чтобы Али-хан служил Америке, он будет служить Америке. Вы будете довольны сотрудничеством со мной в деле продвижения на мусульманский Восток американских идеалов свободы и демократии.
– Иначе и быть не может, в противном случае я просто утоплю вас в сортире, – включая двигатель, пробормотал Метлоу.
– Какой смысл, полковник? – зло засмеялся Али-хан. – Жизнь и так зловонная выгребная яма. Ваши соплеменники в России однажды отважились откачать ее содержимое. И что? Перекачали в преисподнюю не один миллион жизней, а теперь их социализм дышит на ладан и смердит так же, как ваша хваленая американская демократия.
– Каракурт – философ? Это занятно! – усмехнулся Метлоу. – Почему же он согласился работать на Россию?
– Шакалы ничем не хуже гиеновых собак, мистер Метлоу, – ответил Али-хан и чему-то усмехнулся.
Пешавар – Гонконг 22 марта 1990 года
Серебристый микроавтобус «Тойота» с красными крестами на дверях выехал из ворот частной клиники доктора Айюб-хана. Охранники, увидев за стеклами одетого в европейский костюм доктора Юсуфа и бледное лицо Сарматова, также облаченного в добротный европейский наряд, махнули им на прощанье и наглухо закрыли ворота.
– Так мы и не узнали, Керим-ага, кем был наш гяур! – с сожалением протянул Саид. – И, видно, никогда уже не узнаем, вернет ли Аллах ему память или навсегда оставит его человеком без прошлого.
– Аллах акбар! – провел ладонями по бороде степенный Керим-ага. – Конечно, нам нет дела до несчастного гяура, но хотя бы порадуемся, юноша, за доктора Юсуфа, которого Аллах Всемогущий вырвал из рук нечестивых Айюб-хана и его братца Али-хана!
– Да, да, Керим-ага, – качнул тюрбаном Саид, – порадуемся. Ведь доктор Юсуф вылечил глаза моего отца от трахомы и даже не взял за это барана.
– Да не обойдет его Аллах своей милостью! – опять провел ладонями по седой бороде Керим-ага.
* * *Навстречу микроавтобусу бежали узкие улочки Пешавара с их глухими глинобитными дувалами, как и тысячу лет назад скрывающими от чужих глаз гаремы и повседневные тайны правоверных мусульман. На противоположной стороне мутной Бары огромной каменной глыбой над городом нависала древняя крепость Бала-Хиссар, повидавшая под своими стенами многих завоевателей: от персидского Дария, Александра Македонского, орд монголов и хромоногого Тимура до колониальных полков английской короны.
Из-за поворота выплыла пыльная площадь перед мечетью Махабат-хана. К сверкающей свежей краской «Тойоте» потянулись за подаянием руки изможденных босоногих детей, но бдительные полицейские быстро отогнали их дубинками.
– О, мои несчастные соплеменники! – воскликнул доктор Юсуф. – Когда же Аллах Всемогущий обратит на вас свой взор и вы снова вернетесь к родным очагам!
– А где их очаги? – спросил Сарматов.
– В прекрасной стране, которую их предки называли «страной, где обитают феи»! – ответил Юсуф, и в его черных глазах сверкнули слезы. – Но в той стране, которую теперь зовут Афганистаном, более десяти лет все живое пожирает война.
– Говоришь, Афганистаном зовут ту страну? – морща лоб, переспросил Сарматов и огорченно вздохнул. – Нет, Юсуф, не помню я страны с таким названием.
– Я верю, ты когда-нибудь вспомнишь. – Юсуф сжал его руку и жарко зашептал на ухо: – К закату солнца мы будем в Исламабаде, затем несколько часов полета – и мы больше не рабы, сахиб. О Аллах, не дай сердцу глупого Юсуфа разорваться от счастья!
– Что такое раб?
– Это… э… э… человек, помещенный в клетку.
– Я не был в клетке…
– Разве твоя комната в клинике Айюб-хана не была клеткой, сахиб? Разве ты в ней не чувствовал себя птицей с перебитыми крыльями?
Сарматов недоуменно пожал плечами:
– Не понимаю, дорогой Юсуф, о чем ты…
– Придет время, и сахиб все поймет, – загадочно улыбнулся тот.
* * *Поколесив по пыльным улочкам Пешавара, «Тойота» свернула на пустынное загородное шоссе, на котором ее поджидал в открытом армейском джипе Метлоу. Когда Сарматов и Юсуф по его приглашению перебрались в джип, здоровенный негр в форме морского пехотинца армии США погнал машину к селению, прилепившемуся к горному отрогу. Там над низкими глинобитными домами возвышалась мечеть с величественным минаретом.
– Сэр! – заволновался Юсуф. – Куда мы едем?.. Разве сахиб и Юсуф не летят в Гонконг?..
– Мы заедем в мечеть к моему другу мулле Нагматулле и там все решим, – неопределенно ответил Метлоу.
– Что такое мечеть? – спросил Сарматов.
– Дом Аллаха, в котором нельзя лгать, – кинув взгляд на Юсуфа, пояснил Метлоу.
– Лгать нельзя нигде! – еще больше заволновался Юсуф…
Седобородый мулла Нагматулла, ступая по ковру босыми ногами, вынес из бокового придела мечети испещренный затейливой арабской вязью старинный Коран и положил его на низкий столик перед опустившимся на колени Юсуфом.
Кивнув стоящему в стороне американцу, мулла простер над головой Юсуфа руки.
– Аллах акбар! – нараспев произнес он.
– Аллах акбар! – откликнулся Юсуф.
– Раскрываю тебе великую тайну, Юсуф, сын Рахмона, – торжественно сообщил старый мулла. – Этот Коран во времена завоевателя народов Тимура был привезен из Мекки, священного города пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и приветствует.