Интересно, подумала я, знает ли Кристофер о добрачных увлечениях жены? Нам, по крайней мере, он об этом ничего не говорил… И спросила: как отнесся Ник к замужеству Люси? Саманта пожала плечами. Если и страдал, то не слишком заметно для окружающих. Лишь еще больше ушел в научную работу. Парень к тому времени уже запатентовал несколько новых медицинских методик - и активно искал спонсора для их внедрения. А не так давно получил диплом и уехал из Санта-Инессы.
Едва ли это имело отношение к нашему делу, но на всякий случай я попросила позволения взглянуть на фотографию Андервуда - если таковая у Саманты найдется. Нашлась, и не одна. Какой-то пикник: озеро, сосны, Саманта, Люси, еще одна девушка - и трое парней. Ник Андервуд оказался среди них самым видным - высокий, почти двухметровый красавец-блондин…
Вот и верь после этого завистникам, твердящим, что гранит наук упорно грызут лишь жестоко обиженные природой по части мужской стати или женской красоты… Глупость какая! У меня, между прочим, четыре диплома - и все с отличием!
11.
Когда я ехала обратно, на мобильный позвонил Кеннеди.
– Как успехи? - поинтересовался он.
Я коротко обрисовала ситуацию.
– Не стоило рыться в архивной пыли, - резюмировал Кеннеди. - Возвращайся, объект твоего научного интереса объявился лично.
– Вернулась?
– Да. Часа через два после твоего отъезда.
– И что?
– А ничего. Прошла к себе наверх и заперлась. На все попытки Рокстона вступить в разговор ответила одной фразой, весьма холодно: она, дескать, взрослый человек, и не потерпит вмешательства в свою жизнь свихнувшихся от ревности дебилов. Со мной тоже разговаривать не пожелала. Боюсь, в результате появления в обществе Кристофера мой рейтинг упал в глазах миссис Рокстон весьма низко.
Нелегко будет убедить Люси пройти обследование, подумала я. И спросила:
– Что предпринял Рокстон?
– Ты удивишься, Элис… ОН ПОЕХАЛ НА СЛУЖБУ! Сказал, что отсутствовать два дня подряд для человека его положения недопустимо!
М-да-а-а-а… Комментариев у меня не нашлось.
12.
Кеннеди сидел в одиночестве в гостиной Рокстонов и куда-то названивал по телефону. Пользовался он при этом оправленной в золото записной книжкой - наверняка принадлежавшей хозяину дома. Рядом на столике - я удивилась - лежал пистолет.
– Ты опасаешься, что… - Я показала глазами на лестницу, ведущую на второй этаж.
– Я опасаюсь другого, - негромко ответил Кеннеди. - Что Рокстон сообщит-таки охотникам, или они как-то сами пронюхают… Ладно. Забирай Люси и отправляйся в окружную больницу - Кристофер обо всем договорился. А мне надо кое-куда прокатиться, по телефону всё разузнать не получается. Придется лично ознакомиться с некоторыми достопримечательностями штата Мэн. Жаль, знаменитый Салемс-Лот не по пути…
Легко Кеннеди было сказать: «забирай Люси», и укатить… На слабый стук в запертую дверь она не реагировала. На стук посильнее прокричала откуда-то издалека, из глубины своих апартаментов:
– Убирайся к чертям!!! Или я звоню в полицию и журналистам! Ты, конечно, отмажешься, - но тебе ведь не понравится газетный скандал о сексуальных приставаниях самого мистера Рокстона к собственной жене??!!
Как ни смешно, Люси была права. Законы штата Мэн вполне позволяли успешно обвинить мужа в сексуальных домогательствах, направленных на законную супругу. Dura lex…[6]
Перекрикиваться через дверь и пару комнат, объясняя Люси, что я вовсе не Кристофер и домогаться её не намерена, мне не хотелось. Чего доброго, действительно вызовет полицию. А если «сама миссис Рокстон» пожалуется местным копам, что я вломилась в ее дом с целью ограбления, - те сначала запихают меня в кутузку, надавав заодно по почкам, и лишь потом станут выяснять, кто я такая…
Оригинальный выход из тупиковой ситуации мелькнул мгновенным озарением. Я торопливо вышла из дома. Если только Рокстон… Так и есть! Толстенная веревка по-прежнему свисала из полуотворенного окна. А я в детстве недурно лазала по канату, да и в колледже не забросила этих упражнений…
… На фотографиях Люси Рокстон выглядела несколько симпатичнее. Вернувшись, она забыла смыть макияж, - зато много плакала. А косметика даже лучших фирм выдерживает обильные потоки слез лишь в рекламных роликах…
– Кто вы такая?! - выкрикнула Люси. - Что вам надо?!
Ее рука поползла к мобильному телефону.
Я замерла, не делая резких движений. Вообще воздерживаясь от каких-либо движений. Сказала тихо и очень спокойно:
– Я ваш друг, Люси. Меня зовут Элис. Повторяю ваш друг, а не мистера Рокстона. Я хочу вам помочь…
Слова в подобных ситуациях не слишком важны. Главное - ровный, успокаивающий тон.
На Люси он, похоже, не подействовал. Взгляд ее оставался неприязненным и настороженным, рука медленно ползла к телефону.
Пришлось добавить - надеясь, что выстрел наугад угодит в десятку:
– Я знаю, Люси, где вы бывали в те вечера. И ни в чем вас не обвиняю… Он действительно очень красивый и умный парень - трудно с таким расстаться сразу…
Попала!
Люси пересекла комнату настолько стремительным прыжком, что я трудом удержалась от желания прикрыть локтем горло. Но она всего лишь прижалась к моей груди, орошая ее слезами. В неразборчивом всхлипывании можно было разобрать лишь отдельные слова:
– Я… а он… понимаете, Элис… а он…
Какая все-таки еще девчонка… Надо будет приписать к счету Рокстона стоимость блузки. Отстирывать ее от растворенной в слезах косметики некогда, придется срочно купить новую…
… Через час мы с Люси переступили порог больницы округа Гейри.
13.
К вечеру диспозиция на семейном фронте Рокстонов наметилась следующая:
Люси вновь обосновалась у себя наверху, заперев дверь.
Вернувшийся со службы Кристофер сидел внизу, мрачно и неохотно отвечая на новые вопросы Кеннеди, тоже вернувшегося со своей экскурсии по памятным местам штата Мэн.
Я уныло и бесцельно слонялась по дому, ожидая, когда из больницы подвезут результаты анализов. Обследование Люси там провели по всем возможным параметрам и критериям, которые я могла только вспомнить, и времени это заняло немало… Лабораторный анализ карамели-тестера - им я занялась лично - ничего познавательного не принес. В качестве реагента использовалась неизвестное мне вещество, масс-спектрометр лишь приблизительно позволил судить о его составе; большие погрешности давала перемешанная с реагентом леденцовая масса…
Около семи вечера заскочил Артур Харкер - по-семейному, без предварительного звонка. И получил от ворот поворот: мистер и миссис Рокстон никого не принимают. Надеюсь, с ролью новой прислуги я справилась неплохо - прежнюю Кристофер рассчитал немедленно по обнаружении посиневшего леденца… Разочарованный Артур удалился.
А спустя еще полчаса заявился гость, которого пришлось-таки принять, - детектив Райзман. Оказался он мужчиной среднего роста и худощавого сложения, со щегольскими рыжими усиками.
– Что на этот раз? - более чем неприязненно спросил его Рокстон.
Беседовали они наедине. Я, добросовестно исполняя роль прислуги, провела детектива в гостиную и удалилась в соседнюю комнату, где уже находился Кеннеди. Благодаря несложному техническому устройству, звукоулавливающая часть которого осталась в гостиной, и двум парам наушников мы прекрасно слышали весь разговор.
Как выяснилось из слов детектива, совершено новое преступление. На этот раз именно преступление, которое, без сомнения, всколыхнет весь штат - хотя пока что информация о нем в прессу не передавалась. Найдена двенадцатилетняя девочка с перегрызенным горлом. Заключение экспертов о следах укусов пока не готово, есть подозрения на бродячую - а то и на вполне домашнюю - собаку. Но… Словом, детектив Райзман, очень хочет поговорить с миссис Рокстон. Потому что неподалеку от места находки трупа ночью снова видели «феррари». Цвет свидетель в темноте не разглядел. Вполне возможно, что красный…
Голос Рокстона прозвучал так, словно рот его обладателя был набит раскаленными добела железными шариками, - обжигающими язык и нёбо дикой болью, и заставляющими при этом говорить невнятно:
– Моя жена больна… Очень больна… Она ни с кем не может увидеться… Я запрещаю вам…
Повисла долгая пауза… Потом детектив сказал:
– При всем моем уважении, мистер Рокстон… Но окружной прокурор тоже наверняка заинтересуется этим «феррари», то и дело появляющимся на горизонте. Заинтересуется и выпишет бумажку, позволяющую побеседовать с вашей супругой вне зависимости от ваших разрешений или запрещений.
Скрипнул стул. Раздался звук шагов. Детектив направился к выходу, не прощаясь.
Через несколько минут Кристофер мертвым голосом говорил нам:
– Полиция знает всё… Всё… Днем я позвонил шефу полиции, Голтуотеру, - он весьма дружен с моим отцом. Хотел узнать о тех трех девочках, о пропавших… И… и… Он ничего не сказал мне… Ничего… Лишь успокаивал: работаем, найдем, разберемся… Примерно так говорят с раковыми больными - не подозревающими, что у них рак… Они всё знают про Люси… Может быть, не имеют пока доказательств - но знают…
Он замолчал - надолго. Потом сказал:
– Я не переживу ее ареста и суда… Вся семья не переживет… Миссис Рокстон не может оказаться за решеткой с такими чудовищными обвинениями - чем бы ни закончился процесс… Выбора нет. Я звоню Артуру. Пусть вызывает охотников… Пусть забирают…
Я и сама была шокирована историей с загрызенной девочкой. Неужели Люси оказалась столь ловкой комедианткой? Впрочем, мне приходилось встречать дьявольски хитрых шизофреников, актерские способности которых могли бы принести им не один «Оскар» и «Глобус»…
– Звоните, - глухо сказал Кеннеди. - Другого выхода действительно нет… Но прошу - выждите час. Нам с доктором Блэкмор необходимо тоже приготовиться. Вот уж не думал, что доведется когда-либо увидеть казнь вампира…
– Не увидите, - сказал Рокстон. Голос его зазвучал куда тверже. - Никто вас зрителем не пустит. Разве что можете послушать с помощью этих ваших штучек…
14.
Наблюдать кульминационную сцену своими глазами мне, к сожалению, не довелось. Поэтому попробую изложить ее в третьем лице.
Итак:
Близилась полночь. В обширной гостиной Рокстонов царил полумрак - лишь десяток свечей, расставленных тут и там, освещали ее.
Стояла тишина, нарушаемая тиканьем старинных напольных часов. Шестеро собравшихся молчали. Четверо из них - в длинных, до пола, черных плащах с глухими капюшонами - сидели на старинных стульях, расставленных вдоль одной из стен. Пятый, одетый точно так же, - сидел рядом с обширным столом. Шестой - лежал на этом столе, неясные контуры тела скрывались под черным покрывалом.
На другом столе - меньшего размера, стоявшем в углу - были разложены принесенные братьями-охотниками орудия. Колья - длинные, раздвоенные, и короткие, гладко зачищенные. Фонари, аэрозольные баллончики. Стояла объемистая бутыль со святой водой.
Внезапно тело, накрытое черным покрывалом, задвигалось - все сильнее и сильнее. Покрывало сползло с одного конца, открыв взорам собравшихся женские ноги, обтянутые ажурными колготками. Грубая веревка, опутывающая щиколотки, резко контрастировала с этими ногами, на редкость стройными и привлекательными.
Человек, сидевший у стола, встал. Поправил покрывало. И - ударил ребром ладони шевелящуюся фигуру - в районе не то головы, не то шеи. Шевеление прекратилось.
Один из сидевшей у стены четверки обратился к нанесшему удар человеку. Голос был глухой, искаженный:
– Зачем ты призвал нас, брат Джун? Если тебе есть что сказать - говори.
Спрашивавший выделялся среди собратьев ростом и шириной плеч - возможно, поэтому он казался среди них главным.
– Мне есть что сказать, брат Трувер… - ответил Джун медленно. - Но мне очень тяжело говорить… И сначала я хочу спросить вас, братья… Приходилось ли вам сталкиваться с тем, что врагом оказывался близкий вам человек? Друг? Родственник? И если приходилось - то как поступали вы тогда?
Джун сделал два шага в сторону четверки. Простер руку в их сторону.
– Ответь ты, брат Трувер!
Трувер ответил, не размышляя:
– Приходилось, брат… Я встал на этот путь именно тогда, когда вампиром оказался мой родной брат… Узы родства были сильны, но кровь невинных взывала к мести сильнее. Я отдал его братии, скорбя и плача в душе. И сам принял участие в казни.
– Ты, брат Юстас?
– Ты опять ошибся, брат, - я Фоб. Но я отвечу тебе. Близкий друг - с которым мы делили горести и печали - оказался виновен в смерти семи человек. Он был казнен моей рукой.
– Ты, брат Юстас?
Речь Юстаса звучала проще, не так патетично и книжно, как у его собратьев. Но столь же глухо и невнятно:
– Ну как тебе сказать, брат Джун… Чего не было, того не было. Не приходилось никого из близких как-то… Но если бы довелось - думаю, смог бы. А куда денешься? Устав есть Устав - не исполнишь, и живо самого…
– Ты, брат Деймос?
– У меня было подозрение, брат, очень сильное подозрение, - что близкий мне человек стал вампиром. Тогда - несколько лет назад - оно не подтвердилось. Хотя и не опроверглось полностью. Тест дал неоднозначный результат. И она осталась жить…
– Мы ответили на твои вопросы, брат Джун, - произнес Трувер. - Пора и тебе раскрыть все карты.
– Хорошо. Но сначала последний вопрос. Здесь, перед нами, - человек, который мне близок и дорог. Которого мы казним после проверки святой водой - я уверен в ее результате. Ответьте мне, братья: могу ли я отдать его вам в руки, но сам не участвовать в казни?
После короткого молчания за всех ответил Деймос:
– Нет, брат. Иначе в твоем сердце - хочешь ты этого или нет - когда-то поселится ненависть к нам. Единственное, что мы можем сделать, - это избавить тебя от первого удара. Как в случае с первой казненной вампиршей, ты можешь нанести лишь завершающий удар, уже не смертельный. Но ритуал есть ритуал - каждый из нас должен приложить руку.
Джун медленно наклонил голову. Потом подошел к меньшему столу, взял с него емкость со святой водой.
– Я отдаю вампира в ваши руки, братья! Он был дорог мне, и нас связывали родственные узы - но наш святой долг главнее. Берите его и исполните, что должны. Я называю его имя. Это брат Деймос, в миру известный как Артур Харкер!!!
Последние слова брат Джун буквально проревел.
Такого, похоже, не ожидал никто. Трое братьев недоуменно переглядывались, словно надеялись что-то разглядеть друг у друга под прорезями капюшонов. Деймос вскочил, нетвердо сделал несколько шагов по комнате.
– Ты сошел с ума, брат! - нервно выкрикнул он. - Ты спятил! Откуда ты это взял??!!
– Я взял это из чашки кофе, которую ты не допил, брат! В ней был растолченный леденец!!!
Деймос метнулся к маленькому столу, вернулся обратно. Снова крикнул:
– Ты спятил!!! Это ошибка! В любых тестах случаются ошибки!
– Случаются, - не стал спорить Джун. - Но у нас есть способ проверить. - Он сорвал крышку с емкости. - Глотни-ка святой воды, брат!
И он сделал бутылью резкое движение в сторону Деймоса. Тот мгновенно отскочил, вжался в угол.
Остальные братья, похоже, не представляли, что делать. Нежданный экспромт поломал весь отрепетированный сценарий.
– Ты сбрендил, Крис!!! - визжал Артур-Деймос, враз позабыв о конспирации. - Я же пил святую воду! Пил!!! Совсем недавно, у тебя на глазах!!!
– Ты подменил стаканы, старый шулер. Глотни вот этой!
Он надвинулся на Деймоса и рявкнул (умудрившись сохранить при этом глухой и искаженный голос):
– Пей, или я волью ее тебе в глотку!
Но тут остальные охотники пришли, наконец, к какому-то решению. А может, то была личная инициатива брата Юстаса (настоящего, не того, который оказался Фобом). Как выяснилось, красиво говорить Юстас не умел, зато умел двигаться стремительно и бесшумно. Что и продемонстрировал: подскочил к столу, схватил кувалду и тут же обрушил ее на затылок Джуна…
Бах! - рявкнул выстрел, оглушительный в замкнутом помещении. Черное покрывало слетело на пол, как и обрывки фальшивой веревки. На большом столе вскочила на ноги молодая женщина ослепительной красоты - в коротенькой плиссированной юбке и белой блузке. Волосы ее в свете свечей отливали золотом. В каждой руке красавица держала по пистолету.
– Всем стоять!!! - крикнула она громко, но мелодично. - ФБР!!! Кто дернется - стреляю!
* * *
Как все уже догадались, это была я - доктор Элизабет Рейчел Блэкмор. Обожаю эффектно появляться на сцене. Про ФБР, правда, крикнула сгоряча, по привычке. Но ведь подействовало!
15.
Немая сцена, к сожалению, не получилась.
Испортил ее брат Юстас, с воем ползающий по полу. Совсем не умел терпеть боль этот охотничек - моя пуля лишь чиркнула его по мякоти бедра, не задев ни кости, ни жизненно важных артерий.
Ему вторил Деймос, он же Артур Харкер. Выл и корчился на полу. Кувалда подстреленного мною Юстаса все-таки слегка задела капюшон и плечо Джуна. Часть святой воды выплеснулась - и, очевидно, кое-что угодило в прорези капюшона Деймоса. Теперь тот визжал, катался по полу и пытался разодрать ногтями не то плотную черную ткань, не то собственное лицо под ней. По гостиной волнами расходилось «адское зловоние» - правда, не столь сильное, как расписывал Кристофер.
– Помучайся, подонок, помучайся, - сказал Джун без всякой жалости. - Будешь знать, как поливать кислотой живых людей…