История Российской прокуратуры. 1722–2012 - Звягинцев Александр Григорьевич 11 стр.

Правительствующий Сенат слушал дело по возникшему вопросу: вправе ли Гражданские Губернаторы делать аттестации о Губернских Прокурорах и Стряпчих. Приказали: Губернские Прокуроры, на основании узаконений, везде смотрят и бдение имеют, дабы в Губерниях ничего противного закону и общей пользе не происходило, и в случае их упущений, или преступления должности, они подвергаются ответственности пред Министром Юстиции, или суждению Правительствующего Сената. В Высочайше же утвержденном 1 февраля 1819 года положении Комитета гг. Министров между прочим изъяснено: что польза службы требует, дабы Прокурор, как блюститель за точным исполнением законов и как чиновник, ни в чем Губернатору неподчиненный, никогда с ним и в тесной дружественной связи не был: ибо в сем последнем случае Верховное Правительство ни чрез кого уже по обязанности ни в каких беспорядках в Губернии и узнавать не будет иметь способа. Принимая все сие в соображение и находя, что по распорядку службы Губернских чиновников, Губернские Прокуроры и Губернские Стряпчие состоят в непосредственной зависимости Министра Юстиции, по удостоению коего и утверждаются они в сих званиях Правительствующим Сенатом, и из них последние по возлагаемым на них Губернским Начальством комиссиям или поручениям, быв обязаны ответственностию в точном и законном исполнении оных, подчиняются в сем только отношении, как и прочие Губернские чиновники Губернскому Правлению, — Сенат считает, что затем дальнейшая зависимость их аттестации по службе от Губернского Начальства, не может быть вмененною: ибо Губернский Прокурор, или нередко заступающий на его место Губернский Стряпчий, будучи блюстителем за повсеместным в Губернии исполнением законов, в случае каких-либо по делам службы несогласий его с Начальником Губернии, или в случае представления Начальству о неправильном действии Губернатора, может навлекать к себе со стороны его нерасположение, а следовательно, если бы аттестация таковых чиновников зависела от Губернатора, они могли бы, при всей похвальной своей службе, лишиться справедливого по оной удостояния. Почему, следуя цели помянутого Высочайше утвержденного 1 февраля 1819 года положения, как состоявшегося после уже издания указа Правительствующего Сената 12 мая 1813 года, коим велено доставлять в Герольдию списки вместе с другими чиновниками и о Губернских Прокурорах и Стряпчих, Сенат определяет: предписать как Олонецкому Губернскому Правлению и Гражданскому Губернатору, так и прочим Губернским Правлениям, Правительствам и Гражданским Губернаторам, чтобы доставляя в Герольдию общие о Губернских чиновниках послужные списки, с надлежащею о каждом аттестациею, не предоставляли себе права аттестовать между ими токмо Губернских Прокуроров и Стряпчих, как таких чиновников, заслуги и отличия коих зависят от одобрения Министерства Юстиции, которому они непосредственно подчинены по службе. Но что касается до Уездных Стряпчих: поелику определение их, на основании Учреждения об управлении Губерний 80-й статьи, принадлежит до Губернского Правления, предварительное же избрание в сие звание достойных чиновников, по указу 1803 февраля 4 предоставлено Губернским Прокурорам, то аттестацию сим Стряпчим должно производить Губернское Начальство, по ближайшему о службе их засвидетельствованию со стороны Губернских Прокуроров. О чем послать указы; каковыми уведомить гг. Министров и Начальствующих в губерниях лиц, а в Святейший Правительствующий Синод и во все департаменты Правительствующего Сената сообщить для сведения.

В 1829 году в управление Министерством юстиции вступил Дмитрий Васильевич Дашков. Через несколько лет император утвердил его в должности министра юстиции и генерал-прокурора. При нем была завершена «монументальная», по выражению Николая I, работа по составлению Свода законов. В связи с этим 19 января 1833 состоялось чрезвычайное собрание Государственного совета. Посреди зала на специальном столике лежали 56 томов Полного собрания законов и 15 томов Свода законов Российской империи. На заседании с большой речью выступил император.

5 декабря 1835 в Петербурге произошло одно достопамятное событие. В этот день было торжественно открыто Императорское училище правоведения, которое дало России многих выдающихся юристов, ставших подлинным украшением русского суда, прокуратуры и адвокатуры.

Современник Дашкова М. А. Дмитриев (племянник И. И. Дмитриева) в своих воспоминаниях дал Дмитрию Васильевичу такую характеристику: «Имея важную наружность от природы, он никогда не важничал, был разговорчив и охотно сообщал замечания светлого ума своего о предметах и важных и легких, но был тверд в своих мнениях: ибо мнения его были плодом зрелого убеждения».

Дашков Дмитрий Васильевич (1788–1839), действительный тайный советник, писатель

Родился в дворянской семье. Образование получил в Московском университетском благородном пансионе, где учился вместе с В. А. Жуковским и братьями А. И. и Н. И. Тургеневыми. В 1801 поступил юнкером в Коллегию иностранных дел и служил там девять лет. В эти годы появляются в печати его первые литературные опыты (в основном, переводы с французского), которые привлекли внимание такого взыскательного поэта, как И. И. Дмитриев. Получив в январе 1810 чин коллежского асессора, вышел в отставку, но уже в марте генерал-прокурор И. И. Дмитриев берет его в свое ведомство. Дашков быстро выдвинулся в число лучших сотрудников министерства, получил чин надворного советника и орден Св. Владимира 4-й степени (3 июня 1815). На литературном поприще ему также сопутствовал успех. В середине 1810-х пользовался репутацией лучшего литератора столицы и блестящего полемиста. Вместе с В. А. Жуковским и Д. Н. Блудовым основал литературное общество «Арзамас», членами которого были многие известные поэты и писатели, в их числе и молодой А. С. Пушкин. 27 сентября 1816 Дашков вернулся в лоно Коллегии иностранных дел, где получил чин статского советника и был прикреплен к русской миссии в Константинополе (стал вторым советником в русском посольстве). В Константинополе Дашкову пришлось находиться в самые трагические моменты греко-турецких столкновений. Молодой советник проявил не только большие дипломатические способности, но и личное мужество. Он сумел спасти от верной смерти многие греческие семейства. Русский посланник граф Строганов использовал сметливость и расторопность Дашкова в самые критические минуты столкновений.

Находясь в Константинополе, Дмитрий Васильевич серьезно изучает греческую историю и литературу, предпринимает большую поездку по Греции, посещает Иерусалим. Свои впечатления от этого путешествия он изложил в двух больших путевых очерках.

После возвращения в Россию, Д. В. Дашков направляется на службу в Комиссию по составлению законов, получает чин действительного статского советника и орден Св. Владимира 2-й степени. 5 декабря 1826 он становится статс-секретарем императора и одновременно товарищем министра внутренних дел. Дашков сопровождал императора в его поездке в войска, которые вели боевые действия против турок. Вскоре после этого, 26 марта 1829, назначается товарищем министра юстиции и получает чин тайного советника, а 20 сентября — вступает в управление министерством. В феврале 1832 Николай I утвердил его в должности министра юстиции и генерал-прокурора. Тогда же он получил орден Белого Орла.

14 февраля 1839 Д. В. Дашков оставил свой высокий пост и сразу же был назначен членом Государственного совета и председателем департамента законов.

Он возглавил и 2-е отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии (занимавшегося подготовкой законопроектов). За свои заслуги получил чин действительного тайного советника и орден Св. Александра Невского.

Д. В. Дашков скончался 26 ноября 1839 года; похоронен в Лазаревской церкви Александро-Невской лавры в Петербурге.

На посту министра юстиции и генерал-прокурора Д. В. Дашков непреклонно отстаивал идеи законности, даже если ему приходилось идти против воли императора. Однажды после вынесения Правительствующим сенатом оправдательного приговора лицам, обвинявшимся в совершении государственных преступлений, Дмитрий Васильевич, зная мнение императора, пошел ему наперекор и потребовал оправдательного решения в Государственном совете, куда самодержец перенес слушание дела, будучи неудовлетворенным приговором Сената. Когда острота момента прошла, Николай I пригласил его к себе и как бы пытаясь снять возникшее напряжение между ними, сказал: «Ну, Дашков, мы с тобой поспорили, но я надеюсь, что это нашей дружбе не повредит».

На своем высоком посту Д. В. Дашков много внимания уделял совершенствованию законодательства и улучшению деятельности судебных и прокурорских органов. По этим вопросам его ведомством было подготовлено несколько важных проектов, впоследствии утвержденных императором.

Мысль Государя Императора состоит в том, чтобы прежде всего по течению дел в Сенате удостовериться, в какой части законов наших встречается наиболее недоразумений и затруднений, и потому определить, какая именно часть законов наиболее требует дополнения и исправления.

По рассмотрении сего вопроса совокупно признано, что законы о судопроизводстве гражданском и уголовном наиболее требуют исправления.

Далее также совокупно признано: 1) что два могут быть способа исправления: отдельный и систематический. Отдельный способ состоять мог в том, когда бы, например, в судопроизводстве гражданском из 50 статей неудобных сперва исправить одну или две, потом еще две или три и так далее, издавая каждый раз особые положения. Систематический способ должен состоять в том, чтобы, обозрев все статьи судопроизводства в их совокупности, составить сперва общие начала к их исправлению, а потом произвесть сие исправление одним общим положением; 2) что из сих двух способов первый, при ближайшем рассмотрении, оказывается неудобным потому, что все статьи судопроизводства так связаны между собою, что нельзя исправить одной, не сделав изменения в другой, что отдельное исправление некоторых только статей, доколе не исправятся другие, повлекло бы иногда еще более неудобств, нежели сколько их есть в настоящем порядке, посему 3) признано, что единственное исправление прочное, есть исправление общее, систематическое.

Меры сего исправления суть предварительные и окончательные.

I. Меры предварительные: 1) обозреть сперва судопроизводство гражданское и потом уголовное во всем его составе и хотя кратко, но с точностью показать все его недостатки и неудобства: 2) сравнить разные системы судопроизводства, по теории их и практике, и из сего сравнения извлечь и постановить главные начала той системы, какая у нас может быть наиболее свойственна; 3) когда начала сии утвердятся, тогда приступить к окончательной работе.

II. Меры окончательные: обозреть все материалы, доселе собранные и изготовленные, сравнить их с утвержденными началами, принять то, что найдено будет сходным, и потом, распределив работу между редакторами, рассматривать каждую часть сперва в подробности, а потом напечатать в полном составе в виде манускрипта, сделать общий, строгий пересмотр и, исправив все нужное, внести потом своим порядком на окончательное рассмотрение и утверждение.

На записке рукою министра юстиции и генерал-прокурора Д. В. Дашкова написано:

Читано Государю Императору в Царском Селе 29-го Октября 1836 г.

Его Величество изволил совершенно одобрить все изложенные здесь начала, избрав второй способ исправления, т. е. систематический. Но притом изъявил мне мнение свое, что нужно начать с исправления уголовных законов, коих недостатки в особенности ощутительны.

После того, как Д. В. Дашков в феврале 1839 года стал членом Государственного совета и председателем департамента законов, пост министра юстиции и генерал-прокурора перешел к его другу и соратнику — Дмитрию Николаевичу Блудову.

Блудов Дмитрий Николаевич, граф (1785–1864), действительный тайный советник, литератор

Родился в родовом имении Романове Владимирской губернии. Получив прекрасное домашнее образование (с ним занимались профессора Московского университета) и зная несколько иностранных языков, он в 1800 начал службу в Московском архиве Коллегии иностранных дел под руководством известного историка Н. Н. Бантыш-Каменского. В 1801 способный «архивный юноша» переводится в Петербург, в Коллегию иностранных дел, а в 1807, по рекомендации Н. М. Карамзина, с которым был очень дружен, попадает на дипломатическую работу. Первое время исполнял должность секретаря русского посольства в Голландии, а в 1810 стал правителем дипломатической канцелярии главнокомандующего Дунайской армией графа Н. М. Каменского. Позднее был советником русского посольства в Швеции. Министр иностранных дел граф И. А. Каподистрия очень ценил его и называл «перлом русских дипломатов». В 1820 году Блудов вернулся в Петербург и, получив чин действительного статского советника, стал подумывать об отставке, так как не мог ужиться с новым министром Нессельроде.

Покинув Министерство иностранных дел, Блудов в январе 1826 становится делопроизводителем Следственной комиссии, созданной по делу декабристов. По материалам расследования он подготовил доклад государю «О злоумышленных обществах», который был одобрен Николаем I и напечатан в приложении к русским газетам. Доклад фактически послужил основой для приговора, вынесенного Верховным Уголовным судом.

Как-то раз император Николай I, обращаясь к своему придворному историографу Карамзину, сказал: «Представьте себе, что вокруг меня никто не умеет написать двух страниц по-русски, кроме одного Сперанского». Карамзин порекомендовал ему присмотреться к хорошо зарекомендовавшим себя на дипломатическом поприще молодым людям — Д. Н. Блудову и Д. В. Дашкову. Этот совет оказался как нельзя более кстати. Оба друга были «пожалованы» в статс-секретари. Указ в отношении Блудова был подписан императором 11 июля 1826, а 25 ноября он становится также и товарищем министра народного просвещения. В декабре 1828 Блудов был «награжден» чином тайного советника и стал главноуправляющим делами иностранных исповеданий. Работавший под его началом мемуарист А. И. Кошелев вспоминал: «Добра делал он очень много, был доступен для всякого и готов выслушивать каждого, кому он мог чем-либо быть полезным».

В феврале 1832 Блудов назначается министром внутренних дел и членом Государственного совета. В феврале 1839 — министром юстиции и генерал-прокурором, но пробыл на этом посту только до конца года.

31 декабря 1839 Блудов занял место своего умершего друга Д. В. Дашкова — председателя департамента законов Государственного совета и главноуправляющего 2-м Отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии.

Напряженная деятельность Д. Н. Блудова была щедро вознаграждена. В 1842 он стал графом, а в 1845 получил в награду орден Св. Андрея Первозванного (спустя два года ему вручили и алмазный знак этого ордена). В 1851 Николай I «пожаловал» ему перстень с алмазами, а в 1852 — собственный портрет с бриллиантами для ношения в петлице. В 1856 новый император Александр II преподнес ему свой портрет с алмазами для ношения на Андреевской ленте.

С юношеских лет Дмитрий Николаевич занимался литературным трудом: писал статьи, критические разборы и даже эпиграммы. Он был тонким ценителем литературы. Его остроумия побаивались многие. Стал одним из основателей литературного общества «Арзамас». Всю жизнь поддерживал связи со многими известными поэтами и писателями. В. А. Жуковский писал ему: «Ты друг и брат певца Людмилы, ты другом был Карамзина». Впоследствии, занятый государственными делами, он меньше уделял внимания творчеству, хотя все же издал несколько интересных исторических очерков и статей: «Записки об известной самозванке Таракановой», «Дневные записки князя Меншикова», «Заговор и казнь Мировича» и другие. В 1866 был напечатан своеобразный дневник Блудова «Мысли и замечания».

Граф Д. Н. Блудов скончался 19 февраля 1864; погребен на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры.

Д. Н. Блудов занимался всеми делами Правительствующего сената, руководил местными прокурорскими органами, направив им несколько важных циркуляров, в том числе касающихся содержания арестантов.

Замечено, что в тюрьмы помещаются иногда арестанты без должного внимания к их возрасту и степени преступления. В отвращение зла, от сего произойти могущего, строжайше предписываю всем губернским, областным и прочим прокурорам всемерно наблюдать, в губернских городах лично, а в уезде чрез уездных стряпчих, чтобы предписанные… правила размещения арестантов были исполнены в точности, под опасением за отступление от оных взыскания с виновных по всей строгости законов.