Клара Сагуль
АФРИКАНСКИЕ СТРАСТИ
Нет, мне никогда бы не пришло в голову рассказывать об этом, если бы не два обстоятельства. Во-первых, рассказывая вам сейчас обо всем, что со мной произошло, я имею твердую гарантию, что вы никогда не узнаете моего настоящего имени. А, во-вторых, я не могу побороть искушение рассказывать о том, что произвело на меня такое огромное впечатление.
Мы, может быть, будем встречаться с вами каждый день на улице, но вы никогда не узнаете, что я – это я. А что касается вас, дорогой читатель, то и вы никогда не станете подозревать, что идущая вам навстречу элегантная молодая дама – это героиня некогда прочитанной вами исповеди...
Итак, по порядку. Я молода, красива. Чего ж еще? Но кроме этого, я еще и умна. К моим двадцати восьми годам я стала одним из ведущих журналистов нашего толстого журнала. То, что я писала о проблемах экономики и социальной политики, нисколько не противоречило тому, что я всегда оставалась изящной дамой, можно сказать, роковой женщиной нашего круга. С мужем я развелась три года назад и с тех пор успела вскружить голову не одному репортеру и даже журнальному менеджеру. Но сама при этом, хотя и испытывала должное физическое удовольствие во время интимной близости, всегда в душе оставалась холодна и равнодушна.
Время от времени мне был нужен мужчина, желательно молодой и красивый. Ну, так что же? Я всегда находила то, что мне было нужно. Потом я пользовалась этим найденным и без всяких сожалений оставляла. Конечно, я дарила ласки мужчине в постели, но никогда не теряла при этом головы, делала то, что требовалось для моего же удовольствия, и все. Ну, может быть, еще самую чуточку в качестве благодарности красивому самцу за его старания.
А после этого я совершенно спокойно вставала и уходила, чтобы никогда больше не видеть это очередное глупое и самодовольное лицо. А должна вам заметить, что все эти обворожительные в постели красавцы хороши только там. Когда же они вдруг случайно открывают рот, оттуда вылетает такое, что пропадает всякая надежда на оргазм... Поэтому я всегда старалась в таких случаях притворяться молчаливой, чтобы и партнер уж поменьше говорил во время обязательного по стандартной программе ужина вдвоем в уютном ресторанчике. Я постаралась поскорее закончить обязательную часть и скорее ехать к нему или ко мне, чтобы сделать то, в чем я физически нуждаюсь два-три раза в месяц.
Самое главное, я ужасно боялась кем-нибудь невзначай увлечься. Вот этого мне совсем не хотелось. Правда, эта опасность была скорее умозрительная, чем реальная. Уж очень глупые партнеры мне всегда попадались. Богатые – да, красивые – да, ловкие в постели – о, да... Но чтобы интересные? О, нет!
Так бы все это и продолжалось, если бы в одно прекрасное утро в понедельник редактор не позвал меня к себе в кабинет.
Вы заметили, что все неприятные вещи обычно начинаются в понедельник? Я тоже это заметила давно. Во всяком случае, именно так я подумала, когда услышала, что по заданию журнала мне надлежит отправиться в одну богом забытую африканскую страну, чтобы через месяц привезти оттуда цикл очерков о социальных проблемах... Какой ужас, – подумала я. Глупо тащиться туда, еще глупее писать о проблемах социальной помощи в Африке. Еще глупее публиковать это в респектабельном европейском журнале.
Но что же делать? Тем более что редактор весьма прозрачно намекнул мне, что такая командировка – знак доверия ко мне со стороны редакции, что отказ вызовет непонимание, а согласие – напротив, что-нибудь хорошее и осязаемое. Вроде заказа на статью о Богамах с трехмесячной оплаченной поездкой туда...
Журналисту вообще не приходится особенно выбирать. А перспектива снискать благорасположение богатой редакции – это вещь серьезная. Итак, я спросила, когда я должна вылетать... Не стану утомлять вас описаниями своего пути, да и самой дыры, куда, в конце концов, я попала. Тем более что это не имеет уж такого прямого отношения к существу моей истории.
После недели пребывания в столице страны, после душных ночей в единственном приличном отеле, после жары и непривычной пищи мне пришлось пойти на еще большее испытание. Я должна была поехать в небольшой город на юге страны и провести там несколько дней. Коллеги хотели мне там что-то показать. Что ж, ехать, так ехать... Я тяжело вздохнула и собрала свой маленький чемодан.
Городок Мумбо-Юмбо тонул в мареве тропической жары. Рои мух, грязь на улицах и крики африканского базара – все это смутило меня в первый же день. Коллеги оставили меня в номере отеля уже поздно вечером и ушли. Я осталась одна. У меня было смутное подозрение, что мои местные коллеги и доброжелатели просто воспользовались предлогом, чтобы прокатиться в этот городишко, где у них какие-то личные дела. Они, кажется, всё придумали о том, что здесь есть что-то для меня интересное. И вот теперь, благодаря этой нехитрой африканской выдумке, я вынуждена несколько дней до ближайшего авиарейса в столицу провести здесь. Какая тоска...
На первом этаже отеля располагался ресторан, и оттуда доносилась национальная музыка. Что-то среднее между тамтамом и криком удушаемого козленка...
И тут мне пришла в голову вполне нормальная в Европе, и столь же дикая в Африке, мысль спуститься вниз и посидеть в ресторане...
До сих пор не могу понять, почему я сделала это. Наверное, все дело в том, что я развелась три года назад, а все разведенные женщины немного с приветом. Просто "приветы" у всех разные. Вот мой вдруг проявился таким странным образом.
Я уселась за столик на террасе и почти сразу пожалела о том, что пришла сюда. Нет, опасности не было почти никакой. Но какая скука смотреть на два десятка черномазых, которые сами скучают, да еще и напиваются...
На меня они обращали очень мало внимания, хотя я и была единственная белая женщина тут. Все-таки времена меняются, даже тут, и белых женщин они уже видели не раз. И отлично знают, что чудес на свете не бывает и никакая нормальная белая женщина с ними не пойдет. Оставьте свои мечты...
Поэтому, что и смотреть, если результат заранее известен. Нет, я не хочу сказать, что не видела в столице страны белых проституток. Видела, конечно. И черные пользуются ими. Но этих жалких потрепанных созданий сразу видно насквозь, и про них все понятно. А приличные дамы, конечно, не для здешних мужчин, и это тоже всем понятно. Тем более, невдалеке от террасы, где я сидела, виднелась огромная фуражка местного полицейского.
Но тут я увидела нечто непривычное для здешнего антуража. К моему столику приближался рослый белый мужчина. Его белый костюм дополнялся элементом вечернего туалета, на нем была твердая белая шляпа. Весь его вид выдавал местного жителя. Тут была и уверенная манера держаться, и то, что постоянно его окликали сидящие за столиками африканцы. Мужчине было лет тридцать пять, и он был чертовски хорош собой. Несмотря на европейский костюм и нордическую внешность, в нем было что-то первобытное, звериное. Это было заметно с первого взгляда. Мужчина улыбался и держался с достоинством и непринужденностью, но в глазах играли огоньки страсти, губы его подрагивали, а крылья носа раздувались, выдавая чувственность натуры.
– Можно ли присесть к Вашему столику? – спросил он, чуть наклоняясь вперед. Потом, видя мое замешательство, сказал:
– Меня зовут Рольф. Я хозяин этого ресторана.
Я кивнула и согласилась. Рольф уселся напротив меня.
– Вы здесь впервые?
– Да, – кивнула я.
– Как Вас зовут?
– Ингрид. Я здесь по делу, – я рассказала Рольфу, как я оказалась тут.
Он производил впечатление вполне воспитанного человека. Если в нем и было что-то животное, то он умел скрывать это. Мы немного поговорили о здешней жизни. Рольф сказал, что он приехал сюда много лет назад и теперь уже прочно осел. Тем более что ресторан дает неплохой доход. Вот только, – посетовал он, – он тут единственный белый и иногда ему бывает скучно. Я и представить себе не могла, как можно в одиночку жить в такой дыре, как этот Мумбо-Юмбо. С уважением я смотрела на Рольфа. А он, между тем, предложил мне выпить за знакомство. Принесли бутылку шампанского.
После шампанского Рольф предложил мне немного прогуляться, и я согласилась. С таким солидным провожатым не страшно ходить даже по Мумбо-Юмбо.
Итак, мы отправились. Неторопливо разговаривая, мы пересекли площадь, миновали несколько улочек, и вдруг Рольф сказал:
– Наверное, Вам было бы интересно познакомиться с настоящей местной жизнью, почувствовать африканский колорит. Я знаю, все приехавшие из Европы хотят ощутить местную экзотику.
– Что Вы имеете в виду? – спросила я.
Рольф взглянул на меня и усмехнулся.
– Я имею в виду пригласить Вас посетить местное экзотическое заведение. Конечно, там, как и везде, будут одни черные. Но Вам с этой стороны нечего опасаться. Вы же будете со мной.
Когда молодая красивая женщина попадает в дыру вроде этой, она всегда в непривычной обстановке чувствует себя неуверенно. Ей всегда хочется на кого-то опереться. А Рольф производил впечатление уверенного в себе человека. Кроме того, в каждом мечтательном человеке из Старого Света живет романтическая мечта о благородном соотечественнике, натурализовавшемся среди дикарей. Эта тема въелась в нашу европейскую кровь вместе с романами Майн Рида и Фенимора Купера. Мы вынашиваем нашу мечту о прекрасном принце, которого можно встретить в джунглях. Этот образ формировался у нас под влиянием того обаяния, которое мы сохранили от Зверобоя, Твердой руки и героев Карла Мая...
Именно поэтому я так легко согласилась на предлагаемое мне приключение "с экзотикой".
Опираясь на руку, любезно предложенную мне моим очаровательным благородным проводником, я пошла вперед по темной неосвещенной улочке. Шла без страха. Мне легко удалось убедить себя, что с таким проводником ничего страшного со мной не может случиться.
Помещение, в которое мы попали, было обширным, без мебели. Оно, вероятно, было построено из жердей и сверху покрыто кровельным железом. На полу лежали циновки, освещение было довольно тусклым. Впрочем, это нисколько не помешало мне оглядеться и увидеть, что помещение как бы разделено висящими циновками на отдельные кабины. В некоторых сидели черные мужчины по двое или трое. Впрочем, разделение на кабинки было вполне условным, подобно кабинкам в ресторане. Все равно ничто не мешало видеть при желании все, что происходило во всем зале.
Играла характерная африканская музыка с воплями и завываниями в сопровождении ритмично стучащего барабана.
Мы опустились на циновку в одной из кабинок. Мгновенно появившийся черный подросток принес нам какое-то блюдо. Из чего оно было сделано, я не смогла понять, какой-то напиток в чашках. Было довольно душно от дыма расставленных светильников. Электричества тут не было.
Кроме всего прочего, парень принес и коробочку, которую Рольф тут же открыл. Там оказались тонкие туго скрученные сигары.
– Вот ради этого мы и пришли сюда, – объяснил он мне. – Еда и напиток тут подаются только для вида, это простая условность. Покурить вот эти сигары из листа одного местного дерева – вот зачем ходят сюда. Прошу Вас.
С этими словами Рольф раскурил одну сигару и подал ее мне. Не без некоторой опаски я затянулась. Дым был совсем не крепкий, он чуть пощипывал язык, но в целом для курящего человека отнюдь не был невыносимым. Рольф также закурил.
– Расслабьтесь, Ингрид, – сказал он спокойно. – Действие дыма Вы все равно ощутите, это довольно навязчивая штука. Но если Вы будете напряжены, действие наркотика несколько изменится. Будет не тот эффект.
Я последовала его совету. Глубоко, как и Рольф, затягиваясь, я думала о том, что сказала бы моя мама, увидев, где и чем я сейчас занимаюсь. И она была бы права. Действительно, какое неразумное поведение для взрослой женщины.
С Рольфом мы почти не разговаривали. Это, кстати, было довольно трудно, потому что музыка играла громко и заглушала все звуки. Мы молча курили.
Между тем я стала чувствовать те изменения, которые стали происходить со мной. Нервозность не пропала, а никакое успокоение не наступило. Только эта нервозность приобрела совсем иной характер. Не то, чтобы в голову лезли какие-то мысли. Нет, мыслей стало меньше, как при употреблении любого наркотика. Но чувства...
Я смотрела на сидящего по-турецки передо мной Рольфа и любовалась им. Здесь мне удалось рассмотреть его получше. Да, я не ошиблась. Он действительно был очень, очень красив. И строен. И мужествен. Особенно большое впечатление произвели на меня его руки, открытые до локтя. Они были очень крепкие и покрыты густой растительностью. Никогда меня не волновали мужчины с обилием волос на теле. Но тут я вдруг почувствовала притягательность этого мужчины. Мне вдруг подумалось, что и все его тело может быть покрыто такими вот густыми рыжеватыми волосами, будто шерстью...
Рольф не мог также не подвергаться действию этого странного наркотика, но, вероятно, был к нему уже в какой-то мере привычен. Поэтому он лишь наблюдал за моим состоянием, а в какой-то момент вдруг подозвал к себе парня, обслуживавшего нас, и что-то сказал ему на местном наречии. Парень кивнул и выжидательно уставился на меня.
– Ингрид, он сейчас проводит Вас, – услышала я голос Рольфа. – Мне кажется, что здесь душно, и Вам не подходит та одежда, которая сейчас на Вас. Мальчишка отведет Вас туда, где вы сможете переодеться.
Я встала и пошла. Понятно, что в другом состоянии я никогда бы этого не сделала, как и любая другая женщина. Но тут уже было явное действие наркотика.
В соседней комнате, которая находилась в пристройке из кирпича, стены были не покрашены. Кирпич так и бросался в глаза. Вообще, кроме одной коробки в углу и одного стула посередине комнаты, мебели не было никакой. Парень достал из коробки большой матерчатый сверток и протянул мне. Потом он указал на зеркало, висящее на внутренней стороне двери, и вышел.
То, что я увидела, меня буквально потрясло. Такое можно встретить только в очень дорогом магазине женской одежды. И не где-то, а только в Париже. Белая атласная юбка с кружевами, белоснежное белье, состоящее из полупрозрачных трусиков и чулок на пажах, крепящихся не к трусикам, как это часто бывает, а к краю также белоснежной грации. Пажи тянулись через все бедро к чулкам. Сверху надевалась совершенно прозрачная белая блузка.
Когда я надевала все это на себя, я ни о чем не думала вовсе. Эта способность у меня абсолютно атрофировалась. Я только обратила внимание на то, что чулки оказались с кружевными резинками. Они могли сами держаться на ноге, так что пажи были просто условностью.
Минуту спустя вошел мальчишка, и я попросила его застегнуть мне крючки на грации сзади. Он сделал это с большим усердием и вполне умело.
Оглядев себя в зеркале, я осталась в восторге. Я действительно была обворожительна в этом наряде. При этом я, конечно, не подумала, откуда вся эта прекрасная одежда оказалась тут, почему она дожидалась меня и чего же хочет, в конце концов, этот загадочный Рольф. Я просто не думала об этом. Наоборот, повернувшись несколько раз перед зеркалом, я пошла в общий зал.
Рольф не мог скрыть своего восхищения. Он оглядел меня с ног до головы и сказал, что именно такого эффекта и ожидал.
Мы опять сидели на циновке рядом. Голова у меня немного кружилась, но все это было очень приятно. Медленно рука Рольфа поглаживала меня по коленке, потом стала подниматься по ляжке вверх, задирая при этом юбку. Вместе с рукой по моей ноге двигалось тепло. Рука была горячая, ее прикосновения горячили мое тело, и этот жар доходил до самой глубины. Я сидела не шевелясь, вся отдавшись необычной ласке непривычного мужчины. Рука его залезла прямо под юбку и стала ощупывать мою промежность. Одним из пальцев Рольф отодвинул в сторону трусики, и палец его проник в святая святых.
Он сделал это так мягко и осторожно, что я как будто совсем и не почувствовала этого. Только тепло еще больше разлилось по моему телу.
Я сидела по-турецки, как и все в этом заведении, широко расставив колени, и поэтому Рольф вполне свободно мог распоряжаться низом моего тела. Я закрыла глаза. Теперь только музыка и прикосновение пальцев были моими ощущениями. Палец медленно пролез поглубже в меня, повернулся там, пошел назад, но тут задержался. Он нащупал бугорок, который и был целью его путешествия.
При прикосновении пальца Рольфа к клитору я слегка вздрогнула. Палец стал мягко массировать меня. Это было так приятно, что я не смогла удержать первого тихого стона. Я хотела откинуться назад, но это было невозможно.
Один палец массировал мой клитор, а два других теперь залезли поглубже и двинулись по уже проторенной дорожке. В этот момент я почувствовала, с какой легкостью они движутся во мне. И тут я поняла, что я давно готова к этому, что внутри я сильно увлажнена. Это было неспроста, и огромную роль в моей подготовке, конечно, сыграл наркотик...
Я стала медленно раскачиваться взад и вперед, вызывая тем самым у себя еще большее возбуждение. Наверное, я была похожа на китайского болванчика с каминной полки...
Вторая рука Рольфа протянулась к моей груди. Он сначала стал ощупывать мою грудь через лиф грации, просто медленно проводя рукой по ткани, и наверняка, чувствуя, как набухают соски под этими прикосновениями.
Я буквально извивалась под этими двумя нежно ласкавшими меня руками. Внезапно рука, ласкавшая меня внизу, вышла из моего тела. Рольф поднес ее к моему лицу. Я увидела, что ладонь вся мокрая. Пальцы блестели от моих выделений. Мужчина поднес их к самим моим губам и сказал:
– Ингрид, девочка, смотри, какая ты мокрая. Ты испачкала мне всю руку. Ну-ка, теперь тебе придется все облизать.
Как автомат, не понимая того, что происходит, а просто завороженная звуками голоса, я взяла губами пальцы Рольфа и стала слизывать то, что на них было.
Я облизала его руки и проглотила свои обильные выделения. Тогда его рука вновь погрузилась в меня. Только теперь она уже не была такой нежной. Рука стала вести себя активнее, она поворачивалась в разные стороны, крепко ухватывая за половые губки. Временами я вскрикивала.
Ладонь проникла в меня целиком и поворачивалась там. Это совсем не было похоже на первые движения Рольфа. Но никакого неприятного чувства я не испытывала. Временами это было довольно больно, и я стонала, но в целом я испытывала ничуть не меньшее наслаждение. Было больно, я вертелась на руке мужчины, который мял и щупал внутри меня, раскрывая меня еще шире. Но невыразимое чувство наслаждения не только не покидало меня, но даже усилилось.