Канарис, как и Гитлер, питал интуитивную ненависть к большевизму. В своих политических взглядах они симпатизировали англичанам. Оба они обладали большой силой воздействия на людей. Но в то время, как Гитлер действовал гипнотически своими истерическими речами на массы людей, Канарис своей мягкостью и лестью умел воздействовать на небольшие аудитории. Часто во время военных совещаний адмирал своим вкрадчивым голосом привлекал внимание Гитлера и успокаивал его.
«Человек примет вашу точку зрения, если вы не будете раздражать его. Только тогда он может оказаться благоразумным», — утверждал Канарис.
В документе имперской канцелярии от 5 июля 1939 года говорится о том, как было принято решение о вмешательстве в гражданскую войну в Испании. Там же сказано, что предлагается наградить двух немцев, проживающих за границей, за отличную службу во время гражданской войны в Испании. В преамбуле этого документа написано:
«В то время (конец июля 1936 года) герр Лангенгайм и герр Бернгардт, члены иностранного отдела партии, прибыли в Берлин из Испании[16], имея при себе письмо к фюреру от генерала Франко… Первая беседа с Гитлером, во время которой и было вручено письмо, состоялась в Байрёйте. Фюрер вызвал фельдмаршала Геринга, военного министра фельдмаршала Бломберга и адмирала Канариса. Этой же ночью и было принято принципиальное решение об оказании помощи Франко, а второстепенные детали были выработаны в течение следующего дня».
В заявлении полковника Ремера также подчеркивается, что именно Канарис оказал решающее влияние на немецкое и итальянское правительства в отношении Испании. Хотя в документах, опубликованных в книге «Германия и гражданская война в Испании»[17], об этом и не говорится, но данное обстоятельство можно, пожалуй, объяснить тем, что в книгу не вошла переписка имперской канцелярии и военного министерства.
По словам Бамлера, фюрер потребовал от Канариса подробных данных о Франко. Адмирал добился военной помощи для мятежников, а для себя лично — специальных полномочий по проведению ряда мероприятий, касающихся войны в Испании. Потом он улетел в Италию для встречи со своим итальянским коллегой генералом Роатта, чтобы убедить его в том, что и Муссолини должен оказать помощь Франко. Канули в прошлое дни, когда Роатта с беспокойством поглядывал на север, за Бреннерский перевал, и просил у австрийского начальника военной разведки генерала Лахузена сведений о немецких танковых дивизиях. Спор об Абиссинии сделал Германию и Италию союзниками.
После того как Муссолини принял Канариса, адмирал вернулся в Берлин руководить проведением дальнейших операций. Он помог организовать испанскую и немецкую закупочные комиссии. Во главе немецкой, замаскированной под коммерческую фирму, встал Бернгардт. Эта «фирма» закупала оружие в Германии, Чехословакии и других странах для мятежников.
«Канарис отправлял оружие не только Франко, но и снабжал им испанское республиканское правительство».
Эти слова принадлежат начальнику 3-го отдела абвера Рихарду Протце, с которым я беседовал об участии Германии в гражданской войне в Испании.
«Вы этого не найдете в документах, — сказал он. — Вот как это было. Геринг ведал поставками немецкого оружия и распоряжался иностранной валютой, предназначенной для ведения гражданской войны в Испании. Как-то на одном из совещаний было предложено, чтобы Германия попыталась продавать никуда не годное оружие испанским республиканцам с целью ослабления их боеспособности. Герингу понравилась идея, и он спросил, кто бы мог взяться за это дело.
«Я могу, — сказал Канарис, — у меня есть для этого подходящий человек». Одним из торговцев немецким оружием был Иозеф Велтьен. Канарис приказал ему скупить все устаревшее оружие времен первой мировой войны, которое он, Канарис, после Версальского договора помог продать за границу. В Чехословакии, в балканских странах и других государствах были закуплены старые винтовки, карабины, боеприпасы и гранаты. Затем все это привезли в Германию. Эсэсовские оружейники отпиливали ударники, портили патроны, уменьшали пороховые заряды в гранатах или же вставляли в них взрыватели мгновенного действия. После этого непригодное оружие направлялось в Польшу, Финляндию, Чехословакию, Голландию и перепродавалось за золото испанскому республиканскому правительству. Сам Велтьен имел три судна, которые он использовал для перевозки оружия в Испанию.
Много раз Канарис на немецких транспортных самолетах без опознавательных знаков летал в Испанию и обратно высоко над территорией Франции, сидя между ящиками и контейнерами с горючим. Вместе с генералом Фаупелем, главой военной миссии в Бургосе[18], он создал штаб связи с франкистской армией. Этот штаб должен был руководить и немецким авиационным корпусом «Кондор», в состав которого входили также зенитные батареи и подразделения наблюдения и оповещения. Корпус был хорошо подготовлен для проведения воздушных налетов и борьбы с истребителями и бомбардировщиками противника.
Я вспоминаю свою встречу с баварским бароном Сигизмундом фон Гравенройтом, воевавшим в Испании и награжденным Гитлером крестом за успехи в воздушных боях. Он очень неохотно говорил об этом, так как дал подписку о неразглашении тайны, имевшей отношение к боевым действиям в Испании. Гравенройт сказал, что немецкая авиация приобрела в Испании хороший боевой опыт.
Туда через франко-испанскую границу и через испанские средиземноморские порты направлялись оружие и добровольцы. В начале войны телеграммы из Испании поступали к Канарису через каналы министерства иностранных дел. Однако вскоре все руководство вооруженной интервенцией было передано немецкому верховному командованию, которое возложило ответственность за нее на абвер. Свою корреспонденцию теперь Канарис направлял зашифрованной абверовским кодом непосредственно в свое ведомство в Берлине. В течение трех лет адмирал Канарис играл ведущую роль в испанских делах. Однако он одновременно не прекращал работы по расширению абвера и защите его от усиливавшихся нападок со стороны СС. Ему удалось сохранить атмосферу большой секретности вокруг немецкого авиационного корпуса «Кондор». Даже франкистские офицеры не имели доступа к планированию его боевых действий. В то же время полковник барон фон Швеппенбург, военный атташе в Лондоне и немецкий представитель в международной комиссии по невмешательству, в донесениях в Берлин указывал, что англичане, от которых многое зависело, вели, по всей вероятности, выжидательную игру.
«Если вы и Франция закроете сухопутные границы Испании и организуете сильную блокаду на море, — говорили представители бургосского правительства[19] англичанам, — гражданская война закончится через несколько месяцев». Но Англия не была уверена в том, что быстрая победа Франко при поддержке немцев даст ей какое-либо преимущество.
Английская лейбористская партия симпатизировала мадридским и барселонским республиканцам. Мистер Клемент Эттли, лидер оппозиции, прямо заявил Чемберлену, что если мятежникам будет оказана какая-либо поддержка, то профсоюзы транспортных рабочих объявят забастовку; а это затормозит перевооружение самой Англии.
Сильное милитаристское правительство Испании могло заключить военный союз со странами оси. Полковник фон Швеппенбург сообщал в Берлин о содержании своих разговоров с английскими военными деятелями, утверждавшими, будто Англию больше всего устраивает слабая Испания. Такие заявления можно было услышать в Лондоне в 1937 году, и в связи с этим многие высокопоставленные англичане выражали свое беспокойство.
Адмирал Канарис мог считать отношение Англии к гражданской войне в Испании «дальновидным коварством». Он никогда полностью не понимал, до какой степени Великобританию раздирали внутренние социально-политические противоречия и почему английское правительство все время было вынуждено считаться с мнением международного социализма. В Германии адмиралу пришлось немало потрудиться, чтобы привести консервативные взгляды в немецкой армии относительно войны в Испании к единому мнению.
Генерал фон Фрич[20], главнокомандующий сухопутными войсками, и генерал Людвиг Бек, начальник немецкого генерального штаба, неохотно поддерживали эту испанскую авантюру. Нужно было направлять войска и оружие на театр военных действий, где отсутствовали надлежащие коммуникационные линии. Кроме всего прочего, Германия могла оказаться перед лицом превосходящей морской мощи в условиях враждебного отношения международной общественности, в обстановке, которая могла привести к мировой войне. Несмотря на это, Канарис настоял на своем. Но его фамилия даже не упоминалась в связи с испанскими событиями, хотя он непосредственно руководил переброской немцев в Испанию по воздуху и морем. Весь личный состав немецких вооруженных сил, отобранный для посылки в Испанию, должен был соблюдать строгую конспирацию. Известен случай, когда несколько офицеров, сообщивших семьям, куда их направляют, были обвинены в измене и приговорены к смертной казни.
Испанская война продолжалась до мая 1939 года, т. е. она закончилась всего за три месяца до начала второй мировой войны.
Когда 28 марта 1939 года пал Мадрид, Канарис мысленно представил себе тридцать два месяца напряженной работы, связанной с гражданской войной в Испании. За это время он получил несколько сообщений о неудачных боевых действиях в июле 1936 года. Генерал Мола, командовавший франкистскими войсками на северном фронте, просил ускорить доставку оружия, и Гитлер в октябре 1936 года послал Канариса в Испанию, чтобы заставить Франко более энергично вести войну. Вместе с ним Канарис объезжал фронты. В апреле 1938 года Франко потребовал, чтобы немецкий авиационный корпус был отозван. В апреле 1939 года Канарис снова встретился с Франко с целью убедить его официально объявить о присоединении Испании к антикоминтерновскому пакту.
Абсхаген пишет, что Канарис всегда смотрел на свои поездки в Испанию как на увеселительные прогулки. На автомобиле он разъезжал по ухабистым испанским дорогам, обедал в маленьких придорожных гостиницах, беседовал со своими закадычными друзьями об испанской армаде, наслаждался прекрасными творениями Гойи, Сурбарана и Мурильо. Он всегда был веселым, много шутил и, проезжая мимо стада овец у обочины дороги, отдавал ему честь. «Кто его знает, — сказал он однажды, весело подмигнув своему адъютанту, когда их машина миновала стадо овец, — может быть, среди них находится один из наших государственных деятелей». Я не думаю, чтобы английская секретная служба не знала, что в Испании то появлялся, то исчезал очень деятельный немец, занимавший важный пост. В то время еще не было точно известно, что оказываемая Германией помощь Франко стоила пять миллиардов марок. Гитлер в письме к Чиано[21] в 1940 году писал, что эту сумму следует рассматривать как подарок Испании и что между ним и Франко тайного военного союза не существовало. Однако после окончания гражданской войны, когда Германии удалось убедить Франко присоединиться к антикоминтерновскому пакту, ее влияние в Испании сильно возросло, однако властолюбивый характер Франко иногда давал о себе знать.
Когда в Испании был принят закон, ограничивающий иностранный контроль на испанских шахтах и рудниках, немецкий посол выразил протест. Однако граф Хордана ответил ему, что в Испании не принято консультироваться с иностранными»государствами перед принятием того или иного закона. Следует заметить, что во время мюнхенского кризиса 2 сентября 1938 года Франко заявил, что Испания останется нейтральной, если возникнет международный конфликт при захвате Чехословакии.
Таково начало так называемой политики неподчинения, в которой Канарис играл важную роль. В 1936 году он был для англичан опасным противником, воодушевлявшим Гитлера на безумные авантюры.
Глава 4. АННЕКСИЯ АВСТРИИ
Однажды на небольшом совещании, состоявшемся 5 ноября 1937 года, Гитлер небрежно заметил, что рано или поздно он намеревается начать войну. При этом он подчеркнул, что, по-видимому, после 1943 года Германия уже не будет иметь превосходства в вооружении. Об этом совещании нам стало известно из дневника начальника генерального штаба генерала Бека.
Лорд Галифакс[22], председатель тайного совета, находился в это время в Берлине, а затем в Берхтесгадене. Предлогом для его визита послужила охота, организованная Герингом, однако в действительности Галифакс должен был продолжить переговоры с Гитлером, начатые ранее, в 1936 году, сэром Джоном Саймоном и мистером Иденом. Возможно ли взаимопонимание между Англией и Германией? Гитлер заверил лорда Галифакса в намерении Германии осуществить пересмотр своих границ мирным путем. Он и Геринг заявляли, что Австрия и Германия могут быть объединены без войны. Галифакс понял их так, что в данном случае для западных союзников будет трудно вмешаться. Чиновник американского государственного департамента Уильям Буллит[23], прибывший в Берлин в ноябре 1937 года в ранге посла, встречался с Герингом. В своем меморандуме государственному секретарю он писал:
«Я спросил Геринга, имеет ли он в виду решение Германии аннексировать Австрию. Он ответил, что это является целью германского правительства. Германия не проводит этой аннексии, только лишь вследствие определенных политических обстоятельств, главным образом из-за отношений с Италией. Союз Австрии, Венгрии и Чехословакии будет абсолютно неприемлемым для Германии — такое соглашение послужит немедленным предлогом для войны». Было ясно, что нацисты боялись больше всего восстановления габсбургской монархии.
Абсхаген замечает, что зимой 1937/38 года адмирал Канарис лучше других понимал, какие ужасные конфликты произойдут в Европе, если Гитлер будет упорствовать в своей политике войны. Начальник 1-го отдела абвера полковник Пикенброк доставлял Канарису сведения о перевооружении союзников: оно осуществлялось медленно, но на базе значительно больших ресурсов, чем те, которыми располагала Германия.
В то время как Риббентроп успокаивал себя мыслью, что английские фашисты под руководством Освальда Мосли скоро совершат переворот в Англии, Канарис как-то в разговоре с одним англичанином в Берлине спросил, чего можно ожидать от английских фашистов.
«Мы относимся к ним, как к клоунам цирка», — ответил англичанин.
Адмирал, немного подумав, согласился с его точкой зрения.
Начальник генерального штаба генерал Людвиг Бек с тревогой думал об оккупации Австрии. Он знал, что Гитлер на этом не остановится; аннексия Австрии означала: подготовку к захвату Балкан; нанесение удара в юго-восточном направлении; ассимиляцию с неарийскими расами; господство над чехами, венграми, румынами, болгарами; столкновение с Турцией.
Канарис был полностью согласен со своими высшими военными начальниками — политика аннексии и продвижения на юго-восток не соответствовала их идеям безопасности. Он не надеялся, что нападение на Австрию можно предотвратить. Однако стал, действуя с максимальной осторожностью, собирать вокруг себя таких людей, которые могли бы помешать Гитлеру осуществить другие авантюристские замыслы. Именно в это время я впервые мельком ознакомился с его сепаратистской дипломатией и впервые услышал фамилию адмирала, произносимую шепотом.
Полковник Ганс Остер, заместитель Канариса и начальник центрального отдела абвера, обладал более решительным характером. Кавалерийский офицер старой закалки, с презрением относившийся к фашистским главарям, Остер придерживался того мнения, что нужно ковать железо, пока оно горячо. Но адмирал был довольно нерешительным человеком. И только постепенно его начальники отделов Пикенброк, Гроскурт и, пожалуй, Бамлер (а позже также фон Бентивеньи и Лахузен) пришли к выводу, что за высказываемой адмиралом иногда вскользь критикой в адрес руководителей третьей империи скрывался большой смысл.
Когда 4 февраля 1938 года Гитлер стал военным министром, он создал верховное командование вооруженных сил (ОКВ)[24], подчинявшееся непосредственно ему. Начальником штаба ОКВ был назначен генерал Вильгельм Кейтель, который, таким образом, стал прямым начальником адмирала Канариса. Начальник абвера должен был теперь подчиняться флегматичному и тупоумному солдату, совершенно не разбиравшемуся в международной обстановке. ОКВ занималось оценкой сведений, получаемых разведкой, планированием и проведением операций, а также стратегическими вопросами. Теперь на генеральный штаб были возложены, только функции по организации, боевой подготовке и строительству армии. С этого времени Канарис стал посылать свои доклады в ОКВ.
В то время от абвера требовалась подготовка планов по запугиванию Австрии. В дневнике заместителя начальника штаба ОКВ генерала Иодля подробно показан этот этап разведывательной игры. Иодль заявил в Нюрнберге, что он всесторонне информировал адмирала о немецких военных планах и дислокации войск в феврале 1938 года с тем, чтобы Канарис смог разработать план дезинформационных мероприятий для операции «Отто». (Так назывался план захвата Австрии.)
Немецкое правительство понимало, что если германские войска будут отмобилизованы и подтянуты к австрийской границе, то это произведет отрицательный эффект как на моральное состояние армии, так и на мировое общественное мнение. Гитлер решил схитрить. Иодль в своем дневнике 13 февраля 1938 года сделал следующую запись:
«Вечером 11 и днем 12 февраля. Генерал Кейтель с генералом Рейхенау и генералом авиации Шперле находятся в Оберзальцберге, На Шушнига и Шмидта[25] оказывается сильное политическое и военное давление. В 23.00 Шушниг подписывает протокол.
13 февраля. После полудня генерал Кейтель попросил Канариса и меня прийти к нему. Он сообщил нам, что фюрер отдал приказ о продолжении военного давления путем проведения дезинформационных военных мероприятий, вплоть до 15 февраля.