Толстая, в цветных фотографиях газета называлась «The Daily Bread». Поверх нее наискосок лежала книга в глянцевом бумажном переплете с красочным изображением длинного хрустального стакана и соломинки. Нил взял ее в руки, прочитал название. «Good Living for Good Livers»… Краткое руководство по приготовлению коктейлей. Смешное название — можно понимать как «Хорошая жизнь для крепких печенок» или «Хорошая жизнь для хороших жильцов»… Нет, «жильцы», конечно, не совсем то слово, но не скажешь же «житоки»… В общем, для тех, кто живет в свое удовольствие. Еще какой-то журнальчик по-французски. «Aucune Ran-cune».
Никакого, значит… чего? В общем, надо надеяться, «никакой бяки». На краешке стола Нил увидел и русскую книгу — на серой обложке лиловыми буквами косой заголовок «До сиреневой звезды. Очерки русского пофигизма». Нил потянулся было к заинтриговавшей его книге, но тут заметил, что она основательно запаяна в плотный полиэтилен. Разорвать упаковку он постеснялся, а потому взял в руки номер «The Daily Bread». Через первую полосу наискосок тянулся заголовок: "Many Happy Returns, М & М, Sweetest Couple!!! Three Cheers for Mickey and Minnie!!!
The Golden Jamboree of the Mices' Golden Union".
— И что пишут? — произнес приятный девичий голос из-за спины.
— Да вот… — Нил заставил себя говорить медленно, спокойно, будто голос его нисколько не взволновал. — Золотая свадьба Микки и Минни Маусов.
— «Бредятина» верна себе. Прямо-таки сокровищница мудрости, кладезь ценнейшей информации.
Стараясь не спешить, он обернулся. Никого. Посмотрел вокруг — никого.
— Кстати, раз уж ты стоишь, будь добр, сделай мне джинджер-сламмер, — продолжил голос как ни в чем не бывало.
— Кого?
Нил растерялся окончательно. Заколдованный замок, невидимка, неисполнимые поручения. Будто пьяный сказочник перемешал[Аленький цветочек" и «То — не знаю что».
— Джинджер-сламмер, — повторил голос. — Имбирный эль, на полпальчика джина и много-много льда.
— Где? — оторопело спросил Нил.
Голос рассмеялся, как колокольчик зазвенел.
— Сразу за лестницей увидишь стойку. Джин на полке, стаканы на стойке, лед и эль — в холодильнике. Заодно и себе плесни.
— Чего?
Голосок вновь рассмеялся.
— Чего хочешь, глупый. Вина, пивка, соку… Нил сделал робкий шажок, другой — и остолбенел. За лестницей до самой двери в круглый зал тянулась длинная металлическая стойка, обтянутая красной кожей. Из-за стойки частоколом вырастали длинные блестящие рычаги с черными рукоятками. На рычагах красовались разноцветные разнокалиберные таблички. «Амстел». «Хайнекен». «Дос-Эквис».
«Гролш». «Гиннесс». «Карлсберг». И еще, и еще, и еще… Нил перевел завороженный взгляд наверх. На двух застекленных полках он увидел не меньше сотни бутылок всех мыслимых цветов и форм. «Мартини» в шести вариациях. «Кампари». «Бейлиз»…
— Эй, босс! — окликнул голос. — Как проходит инвентаризация?
— Прости… те.
Сконфуженный Нил устремился к высоченному холодильнику и, заставляя себя не глазеть на всякие диковины, хранимые за стеклянными дверцами, быстро отыскал большую бутыль с желтой этикеткой «Ginger Ale» и черное пластмассовое корытце с искрящимся льдом. На боку у корытца был приделан какой-то рычажок, Нил надавил на него, внутри что-то хрустнуло, и из корытца выпрыгнул ледяной кубик, стукнул Нила по носу и упал на пол. Нил хотел было нагнуться за ним, но сообразил, что в питье этот лед уже не годится, а как засунуть его обратно — непонятно. На стойке стоял красный пластмассовый ящик со стаканами, Нил вытащил один и вновь засмотрелся — длинный стакан голубоватого стекла был не круглый и не граненый, а квадратный в сечении, с закругленными углами. Нил поднес стакан к корытцу, вновь щелкнул рычажком, умудрился поймать стаканом кубик льда и, весьма довольный собой, принялся шарить глазами по полке в поисках джина. Нашел аж шесть разных бутылок и остановил свой выбор на «Бифитере», поскольку видел такую посудину (пустую, естественно) у приятеля в коллекции и, следовательно, был с этим напитком знаком. Плеснул, как было ведено, совсем немножко, доверху долил имбирным элем и со вздохом облегчения (притомился от сильных впечатлений) двинулся вдоль стойки на выход.
— Эй, а себе? — весело прощебетала невидимка. — Неужели ничего не будешь?
— Буду, буду…
Нил дико зыркнул на полку и схватил первую же бутылку, на которой остановился взгляд. По форме она напоминала пульверизатор, который давным-давно привез из Китая отец. Нил без проблем свинтил золотистую крышку, налил полный стакан густой жидкости купоросного цвета и пошел дальше, держа в каждой руке по стакану. Однако, выйдя из-за стойки, он замер в нерешительности, не вполне представляя себе, куда двигаться теперь.
— Да здесь я, здесь, — хихикнула невидимка.
— Где? Я не вижу.
— Лежу на диване и смотрю на тебя в зеркало. Поднялась бы, да ножка болит.
Иди сюда.
Нил вновь вздохнул с облегчением и в несколько широких уверенных шагов дошел до дивана, обогнул его и оказался лицом к лицу с полулежащей незнакомкой.
Молоденькая девчонка с симпатичной круглой курносой мордашкой. Босая, в серых шортах и красной маечке, одна нога, перебинтованная на лодыжке, лежит на диване.
— Ну, давай же! — Незнакомка протянула руку, и Нил вложил в нее стакан с джинджер-сламмером. — Попробуем твое изделие. — Она прихлебнула и смешно сморщила носик. — Со льдом пожадничал, зато джина перебухал. Я же просила на полпальчика… Ладно, сойдет… Чего не садишься?
Она показала на противоположный краешек дивана, и Нил послушно селДевчонка посмотрела на его стакан и присвистнула:
— Оригинально, однако. Голубой «кюрасо» как аперитив? Надо бы как-нибудь попробовать… Ах да, извини, меня зовут Бетси.
Она протянула руку. Нил подался вперед и взял ее ладонь в свою. Это оказалось очень приятно.
— А я Нил, — представился он.
— О-о, Нил! Класс! Как река. Или как Нил Армстронг, первый человек на Луне.
— Да я, признаться, и чувствую себя первым человеком на Луне…
— Здесь?! — Бетси расхохоталась. — Скажешь тоже! На Луне нет никого, темно, пыль и кратеры, и дышать нечем. А здесь все наоборот. И очень, между прочим, классно, вот увидишь.
Она прихлебнула еще раз и поставила стакан на столик. Нил осторожно нюхнул своего «кюпороса». Пахло аптекой, сладкими фруктами и немножко сивухой — в общем, обычный ликерный запашок. Смелым глотком он осушил половину стакана.
Внутренности обожгло, но в меру и всего на мгновение.
— Да я и сам вижу, что тут неплохо, — с деланным равнодушием сказал он.
— Точно! — с энтузиазмом подхватила Бетси. — Главное, можно делать все, что хочешь. Бассейн, теннис, гольф, поло. Можно пойти на горки, в лагуну или на мыс, в лес, в город смотаться. На планере полетать или на дельтаплане. Ты летал на дельтаплане?
— Нет, — признался Нил.
— Зря, это так здорово. Я бы прямо сейчас с тобой полетала, только… — Она показала на забинтованную ногу. — Вчера каталась с Пабло Эстебаном в тисовой аллее, запуталась в стременах — и вот… Теперь зато просвещаюсь.
Она подняла с дивана книжку и показала Нилу.
— Как странно, — сказал он, — «Защита Лужина». Тут, возле фонтана, я разговаривал с одним человеком…
— А, так ты уже познакомился с нашим шахматистом-энтомологом? Милейший старый чудак. Его зовут доктор Доктор. То есть его действительно зовут Доктор, но доктор он не настоящий, в смысле, не врач… Старички друг друга терпеть не могут. Доктор Доктор говорит, что тот, второй, злостно исказил историю его любви к… Ой, кстати, я тебя обязательно познакомлю с Долли Хейз, отличная тетка, мы с ней заняли второе место на чемпионате по бриджу. Нас только сестрички Монтгомери обскакали, но с ними не потягаешься…
— Погоди, погоди… Долли Хейз, сестрички Монтгомери…
— Ну да, близняшки, Джун и Джули, их друг от дружки не отличить, только у одной шрам на запястье… Да, так вот, наш доктор Доктор в отместку слямзил у него и профессию, и хобби — то есть бабочек и шахматы — и даже пенсне завел, и так хорошо его передразнивать научился, что мы все тут со смеху под столы падаем. Как они тут третьего дня за ужином сцепились…
— Постой, кто с кем сцепился?!
— Ну, Набоков с Доктором…
— Набоков? Разве он еще жив?
— А ты?
— Не знаю, — Иногда кажется… — честно признался Нил. нет.
— Вообще-то у нас этим интересоваться не принято, — слегка надув губы, сказала Бетси. — Жив, умер — дело сугубо личное…
— Бетси, лапочка, спасибо, что подменила… — Из-за дивана проворно вышел худощавый длинноволосый парень в оборванных по колено джинсах и выгоревшей черной майке с надписью «Live Super». Парень наклонился, расцеловал Бетси в обе щеки и с улыбкой протянул Нилу жилистую ладонь. Нил вгляделся в его лицо.
Большие прозрачные светло-карие глаза, правильные, немного астенические черты, ассоциирующиеся обычно с высокой одухотворенностью. Рыжие, чуть вьющиеся волосы, длинная негустая борода. Боже, но это же… Сходство на грани кощунства…
Большие прозрачные светло-карие глаза, правильные, немного астенические черты, ассоциирующиеся обычно с высокой одухотворенностью. Рыжие, чуть вьющиеся волосы, длинная негустая борода. Боже, но это же… Сходство на грани кощунства…
— Господи Иисусе… — невольно пролепетал Нил.
Парень улыбнулся еще шире, разжал руку, вытянул ее к противоположной стене, сделал какое-то сложное движение пальцами — и остолбеневший Нил услышал первые аккорды бессмертного альбома «Иисус Христос — Суперзвезда».
— И все же предпочту, чтобы меня называли Верджил, — усмехнулся парень. ~ И чудеса не по моей части. Обычное сенсорное дистанционное управление. Можно и с изображением, но покамест воздержимся. Здесь много всяких таких штучек, я покажу, но для начала…
Верджил исчез за диваном, и Нил в зеркале увидел, как он по-хозяйски орудует за стойкой. Тихо, вкрадчиво зажужжал какой-то агрегат.
— Бетси, киса, тебе, как всегда, сламмер?
— Да, только совсем слабый и побольше льда. — Она подмигнула Нилу.
— А тебе, Нил?
— Не знаю… Пивка можно?
— Какого? В баре бочкового двенадцать сортов и примерно двадцать бутылочного и баночного. От прозрачного, как водичка, до черного, как деготь. В большой столовой на панно еще триста двадцать видов, а если захочется чего-нибудь совсем экзотического, то в погребах точно есть. От сортового из Микронезии до «жигулевского» из Конотопа.
— На твое усмотрение…
Нил судорожно допил ликер. В голове слегка зашумело. Одна из стенок чуть наклонилась, но тут же приняла первоначальное положение.
— Может, «Дос-Эквис»? Светлое, терпкое, чуть отдает текилой. Тебе понравится.
— Давай…
Через мгновение Верджил появился с напитками, раздал, оставив себе стакан с чем-то мутным, красноватым, пенистым.
— Cheers! — сказал он, плюхаясь в кресло напротив. — За тебя, Нил. Чутье мне подсказывает, что это не последний твой визит. Кто хоть раз нашел сюда дорогу…
— Слушай, я как раз хотел спросить… — На лице Верджила проступило настолько странное выражение, что Нил спросил совсем не то, что намеревался:
— Что ты такое пьешь?
Верджил спокойно, расслабленно улыбнулся.
— Свежий морковный сок.
— Сок? Но тут столько всего…
— Именно поэтому каждый здесь пьет, что захочет.
— Понятно…
Нил отпил пива, которое, наложившись на только что принятый ликер, не очень ему понравилось.
— Знаешь, чтобы не утомлять Бетси, перейдем в столовую. Там и поговорим.
— Верджил, вы мне нисколько… — Бетси помолчала. — О да, конечно, идите.
Нил тебе будет интересно.
Двери в круглую столовую бесшумно и мягко отъехали вверх, будто занавес, и они оказались в громадной, залитой неярким солнцем полусфере. Противоположная от входа стена представляла собой сплошное пространство высоких окон, из которых открывался вид в великолепно ухоженный сад, несколько японский по стилю, совсем непохожий на тот, что перед домом. За садом виднелся кусочек моря, розового от закатных лучей. Окна были французские, то есть служили одновременно и дверьми.
Нил обратил внимание, что некоторые из окон плотно зашторены.
— Это особые окна, так называемые порталы, — пояснил Верджил, без труда прочитав мысли Нила. — Они выходят совсем в другие места, и без хорошей подготовки в них не рекомендуется даже заглядывать, поскольку иные из этих мест далеко не так приятны, как наш Фрамбуаз Дорэ.
— Фрамбуаз Дорэ? — переспросил удивленно Нил.
— Присядем?
Они уселись за ближайший столик, причем Верджил тут же непринужденно закинул босые ноги прямо на белую скатерть и продолжил:
— Фрамбуаз Дорэ — это старинное название того дивного местечка, где мы сейчас находимся. Впрочем, оно давно уже не употребляется, и мы называем его просто Sweet Home. К сожалению, это понятие плохо поддается переводу на русский.
— Отчего же нет? Милый дом, родной дом.
— Это не совсем то. Родной дом — это место, где ты родился, или где живешь, или где живут твои родители. A home, помимо этого, означает такое место, где тебе хорошо и где ты оказываешься вовсе не благодаря своим достоинствам и заслугам, а просто по праву рождения. Один наш поэт именно так и выразился:
«Something you somehow don't have to deserve».
Нил узнал цитату, и это несказанно его вдохновило:
— Наш поэт? Это же Роберт Фрост сказал! Здесь что, Америка?
— Не совсем… Скажем так, Запад.
— Запад вообще? Как это?
— Ты, наверное, уже понял, что у этого места свои, особые отношения с пространством и временем… Так уж повелось, что, мечтая о лучшей жизни, человек всегда обращал свой взор в сторону заката. Вспомни Западный рай Индры, вспомни Платона, вспомни Острова Блаженных в преданиях кельтских народов. У американских индейцев, самого западного, с точки зрения географии, народа, путь в Страну Большой Охоты лежал на запад. На запад же уплывали, покидая Средиземье, эльфы господина Толкина… А орды Чингисхана, а американские пионеры — думаешь, их не вела все та же извечная мечта о блаженном Западе?
— Но Спаситель придет с Востока! — неожиданно выпалил Нил.
Верджил улыбнулся в ответ:
— Придет с Востока и уведет спасенных — куда? Спасителям едва ли свойственны кривые пути.
Верджил усмехнулся, достал из кармана джинсов помятую пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, затянулся. Нил вдохнул аромат небывалой сладости и силы.
— Эт-то что? — с легкой запинкой спросил он.
— «Латакия — Дикий Мед». Мое собственное изобретение. Берешь коробку обычной мак-баренов-ской «Латакии», добавляешь…
Нил громко расхохотался.
— Ты что? — с легкой обеспокоенностью спросил Верджил.
— Вот уж не думал… Я-то химичу, потому что не достать ничего…
— А я химичу, потому что все достать. — Верджил со смехом бросил Нилу пачку и плоскую, черную с золотом зажигалку. — Угощайся.
Нил внимательно посмотрел на пачку. На глянцевом белом картоне не стояло ни слова, зато рельефно проступал красно-желтый силуэт рогатого кабана, которого Нил видел в гостиной над зеркалом. Повеяло неприятным холодком.
— Это что такое? — как можно небрежнее спросил Нил, показывая на изображение.
— Не что, а кто, — поправил Верджил. — Кернунн, Хранитель Дома.
— Это его портрет над зеркалом висит?
— Это не портрет. Это он сам. Точнее, его голова, а сам он-в зазеркальнем пространстве, недоступном никому, кроме него.
— Боже Верджил поморщился.
— Не Боже, а Хранитель. Он спит, но все видит. И если почувствует, что Дому что-нибудь угрожает… Ладно, схожу выжму еще соку, а ты походи здесь пока, посмотри, как все устроено. Только на еду и питье особенно не налегай, аппетит испортишь. У нас сегодня рождественский ужин.
— Но ведь лето?
— И что?
— Но Рождество зимой…
— Что такое Рождество?
— Ну, когда Христос родился…
— Кто такой Христос?
— Ну, это… Сын Божий.
— Все мы дети Божьи. И каждый день кто-то родился…
Верджил вышел в гостиную-прихожую, а Нил подошел к непонятным серым экранам, расположенным на стене. Стоило ему подняться на приступочку, которая тянулась вдоль экранов, ближайший экран замерцал приятным для глаз зеленым светом, а мелодичный женский голос радушно произнес:
— Хэлло! Добро пожаловать в наше домашнее кафе.
Нил вздрогнул от удивления и поспешно сошел с приступочки. Экран мгновенно погас, и все стало так, как прежде. Он осмотрелся, еще раз шагнул на приступочку.
— Хэлло! Добро пожаловать в наше домашнее кафе, — с той же жизнерадостной интонацией произнес голос.
На зеленом Поле экрана проступили разноцветные квадратики со словами:
Hors d'ocu-vres
Salads
Soups
Sauces & Seasonings
Fish & Seafood
Meat
Poultry & Game
Vegetarian Delight
Lacto-Ovo Feast
Side Dishes
Cheese Board
Just Desserts
Soft Drinks & Juices
Beers
Wines
Hard Stuff
Hot Beverages
Fruit
Suggestion: Menu №1
Suggestion: Menu №2
Special Requests
Small
Medium
Large
Browse by Letter
Browse by Country
Browse by Group
Be Your Own Cook
OK
Serve
Нил диким взглядом окинул таблицу, моргнул — и английские надписи тут же сменились русскими.
— Дотроньтесь до экрана в желаемом секторе, — бодро посоветовал голос, и Нил ошалело ткнул в квадратик «Закуски» на теплом силиконовом экране.
Три верхних ряда моментально запестрели множеством цветных картинок, во всех аппетитных подробностях изображающих всякие мыслимые и немыслимые вкусности. Нил несколько секунд молча изучал картинки, а потом нажал на изображение чего-то круглого и зеленого, политого чем-то розовым. Изображение тут же выросло в половину экрана, а под ним загорелась надпись: «Авокадо под крабовым соусом».