Металлический Министр диеты организовал импровизированную демонстрацию на тему правильного питания, в которой под его руководством со свойственным ему лукавством принял участие и его коллега — подлинный Министр. Машины схватили его и принялись кормить с ложки какой-то неаппетитного вида смесью серого цвета. Они повязали Министру салфетку и время от времени вливали ему в рот какую-то жидкость, чтобы он мог запить еду. Как бы случайно, они то и дело промахивались, пронося ложку или стакан мимо рта. Движения их становились все менее и менее точными.
Только Президент продолжал стоять, не двигаясь и храня достоинство. Одну руку он предусмотрительно держал в кармане брюк — в суматохе один из роботов незаметным движением перерезал ему подтяжки.
Но и Президенту недолго удавалось сохранить грациозный вид. В нос ему также угодил помидор, и Президент молча закрыл глаза.
Министр диеты корчился и задыхался в объятиях своих безжалостных «кормильцев». С ушей его стекала бескалорийная и сбалансированная питательная смесь.
Шут был всего лишь самоучкой и не привык выступать перед столь многочисленной аудиторией. Ему не удалось с блеском оформить кульминационный момент представления. Исчерпав все свои шутки, он подозвал своих любимцев, помахал на прощание в направлении камеры, и они все вместе покинули зал.
На улице быстро собиралась толпа, криком и смехом встретившая Шута. Процессия направилась к шлюпке, оставленной на другом конце города. По дороге роботы развлекали собравшихся игрой в пятнашки.
Шут уже хотел было войти в шлюпку, чтобы вернуться на берсеркер и там ждать дальнейших событий, когда от толпы отделилась небольшая группа людей.
— Господин Шут!
Как всякий актер, только что давший удачное представление, Шут мог позволить себе немного расслабиться.
— Мне нравится, как звучит мой титул! Что я могу сделать для вас, джентельмены?
Они, улыбаясь, поспешили к нему. Один из группы, судя по всему их лидер, сказал:
— Если бы вам удалось избавиться от берсеркера или как там называют эту штуку, может быть вы могли бы участвовать в выборах от либеральной партии? В качестве вице-президента!
Завязался разговор, и Шут долго не мог поверить в то, что собеседники говорят совершенно серьезно.
— Но я хотел только немного развлечься и слегка встряхнуть этих деятелей, — протестовал Шут.
— Вы — прирожденный лидер, господин Шут, — отвечали ему. — Вам удалось организовать целое шествие. Вы встряхнули всю планету и заставили ее задуматься.
В конце концов Шут принял предложение либералов. Они сидели кружком около шлюпки, разговаривая и строя планы. Внезапно заслоненная до этого Луна планеты А осветила все вокруг ярким светом. Взглянув на небо, все с удивлением увидели, что корпус берсеркера удаляется все дальше и дальше, постепенно превращаясь в точку. Вскоре он совсем исчез из виду, растворившись среди звезд. В верхних слоях атмосферы сияли облака, словно празднуя его отлет.
— Я ничего не знаю, — только и успевал отвечать Шут в ответ на бесконечные взволнованные вопросы. — Ничего не знаю.
Он смотрел на небо, удивленный, как и все. Постепенно страх начал возвращаться к нему. Делегация роботов и механические глашатаи, видимо, потеряв связь с берсеркером, один за другим, словно умирающие, падали на землю.
Внезапно небо на какой-то миг осветилось гигантской вспышкой — словно молния пробежала по нему, не нарушив молчания звезд. Спустя десять минут пришел информационный бюллетень: берсеркер уничтожен.
На экранах телевизоров появился Президент. Было видно, что ему с трудом удается сдерживать переполнявшие его эмоции. Он объявил, что под личным героическим руководством Министра обороны несколько небольших военных кораблей планеты А встретили и уничтожили берсеркер. Угрозы больше не существовало. Человеческих потерь в сражении не было, хотя флагман Министра, судя по всему, получил серьезные повреждения.
Услышав, что его могущественного союзника больше нет, Шут испытал чувство, похожее на печаль. Но вскоре его сменила радость: в столкновении никто не пострадал. Он облегченно вздохнул и отвел взгляд от камеры.
Кульминационный момент речи Президента он все-таки пропустил. Обрадованный, тот, забыв о предосторожности, вынул руки из карманов брюк…
Министр обороны, объявленный на следующий день новым кандидатом в президенты от консервативной партии и пышущий неукротимым энтузиазмом после своей громкой победы, был немало удивлен реакцией людей на происшедшие события. Казалось, они считали более важным обстоятельством не то, что он спас планету от берсеркера, а тот факт, что при этом он нарушил народное веселье. Как будто нарушить веселье само по себе уже не было добрым делом! Однако его постоянные напоминания о том, что берсеркер представлял для планеты А небывалую угрозу, в конце концов вернули многих в лагерь консерваторов.
На следующий после сражения день Министр обороны хотя и был очень занят, все же нашел время, чтобы посетить штаб-квартиру либеральной партии и позлорадствовать там. С обычной напыщенностью он произнес перед либеральными лидерами свою речь, которую многие за несколько последних часов слышали уже не первый раз.
«Когда машина приняла мой вызов и пошла на сражение, мы двинули наши корабли, выстроившись в кольцо, словно пересмешники вокруг стервятника. И не думайте, что это сражение было для нас какой-то шуткой. Должен сказать вам, что берсеркер снял с моего корабля защитное поле с такой легкостью, будто очистил картофелину от кожуры. А затем он пустил в нас свой снаряд — огромный диск, который, как привидение, приближался к нам по небу. То ли мои пусковые установки слегка заржавели, то ли что-то еще, — уж и не знаю, но так или иначе остановить его мы не смогли, и он обрушился на нас».
«Не буду скрывать, в тот миг я подумал, что нам пришел конец. Мой корабль все еще висит на орбите — проходит карантин. Боюсь, что с минуты на минуту могу получить сообщение о том, что расплавлена металлическая обшивка или еще что-нибудь в этом роде. Но как бы там ни было, тогда мы все-таки прорвались через этот кошмар и добрались до берсеркера. А там уж мы не поскупились — выкинули на него все снаряды, которые были на борту. Не буду расхваливать свою команду; они, конечно, все герои. Одного я не могу никак понять: как только наши ракеты попали в берсеркера, он лопнул как мыльный пузырь. Как будто никакой защиты у него и не было. А?»
Министр повернулся к одному из своих адъютантов, который уже давно стоял с ним рядом, пытаясь привлечь внимание своего начальника.
— Вас вызывают, — сказал адъютант, дождавшись наконец возможности вмешаться и протягивая Министру радиотелефон.
— Благодарю вас, — кивнул ему Министр.
Он приложил аппарат к уху. Спустя несколько секунд улыбка начала медленно сползать с его лица.
— Что, вы говорите, показал анализ оружия берсеркера? Синтетический протеин и вода?
Министр обороны приподнялся на цыпочки с таким видом, будто собирался проломить потолок, чтобы поскорее взглянуть на висящий на орбите корабль.
— Что это значит? Просто огромный кремовый торт?
Шут, приложив определенные усилия, может рассмешить других, но сколько бы он ни трудился, рассмешить себя самого ему не удастся.
МАСКАРАД В КРАСНОМ ИЗМЕРЕНИИ
Мне довелось встретиться с умами, напряженно работающими над тем, что еще можно придумать, чтобы сделать дикую попойку еще более экзотической. Я столкнулся с людьми — мужчинами и женщинами — которые, ища спасения от давящего страха, бездумно растрачивали свое время, богатство и талант на придумывание бессмысленных масок… но которые так и не нашли ни смеха, ни спасения.
* * *Оставшись наедине с собою и оказавшись без дела, Филипп Ногара решил использовать такой редкий случай, чтобы осмотреть машину, которая доставила его сюда, на самый край галактики. Из роскошных апартаментов он вступил в смотровой купол. Там, в выпуклом пузыре из невидимого стекла, Ногаре показалось, что он словно вышел за пределы корпуса своего флагмана «Нирвана».
Под корпусом, «ниже» искусственной гравитации корабля, наклонившись, лежал яркий диск галактики, в одном из рукавов которой умещались все звездные системы, когда-либо исследованные потомками землян. Повсюду, куда бы ни бросил Ногара взгляд, перед глазами его представало бесчисленное множество ярких пятен и точек. Это другие галактики, словно в стремительном марше, удалялись прочь на огромной скорости — десятки тысяч миль в секунду — в направлении оптического горизонта вселенной.
Ногара, однако, оказался здесь не для того, чтобы рассматривать галактики — он пришел увидеть нечто действительно новое, проникнуть в тайны неведомого человеку явления.
Ногара, однако, оказался здесь не для того, чтобы рассматривать галактики — он пришел увидеть нечто действительно новое, проникнуть в тайны неведомого человеку явления.
Наблюдать неизвестный феномен вблизи можно было только благодаря явному взаимному притяжению галактик, отстоящих во вселенной еще дальше от этого непонятного места, да еще по облакам и потокам пыли, которые оно беспорядочными вихрями затягивало внутрь себя. Звезду, составляющую ядро этого удивительного скопления, увидеть было невозможно — огромная сила ее гравитации препятствовала этому. Масса звезды, судя по всему в миллиард раз превосходящая массу Солнца, столь невероятным образом скрутила вокруг себя пространство—время, что едва ли хоть один фотон света мог вырваться за ее пределы в видимом диапазоне волн.
Пылевые скопления дальнего космоса, попадая в объятия гипермассы, кружились и пенились. Падающая пыль накапливала статический заряд, который концентрировался до тех пор, пока молния не превращала ее в светящиеся грозовые тучи; вспышка молнии переходила в красный диапазон, прежде чем исчезнуть вблизи основания гравитационного холма. Наверно, ни одно нейтрино не могло выскочить за пределы зоны влияния этого солнца. Никогда еще ни один корабль не осмеливался подойти к этому месту так близко, как это сделала сейчас «Нирвана».
Ногара пришел сюда с тем, чтобы самому определить, возможно ли такое положение, при котором этот вновь открытый феномен в ближайшем будущем представит опасность для населенных людьми планет. Ведь нетрудно было вообразить себе ужасную картину: солнца, оказавшиеся на пути гигантской гипермассы, разлетаются как щепки, которые неумолимо поглощает чудовищный водоворот. На деле же оказалось, что пройдет по крайне мере еще тысяча лет, прежде чем возникнет реальная необходимость эвакуировать жителей прилегающих планет. А до того времени гипермасса будет неустанно проглатывать пыль, пока — и это вполне возможно — ее ядро не взорвется. Тогда большая часть составляющей ее материи станет частью вселенной — наверняка при этом она примет хоть и причудливую, зато куда менее опасную форму.
Так или иначе, но через тысячу лет это будет проблемой для кого-то другого. Сейчас с ней столкнулся он, Филипп Ногара — не зря же люди говорили, что если кто-то и управляет галактикой, так это именно он.
Раздался сигнал переговорного устройства, призывающий Ногару вернуться в роскошь апартаментов, и он с радостью воспользовался поводом отделиться от неприятных мыслей, которые не покидали его, пока он наблюдал за галактикой.
Ногара прикоснулся пальцем к панели:
— В чем дело?
— Мой господин, прибыл курьерский корабль из системы Фламланда. Они привезли…
— Говори прямо. Они привезли тело моего брата?
— Да мой господин. Лодка с гробом уже приближается к «Нирване».
— Я встречу капитана корабля в Большом Зале один. Никаких церемоний не нужно. Прикажи роботам, которые дежурят у входного люка, позаботиться, чтобы с эскортом и гробом к нам не проникла какая-нибудь инфекция.
— Да, мой господин.
Упоминание об инфекции было, однако, совершенно излишним. Хотя по официальной версии Йоханна Карлсена сразила фламландская чума, она в действительности не имела никакого отношения к тому, что он «сыграл в ящик». Считалось, что врачи заморозили героя Каменного Места, так как никакого другого способа предотвратить неизбежную смерть уже не оставалось.
Официальная ложь была необходима, потому что даже Верховный Лорд Ногара не мог спокойно устранить человека, который сыграл решающую роль в войне за Каменное место. Именно после того знаменитого сражения появилась уверенность, что жизнь в галактике выстоит, несмотря на то, что сражения с берсеркерами — даже еще более жестокие, чем прежде — продолжались.
Большой Зал был местом, где Ногара ежедневно встречался со своими помощниками и членами команды — обычно их собиралось здесь человек сорок—пятьдесят, и они устраивали праздники и развлечения. В них принимали участие также и те, кто находился на «Нирване» исключительно с этой целью — развлекать и ублажать господ. В этот же раз, войдя в зал, он нашел его пустым, если не считать единственного человека, который погрузившись в свои мысли, стоял рядом с гробом.
Тело Йохана Карлсена и все то, что осталось от него, было запечатано под стеклянным крышкой тяжелого контейнера, внутри которого находились автономные системы охлаждения и оживления, управляемые волоконнооптическим ключом, — подделать его было невозможно даже теоретически. Ногара жестом потребовал от капитана передать ему ключ.
Капитан без промедления снял висевшую у него на шее золотую цепочку с ключом и протянул Ногаре. И лишь после этого, вдруг вспомнив о существовании общепринятого ритуала, кивнул. Он был простым космонавтом, и Ногара не стал обращать внимания на недостаточную учтивость с его стороны. Губернаторы и генералы были помешаны на том, чтобы восстановить все тонкости этикета. Ногара же никогда не возмущался тем, что жесты и позы его подчиненных не соответствуют правилам, если, конечно, сами они должным образом выполняли его приказания.
Только теперь, держа в руках ключ, Ногара взглянул вниз, на замороженное тело своего единокровного брата. Врачи-заговорщики сбрили бороду и волосы Йохана. Губы его были мраморно-белыми, невидящие открытые глаза — ледяными. И все же это лицо, выделявшееся на фоне складок драпированного покрывала, несомненно принадлежало брату — в нем оставалось нечто, неподвластное замораживанию.
— Оставьте меня ненадолго, — потребовал Ногара. Он отвернулся и принялся ждать, глядя через широкое смотровое окно туда, где гипермасса, словно плохой объектив, затемняла пространство.
Услышав, как дверь за капитаном курьера с легким стуком закрылась, Ногара повернулся и увидел перед собой приземистую фигуру Оливера Микала — человека, которого он сам выбрал, чтобы заменить Йохана на посту губернатора Фламланда. Должно быть, Микал появился когда выходил космонавт, — Ногара даже подумал, что в каком-то смысле этот факт можно считать символичным.
Фамильярно опершись руками о гроб, Микал приподнял одну бровь — на лице его появилось привычное выражение, усталое и одновременно веселое.
— Вот какой бывает судьба, — начал размышлять Микал, глядя на Карлсена, — Целыми днями выполнять однообразную королевскую работу… и теперь такое вознаграждение за добродетели…
— Оставь меня, — произнес Ногара.
Микал был одной из центральных фигур заговора, наверное, самой главной его фигурой, если не считать врачей Фламланда.
— Я только хотел разделить вашу скорбь.
Взглянув на Ногару, он, однако, не решился продолжать дальше. Микал отвесил поклон — сейчас, когда они находились в комнате одни, его можно было счесть за насмешку — и быстрым шагом направился к выходу из зала. Дверь закрылась за ним.
«Здравствуй, Йохан.
Если бы ты устроил против меня заговор, я бы просто убил тебя. Но ты никогда не был заговорщиком. Все дело в том, что ты чересчур хорошо служил мне. Мои друзья и враги слишком сильно полюбили тебя. Поэтому ты здесь — моя замороженная совесть — другой у меня уже никогда не будет. Рано или поздно ты возгордился бы, поэтому у меня не оставалось выбора. Я должен был сделать это. Иначе мне пришлось бы убить тебя.
Я помещу контейнер в безопасное место. И, быть может, однажды у тебя вновь появится шанс на жизнь. Странная мысль, но когда-нибудь ты, возможно, будешь стоять, размышляя, у моего гроба так же, как я сегодня стою, склонившись над твоим. Без сомнения, ты будешь молиться о том, что, как тебе кажется, является моей душой…
Я за тебя молиться не стану, только пожелаю тебе сладких снов. Так пусть же тебе приснятся благословенные небеса, а не ад».
Ногара представил себе мозг при абсолютном нуле. Его нейроны, ставшие сверхпроводимыми, без конца прокручивают один и тот же сон. Хотя какое это имеет значение?
«Я не могу рисковать своей властью, Йохан, — продолжил он на сей раз вслух, — Пойми, у меня не было выбора. Иначе мне пришлось бы убить тебя.»
Ногара снова повернулся к смотровому окну.
— Я полагаю, тридцать третий уже доставил тело к Ногаре, — сказал второй офицер эстильского тридцать четвертого курьера, глядя на хронометр. — Должно быть, приятно стать императором или еще кем-нибудь в этом роде и заставлять людей по первому твоему приказу бросаться через всю галактику, вылезая из кожи вон, чтобы выполнить его.
— Вряд ли так уж приятно просить кого-нибудь доставить труп брата, — возразил капитан Турман Хольт, изучая астронавигационную сферу.
Сверхзвуковой двигатель его корабля быстро и мерно удался от системы Фламланда, словно разбрасывая между ней и собой один за другим одинаковые временные интервалы. Даже не будучи в восторге от своей миссии, он был рад оказаться подальше от Фламланда, где политическая полиция Микала все больше и больше набирала силу.