Другая абордажная машина берсеркера — робот с человеческими руками — осталась в корабле Карра после того, как все остальные покинули его и вернулись в свою шлюпку. Едва люк закрылся, робот уселся в боевое кресло и повел корабль в направлении берсеркера.
— Подожди! — Карр как будто даже сам удивился, услышав свой протестующий голос. — Мы не договаривались, что я стану пленником! — его смешные слова повисли в воздухе — очевидно ответа они не заслуживали. Внезапно Карром овладела паника, заставившая его необдуманно броситься вперед. Он вцепился в машину, уверенно пилотировавшую его корабль, и попытался вытащить ее из кресла. Механический пилот спокойно уперся рукой в грудь Карра и одним движением отбросил его в другой конец каюты. Карр больно ударился головой о переборку каюты.
— Мы поговорим с тобой о мире и любви пару минут, — прозвучал голос по радио.
В смотровое окно своего корабля Карр наблюдал, как пробоины на корпусе огромного берсеркера становились все более отчетливыми по мере его приближения. Даже неопытный глаз мог догадаться об их происхождении. Некоторые вмятины занимали площадь в несколько квадратных миль; то тут, то там можно было заметить сквозные отверстия и застывшие капли расплавленного металла. Потирая ушибленную голову, Карр испытал даже некоторое подобие гордости. «Мы — слабые, мягкотелые существа — сделали это, — подумал Карр, — мы раздолбали эту машину». Однако он тут же почувствовал неловкость. Воинственные настроения были чужды Карру; он всегда был немного пацифист.
После короткой паузы открылся люк берсеркера и корабль Карра проследовал вслед за шлюпкой в кромешную тьму.
В смотровое окно нельзя было ничего разглядеть. Последовал мягкий удар: видимо, корабль причалил к чему-то. Механический пилот заглушил двигатель, повернулся к Карру и начал подниматься со своего кресла.
Вдруг в нем словно что-то сломалось. Вместо того, чтобы спокойно и плавно встать, пилот подался назад, неуклюже замахал руками, пытаясь удержать равновесие, а затем тяжело рухнул на пол. Лежа на палубе, робот еще около полминуты двигал одной рукой, издавая при этом неприятный скрежещущий звук. Затем он затих.
Наступила тишина, и Карр вдруг осознал, что он снова завладел кабиной своего корабля, — счастье оказалось на его стороне. Но что же он мог предпринять…
— Покинь свой корабль, — холодным тоном произнес берсеркер. — К переходному отсеку мы подсоединили заполненную воздухом трубу. По ней ты попадешь туда, где можно спокойно поговорить о любви и мире.
Глаза Карра остановились на выключателе двигателя, затем взгляд переместился еще дальше — на сверхсветовой активатор. В такой тесной близости к огромной массе, какой обладал объемлющий его сейчас берсеркер, сверхсветовой эффект мог стать не только движущей силой, но и грозным оружием невероятной мощи.
Карр больше не боялся внезапной смерти. По крайней мере, так ему казалось. Он понял теперь, что более всего, всем сердцем и всей душой боится того, что может быть уготовано ему там, за переходным отсеком. Вновь вспомнились многочисленные ужасные рассказы о жестокости берсеркеров. Мысль о том, чтобы выйти за пределы переходного отсека, была непереносима. Куда менее страшным оказалось то, что проделал Карр. Осторожно перешагнув через упавшего пилота, он добрался до рычагов управления и вновь включил двигатель.
— Я и отсюда могу с тобой разговаривать, — сказал Карр. Несмотря на все усилия голос его немного дрожал.
Прежде, чем берсеркер ответил, прошло около десяти секунд:
— Твой сверхсветовой двигатель снабжен предохранительными устройствами. Ты не сможешь врезаться в меня как камикадзе.
— Может быть ты и прав, — произнес Карр, немного подумав. — Но если предохранители действительно работают, они могут увести корабль от твоего центра массы, и я попросту прошибу тебе корпус. Ты и так выглядишь не очень здорово. Дополнительные повреждения вряд ли пойдут тебе на пользу.
— Ты умрешь, — отрезал берсеркер.
— Когда-нибудь я так или иначе умру. И все же сюда я пришел не за тем, чтобы умереть или сражаться. Я хотел с тобой поговорить, постараться достичь соглашения.
— Что еще за соглашение?
«Ну вот, наконец-то, — подумал Карр, — эта штука меня слушает». Он глубоко вздохнул и с воинственным видом приступил к изложению своих аргументов. Сколько раз он мысленно репетировал эту сцену! Пальцы Карра покоились на сверхсветовом активаторе. Одновременно он не сводил глаз с приборов, контролирующих возможные повреждения корпуса от ударов микрометеоритов.
— У меня всегда было такое чувство, — начал Карр, — что твоя война с человечеством — всего лишь ужасная и досадная ошибка. Мы никогда не были твоими исконными врагами.
— Мой враг — жизнь. Жизнь — это чудовищно. — Берсеркер сделал паузу. — Может быть, ты хочешь, чтобы я превратил тебя в доброжизнь?
На мгновение Карр закрыл глаза. Перед ним предстали картины ужасов, связанных с этими существами. «Доброжизнь», — с содроганием произнес он про себя. Но тут же взяв себя в руки, Карр вновь со всей твердостью приступил к изложению своих аргументов.
— С нашей точки зрения плох как раз ты. Мы хотели бы, чтобы ты превратился в добрую машину. В такую машину, которая помогала бы людям, а не убивала их. Разве созидание — не более высшая цель, чем разрушение?
Последовала длительная пауза.
— А какие доводы ты можешь привести в пользу того, что мне следует изменить свою цель?
— Во-первых, цель, которая состоит в том, чтобы помогать нам, легче достигается. Никто не будет тебе мешать, не будет причинять тебе вреда.
— Ты думаешь, для меня очень важно, что кто-то мне мешает или причиняет вред?
— Живое выше, чем неживое, — снова выступил Карр, — а человек — высшая форма жизни.
— И ты можешь это доказать?
— Человек обладает душой.
— Я знаю, что многие люди утверждают это. Но вы определяете душу как нечто, недоступное восприятию машины, не так ли? Да и среди самих людей, насколько мне известно, много таких, кто не верит в существование души.
— Да, душа определяется именно так. И люди такие есть.
— Но тогда я не могу принять аргумент насчет души.
Карр вытащил обезболивающую таблетку и проглотил ее.
— И все-таки у тебя нет свидетельств того, что душа не существует. Следовательно, ты можешь считать, что возможность ее существования реальна.
— Это верно.
— Но оставим пока душу в стороне. Посмотрим на физическую и химическую организацию жизни. Известно ли тебе хоть что-нибудь о тонкости и сложности, присущим маленькой клеточке человеческого тела? Кроме того, неужели ты не согласишься с тем, что у нас, людей, в голове всего в несколько кубических дюймах пространства находятся удивительно совершенные компьютеры?
— Мне не разу не удалось заиметь пленника, обладающего мыслительными способностями. Поэтому я не имел возможности изучить ваш мозг, — бесстрастно проинформировал Карра механический голос. — Хотя от других машин мне приходилось получать сведения, касающиеся этого вопроса. Надеюсь, вы признаете, что ваша форма жизни представляет собой детерминированный результат действия физических и химических законов?
— А ты никогда не задумывался над тем, что эти законы, может быть, и были придуманы как раз для того, чтобы сформировать мозг, способный к разумным действиям?
Возникла длительная пауза. Карр почувствовал, что горло его пересохло и затвердело словно он говорил несколько часов подряд.
— Я никогда не пытался применить эту гипотезу, — внезапно произнес берсеркер. — Но если структура разумной жизни столь несомненно тонка и сложна, если она в такой степени зависит от законов физики в той форме, в которой они существуют, и никак иначе, то, может быть, высшая цель машины состоит как раз в служении жизни.
— Будь уверен, наша физическая структура весьма замысловата. — Карр не был убежден, что ему надлежит следовать тому обоснованию желательных для него выводов, которое выбрала машина. Но какое это могло иметь значение, если ему удастся победить в битве за жизнь. Он продолжал держать пальцы на сверхсветовом активаторе.
— Если бы у меня была возможность изучить какие-нибудь живые клетки… — начал берсеркер.
Словно нервные окончания от горячего железа вздрогнул индикатор метеоритных повреждений — что-то непонятное происходило рядом с корпусом его корабля.
— А ну прекрати это! — закричал Карр. — Если попытаешься обмануть, я тебя убью!
Голос берсеркера как всегда был ломающимся, но одновременно спокойным:
— Видимо, что-то случайно ударилось о твой корабль. Я неисправен, и многие из моих устройств работают ненадежно. Я собираюсь приземлиться на приближающийся сюда планетоид, чтобы добыть там металл и отремонтировать себя.
Словно нервные окончания от горячего железа вздрогнул индикатор метеоритных повреждений — что-то непонятное происходило рядом с корпусом его корабля.
— А ну прекрати это! — закричал Карр. — Если попытаешься обмануть, я тебя убью!
Голос берсеркера как всегда был ломающимся, но одновременно спокойным:
— Видимо, что-то случайно ударилось о твой корабль. Я неисправен, и многие из моих устройств работают ненадежно. Я собираюсь приземлиться на приближающийся сюда планетоид, чтобы добыть там металл и отремонтировать себя.
Индикатор прибора успокоился.
Берсеркер продолжал начатый ранее спор:
— Если бы у меня была возможность в течение нескольких часов изучить живые клетки, взятые от какой-нибудь разумной жизненной единицы, думаю, что я смог бы сформулировать обоснованное доказательство либо в пользу твоих доводов, либо против них. Можешь ли ты предоставить мне живые клетки?
— Но у тебя же, наверно, были пленники, — Карр выигрывал время: он никогда не слыхал о пленниках берсеркера. Языку машина могла научиться у одного из своих собратьев.
— Нет, пленников у меня никогда не было.
Машина ждала. Заданный ею вопрос, казалось, висел в воздухе.
— На корабле имеются клетки только моего собственного тела. Думаю, что я мог бы дать тебе немного.
— Будет достаточно половины кубического сантиметра. Такая потеря не предоставит для тебя никакой опасности. Кусочка твоего мозга я требовать не буду. Я понимаю, что ты стремишься избежать ситуации, называемой болью. Мне хочется по возможности помочь избежать ее.
«Неужели эта штука хочет накачать меня наркотиками? — подумал Карр. — Это было бы слишком просто». Во всех рассказах о нем берсеркер представлялся совершенно непредсказуемым и иногда невероятно изобретательным.
Карр решил продолжать начатую игру.
— У меня есть все, что необходимо, — на всякий случай предупредил он берсеркера. — Имей в виду, что я буду постоянно следить за панелью управления. Через некоторое время я положу в переходный отсек кусочек своей ткани.
Карр открыл корабельную аптечку, извлек оттуда обезболивающее средство и приступил к работе, держа в руке стерильный скальпель. Кое-какая подготовка по этой части у него имелась.
Перевязав образовавшуюся небольшую рану, Карр очистил кусочек от крови и лимфы и слегка дрожащими пальцами поместил его в маленькую трубочку. Затем, ни на секунду не теряя бдительности, Карр оттащил свалившегося пилота к переходному отсеку и оставил там вместе с предназначенным для берсеркера образцом собственной ткани. Совершенно измученный, он вернулся на свое кресло. Едва он откинул крышку люка, как некое существо проскочило в отсек и тут же покинуло его.
Карр решил принять что-нибудь возбуждающее. Он знал, что боль при этом усилится, но необходимо было физически поддержать себя. Минуло два часа. Карр заставил себя проглотить кое-что из аварийного пайка. Он ждал, не сводя глаз с панели управления.
Карр едва не подпрыгнул от неожиданности, когда берсеркер вдруг вновь заговорил: как-никак прошло почти шесть часов ожидания.
— Ты свободен, можешь уезжать, — произнесла машина. — Передай тем жизненным единицам, которые управляют твоей планетой, что после ремонта я встану на вашу сторону. Изучение твоих клеток убедило меня в том, что человеческое тело — это высшее творение во всей вселенной и что помощь вам я должен сделать своей целью. Ты меня понял?
Карр будто проглотил язык.
— Да… да… Я тебя убедил… — лепетал он. — После ремонта ты будешь сражаться на нашей стороне.
Некая сила решительно, но мягко подтолкнула его корабль. Через смотровое окно он увидел звезды и понял, что огромный люк, который поглотил его несколько часов назад, раздвигается.
Карр вел свой корабль в глубине вселенной, продолжая оставаться в нормальном пространстве. Последний раз взглянув на берсеркера, он отметил, что машина действительно двигается так, словно собирается опуститься на планетоид. Было очевидно, что преследовать Карра берсеркер не собирался.
Спустя пару часов после своего освобождения Карр, наконец, позволил себе отдохнуть от длительного напряженного слежения за экраном радара. Он решил провести осмотр внутренней двери переходного отсека. Закачав в него воздух, Карр вошел в отсек. Механического пилота там не было, отсутствовала и проба ткани, подготовленная им для берсеркера. Вообще не было ничего необычного. Карр глубоко вздохнул, словно сбросив с себя огромный груз, закрыл отсек и отправился к смотровому окну, намереваясь провести несколько часов в наблюдении за звездами.
В конце первого дня пути Карр сбросил скорость, поэтому, когда пошел второй день его возвращения, он все еще находился вдали от дома. Карр ел, спал и время от времени разглядывал свое лицо в зеркале. Иногда он взвешивался, после чего опять с интересом следил за звездами, словно человек, охотно занимающийся давно позабытым делом.
В течение двух последующих дней его корабль под влиянием гравитации выгнулся эллипсом вокруг родной планеты, будто заколка для волос. Приблизившись к планете, которая словно висела между ним и огромной скалой — берсеркером — Карр передал по радио.
— Эй! На поверхности! У меня хорошие новости.
Ответ пришел к нему почти мгновенно.
— Мы все время следили за тобой, Карр. Что происходит? Что там было?
Он рассказал им все.
— Вот так обстоят дела на данный момент, — закончил Карр. — Мне кажется, берсеркер действительно нуждается в ремонте. Если сейчас атаковать его двумя боевыми кораблями, думаю, что победа будет за нами.
— Понятно.
На поверхности развернулось оживленное обсуждение. Затем опять послышался голос. На сей раз в нем отчетливо звучала некоторая неловкость.
— Карр, ты еще не начал опускаться. Мы думаем, ты поймешь. Эта штука наверняка пыталась тебя обмануть.
— Да, я знаю. Даже падение механического пилота могло быть разыграно. Я думаю, берсеркер был слишком сильно поврежден и не хотел рисковать, вступая в бой; поэтому он попытался действовать иначе. Предполагаю, он что-то впустил в воздух в моей кабине перед тем, как позволить мне уйти. А может быть, подбросил какую-нибудь дрянь в переходный отсек.
— А что это, по-твоему, может быть?
— Мне кажется, что это новый вирус, только что переживший мутацию. Машина проектировала его специально таким образом, чтобы он поражал ткань, подобную той, что я дал ей. Берсеркер думал, что я поспешу домой, окажусь там еще до того, как заболею, и распространю у нас эту штуку. Очевидно, он считал, что изобретает биологическое оружие, использует жизнь для борьбы с жизнью подобно тому, как мы заставляем машины сражаться с другими машинами. Образец ткани, по всей видимости, был ей нужен для того, чтобы внедрить в него вирус. Скорее всего вирус жил в каком-нибудь домашнем животном. Судя по всему, пленников-людей у этой машины раньше действительно не было.
— Ты думаешь, вирус? А как он действует на тебя, Карр? У тебя есть боли? Я имею в виду, более сильные, чем раньше?
— Нет.
Карр повернулся на крутящемся кресле и взглянул на график, который начал вести недавно. Из него следовало, что за два последних дня потеря веса прекратилась. Наоборот, он становился тяжелее. Он взглянул на свое тело, на покрытое бинтами место в центре бесцветной, не похожей на человеческую ткань, области. Она явно уменьшилась в размерах, и он даже заметил первые признаки появления новой здоровой кожи.
— Что эта штука делает с тобой?
Карр позволил себе улыбнуться и в первый раз высказать вслух все укрепляющуюся в нем надежду:
— Мне кажется, она убивает мой рак.
КАМЕННОЕ МЕСТО
Большинству людей война не принесла никакого чудодейственного исцеления. Наоборот, они постоянно ощущали на себе огромное, разрушающее давление, которое, казалось, существовало всегда и которому не будет конца. Некоторые превратились в жестоких убийц, разум других сделался ужасным и неумолимым, как у тех машин, с которыми им пришлось сражаться.
Но мне все-таки довелось прикоснуться к разуму тех, пусть очень редких людей, кто пытался противостоять напору жестокости. Именно эти люди стали для меня олицетворением жизни, жемчужинами среди живых.
* * *За свои двадцать четыре года жизни Митчел Спэйн повидал множество космопортов, разбросанных по самым дальним уголкам Вселенной. Люди из Солнечной системы я их потомки распространились уже во всей галактике. Однако космопорт Гоби, расположенный на Земле, был, вероятно, самым большим из всех.
И все же сейчас, глядя вниз из снижающегося, забитого людьми, челнока, на огромной поверхности пустыни он не мог разглядеть ничего, кроме огромной толпы. Люди, собравшиеся, чтобы приветствовать героев, теснили выстроившихся в шеренгу полицейских, словно вступив в противоречие со своей благородной целью. Космические челноки, вытянувшись в воздухе вертикальной цепочкой, вынуждены были приостановиться, высматривая место для посадки.