Глава 14
– Мда, – крякнул Костин, – хотя, может, у нее приступ отчаяния случился?
Я вылила в свою чашку остатки чая.
– Давай плясать от печки. Заказчик знал, что Никита болен. Где он это выяснил? Кривоносова – медсестра в клинике, она могла попросить коллег найти хорошего доктора. Правда, по словам Елены, Лаура и Никита никому про проблемы с его здоровьем не говорили, но врач, который лечил Обжорина, мог нарушить врачебную тайну. Это одна ниточка к заказчику. Вторая, возможно, потянется от украденной модели машины. И мы с тобой, когда вспоминали про жвачку, духи и прочее, забыли про медаль. Между прочим, Елена упомянула, что со стены пропала одна награда за победу в конкурсе на лучшую модель. Яшина все удивлялась: «Кому она нужна? Пластмассовая! Дешевая!» А мне сейчас вспомнился случай из школьных дней. Одну нашу одноклассницу обокрали, утащили у нее из портфеля копеечную игрушку, которую девочке вручили за победу в школьном конкурсе сочинений. То ли мишка, то ли зайка стоил дешево, приобрели его в простом магазине, там подобных «плюшек» гора лежала. Школьница, лишившаяся награды, рыдала, классная руководительница заперла кабинет, велела детям открыть портфели. И пропажа нашлась там, где никто не ожидал, в сумке отличницы Наташи Котовой, идеальной девочки, которую всем постоянно ставили в пример. Педагог была ошеломлена не менее детей, она спросила: «Наташенька, почему ты забрала чужую награду? Родители тебе любую игрушку купят, стоит лишь попросить». Отличница закричала: «Это была моя награда! Я всегда побеждаю! Только я! Почему ее отдали ей? Я вернула себе положенное. Не смейте отнимать!» Некоторые люди не могут примириться с потерей звания чемпиона. Никита Владимирович ходил в общество ОЛСАМ еще до знакомства с Лаурой, возможно, у него там есть друг, о котором не знала жена, или приятельница, бывшая любовница. Обжорин о своей прежней связи Лауре рассказывать не стал. А дамочка решила навестить бывшего любовника, позвонила в дверь, Лаура ее впустила, угостила чаем, и та ей от злости снотворное подсыпала. Это один вариант. Есть второй. Возможно, кто-то из собирателей моделей считал Никиту недостойным победителем и забрал медаль вместе с копией машины, которую чемпион собрался показать на грядущей выставке. Сценарий тот же. Пришел неожиданно в гости, сел пить чай со вдовой, подсыпал ей в стакан «Дорминочь». О кончине Никиты Владимировича сообщила бульварная пресса, журналисты описали ДТП, суицид водителя, поэтому кто-то из старых приятелей и активизировался. Лично я склоняюсь к какой-то из этих версий. Маловероятно, что в преступлении замешаны коллеги Кривоносовой или Обжорина. Яшина утверждает, что у Лауры никаких подруг, кроме нее, никогда не водилось. А Обжорин в школе с преподавателями не общался, он нелюдимый был.
– Притянуто за уши, однако возможно, – согласился Костин, – я бы не стал полагаться на слова Яшиной, не подозреваю ее во вранье, скорей всего, она считает себя единственным близким человеком Лауры, но женщины странный народ. Когда-то я тесно общался с симпатичной Ниночкой, у той была закадычная подружка, которая мне до икоты надоела, всегда с нами таскалась. Я не выдержал и поставил ультиматум: «Или я, или она!» Нина сразу воскликнула: «Милый, больше ты ее никогда не увидишь». Я обрадовался, но зря, на следующее свидание Нина явилась с незнакомой брюнеткой и заулыбалась. «Знакомься, Вова, это Света, мы с ней с первого класса вместе». Я удивился: «Думал, твоя лучшая подруга навязчивая блондинка, без которой наши встречи не проходят». Нина сделала страшные глаза, а черноволосая красавица воскликнула: «Вот ты какая подлая», – и убежала. И что выяснилось? С брюнеткой Нина сидела десять лет за одной партой, а с блондинкой познакомилась в институте, обе девушки друг друга терпеть не могли, потому каждая выдвинула Нине ультиматум: «Дружишь только со мной». Ниночка соврала и той, и другой, что соперница изгнана, но на деле ничего не изменилось. Просто она не приглашала их к себе в гости одновременно. Лаура могла не рассказывать Елене о дружбе с какой-то коллегой. Отправляйся в клинику, но не рассказывай о расследовании, прикинься клиенткой, у тебя замечательный повод для обращения к врачу есть, цвет личика у тебя пока странный. Побеседуй с доктором, пошатайся по лечебнице. Это дело целиком и полностью твое. Я им заниматься не стану, хотя помогать не отказываюсь. Пока ты дома сидела, у нас появилась новая клиентка, она ищет свекровь, которая ее на свадьбе прокляла.
– Зачем? – хихикнула я. – Если мать мужа не маячит регулярно на горизонте, это счастье.
– У женщины полоса неудач, – пояснил Вова. – Она сходила к экстрасенсу, тот почуял порчу, приказал поехать к свекрови и упросить ту заклятие снять. А ни невестка, ни ее муж понятия не имеют, куда мамаша подевалась, они на нее обиделись, пару лет не звонили, сейчас кинулись искать, и упс. Нет ее нигде.
* * *На рецепшен в клинике «Юность» сидела женщина лет сорока с бейджиком «Каролина».
– Я намазала лицо тональным кремом «Аенвит», а он не смывается, – честно объяснила я, – вернее, сходит, но очень медленно, пару дней назад я выглядела негритянкой, теперь стала мулаткой. Моя приятельница у вас подтяжку делала, ей очень понравилась доктор Лаура Кривоносова. Может она меня срочно проконсультировать? Отпуск заканчивается, мне на работу выходить пора, коллеги вопросами замучают.
– Лаура не врач, а медсестра, – улыбнулась Каролина, – она профессионал, но права вести прием не имеет.
– А с кем она работает в паре? Может, подруга имела в виду того доктора? – спросила я.
– Кривоносова в хирургии, – объяснила собеседница, – к сожалению, у нас ко всем специалистам предварительная запись. Сейчас все доктора заняты, можно в среду попасть ко Льву Андреевичу, он…
– Дорогая, я свободен, – произнес пожилой мужчина, сидевший в кресле чуть поодаль от рецепшен, – готов принять очаровательную даму. Пойдемте, милая! С вашим пустячком мы элементарно справимся.
В глазах администратора промелькнуло беспокойство.
– Григорий Петрович… э… э… вам… э… э… э…
Дедушка ласково улыбнулся.
– Любезная, к нам пришла красавица, ей нужна консультация, все в запарке, я в простое. Зачем очаровательной особе ждать несколько дней? На ее счастье я оказался не занят. Пойдемте, душенька.
– Спасибо, – обрадовалась я.
– Должна вас предупредить, – заворковала Каролина, – Григорий Петрович профессор, прием у него дороже, чем у обычного врача.
– На себя, любимую, мне денег не жалко, – ответила я.
– Правильно, – похвалил меня старик, – вы молодец, так и надо. Обычно я от пациенток слышу: «Лучше подешевле, не хочу, чтобы муж ругал за лишние траты». Нам налево по коридору.
Мы прошли мимо двух дверей, на одной висела табличка «Гомеопат», на другой «Психолог», и дошли до нужного кабинета.
– Вперед, без страха и сомнения! – улыбнулся врач. – Сюда, мой ангел, устраивайтесь. Как вас зовут?
– Евлампия Романова, – представилась я.
– Чудесно! – пришел в восторг доктор. – А я Григорий Петрович. Для прекрасных дам просто Гриша. Нуте-с, чем вы недовольны? Цветом лица?
Профессор включил большую лампу, я зажмурилась от яркого света.
– Ага, эге, угу, мда, – забормотал доктор, – ангел наш! Вы хотите отбелить кожу? Но зачем это вам? Нет, я могу сделать процедуру под названием «Сияние», но как побороть генетику? В вас явно кипит кровь жителей африканского континента, примите это, не пытайтесь стать как все, потеряете индивидуальность.
Дверь кабинета приоткрылась, внутрь впорхнула женщина в розовом халате.
– Здрассти вам! Картина «Не ждали», – рассердился доктор. – Мадам, где вас носило?
– Бегала в раздевалку, – пояснила медсестра, – велели шкаф Кривоносовой разобрать.
– Зачем? – удивился врач. – С какой стати рыться в чужих вещах?
Медсестра кашлянула.
– Ну… вы же знаете… на летучке сообщили…
– Анна, я не посещаю собраний, это принципиальная позиция, выработанная под гнетом коммунистов, – заявил старичок, – никаких сходок не приветствую. Где Лаура?
Аня улыбнулась.
– Простудилась. Заболела. Слегла.
– Так бы и говорила, – укорил профессор. – А что тебе в ее гардеробе понадобилось?
– Григорий Петрович, у вас пациентка, – напомнила медсестра.
– Ах да! – спохватился эскулап. – Добрый день, милейшая, как вас зовут?
– Евлампия Романова, – заново представилась я.
– И в чем проблема у такой красавицы? – пропел дедуля.
– В цвете кожи, – повторила я, – хочу снова стать белой.
– Ангел мой, зачем? Ваша внешность уникальна и идеальна, не стоит вмешиваться в замысел природы, – завел доктор наук, – ступайте с богом…
На столе зазвенел телефон.
– Прошу нижайше прощения, вынужден ответить. Алло, Каролина? Тэкс! Это противоречит моим принципам. Имейте в виду, любезная, меня учили великие, на всю жизнь запомнил их слова: «Главное, не навреди!» Майя Григорьевна? Лично? Ну тогда, конечно. Хорошо.
Григорий Петрович положил трубку на стол.
– Аня, – крикнули из коридора, – ты вещи Кривоносовой сложила?
Медсестра быстро вышла из кабинета.
– Добрый день, ангел мой, – заулыбался профессор. – Как вас зовут?
– Евлампия Романова, – покорно повторила я.
– Редкое имя, но где-то я его уже слышал, – протянул дедок.
– Проще запомнить уменьшительное имя, – подсказала я, – запишите где-нибудь на бумажке – Лампа.
– Всегда так поступаю, – обрадовался старичок, – имена никогда в голове не удерживались. В студенческие годы на меня Пирогов злился, стучал линейкой по голове и твердил: «Оловянный лоб! Изволь имя-отчество педагога зазубрить! Татарин ты, а не будущий доктор! Кабы не успехи в хирургии, гнать тебя надо было взашей». Великий человек!
– Николай Иванович Пирогов? – изумилась я. – Тот самый? Русский хирург?
– Вы его знали? – обрадовался профессор. – Может, и у Ивана Михайловича Сеченова в гостиной сиживали? Глыба! Матерый человечище.
Я поняла, что пора сматываться, и встала.
– Спасибо огромное, рада была с вами познакомиться.
– Куда вы? – всполошился Григорий Петрович. – Думаете, я умом тронулся? Душенька, я отлично помню, что советов вам не давал. У меня лишь на имена памяти нет, в остальном нынешним щелкоперам, ботоксоведам и лазероводителям я фору дам. Только и умеют, что аппараты включать. Как вас зовут, красавица?
Глава 15
– Евлампия, – вздохнула я, думая, как лучше удрать от милого, но впавшего в маразм дедули, – Романова.
– Царская фамилия, – восхитился профессор.
И тут в кабинет влетел парень в хирургической пижаме со словами:
– Анна! Немедленно выпиши рецепт Масляковой.
– Кто позволил прерывать прием? – вознегодовал старичок.
– Я думал, вы один, – забыв извиниться, сказал юноша.
– Как видите, разлюбезный друг, я занимаюсь пациенткой… э… э… напомните ваше имя?
– Евлампия Романова, – исполнила я уже надоевшую арию.
– А теперь, уважаемый коллега, хочется послушать ваше мнение в отношении данного случая, – улыбнулся Григорий Петрович. – Дама не простая, состоит в родстве с правящим монархом, ранее наблюдалась у Пирогова и Сеченова. В отношении такой особы надобен консилиум. Нуте-с!
Я собралась сказать, что мне не сто лет, я не современница великих врачей, родилась в то время, когда от них остались лишь портреты в энциклопедиях, но не успела. Парень подошел ко мне, схватил за щеку и затараторил:
– Имеем бульдожьи брыли, грыжи под глазами, избыток верхних век, опущение бровей, ослабление тургора, рот вдовы и шею черепашки.
Я уставилась на хирурга, а тот пел соловьем:
– С шеей поступим просто: сорок пять сеансов обжига лазером, плюс инъекции филера. С тургором справимся посредством буколитического массажа, брови подвздернем степлером. А вот брыльки, глазки и ротик – это скальпель. Но в принципе ерунда, разрезик тут, там, здесь, шовчики спрячем в ямках, полирнем личико – и будете конфета-бутон. За недельку управимся. Для закрепления эффекта нижнюю губу слегка подкорректируем. Сейчас такой рот уже не носят. И я бы посоветовал убрать комки Буше, вернее, переместить их в район скул.
– Комки Буше, – ошалело повторила я. – Они где находятся?
– В щеках, неужели не знаете? – удивился врач. – Не предполагал, что в столице еще есть люди, не имеющие понятия о комках Буше. Никогда не тороплю пациенток, подумайте и приходите, я из вас сделаю веселую ромашку. О’кей? Так где Аня, Григорий Петрович?
– Это кто? – заморгал старичок.
– Ваша сестра, – уточнил бодрый хирург.
– Не говорите ерунды, друг мой, я всю жизнь один наследник у папеньки с маменькой, – торжественно заявил профессор.
Хирург развернулся и убежал.
– Нет, вы видели! – возмутился дедок. – Ни мне здравствуйте, ни вам до свидания. Кто он такой?
– Хирург, – вздохнула я и пощупала свои щеки.
Интересно, где эти комки Буше расположены и чем они неприятны? До сих пор я полагала, что вполне симпатична, но сейчас моя уверенность зашаталась. Шея черепашки! Вмиг вспомнилось, как выглядит рептилия, и мне стало совсем плохо.
– Как его зовут? – продолжал недоумевать профессор. – И вы кто?
– Евлампия Романова, – обреченно представилась я.
– Душенька, вы, наверное, расстроились, – зачирикал Григорий Петрович. – Совершенно не стоит. Посетивший сей кабинет ферт нес несусветную чушь. Да, у вас наблюдаются некоторые проблемы, но они скромные. Неполадок с пигментацией! Но это естественно, когда человек перешагнул на восьмой десяток.
Я икнула.
– Не впадайте в панику, – нежно сказал Григорий Петрович. – Зачем вам скальпель? Тяжелый восстановительный период, рубцы и прочий восторг. И ваш возраст, нет, нет, вы чудесно смотритесь на девятом десятке, но наркоза вам не надо, не надо! Операцию я рекомендую всем только по жизненным показаниям. Можно чудесно обойтись без ножа.
– Правда? – обрадовалась я.
– Естественно, дорогая… э… э…
– Евлампия, – услужливо подсказала я.
– Чудесное имя! – впал в восторг профессор. – У Пирогова была кошка Евлампия. Или у Сеченова? Хотя, возможно, она жила у Маркса…
Я потихоньку встала.
– Вижу, вы спешите, – засуетился Григорий Петрович, наклонился и вынул из ящика небольшой коричневый пузырек. – Прошу, откушайте.
– Что там? – предусмотрительно осведомилась я.
– Лично мной разработанный осветлитель кожи, – хитро улыбнулся дедуля, – угощаетесь – и конец истории.
– В смысле, совсем конец? – насторожилась я. – Меня это не устраивает, я планирую еще пожить. В конце концов желто-коричневый цвет лица счастью не мешает.
Григорий Петрович всплеснул руками.
– Любезная моя, э… как вас зовут?
Я почувствовала себя безумным попугаем.
– Лампа.
– Замечательное имя, – потер руки хозяин кабинета. – Дорогая Евлампия, вы, похоже, считаете меня безумцем?
– Нет, нет, – возразила я.
Григорий Петрович заквохтал.
– Увы, я всегда забываю имена. Ничего с этим поделать не могу. Я уж не молод, а старость не радость. Долгое время работал за границей, вернулся в Россию и, представляете, не узнал родную дочь. Майечка тоже врач, она этой клиникой владеет. Девочка меня обняла: «Папа, папа, как я рада, что ты снова в Москве, будешь у меня работать, вот твой кабинет». А я на нее смотрю… чужая совсем, сердце мое молчит при виде нее, и вот, гляньте…
Старичок вытащил из ящика стола снимки.
– Слева я, справа Майечка. Сейчас она толстая, волосы темные, постоянно во рту…
Я перестала слушать профессора, просто кивала в такт его словам. Вероятно, у него был инсульт, поэтому он не смог узнать дочку, женщины могут здорово измениться: похудеть, потолстеть. А уж про цвет волос вообще молчу.
– …отвратительного цвета и запаха, – ворвался в уши голос деда. – Все. Я перестал думать о личном. Сейчас вас вылечу. Пузырек открывайте и пейте на здоровье.
Я смотрела на стоящий на столе небольшой флакончик.
– И чего мы испугались? – удивился врач. – Это мое изобретение, принимать его нужно исключительно в моем присутствии. Эффект не мгновенный, но ошеломительно действенный, пропадут беспокоившие вас проблемы. Все. Станете благостной. Вам мое лекарство необходимо. Не отпущу вас, пока ее не употребите!
При последних словах Григорий Петрович на удивление резво вскочил, бросился к двери и загородил ее собой.
– Нет, нет, нет! Покинете мой кабинет только после процедуры. Открывайте и пейте.
Делать нечего. Я отвернула крышку и понюхала содержимое. Нос не уловил ни малейшего запаха.
– Какой состав микстуры? – спросила я.
Врач потер ладони.
– Это мое изобретение, обычная вода, аш два о!
Мне очень хотелось побыстрее покинуть кабинет, давно стало понятно: от хорошо воспитанного, оптимистично настроенного старика я ничего о Лауре Кривоносовой не узнаю, поэтому перебила его:
– Просто вода? Без примесей? Не настой трав, не растворенное в жидкости лекарство?
– Водичка, – пропел Григорий Петрович, – самая обыкновенная, но…
Я быстро опорожнила пузырек и улыбнулась. Все, теперь дедок отвяжется, я могу отправиться на поиски медсестры Ани, которая разбирала шкафчик Лауры.
– …но взятая с крышки гроба кота Епифания, – договорил дедушка.
– Откуда? – вздрогнула я.
– О! Милая! Вы ничего не знаете об Епифании? – поразился доктор. – Надо же! Удивительно. Полагал, что об уникальном животном известно каждому. В тысяча семьсот сорок третьем году граф Беркутов привез из Китая для своей фаворитки, крепостной крестьянки Анисьи, кота Епи Фи Ни. Понятное дело, в России его переименовали в Епифана. Жена вельможи, противная карга, ревновала мужа к любовнице. Чтобы лишить девочку красоты, она подлила в ее мыло ядовитую жидкость. Убивать девку она не собиралась, замыслила ее изуродовать. Анисья помылась и стала похожа на больную проказой, девушку выгнали из имения, она ушла, вместе с ней покинул избу и кот Епифан. Но через несколько месяцев крепостная девка, еще более прекрасная, чем раньше, постучала в спальню Беркутова. Граф был сражен наповал красотой Анисьи и вернул ей статус фаворитки, а дворня принялась расспрашивать любовницу. Выяснилось, что девушка каждый день умывалась водой, которую приносил из колодца кот.