– Это Саша. Саша Силантьева.
– Сашенька?! Милая ты моя, дорогая! – похоже, тетя Света даже разрыдалась от радости. – Ох, сколько лет...
– Теть Свет, простите меня.
– Да за что?.. – изумилась та.
– Я так давно вам не звонила!
– Я сама замоталась чего-то... Я сама могла позвонить! Это я прощенья прошу, Сашенька моя дорогая...
– Теть Свет, как вы там?
– Я-то? А что со мной сделается... Вот, на пенсию только вышла. А ты? Как муж? Дети есть?
– Ни мужа, ни детей, – засмеялась Саша.
– О-ой, и этого своего, второго – тоже послала, да? Ну и правильно! Зачем они нужны, мужики эти! Я вон всю жизнь одна – и слава богу, нервы мне никто не мотает, над душой не стоит...
– Я не совсем одна, если честно – у меня есть кавалер... Очень хороший человек, – призналась Саша.
– Кавалер? А и правильно, так живите, не расписываясь! – тетя Света Попова, похоже, была готова принять все, что происходило с Сашей.
– Теть Свет, а дача?
– Дача? Да все так же, стоит... Ремонт надо бы сделать, да все недосуг. Может, соберусь следующим летом. А ты приезжай на дачу-то! И кавалера своего бери! – с радостью предложила женщина.
– Спасибо, спасибо... Я ведь не просто так про дачу спрашиваю, а с корыстными целями, – сказала Саша. – Помните, там наши старые вещи лежали на чердаке?
– Помню! А то! До сих пор лежат, все выбросить недосуг. Может, следующим летом займусь...
– Очень хорошо, что не выбросили! – обрадовалась Саша. – Мой кавалер старые книги собирает. Там, я же помню, были какие-то книги на чердаке... Я готова хорошо заплатить! – предупредительно воскликнула Саша. «Куплю у тети Светы книги и подарю Виктору!» – моментально решила она.
– За что? Вещи-то – вашей семьи! Что ж я, злыдня какая... – обиделась тетя Света. – За твои-то вещи с тебя еще и деньги требовать... За старье за это... Нет, ну ты скажешь, Саш!
– Спасибо, теть Свет...
– Не за что! А ты вот что... Поедем завтра на дачу вместе. Как?
– Поедем!
...Они встретились на вокзале.
Саша сразу узнала подругу матери – по розовой кофте, которую тетя Света, помнится, купила лет десять назад. И эта черная юбка, похоже, была давно знакома Саше... Только белые кроссовки выглядели относительно новыми.
«Она же не старая совсем! Пятьдесят пять лет ей... Всего-то на пару лет старше мамы!» – огорчилась Саша, подходя к расплывшейся, бесформенной женщине с седым пучком на затылке и неровно подведенными аспидно-черным карандашом, круглыми глазами.
Света Попова никогда не умела одеваться, краситься, и все свои дела она откладывала на потом – потому что сейчас ей было лень заниматься ими.
– Ой, Сашенька! Подросла, вытянулась... – совсем как в детстве закудахтала тетя Света, обнимая Сашу полными, невесомо-мягкими руками.
Уже много лет Саша не росла. И вес у нее был тот же, что и в далекой юности. Но доказывать это тете Свете не имело смысла. Она, Саша, всю жизнь была для нее маленькой девочкой. Тетя Света была не в ладах со временем и, похоже, не замечала, что прожила уже большую часть жизни.
– Вы все такая же, теть Свет...
– Ой, нет, я старею... Елки зеленые! – тетя Света едва успела подхватить выскочившую изо рта вставную челюсть. – Чуть зубы не убежали... – улыбаясь, прошамкала она.
Саша помнила эту челюсть. Тетя Света давно собиралась поменять ее на более удобную, но, видно, за столько лет так и не нашла для этого времени...
– Я помню эту кофту...
– Ой, сносу ей нет! Очень удобная... Прям жалко выбросить! Я, Сашенька, такого размера, что на меня трудно что-то подобрать... – Тетя Света подхватила Сашу под локоть и потащила к платформе. – Вон наша электричка, билеты я заранее купила! Вот и донашиваю старое... – беспечально добавила она.
– Давайте я вам что-нибудь сошью, теть Свет!
– Ты у нас мастерица – золотые руки! Уж такая молодец... Видела б тебя мать... – Света Попова вытерла щеку о плечо.
– Давайте я вам что-нибудь сошью, теть Свет? – упрямо повторила Саша.
– Ну вот еще, делать тебе нечего...
– Теть Свет, я очень быстро шью... Нет проблем!
– Брось. Потом. Не сейчас. Вот доношу эту кофту, тогда и приду к тебе... – тете Свете было абсолютно наплевать, как она выглядит. – Народу-то, смотри! А жара-то какая...
Их подхватило людским потоком, внесло в вагон. Тетя Света сумела втиснуться на одно свободное место у окна. И тут же принялась энергично пихать бедром мужчину лет сорока пяти, в черных очках.
– Молодой человек, подвиньтесь! Столько места заняли... Сюда еще девушка может влезть!
– Ничего-ничего, я постою! – замахала руками Саша.
– Сорок минут ехать, куда ты постоишь! – возмутилась тетя Света. – Молодой человек, ну буквально еще сантиметров на десять сдвиньтесь...
– Я сейчас в проход упаду! – злобно проскрипел «молодой человек».
– Не надо никуда двигаться, я постою...
– Сорок минут на ногах стоять!
– Дама, не толкайтесь! Я инвалид второй группы, между прочим...
– Ой, ну не надо, каким это местом вы инвалид?! – моментально ввязалась в дискуссию тетя Света.
– Справку показать?
– Ой, ну не надо, я вам хоть десять справок могу сделать...
– Я не буду садиться! Теть Свет, пожалуйста!
Публика с интересом слушала их перебранку.
– А и ладно, пусть сидит! – злорадно воскликнула тетя Света. – Согласно статистике, нынешние мужики лет на десять раньше женщин помирают. Пу-усть сидит, бедный, может, ему совсем недолго осталось...
Мужчина побледнел, потом покраснел. И, бормоча что-то себе под нос, встал и начал с трудом протискиваться сквозь толпу – в соседний вагон, должно быть.
– Садись, Сашенька... – тетя Света дернула ее за руку. – Вот скотина, да? Нормальных мужиков совсем не осталось... Твой-то, новый – не такой?
– Что ты! Очень хороший человек... Хирург! – заочно защитила Саша Бородина.
– А чего лечит?
– Он пластический хирург.
– Денег небось гребет? – восхитилась тетя Света. – Я слышала, пластические хирурги сегодня много заколачивают...
– Да, он небедный, – была вынуждена согласиться Саша.
– Ой, а что в конце мая со мной было... – мгновенно отвлеклась тетя Света. – Ужас! Мне ж сволота этот попался... Прям рядом со мной сидел, вот как ты сейчас!
– Какой сволота?
– Папаша твой, чтоб ему пусто было!
– Мой отец? – пробормотала Саша, и внутри у нее все сжалось.
– Ну да! Он, оказывается, недалеко от моей дачи обретается, за одну остановку... При заводе работает и живет в бараке, там еще башня водонапорная рядом – ну, мы сейчас мимо поедем, я тебе покажу...
– Вы с ним говорили, теть Свет?
– Так, немного...
– Как же ты его узнала?
– Эту морду не узна-аешь... – злобно хмыкнула тетя Света. – Пообтрепался, конечно, скрючило его здорово, но морда-то – та же! И он меня сразу узнал.
– Обо мне спрашивал?
– Нет, – тетя Света быстрым движением вытерла щеку о плечо. – Сердце у него каменное, у змея этого... о родной доченьке...
– Теть Свет, не говорите мне больше о нем, – тихо произнесла Саша. – Знать ничего не хочу...
– И правильно. Ну его... Бог все рассудит! – пафосно заключила тетя Света.
...Скоро они вышли из электрички. Пахло свежестью, и жара здесь была не так мучительна, как в городе.
Они шли по узкой тропинке вдоль бесконечных заборов. Было тихо, лишь где-то далеко, над головой, гудел самолет.
– Узнаешь?
– Так, чуть-чуть... – вздохнула Саша. Она все-таки хотела расспросить тетю Свету подробней – как выглядел отец, что говорил – но не могла.
Вот и бывшая их дача – покосившиеся столбы, заросший высокой травой участок, за которыми виднелся деревянный большой дом.
– Вы здесь часто бываете?
– Ну, не всегда удается выбраться...
– Сдавали бы дом на лето, – предложила Саша. – Желающих много...
– Как-нибудь! Вот разберусь с делами... Трава-то вымахала – а?.. И не пройдешь...
Они поднялись по ступенькам на веранду, тетя Света огромным ключом открыла дверь. Пахнуло холодным застоявшимся воздухом, пылью.
Судя по всему, тетя Света не заезжала сюда лет десять – не меньше...
– Убраться бы не мешало... – вздохнула та. – Пылищи! А это что? Ой, так и стоит с прошлого приезда... – тетя Света принялась ворочать трехлитровую банку с загадочным содержимым фиолетового цвета. – Огурцы! Надо выбросить...
Саша прошла вперед, прикоснулась к плетеному креслу-качалке. Потом зажмурилась – сквозь сомкнутые ресницы окружающее стало казаться зыбким, нереальным... Голоса, запахи, звуки отдаленным, смутным ураганом пронеслись в сознании – и такая тоска вдруг охватила Сашу!
– Я сразу на чердак пойду, теть Свет... – пробормотала Саша.
– Помочь?
– Нет, я сама...
– А мне-то что делать? – с явным облегчением воскликнула тетя Света. – Может, картошки сварить? У меня и тушенка есть с собой... Ты голодная, Саш? – с надеждой спросила она.
– Да, – ответила Саша.
– Тогда я сейчас... – еще больше оживилась бывшая материна подруга. – Лучок, я видела, там растет, укропчик...
Единственное, что хотелось делать Свете Поповой и что она делала легко и с удовольствием – это приготовление пищи.
Саша залезла по скрипучей лестнице вверх, подняла крышку люка. Облако пыли моментально окутало все вокруг. Света Попова, судя по всему, не была на чердаке никогда.
Завал старой мебели, детская кроватка – ее, Сашина... Ржавое семейство тазов и тазиков... Какие-то тюки, явно с бельем... Сундук.
Спотыкаясь, Саша с трудом добралась до него.
Подняла тяжелую крышку – сундук был без замка.
Книги.
Саше стало чуть веселей, когда она подумала, что сможет найти что-то интересное для Бородина...
Собрание сочинений Льва Толстого – вышло при Сталине. А это что? Какие-то романы о целине, судя по названию... Энциклопедия животного мира – в семи томах. Справочник бухгалтера. Мифы и легенды Древней Греции. Романы о войне, изданные в годах шестидесятых... Труды писателей-деревенщиков. Стопка журналов «Юность» – за начало семидесятых годов двадцатого века. Все не то, не то...
– А это что? – Саша вытащила на свет божий увесистую книгу в черном кожаном переплете, слегка потрескавшемся от времени. Открыла.
Тексты на иностранном языке, какие-то медицинские рисунки, довольно неприятные... Бумага тонкая, полупрозрачная, буквы странные. Это и не книга вовсе! – догадалась Саша. Это просто сброшюрованные вместе листы, а тексты напечатаны на пишущей машинке. Что-то вроде диссертации, наверное... На полях – следы фиолетовых чернил. Но раз на медицинские темы – сгодится. Саша отложила книгу в сторону, присовокупила к ней несколько томиков речей Хрущева. Добавила какую-то кулинарную книгу. Пожалуй, это все, что можно преподнести дорогому Виктору Викторовичу Бородину.
М-да, негусто...
На всякий случай Саша приподняла ветхую газету, которой было устлано дно сундука. И увидела целую россыпь старых фотографий. Мелькнули знакомые лица...
Саша сгребла фотографии в стопку, села на перевернутый таз возле пыльного, мутного окна. Там, внизу, бодро бегала тетя Света, рвала траву...
Мама. Бабушка. Младенец Сашенька Силантьева. Света Попова – в молодости. На Свете Поповой безобразное платье, в котором она напоминает бабу на чайник, и дикая «химия» на волосах. Еще какие-то люди...
Чаше всего повторялось лицо молодого мужчины. Довольно приятное. Даже доброе... Он стоит рядом с мамой. Он – с бабушкой. Он – с младенцем Сашенькой на руках...
– Отец! – от неожиданности Саша едва не уронила фотографии. Ее словно ударил кто-то прямо в грудь... Она никогда не видела своего отца, она не знала его лица – все было уничтожено давным-давно бабой Зоей, искренне ненавидевшей убийцу.
На одной из фото – парочка на фоне моря. Юные и стройные, мама в старомодном купальнике, отец в каких-то жутких шортах до колен... Господи, какой хорошенькой была мама!
Саша перевернула фотографию. На обратной стороне было написано маминой рукой (ее почерк Саша знала хорошо): «Филиппок, помни о Сочи!»
Саша снова перевернула фотографию.
Лица светятся счастьем, безмятежные лица. Отец обнимает маму за талию, она положила ему руку на плечо. Сколько любви, сколько скрытой страсти! Саше даже немного стыдно стало.
«А, вот и я, в панамке – копаюсь на заднем плане в гальке! Мне тут года два, наверное...»
На фотографии были мама и отец – за год до того страшного дня. Сколько любви, сколько нежности... Филиппок, помни о Сочи!
А этот Филиппок взял и зарезал тебя, мама!
Саша взяла следующую фотографию – на ней был отец в форме пожарного, на фоне пожарной машины. В каске, улыбающийся. Лицо противоестественно доброе.
На следующей – он держит на руках маленькую Сашку, и у него такое ошеломленное, безумно-счастливое лицо...
– А-а-а... – Саша не выдержала, застонала, упала на колени – прямо в пыль, с силой закусила запястье. – М-м-м!..
Боль была невыносимой. Боль прямо в середине груди – там, где, по Сашиному разумению, должна была находиться душа. По руке потекла кровь. Но телесной боли Саша не ощутила.
«Ты убил ее. Зачем? Ты же любил ее, и она тебя – тоже! Мы были счастливы, а ты разрушил все!»
Саша сидела на полу, раскачиваясь, среди рассыпавшихся фотографий, и пыталась сдержаться – чтобы не закричать в голос.
– Саша! – раздался отдаленный тети Светин голос. – Иди сюда... Я покушать приготовила! Сашура!
Она моментально пришла в себя – призраки прошлого отступили. «Ох, зря я сюда приехала, зря полезла в этот чертов сундук! И какого хрена тетя Света хранила все это барахло?!» – с бессильной досадой подумала Саша.
Фотографии лежали перед ней веером. Выбросить их Саша не могла. Но и смотреть на них – тоже. Кое-как, стараясь не вглядываться, сгребла их в кучу, запихнула в старую, черно-серую наволочку.
Книги...
Книги тоже надо взять. Должен же быть хоть какой-то толк от этой поездки!
Саша спустилась вниз.
На веранде ее уже ждала тетя Света, в глубокой миске дымился отварной картофель, перемешанный с тушенкой, отдельно лежали лук, зелень – какие простые, добрые запахи... Саше сразу стало легче.
– Ой, ну, чумазая... – испугалась тетя Света. – А с рукой что? Порезалась? У меня йод есть, погоди...
– Спасибо... Теть Свет, я вот несколько книг взяла...
– Ой, да ради бога!
...Они сидели друг напротив друга. Слегка саднило запястье. Света Попова, бывшая материна подруга, с аппетитом уписывала картошку, хрустела луком, время от времени смешно гримасничая – боялась потерять вставную челюсть.
– Теть Свет...
– А?..
– Я вот все думаю... Вы ведь были маминой подругой, да? Значит, вы в курсе всех событий...
– Ну, типа того.
– У мамы был любовник?
– Го-сс-поди... Ребенок, ты чего? – от неожиданности тетя Света едва не подавилась, закашлялась. Саша энергично поколотила ее ладонью по широкой мягкой спине. – Ой, тихонько, тихонько...
– Теть Свет, у мамы был любовник? – угрожающе спросила Саша.
– С чего ты взяла? Твоя мама – святая женщина, невиннейшее создание... – забормотала та испуганно.
– Но тогда из-за чего отец убил ее? Сколько себя помню, слышала всегда вокруг – «он ее из ревности зарезал, он ее из ревности убил»!
– Дурак, потому и зарезал.
– Но повод у него был? – настойчиво спросила Саша.
– Нет, – твердо произнесла тетя Света.
– Вообще никакого повода не было?
– Нет. Конечно, мама твоя была раскрасавицей, и за ней толпами мужики бегали, но повода Фильке она никогда не давала!
– Минутку... – Саша отодвинула тарелку и повторила раздельно: – За мамой толпами мужики бегали?
– А то! – с гордостью воскликнула тетя Света. – Идем мы с ней, бывало, а они ей: «Девушка, с вами можно познакомиться?», «Девушка, а телефончик мне свой не дадите?»
– Значит, у отца все-таки был повод?
– Нет, конечно! Святая, невиннейшая женщина, а он...
От тети Светы не было никакого толку. Саша вдруг вспомнила «Отелло» Шекспира. Дездемона тоже была святой и невиннейшей, а глупый мавр ее убил!
Саша глубоко задумалась. Чем дальше, тем сложней и запутанней становилась история. Эти счастливые лица на фото... Абсолютно очевидно, что отец до безумия любил маму! «Потому и убил, что любил слишком сильно...» – возразил голос внутри Саши.
Она так «загрузилась», что забыла обо всем прочем. Приехала в Москву, забросила куда-то в угол книги, привезенные со старой дачи, обхватила руками голову.
Сидела и думала.
«Я не верю мужчинам. Я вечно жду от них какого-то подвоха, гадости, предательства... Потому что всегда, всегда! Помню – мой отец убил мою мать. А значит – делает вывод мое подсознание – и мой любимый может проделать со мной то же самое. Я бросала их первыми... Я никого не могла полюбить – ни Макса, ни Тимошу, ни тех двух товарищей (ну вот, даже имена их не помню!), что были после Тимоши! Для меня любовь – это смерть. Полюбишь – умрешь...»
Далее Саша принялась анализировать свои чувства к Виктору Бородину. Вот уж мужчина, лучше которого не найти! А и то она инстинктивно держит его на расстоянии. Ведь почему тогда, в первый раз, еще в клинике, она отказалась от него? Да потому что испугалась! Рассудком понимала: Бородин – золото, а сердце уводило ее прочь...
– Я никогда не буду счастлива, пока не разберусь со всем этим, – вслух тихо произнесла Саша, и посмотрела на свое искусанное запястье. – Я должна это сделать, как бы тяжело мне это не было.
Как только она решила это, ей сразу стало легче. Саша подошла к телефону, набрала номер Бородина.
– Саша, привет! – обрадовался тот. – Я в лаборатории, только что закончил... Встретимся сегодня?
– Нет, сегодня не могу, – ласково произнесла она.
– Завтра?
– Завтра тоже не могу. Послезавтра, ладно?
– У-у... – обиженно прогудел тот. – Как долго! Но хорошо, встретимся послезавтра.
Саша положила трубку. «Ой, а про книги-то я забыла ему сказать! – спохватилась она. – Впрочем, ладно, никуда эти книги не убегут...»
В этот момент телефон затрезвонил сам.