Игорь Петрович встал и предложил спутнице руку. Пара пересекла зал, подошли к рыжей девушке, и он вежливо осведомился:
– Позволите присесть?
– Простите, но я жду знакомых, – отрывисто бросила рыжая. В ее речи не было акцента, и старики обменялись многозначительными взглядами.
– Вы ждете нас, – бросила Нино Вахтанговна, непринужденно усаживаясь за стол напротив дамы червей. – Это мы прислали вам письмо касательно драгоценностей Мражинских. Вернее, не вам, а некой Марии Афродакис.
– Она моя подруга.
– А как обращаться к вам?
– Как хотите. Это не имеет значения. – Темные очки скрывали половину лица рыжей, но было понятно, что она во все глаза разглядывает старого генерала и его даму. – Так что же вы хотите сказать мне?
– Не сказать, а договориться о цене, – веско уточнил Игорь Петрович, также садясь за стол. – Как говорится, у нас товар, а вы – купец.
– К-как прикажете понимать? – Сигарета в пальцах рыжей дрогнула.
– Кажется, все яснее ясного, – пожала плечами бабушка. – Драгоценности Мражинских у нас. Сколько вы за них дадите?
– Не понимаю…
– В таком случае мы ошиблись адресом. Извините. – Нино Вахтанговна стала подниматься.
– Нет, погодите! – Рыжая беспокойно забарабанила пальцами по столу. – Но… откуда они у вас? Вы уверены, что именно те самые?
– Абсолютно уверены, – лучезарно улыбнулась старая актриса. – Видите ли, милочка, мы старые люди, а пенсии в России, сами знаете, какие… Надо как-то жить, помогать детям, внукам… Продать ценности официальным путем – значит потерять в цене. Да к тому же можно оказаться в тюрьме на старости лет, а у меня, видите ли, артрит… Так что вы, деточка, для нас просто подарок. Итак, ваша цена?
Рыжая молчала. Кажется, она усиленно соображала, не издевается ли над ней эта старая перечница в вечернем платье. Но под черными очками не было видно выражения ее глаз.
– Спрашивать, как вы вышли на Марию Афродакис, надо понимать, бессмысленно? – наконец надменно спросила она.
– Абсолютно, – снова радужно улыбнулась Нино Вахтанговна, и Игорь Петрович с восхищением посмотрел на нее.
– Сначала я должна увидеть товар.
– Разумеется. Вы поедете с нами.
– У меня своя машина.
– Надежнее будет на нашей.
– Но…
– Спорить не в ваших интересах.
Рыжая сдалась и резко затушила окурок в пепельнице.
– Едемте.
Вскоре все трое вышли из ресторана и загрузились в «БМВ». Рыжая опустилась на заднее сиденье и за всю дорогу не произнесла ни слова. Игорь Петрович вел машину, Нино Вахтанговна, сидя рядом с ним, достала мобильный и оживленно стрекотала по-грузински.
Наконец впереди показалась зелень двора.
– Куда мы едем? – обеспокоенно спросила рыжая.
– К нам домой, – обернулась к ней старая актриса. – Было бы глупо, согласитесь, держать такие дорогие вещи не дома. Мы войдем, вы посмотрите, и, если вас все устроит, поговорим о цене.
Квартира Игоря Петровича на первом этаже была темна и пуста. Трое заговорщиков вошли в гостиную, хозяин зажег тусклый торшер. Нино Вахтанговна подошла к столу и сняла крышку с большой кастрюли. Внутри лежали все драгоценности семьи Мражинских.
Рыжая подсела к столу и жадно принялась перебирать украшения. Затем повернула лицо к старикам.
– Где бриллиант «Немезида»?
– Ну, это вам лучше знать, – тонко усмехнулась актриса. – Мы полагали, что он осел у вас во время первой… м-м… экспроприации.
– Вы полагаете, я его украла? – холодно спросила рыжая. – Вынуждена вас разочаровать. «Немезиды» у меня нет, а без него все это сильно теряет в цене.
– Сколько вы готовы дать?
– Сто тысяч.
– Чего?
– Ваших рублей, разумеется.
– Имейте совесть, милочка! – возмутилась бабушка. – Какие-то копейки за исторические ценности?!
– Нино… – мягко проговорил Игорь Петрович. – Деньги хорошие. В нашем возрасте не стоит жадничать.
– Двести! Тысяч! Долларов! – воздела руки к потолку Нино Вахтанговна. – И ни центом меньше! И задаток прямо сейчас!
– Хорошо, – вдруг согласилась рыжая. – Но, сами понимаете, с собой я деньги не вожу. Нужно снять их со счетов в Нью-Йорке, перевести сюда… Понадобится некоторое время.
– Мы готовы ждать. Но – получив задаток.
– Пятьдесят тысяч рублей. Больше у меня при себе нет. И одно из колец вы отдаете мне.
– Давайте деньги.
Рыжая расстегнула сумочку. Достала перетянутую резинкой пачку денег и взяла в другую руку кольцо с бриллиантом. И в это время ярко сверкнула вспышка фотоаппарата. Рыжая отпрянула в сторону, непроизвольно прижав к себе деньги и кольцо.
– О, так даже лучше! – в голосе Пашки, раздавшемся из темной прихожей, прозвучала радость, и вспышка блеснула еще раз.
Зажегся свет, и гостиная тут же заполнилась людьми. Вбежали и рассыпались вдоль стен Юлька, Белка, Натэла, Батон и Атаманов. Чинно вошла Соня. Явился, прижимая к животу фотоаппарат, донельзя довольный Пашка. Вскочила на шкаф и засверкала оттуда зелеными глазами кошка Мата Хари. И наконец последней взволнованным шагом вошла Маргарита Владимировна Коктебельская. Сейчас она ничем не напоминала всем знакомую Сову из третьего подъезда. Седые волосы были уложены в низкий узел, губы подкрашены, темно-вишневое платье было не хуже того, которое красовалось на бабушке Нино. Рыжая аферистка резко повернулась к ней.
– Как вы могли подумать, милая, что я приму вас за свою внучку? – спокойно спросила Коктебельская. – В нашем роду женщины никогда не были так вульгарны. Цвет волос, знаете ли, обязывает. Миллиграмм безвкусицы в одежде, в косметике – и ты уже похожа на… особу легкого поведения.
– Скажите, какая вдруг утонченность! – огрызнулась рыжая, на удивление быстро пришедшая в себя. – А когда я пришла к вам в гости под видом Элен Кутяшкиной, вашей милой внученьки, вы не были так проницательны!
– Как?! – воскликнул хор зрителей.
А Нино Вахтанговна задумчиво произнесла:
– Я же говорила, что там была какая-то забавная фамилия. Я бы на вашем месте, Марго, ее оставила. По крайней мере, оригинально.
– Да, настоящая моя фамилия – Кутяшкина, – спокойно пояснила Маргарита Владимировна. – Полина Кутяшкина, горничная графини Мражинской, оставшаяся в восемнадцатом году в Одессе, была моей матерью.
– Ваша мать была воровка! – зло оскалилась рыжая. – Она обокрала свою госпожу, подсунув ей перед отъездом фальшивые камни, и поэтому не поехала с ней в эмиграцию! Разумеется, с таким богатством ей и здесь было бы неплохо!
– Мама умерла в бедности, – холодно отрезала Коктебельская-Кутяшкина. – И воров в нашей семье не было. Это еще одна причина, по которой я не могла ошибиться на ваш счет. Вы пытались сыграть на моей ссоре с дочерью, которой я не видела много лет, и на том, что о своей внучке я вовсе ничего не знала. Не знала, что ей уже двадцать семь, что ее зовут Элен и что она помолвлена с Эдвардом Мражинским, потомком графов Мражинских.
– Как, однако, шутит судьба, не правда ли? – жестко усмехнулась рыжая. – Праправнучка горничной выходит замуж за правнука бывшего хозяина своей прапрабабки! Кто бы мог подумать! Только ваша внучка всегда была дурой. Ей даже в голову не пришло самой сложить два и два и вычислить, где и у кого могли осесть настоящие бриллианты. Но скажите же, – в голосе дамы червей вдруг зазвучала искренняя заинтересованность, – на чем я все-таки прокололась?
– Во-первых, на том, что судили обо мне по моему возрасту, – охотно пояснила Маргарита Владимировна Кутяшкина. – Вы знали, что мне очень много лет, что я живу одна, и полагали найти древнюю беззубую старуху в глубоком маразме.
– Да, был такой расчет, – ухмыльнулась рыжая.
– Ну, вот видите… Опасно недооценивать стариков, сегодня вы еще раз в этом убедились. – Бывшая Сова с улыбкой кивнула на генерала и актрису. – А во-вторых – Владилена.
– Кто?!
– Видите, вы даже этого не знаете. Владиленой зовут куклу. Она – тоже вещь графини Мражинской, оставшаяся маме. Каким-то чудом мама ее сохранила, и Владилена поселилась в нашей семье на долгие годы. Для нас она была сокровищем, и с ней никогда не разрешали играть детям. Я поняла, вы не тот человек, за которого себя выдаете, когда вы обронили: «Какая красивая кукла на серванте! Это ваша?» Если бы вы были дочерью Светланы, она бы обязательно рассказала вам о Владилене. Кукла же – часть семейной легенды! Я попыталась вам напомнить, сказала, кажется: «Да, наша семейная кукла». И вы попытались выкрутиться: «Ну как же, мама рассказывала, как она любила с ней играть». Да я бы никогда не дала дочке куклу для игр! Свете и в голову не приходило ее попросить! И я поняла, что вы просто авантюристка. И попросила покинуть мой дом. Но это, кажется, не входило в ваши планы, и вы разыграли обморок. Надо сказать, мастерски, актерские способности у вас недюжинные. Я сама играла на сцене, но тут попалась, перепугалась и помчалась вызывать «Скорую»… А вы… Зачем вам понадобилось выбрасывать в окно Владилену?! Она-то что вам сделала?
– Я сначала решила сделать ноги вместе с камнями, – деловым тоном пустилась в объяснения рыжая. Казалось, она совершенно успокоилась, стояла рядом со столом в непринужденной позе и, хотя комната была полна народу, говорила только с Коктебельской. – Вы просто старая дура, хоть и не сознаетесь. Такие ценности нельзя хранить дома, на виду, в коробке от печенья. Я моментально их обнаружила, и если бы не вон те юные сволочи, – она показала подбородком поочередно на Юльку и Атаманова, – все получилось бы как нельзя лучше. Кто вас только воспитывал, шпана?!
– Мы! – оскорбленным дуэтом отозвались Игорь Петрович и Нино Вахтанговна.
– Оно и видно, – фыркнула рыжая. – Когда этот мелкий уголовник влез в окно, а за ним и эта босявка, я как раз пыталась спрятать камни. Что мне оставалось делать? Только сунуть драгоценности под пиджак и прикинуться мертвой. Глупо, но ничего другого просто не пришло в голову. Шпана испугалась, сбежала со страшным шумом, кажется, разбив там что-то по пути… Все это не входило в мои планы! Время было упущено, вы вот-вот должны были вернуться, я не хотела встретиться с вами на лестнице. Откуда я знала, что вы помчались за врачами? Я была уверена, что за милицией. Пришлось запихать кое-как драгоценности в вашу Владилену и швырнуть ту в окно, чтобы хотя бы не попасться с ними в руках. А потом я сразу же убежала. Еще успела посмотреть, как ребячья гоп-компания неслась прочь со двора.
– Да, исчезнуть до прихода врачей вы ловко успели…
– А найти куклу внизу – нет! Вы представляете? Уличная банда ее уже подобрала! И торговаться с ними было бесполезно. Вообще невозможно работать со стариками и детьми – никаких разумных мотивов, одни игрушки в голове. Надо же было додуматься надеть диадему девятнадцатого века и выйти в ней на сцену играть Шопена! – резко повернулась она к насупившейся Белке. – Я чуть в обморок не упала, когда ее увидела!
– Откуда вы все это знаете? – вдруг резко спросил молчавший до сих пор Пашка. – В консерватории были не вы, а Мария Афродакис! Кто вы такая? В каких вы отношениях с Афродакис? И где сейчас она сама? Кто приходил в наш двор и говорил со старушками у подъезда? Если вы, то для чего имитировали акцент?
– Когда-нибудь вы все прочтете в моих воспоминаниях… – ехидно отозвалась рыжая. – А сейчас, господа, я ухожу. Было приятно познакомиться и побеседовать. Впредь буду вести себя осторожно со старыми грибами, они действительно непредсказуемы. Адьос!
И собравшиеся увидели блеснувший в руке дамы червей пистолет.
– Всем стоять и не двигаться! – металлическим голосом скомандовал Игорь Петрович. – Пусть мадам уходит.
– Браво, генерал! – одобрила рыжая. А затем, ловко сгребая в сумочку драгоценности со стола, ехидно обронила: – Это я, пожалуй, возьму с собой. Пригодится.
– Но… – дернулся было Пашка.
– Стоять, юноша! – Пистолет повернулся в его сторону. – Вы и так мне сильно попортили игру. Может, через пару-тройку лет, если вы продолжите в том же духе, из вас получится прекрасный джентльмен удачи, тогда мы с вами и встретимся снова. А сейчас – в сторону! Для надежности со мной пойдет девочка… – И рыжая притянула к себе за плечо стоявшую в двух шагах Натэлу.
– Вы с ума сошли! – взметнулась Нино Вахтанговна. – Оставьте в покое ребенка!
– Она только доедет со мной до аэропорта. Клянусь, что вреда ей не причиню. Мне просто не нужны никакие ваши выкрутасы. Не нужны звонки в милицию, на таможню, ничего подобного!
– Но мы обещаем, что…
– Отойдите в сторону! – Пистолет в руке рыжей снова угрожающе поднялся.
Все замерли. Дама червей спиной начала отступать к двери, таща за собой бледную Натэлу. Наступила звенящая тишина. И вдруг в этой тишине со шкафа метнулась черная тень. Мата Хари приземлилась точно на голову рыжей, впившись когтями ей в волосы, и взвыла дурным голосом. Точно так же завопила рыжая, пытаясь содрать с себя кошку. И тогда сидящий рядом с вешалкой Батон, которого почти не было видно под зимней шинелью Игоря Петровича, дернул за полу шинели. Старая деревянная вешалка с шумом обрушилась прямо на рыжую, сбив ее с ног, а выросший за ее спиной Атаманов немедленно ударил даму червей по голове тяжеленным томом «Истории наолеоновских войн». Мата Хари сиганула на занавеску. Натэла кинулась за спину Сереги.
– Господи, вы что, сговорились?! – вырвался истошный вопль у Полундры.
Но по диким глазам Батона и Атаманова было понятно, что никакого сговора и в помине не было. А о кошке и говорить нечего.
– Генацвалос бебия!!! – заголосила Натэла.
– Вай ме, чеми Натико, вай… Я сейчас убью эту воровку! – откликнулась ее бабушка.
Пистолет лежал на полу у ног Игоря Петровича. Генерал поднял его, осмотрел, поморщился:
– Игрушка… Но выглядит, надо сказать, убедительно.
– О, господи! – вдруг странным голосом воскликнула Соня, глядя на что-то, лежащее у своих ног.
Это был растрепанный рыжий парик, сорвавшийся с головы растянувшейся на полу дамы. Черные, закрывавшие пол-лица очки улетели под диван – и перед зрителями оказалась… Мария Афродакис.
– Матерь Божья! – удивился Игорь Петрович. – Стало быть, она одна? Дама пик – она же дама червей?
– При хорошем гриме можно из зайца слона сделать, – машинально произнесла Натэла, и никто уже не спрашивал, кого она процитировала.
– А кто же кого тогда встречал в аэропорту? – потрясенно спросила Юлька. – И кого упустил Батон? И кто с бабками у подъезда общался?
Никто ей не ответил. В коридоре в тот момент послышались шум и грохот – несколько человек в камуфляже кинулись в комнату, растолкав детей, под громкий возглас Нино Вахтанговны:
– Ну, мальчики, неужели нельзя было пораньше приехать? Нас тут чуть не перестреляли! Резо, я же тебе звонила полчаса назад!
– Мама, ты какой адрес назвала? – спокойно спросил высокий брюнет с седыми висками, вошедший последним. – Постарайся запомнить: улица и бульвар – совсем не одно и то же.
– В самом деле? – изумилась бабушка. – А я-то думала, что уже выучила дикую московскую географию! Вы не очень долго искали, надеюсь?
– Папа! – кинулась на шею высокому человеку Натэла. И, повернув к друзьям сияющее лицо, объяснила: – Это мой папа!
– Реваз Гурамович Мтварадзе, – представился отец Натэлы.
– Подполковник милиции! – гордо добавила бабушка. – Следователь по особо важным делам! Только половину тех дел мне приходится за него делать. А теперь еще и ребенку. Ну, забирайте уже пойманную нами психопатку вместе с ее бриллиантами. И, кто-нибудь, дайте мне вина! Есть в этом доме вино?
– Разумеется, – ответил Игорь Петрович. И, перешагнув через лежащую на полу Афродакис, отправился на кухню.
Там неожиданно обнаружились Атаманов и Батон.
– Ребята, вы чего тут? – удивился хозяин квартиры.
– Пашка с Соней показания дают, они ведь совершеннолетние, бабуля пошла курить, девчонки с ней, а нас менты из комнаты выгнали, – доложил Серега. – И у нас к вам… дело. То есть вопрос.
– Личного характера, – добавил Батон.
Атаманов свирепо посмотрел на него.
– Ну-ну? – подбодрил Игорь Петрович.
– Короче, это… спросить хотели… Вот если женщина… то есть девчонка… В общем, что ей надо дарить, когда… – Атаманов запнулся.
– Когда она тебе ну очень… – продолжил Батон и тоже умолк.
Оба мальчишки дружно уставились в потолок. А генерал поглядел на пацанов, откашлялся и отчеканил:
– Розы, молодые люди! Только розы!
Неделю спустя Маргарита Владимировна Коктебельская праздновала именины.
Стоял теплый вечер, и в квартире были открыты все окна. На кухне царила Натэла, повязавшаяся передником и отогнавшая от плиты всех прочих дам, включая хозяйку: «Вы – именинница, вам вообще нельзя, а остальные только продукты зря переведут!» Там же, на табурете, сидел по уши перемазанный кремом Тамазик и увлеченно уничтожал печенье.
В ванне, до половины заполненной водой, плавало невероятное количество букетов – от роскошных орхидей, принесенных Игорем Петровичем, до кислотно-синих ромашек от Полундры, которая честно сказала, что купила цветы исключительно за необычный цвет. В одной из комнат возле открытого рояля сидели Пашка и Соня. Соня играла какой-то вальс. Пашка мужественно слушал и одновременно разворачивал перед Соней лекцию по сравнительному анализу различных баз данных и сложных паролей. Белка стояла на балконе среди анютиных глазок в ящиках, грустила и думала о тяжелой женской доле. Вместе с ней грустила и Юлька, но делала это исключительно из солидарности: настроение у нее было великолепное, завтра она уезжала в Евпаторию. Атаманов и Батон куда-то смылись.
А внизу, на тротуаре, стоял голубой «Мерседес», на котором прикатили на праздник прилетевшие утром из Америки дочь и внучка Маргариты Владимировны. Неделю назад им была отправлена телеграмма – адрес для нее нашел по своим каналам Пашка, текст сочинила Нино Вахтанговна, а отнес ее на почту Игорь Петрович. Все три заговорщика держали свою авантюру в секрете, поскольку не были уверены, что поступают именно так, как надо. Но все сложилось лучше некуда, и сейчас хозяйка дома и ее дочь Светлана сидели в обнимку на диване и рыдали над альбомом со старыми фотографиями. Ссора тридцатилетней давности была забыта.