– Тут ты хозяин, здесь твоя поляна, – сказал Гуров капитану Синичкину, когда они вышли из машины и, скрываясь от дождя, быстро прошли внутрь. – Наверное, будет правильно, если ты будешь вести допрос.
– Поляна у нас общая, – ответил на это капитан. – Давайте ничего нового не изобретать, а вести допрос вместе, как уже делали. С кого начнем?
– Мне кажется, правильно будет допросить сначала Петриченко. Предъявить ему обвинение в убийстве, показать, что мы многое знаем. Может, он тоже, как и Чанба, согласится на сделку со следствием. Хотя при его статье – вряд ли.
– Хорошо, начнем с Петриченко, – согласился Синичкин.
Они с Гуровым прошли в кабинет, и спустя короткое время в него ввели задержанного повара. Гуров ожидал, что тот будет в отчаянии, но, приглядевшись, понял, что ошибался. Он почему-то выглядел спокойным и почти довольным.
– Ну что, Петриченко, – начал допрос капитан. – Ты задержан в подпольном казино, где вместе с другими гражданами играл в азартные игры. Ты это не отрицаешь?
– С какой стати? – ответил повар. – Конечно, не отрицаю.
– И давно ты ходишь в это заведение?
– Давно, к сожалению, – со вздохом признался Петриченко. – Считай, с мая, с того самого времени, как мы здесь поселились.
– Много проиграл?
– Да почти все, что зарабатывал.
– И в долги залезал?
– Да, приходилось у Семеныча занимать.
– И как он давал в долг – охотно?
– Вначале охотно давал, даже сам предлагал: «На, бери, дорогой, потом отдашь. Мы с тобой вместе работаем, друг дружке доверять должны». Это он, как я теперь понимаю, старался меня привлечь, типа на иглу посадить, чтобы я от его стола уже не отлип. А как это удалось, стал давать в долг уже неохотно, и только небольшие суммы. А потом прямо с ножом к горлу приставал: «Когда отдашь? Когда отдашь?» И «дорогой» уже не называл.
– Но ведь тебе под конец зарплаты уже не хватало, – доверительным тоном, как о чем-то давно известном, сказал Синичкин. – Приходилось крутиться, искать дополнительные источники дохода…
– И это верно, – со вздохом признался повар. – Начал я продуктами приторговывать. Иногда через того же Константина Семеныча, иногда сам что-то в поселок отвозил, продавал. Кофе, например, консервы… Или просто брал из денег, которые Егор Борисович выдавал на покупку продуктов. Тратил одну сумму, а отчитывался за другую, в два раза больше.
– Но и этого стало не хватать, – продолжал капитан. – Тебе нужны были настоящие, серьезные деньги – и чтобы с долгами расплатиться, и чтобы вести большую игру…
– Да, большие деньги – это, конечно, была моя мечта, – согласился повар. – Я даже билеты лотерейные стал покупать, как когда-то. Я одно время увлекался лотереей, даже выигрывал что-то, но потом бросил.
– Ну вот, и я говорю, – подхватил Синичкин. – Лотерея тебе не помогла. И тогда ты решился на последний, отчаянный шаг…
– Вы на что намекаете? – настороженно спросил Петриченко. – Какой еще отчаянный шаг?
– Убийство, Петриченко, вот какой, – воскликнул капитан. – Когда долги тебя совсем прижали, ты решился на убийство.
– Так вот что вы мне пришить хотите! – вскричал повар, вскакивая с места. – На меня эти два убийства повесить! Если играл – значит, должен. А если задолжал – значит, и убил. Вот как у вас получается!
– Это не только у нас получается, – заговорил Гуров. – Все факты против тебя говорят. Ты с самого начала лгал следствию, давал неправильные показания. Утверждал, что в тот вечер, когда произошло убийство Тишкина, ты смотрел телевизор с Жилкиным, а потом лег спать. И что в разгар телепередачи ты якобы вышел залить водой фасоль. На самом деле ты выходил, чтобы выслушать претензии Чанбы. Он требовал, чтобы ты срочно погасил долг, в противном случае угрожал поставить тебя на счетчик, а потом направить против тебя одну из местных банд. Ведь так было дело?
– Да, так и было, – согласился Петриченко. – Но после разговора я все равно вернулся в комнату и смотрел телевизор.
– А потом, согласно твоим показаниям, лег спать, – подхватил капитан. – Только ничего ты не лег, а взял ключ, который для тебя изготовил охранник Глушаков, открыл ворота и направился в поселок, играть…
– Нет, не ходил я в тот вечер играть! – воскликнул повар. – Денег у меня не было! А Чанба сказал, что в долг больше не даст.
– Верно! – согласился Гуров. – Тут ты нас правильно поправил. Тут ты не врешь. В тот вечер ты действительно остался в усадьбе. Во-первых, потому что денег не было, чтобы играть, а во-вторых, чтобы эти самые деньги добыть. Хочешь, я тебе расскажу, как развивались события после вашего разговора с Чанбой?
– Говорите что хотите! – воскликнул повар. – Только знайте: я Петра не убивал!
– Значит, дело было так. Ты вернулся в общую комнату в совершенно расстроенных чувствах. Любимое увлечение, которое тебя полностью поглотило – игра в рулетку, – стало недоступным. Денег не было, и непонятно было, где их взять. И тут ты увидел, что в кабинете хозяина горит свет. Между тем ты знал, что самого Кривулина в усадьбе нет, и сообразил, что там за столом сидит его секретарь Тишкин. А ты знал, что босс доверяет Тишкину большие суммы для расчета с подрядчиками. Самого Кривулина ты, скорее всего, не решился бы убивать – он мужчина крепкий, может за себя постоять. Секретарь – другое дело. И вот ты дождался, когда закончился бокс, и, как только Жилкин ушел, сразу выключил телевизор и поднялся наверх, в кабинет.
– Неправда, я остался посмотреть фильм! – запротестовал повар.
– Нет, тут ты врешь, – покачал головой Гуров. – Ты мне сказал, что смотрел боевик с Харрисоном Фордом. Врать надо лучше, Петриченко! Никакого боевика в тот вечер не показывали – ни с Фордом, ни без него. Нет, ты не у телевизора сидел, ты был занят совсем в другом месте…
– Ладно, хорошо, скажу! – воскликнул Петриченко. – К Татьяне я ходил, деньги просить!
– Ты ходил просить деньги у Осиповой? – удивился Синичкин.
– Да. А что делать? Деньги нужны были позарез, а больше взять было не у кого.
– И что – она дала?
– Не дала, но обещала на следующий день дать.
– И много?
– Сколько я просил – шестьдесят тысяч.
– Что же такого ты ей сказал, чтобы Осипова тебе дала такие деньги? – поинтересовался Гуров. – Пообещал раскрыть тайну ее свиданий с Глушаковым?
– Да. И не только это. Я пообещал рассказать Кривулину, что она фотографировала его бумаги!
– Татьяна фотографировала бумаги Кривулина? – недоверчиво спросил Синичкин.
– Ну да. Дело вот как было. Это где-то месяц тому назад случилось. Даже нет, меньше – недели три назад. Хозяин с Эльдаром собирались на охоту. А надо сказать, что после возвращения с охоты он – Кривулин то есть – всегда закатывал что-то вроде пира. Чтобы блюда были самые изысканные и вина. Приглашал кого-нибудь из партнеров… В общем, пир. И вот я продумал меню такого пира и пошел к нему согласовывать. Поднялся на второй этаж, вижу – дверь кабинета приоткрыта. Ну, думаю, хозяин точно там. И я, не стучась, заглянул и увидел, что Кривулина в кабинете нет, а над его столом склонилась Татьяна. На столе были разложены какие-то бумаги, и она эти бумаги фотографировала.
– Фотоаппаратом?
– Нет, телефоном. У нее телефон хороший, позволяет делать снимки как на фотоаппарате.
– Она тебя заметила?
– Нет. Так увлеклась, что ничего не видела. А я ведь в кабинет не зашел – только заглянул. Заглянул – и сразу назад. «Зачем, – думаю, – мне в чужие тайны лезть?» Повернулся и тихонько пошел к себе на кухню. И Кривулину ничего говорить не стал. А вот когда меня с деньгами приперло, я этот эпизод вспомнил и Татьяне его рассказал.
– И как это на нее подействовало? – поинтересовался Гуров.
– Сильно подействовало, – ответил повар. – С такой злобой на меня посмотрела… Стала расспрашивать: сколько раз видел да что именно. Я ей говорю: «Неважно сколько, важно, что был факт. Кривулину и одного раза хватит». Ну, тут она угомонилась и пообещала на следующий день выдать деньги.
– И выдала?
– А куда бы она делась? Я ей объяснил, что у меня с деньгами крайняк. А тут еще это убийство… Кривулин бы точно ее заподозрил, что это она убила. Или организовала, а убивал ее друг Боря.
– Хотя на самом деле убил ты, – заметил Синичкин.
– Опять вы за свое! – взвился Петриченко. – Я же вам объясняю: не надо мне было убивать. Мне деньги уже были обещаны. И без всякого криминала. Это же не преступление: рассказать хозяину, что любовница за ним шпионит.
– А как ты Татьяне объяснил, что тебе так срочно деньги понадобились? – поинтересовался Гуров. – И про притон у Чанбы рассказал, и про рулетку?
– Нет, зачем? Просто сказал, что деньги срочно нужны.
Синичкин и Гуров переглянулись. Полученная от повара информация требовала осмысления и проверки. Она представляла отношения обитателей виллы «Аркадия» в совершенно новом свете.
– Ну что, думаю, на этом первый допрос, наверное, можно закончить, – сказал Гуров. – Ты как считаешь, капитан?
– Да, пока на этом закончим, – согласился Синичкин. – Пусть Петриченко посидит, подумает. Может, еще что интересное вспомнит.
Он вызвал конвой, и повара увели. Гуров взглянул на часы: было пять часов утра. Он потянулся, встал, и они с Синичкиным вышли на крыльцо участка.
– Ну что, капитан, поеду я, наверное, к себе, посплю чуток, – сказал Лев. – Смотри: дождь кончился и небо расчищается. Завтра будет хорошая погода, точнее, уже сегодня. Давай так договоримся: встретимся в десять часов в «Аркадии», хорошенько допросим охранника, а заодно и Татьяну. Проведем обыск в комнате повара, а также в кухне, кладовке и во всех помещениях, куда он имел доступ. Или ты предпочитаешь здесь остаться, еще раз допросить Петриченко, а потом Чанбу?
– Да, я, пожалуй, займусь управляющим и его клиентами, – ответил капитан. – У меня это казино в печенках сидит. Раскрою это дело – начальство будет очень довольно. А вы уж занимайтесь «Аркадией». Если хотите, я вам пришлю лейтенанта и пару понятых для проведения обыска. Найдете вещдоки, соберете дополнительные показания, мы еще раз прижмем Петриченко – и признается как миленький. А даже если не признается – невелика беда. С той базой данных, что у нас есть, можно смело идти в суд. Там Петриченко наверняка признают виновным.
– Ты так думаешь? А я, знаешь, начал сомневаться в его виновности, – заметил Гуров.
– Это почему же?
– Видишь ли, в его словах есть логика. Если он действительно в тот вечер шантажировал Осипову – а это легко проверить, – и получил твердое обещание насчет денег, то какой смысл ему после этого идти и убивать?
– Ну, два миллиона – это совсем не то что шестьдесят тысяч…
– А откуда он знал, что там лежат два миллиона? Он этого знать не мог. И потом – по времени не вяжется. Если он после просмотра боксерского матча отправился к Осиповой, поговорил с ней, то уже шел двенадцатый час. Тишкин в это время давно сидел в кабинете, значит, Петриченко никак не мог находиться у него за спиной, в шкафу. Он мог только войти в дверь. А тогда картина произошедшего была бы иной. Тишкин вряд ли допустил бы, чтобы убийца зашел ему за спину и накинул удавку на шею.
– Петриченко мог войти, убить секретаря, а потом переместить тело так, как мы его нашли, – возразил капитан.
– Нет, не мог, – покачал головой Гуров. – У него бы сил не хватило. Помнишь, я соглашался его включить в число подозреваемых только условно? Наш повар отличается хлипким сложением. Задушить человека, напав на него сзади, он, пожалуй, может. А вот напасть на него в открытую, спереди, и задушить без явных следов борьбы – нет, не может. А следов борьбы не было, секретарь умер быстро.
– Кто же тогда убийца? – в недоумении спросил капитан.
– Не знаю. Я знаю одно: дело об убийствах в «Аркадии» еще не раскрыто. Но сегодня я надеюсь его все же раскрыть.
– Вот и отлично, – кивнул Синичкин. – А я надеюсь еще и на то, что больше никаких убийств не будет. Их там, на вилле, и так мало осталось. Из семи человек, которые там жили, двое убиты, один – Петриченко – у нас под замком сидит. Так что на вилле остаются всего четверо. Вряд ли убийца, кто бы он ни был, решится на еще одно покушение. Его слишком легко вычислить…
– Там осталось даже не четверо, а трое, – поправил его Гуров. – Ты забыл, что Кривулин собирался ночевать в отеле. Может, он и свою любовь с собой взял – это было бы логично. Так что там остаются только Глушаков с Жилкиным. Разве что они друг дружку порешат…
– Ну, это вряд ли, – заметил Синичкин.
– Ладно, вызови мне такси, и я поеду, – сказал Гуров.
– Зачем такси, дорогой? – ответил Синичкин, копируя кавказский акцент. – Сейчас дежурный машина тебе дам, хорошо поедешь!
– Ладно, давай свою «дежурный машина», – согласился Лев.
Капитан ушел искать водителя дежурной машины, а Гуров остался стоять, вдыхая бодрящий утренний воздух. Прошло пять минут, потом еще пять… Синичкин почему-то задерживался. «Наверное, какие-то проблемы у них с машиной, – подумал Лев. – Впрочем, это всегда так. Кто-то другой уже рассчитывал на ней ехать по делу, а капитану неудобно мне отказать». Он уже собрался идти разыскивать капитана, отказываться от предложенной помощи, когда послышались быстрые шаги, дверь распахнулась, и Синичкин выбежал из участка. Взглянув на его лицо, Гуров сразу понял, что случилось что-то чрезвычайное.
– Только что звонили из «Аркадии»… – задыхаясь, как после длительного бега, произнес капитан. – На «02», по городскому… Сообщили… сказали, что там произошло убийство.
– Убийство?! – воскликнул Гуров. – Но кого?
– Убита Татьяна Осипова, – ответил капитан.
Глава 15
– Кто звонил? – Гуров не на шутку разволновался.
– Он не сказал, – объяснил капитан. – Дежурный несколько раз спрашивал, но звонивший, похоже, его не слышал. Он был в истерике, все время повторял: «Ну, теперь они меня засудят, теперь точно засудят», рыдал…
– На Жилкина это не похоже… – задумчиво произнес Лев. – Скорее всего, это был Глушаков. Ладно, на месте разберемся. Ты едешь?
– Только соберу бригаду, и поедем, – ответил Синичкин. – Сейчас криминалист подойдет, фотограф, Самуил Аронович – и поедем.
– Хорошо, я с вами, – сказал Гуров. – Да, и не забудь еще взять двух понятых – нам потребуется обыск проводить. Да, и еще вот что. По дороге давай заедем ко мне в санаторий. Я сумку свою там заберу.
– А это зачем? – спросил капитан.
– Может так получиться, что следующую ночь мне придется провести на вилле «Аркадия», – ответил Гуров.
Спустя несколько минут от ворот участка отъехали две машины – в одной все не поместились. Гурову довелось ехать с криминалистом и фотографом. Фотограф оказался человеком болтливым и всю дорогу рассуждал о том, как умеют богатые люди испортить себе жизнь.
– Ведь, казалось бы, все есть, – говорил он, – живи в свое удовольствие. Ан нет, не получается. Все делят, делят свое богатство. Разборки, драки, убийства… Почти все тяжелые преступления у нас происходят в таких местах, как эта «Аркадия». А ведь как красиво здесь можно было бы жить…
Гуров всю дорогу молчал. Фотографа он практически не слышал, тот не мог ему помешать – за долгие годы работы Лев научился отвлекаться от всех посторонних раздражителей, сосредотачиваться на основном. Но сейчас он и об основном, о только что полученном сообщении старался не думать: не хотелось строить пустых гипотез, не имея данных.
Они заехали в санаторий, где Гуров быстро забрал свою сумку, и снова двинулись к вилле.
Наконец впереди показались знакомые ворота. Они открылись, и машина въехала на территорию усадьбы. Гуров вспомнил свой первый приезд в «Аркадию». Казалось, что это было страшно давно, между тем прошло всего два дня. Тогда в парке весело журчал фонтан, в шезлонге беззаботно отдыхала Татьяна, остальные обитатели усадьбы были заняты своими делами. Теперь же вилла производила впечатление нежилой. К приехавшим полицейским никто не подходил, вообще не было видно ни одного человека. Может, и ворота открылись сами, по привычке?
Но тут стало ясно, что кто-то здесь есть, и ворота открылись не сами по себе. Из дежурки вышел человек. Однако это был не охранник Глушаков, а Сергей Жилкин.
– Почему ты у пульта сидишь? – спросил его Гуров. – А Глушаков где?
– Там, в доме, – ответил водитель. – Ничего делать не может, только все время бормочет: «Ну, теперь все, теперь мне конец…»
– Давай рассказывай, что у вас здесь произошло, – предложил Гуров.
– В общем, вчера остались мы здесь вчетвером, – начал рассказывать Сергей. – Я сразу подумал, что Борис, скорее всего, будет ночевать у Татьяны. Мне-то что, его дело. Я только предупредил его: «Смотри, чтобы ворота были закрыты, чтобы еще чего не случилось». А он мне с усмешкой так говорит: «А что тут может случиться? Тишкины, видать, кому-то мешали, вот их и убрали. А мы четверо никому не мешаем. Да ты не беспокойся – я собак выпущу, ворота закрою, все будет в ажуре». Ну, я телевизор посмотрел и лег…
– Во сколько лег? – спросил Синичкин.
– Одиннадцать было, начало двенадцатого, может, минут десять. Лег – а не спится. Ворочаюсь, ворочаюсь… Вдруг слышу – вроде бы шаги какие-то. А потом мне послышался звук, словно входная дверь закрылась. Она у нас со стуком закрывается – ну, я вам это уже говорил. Думаю, что за дела? Встал, быстро оделся, выхожу. В гостиной никого. Вышел из дома – тоже никого нет. Я поднялся на второй этаж, подошел к двери Татьяны, может, они с Борисом куда направились. Но нет – из-за двери слышно, что у них любовь в самом разгаре. Тогда я спустился, пошел Лешку-повара проведать. Стукнул к нему – никто не отвечает. Тогда я ручку нажал – дверь и открылась. Гляжу – а Лешки-то нет! Значит, это он куда-то среди ночи отправился. Очень мне это не понравилось.