Ну, кроме минимальных, конечно. Ежу понятно, что если ты можешь себе позволить все самое-самое, то телефон позапрошлогодней модели или абы какой костюм ты себе позволить уже не можешь – не поймут, станут коситься, причислят к быдлу, к толпе, к биомассе. Кажется, французы придумали фразу про положение, которое обязывает? Действительно, так. Вон ботаников-нищебродов никто ни к чему не обязывает: ходи в чем хочешь, с кем хочешь и куда хочешь. А все потому, что у них-то этого самого положения вовсе нет!
Но вообще-то интересно было бы попробовать, каково это – жить без необходимости «соответствовать»… Стоп. Бедная жизнь… это ему знакомо… или нет?..
– Ау, Майкл, опять где-то витаешь? Тук-тук. – Наташа легонько постучала ему по лбу.
Оказывается, он уже успел – спасибо тебе, автопилот! – добраться до университета: вот коридор, вот дверь в аудиторию, вот реденькие кучки сокурсников у окон и по углам. Доразмышлялся!
– Ты перебрал, что ли, вчера? Или девица некачественная оказалась? – Наташин взгляд был тревожным и насмешливым одновременно. – Мрачный какой-то. И вообще, ты странный в последние дни. Словно мы все тебе надоели…
– Да я…
– Ой, я тебя умоляю. Ты сейчас скажешь, что как всегда круто отжигаешь и вообще первый активист, да? Только отжигаешь ты… – Она на мгновение задумалась, – без огонька. Точно номер отрабатываешь. А сам в это время какие-то мировые проблемы решаешь. – Наташа хмыкнула и опять легонько стукнула его по лбу. – Хватит думать, от этого морщины появляются и желудок расстраивается.
Она дернула плечиком и танцующей «подиумной» походкой направилась в аудиторию.
Миша покрутил головой. Положение обязывает – надо ж до такого додуматься! Практически «золотая клетка» и богатые тоже плачут, тьфу! Наташка права. Какие-то странные мысли наполняют его голову в последние дни. Ну, не наполняют, так, присутствуют, но – странные. Как будто чужие. Как будто он не баловень судьбы Майкл, а чья-то марионетка. И вдобавок это жутковатое ощущение закрытой двери: что-то помнится, а где-то провал. В собственном-то мозгу! Может, у него от непрерывных пьянок (если уж честно называть кошку кошкой) уже какая-нибудь шизофрения начала развиваться?..
Или это… скука?
Все эти бесконечные клубы, девицы, модные (не уследишь – будешь посмешищем!) бренды и тренды… Они же все «на одно лицо»! Весело, беззаботно, круто… но если представить, что вся эта круговерть будет повторяться не день, не месяц, а как минимум несколько лет (что там будет после университета – карьера крутого адвоката-международника, рейтинги «Форбс», саммиты в Давосе и всякое такое прочее, не менее крутое – непредставимо, туман полный) – это ж мрак и ужас! Тоска зеленая!
Ужас-то ужас, но Миша вдруг почувствовал снисходительное превосходство над приятелями – им-то подобные глубины наверняка недоступны, они-то все поголовно убеждены, что жизнь состоит из следования трендам и вообще легка, весела и приятна, а о смысле ее пусть вон йоги задумываются, им больше делать нечего, только собственный пупок разглядывать. Примитивная ведь, в сущности, публика, все эти веселые «золотые» ребята, то же самое быдло, только с деньгами. А вот уж он-то, Миша, понимает, что пупок не только для пирсинга.
Может, и на странную Соню он потому и обратил внимание, что она-то точно не «на одно лицо»? Гостья из другой галактики, честное слово! Вот уж с ней-то точно о скуке и каких-то там идиотских сомнениях – кто я? зачем я? – и мыслей не будет.
Миша скосил глаза влево. Почему-то он был инстинктивно уверен, что «тургеневская девушка с лакостовским портфелем» где-то совсем рядом. Инстинкт не подвел. Вот она, красавица, у соседнего окошка. Как портрет в рамочке – девушка с книгой на фоне серебристых облаков…
Впрочем, нет, не красавица, конечно. Фигурка ничего себе, а личико простоватенькое, как будто недопроявленное. Хоть бы глаза подвела, что ли. Глаза-то большие, но их же не видно ни черта! Портфельчик, кстати, хоть и лакостовский, а не новый, углы обтерты. Да и туфельки хоть и не с вьетнамского рынка, но и не «гвоздь последней коллекции», разве что прошлогодней. Вдобавок те же самые, что вчера были. Совсем не комильфо. И украшений у девушки никаких, даже уши не проколоты. И уж наверняка в пупке у нее нет никакого пирсинга! Неожиданная мысль Мишу развеселила, продолжал «инвентаризацию достоинств объекта», он уже более благосклонно. Ротик-то хорош и без помады…
Да и вообще, если не разбирать по деталям – симпатичная, вполне даже. Тень под планкой глухой застежки на блузке словно намекает на таящиеся под ней сокровища. Ушко, просвеченное падающими из окна солнечными лучами, и без украшений очень даже миленькое. Нежное такое. Наверное, от поцелуев оно розовеет, розовеет…
А что? Почему бы и нет?
Миша вспомнил, как вчера рисовал себе приятные картины прогулок в осенне-золотом парке и сердился, что не может представить ничего менее невинного. Сегодня, быть может благодаря ночным развлечениям, воображение было куда более послушным.
Уж конечно, девушка, будь она хоть трижды тургеневская, уступит его напору – не она первая, не она последняя. Вряд ли за ней ухаживали парни его, Мишиного, уровня. Да и вообще… он опять бросил взгляд на потертые уголки дорогого портфеля – вряд ли за ней вообще много ухаживали. Сперва, должно быть, она будет робеть, не веря своему счастью, а он не станет торопить события: сегодня приобнять, потом взять за руку, нежно перебирая пальчики (руки-то у девушки аристократически тонкие, пальцы узкие, благородные), едва заметно коснуться губами волос (волнистая прядь на виске так соблазнительно золотится в солнечном луче)… первая ночь… У нее, само собой, никого раньше не было, он будет первооткрывателем, победителем, властелином, а ее глаза будут нестерпимо сиять благодарностью к прекрасному принцу, обратившему на нее внимание… Говорят, из таких скромных отличниц получаются самые страстные и неутомимые любовницы…
Миша, слегка прищурившись, глядел на частые перламутровые пуговки: вот он медленно расстегивает самую верхнюю, обнажая нежное, вздрагивающее от волнения и робости горло, потом следующую… легкая тень скользит от ямки между ключицами, к ложбинке, где кожа совсем шелковая…
– Ты хотел о чем-то спросить?
Миша вздрогнул: Соня смотрела прямо на него, левая бровь вопросительно приподнята, взгляд открытый, без тени смущения. Хоть бы покраснела, как полагается тихоне. От неожиданности Миша растерялся, чувствуя, что готов залиться краской, как пятиклассник, впервые заметивший, что девочки отличаются от мальчиков… губы сами сложились в гримасу – подумаешь, видали мы таких.
Соня хмыкнула, губы ее ответили такой же презрительной гримаской…
На Мишино счастье, грянул звонок, дверь аудитории распахнулась, выпуская предыдущую группу. Не наши, механически подумал Миша, старшекурсники вроде. Впрочем, его сейчас не заинтересовала бы даже сборная Бразилии по футболу или команда инопланетян. Он чувствовал себя так, словно его собственный ботинок, к примеру, заявил: иди к лешему, я отдохнуть хочу, а ты хоть босиком гуляй, мне по фиг.
Нет, ну что она о себе возомнила?
Девушке, на которую обратили внимание, приличествует скромничать и смущаться. Ну, или по крайней мере делать вид, что она робеет: опускать взгляд, едва заметно улыбаться. Нет, можно, конечно, и отшучиваться, и глазками стрелять, намекая на возможность продолжения, – кокетничать, словом. Но в рамочках, в рамочках. Правила этой игры отработаны давным-давно, роли распределены: мужчина – охотник, женщина – добыча. Хотя, и Миша отлично это понимал, выбирает на самом деле женщина, кто бы спорил. Но ведь для того правила игры и существуют. Всегда же с первого взгляда ясно: будет толк или лучше сразу на другой объект переключиться, чтоб времени не терять. Даже у него, такого распрекрасного, бывали осечки. Мало ли что у этих девиц в голове творится. Некоторые вон в актеров и поп-идолов влюбляются, дуры. За другими походить-поухаживать надо. Но это тоже всегда ясно сразу, с первого обмена взглядами.
Эта же… Соня, черт ее подери! Мышь серая, а гонору! Ведет себя так, словно Мисс Вселенная, вокруг которой толпа поклонников (и все сплошь олигархи!), с трепетом ожидающих, кого звезда соизволит одарить своей благосклонностью, кого в глубокий запас отправит.
«Звезд» Миша не любил. Заполучить их тоже можно, было бы желание, но овчинка выделки не стоит. Мороки много, а толку чуть. В постели эти красотки думают только о собственном удовольствии, мужчина для них лишь инструмент, в качестве престижного приобретения (вроде «Ягуара») тоже не слишком хороши. Рядом с такой львицей даже первый парень на деревне выглядит лишь сопровождающим лицом. А роль пажа при королеве Мишу вовсе не привлекала. В общем, ну их, клеопатр этих.
Но эта-то! Сонечка! Ведь никакая не звезда, и близко нет. Но вместо того чтобы краснеть, смущаться и таять от счастья, глядит прямо, уверенно, еще и губки презрительно поджимает. Тьфу! Ненормальная.
А, к черту! Что там Петро про пикничок гутарил? Вот на этом и надо сосредоточиться.
Хотя, конечно, что тут особенно сосредотачиваться, несколько часов спустя размышлял Миша, лениво поглядывая на звезды, просвечивающие сквозь ветви старой яблони. Ну, природа. Ну, выпивка. Ну, девочки. Доступные, как вот эти яблоки над головой. Только руку протяни, сами в ладонь падают. Сейчас какая-нибудь непременно припрется с ахами и охами: что же ты нас бросил, шашлыки уже готовы, давай я тебя покормлю, давай я тебе коктейль сделаю, а пойдем купаться, а чего бы тебе хотелось… Девицы на пикнике – не то что эта дура Соня – привычно вешались ему на шею. Особенно те, что подтянулись из соседнего дачного поселка, победнее, не столь избалованные вниманием «золотых» мальчиков. От привычного, но оттого не менее приятного успеха Мишино самолюбие удовлетворенно мурлыкало. Потом, оттого что все привычно и неизменно, даже стало скучновато, и Миша вдруг поймал себя на том, что ему хочется, чтобы скорее наступил понедельник. А пить, наоборот, совсем даже не хочется. Когда пришло время возвращаться в город, он, отговорившись усталостью и головной болью, даже отказался «еще где-нибудь поклубиться».
– Ты в монастырь еще не собрался? – съязвила Натаха. – Прям просветление у тебя на лице какое-то, скоро крылья прорезаться начнут. Лопатки не чешутся еще?
Миша, ухмыляясь, похлопал ее по аппетитной попке, обтянутой блестящими шортиками – дабы убедилась, что до аскетизма ему еще далеко, – и отправился домой. Спал он сладко, как младенец. Хотя, пожалуй, таких снов младенцам не показывают. Снилась ему Соня. Сон-Соня, Сон-Соня, Сон-Соня, звенело в голове. Вот всегда бы так…
В понедельник Миша чувствовал себя прекрасно, но изображал ужасающую усталость от бурно проведенных выходных и искоса посматривал на Соню – должна же она заметить, что у него и без нее все великолепно! Вотще. Он стал пялиться на нее практически в упор – с тем же результатом. Да что же это такое!
День, другой, третий он с неослабевающим упорством продолжал разглядывать «эту ненормальную», ожидая, когда же она вновь поинтересуется, что ему нужно. Уж теперь-то его врасплох не поймаешь! Миша придумывал десятки ответов: остроумных, презрительных, уничижительных, моментально ставящих эту выскочку на место. Вот пусть только хоть словечко ему скажет, уж он-то…
Однако Соня не только больше ни о чем его не спрашивала – она даже не глядела в его сторону! Миша знал это абсолютно точно, поскольку наблюдал за ней неотрывно. Черт знает что, честное слово!
Приятели не преминули это заметить и, разумеется, начали всячески подкалывать. Правда, подшучивали слегка, вполне дружелюбно: все-таки душа компании, не какой-нибудь прихвостень.
– Майкл, плюнь, ты же видишь, девушка-то совсем не наша. Может, она вообще… – сочувственно предположил Кирилл, – ну… по другой стороне улицы гуляет?
Наташа задумчиво покачала головой:
– Да не, на лесби она не похожа.
– А ты – спе-е-ец, да? Или на них какое тайное клеймо стоит, а у тебя колдовское зрение? – гримасничая, протянул Петя.
Девушка фыркнула:
– Петруччо, солнышко, ты ж знаешь, у меня сестрица двоюродная… насмотрелась я, в общем.
– Лесби? Соня?! – возмутился Миша, сам изрядно удивившись своему гневу.
– Да ладно тебе. – Кирилл примирительно положил руку ему на плечо. – Мы же не со зла. Больно ж глядеть, как ты изводишься.
– Вот и не гляди! – Миша сам не понимал, почему его так взбесили реплики друзей.
Друзей, как же! Сочувствуют они, ага! Устрицами не корми, дай постебаться над соседом, это ж так весело! Придурки.
Он развернулся и стремительно зашагал к выходу.
На улице еще припекало, но прозрачную небесную синеву уже затянула белесая облачная хмарь, а на бледном асфальте появились редкие темные пятнышки. Дождь? Или так, пугает? До машины добежать – два шага, но вдруг сейчас хлынет. Может, переждать? Миша погладил полированную колонну. Мрачно-багровый гранит был теплым.
Миша уже привычно спрашивал себя: «Зачем я общаюсь с этими… с этой компанией? Неужели я такой же, как они? Хамоватый пустоголовый придурок, которому плевать на всех, а важны только модные прибамбасы?» Нет-нет-нет, он совсем не такой! Ведь он гораздо умнее, чем все они, вместе взятые, у него, в конце-то концов, есть и душа, и благородство… Но Соне-то откуда об этом узнать? Раз он, хоть трижды распрекрасный, все время с этими придурками, конечно, она уверена, что он и сам такой же…
– Да, пожалуй, по сравнению с основной массой здешней публики колонна – не такой уж плохой собеседник. – Негромкий голос заставил его едва ли не подпрыгнуть.
Осознав, что говорил вслух, Миша вздрогнул и поперхнулся. Черт! Опять он выглядит полным идиотом! Все придуманные заранее уничтожающе язвительные реплики куда-то улетучились. Хотя… может, это и к лучшему? Соня улыбалась так дружелюбно, что ставить ее на место совсем не хотелось. Хотя реплика звучала и довольно насмешливо, но голос… голос противоречил словам.
Но Миша все-таки не удержался:
– Если ты такого невысокого мнения о здешней публике, зачем ты ко мне-то подошла? – Он сам не знал, зачем язвит, чего добивается. Хочет ее обидеть или хотя бы смутить? Если и так, то попытка явно провалилась. Сонино самообладание (а может, ей просто безразлично?) было непоколебимо, голос звучал все так же спокойно и дружелюбно:
– А ты туда не вписываешься. – Она слегка покачала головой.
– Не вписываюсь?! – изумился Миша. – Ничего себе! Да я там душа компании, если ты еще не заметила.
– Заметила, – согласилась Соня. – Но частью компании это тебя не делает.
– Что за бред?! – Миша, словно забыв, что всего пару минут назад сам мысленно открещивался от приятелей, был почти возмущен, услышав то же самое мнение со стороны.
Соня усмехнулась:
– Ну, видишь ли… с колонной ты разговаривал куда более эмоционально, чем с ними. С ними ты, – она замялась, подбирая слово, – тусуешься. Тачкой хвастаешься, по клубам ездишь, млеешь от общего внимания…
– Ты… ты… ты следишь за мной? – Он задохнулся от возмущения пополам с каким-то странным, совершенно неожиданным удовольствием.
– Наблюдаю, – уточнила девушка.
– Зачем? – изумился Миша.
– Мне интересно, – объяснила Соня.
– Интересно? – переспросил Миша, не особенно понимая, хорошо это или плохо и что такое вообще это самое «интересно». Ага, вот сейчас она должна изобразить признание Татьяны Онегину… Но Сонин ответ оказался меньше всего похож на любовное признание:
– Ну да, интересно. А разве тебе не интересны люди? – И добавила нечто совершенно неожиданное: – Какой же ты в таком случае будущий юрист?
По правде говоря, Миша вообще не думал о себе как о будущем юристе. Мало ли что он на юрфаке учится. Это ж одно из престижных направлений, не какая-нибудь ветеринарка, где еще и всякие биологические гадости придется проходить, тьфу. Однако мысль о том, что юристу придется работать с людьми, показалась любопытной. Уж всяко интереснее надоевших обсуждений того, какой бренд нынче моднее и круче.
– Хочешь сказать, я тебя интересую в профессиональном плане? – с сомнением произнес Миша. Предположение показалось ему диким и даже не слишком лестным (что я, кролик подопытный, что ли, чтобы на мне навыки оттачивать).
Соня прислонилась к колонне.
– В некотором смысле… – Она помолчала. – Да ты не обижайся, я совсем не… – Рассмеявшись, девушка не закончила фразу и опять ненадолго замолчала, точно раздумывая, объяснять свой интерес или не стоит. – Понимаешь, дело такое. Мне предложили подработку в юридической фирме. Вечерами. Работа, конечно, техническая, скучноватая, мы же не на старших курсах еще. И платят, конечно, копейки. – Она нахмурилась. – Зато по специальности. А фирма солидная, в смысле карьеры там очень хорошие перспективы. – Соня побарабанила пальцами по колонне, оценивающе глядя на Мишу. – Но там нужны двое, по-другому никак. Вот я и хотела тебя пригласить…
– Меня?! – изумился Миша. – Что, среди примерных учеников никого не нашлось?
Девушка скептически поморщилась:
– На техническую работу они годятся, конечно. Но там же перспективы. Наши, – она хмыкнула, – примерные ученики все какие-то зашоренные, от сих до сих, ни шагу влево-вправо, никакой гибкости, никакой живости ума. Думают, что юриспруденция – это выучить кодексы, подзаконные акты, ну комментарии прочитать, учебники – и все. Но это же глупость. А ты, хоть и раздолбай, – девушка улыбнулась, смягчая резкость выражения, – учишься не ради диплома, не просто так время отбываешь. В глазах интерес. – И после короткой паузы она с тем же дружелюбным смешком добавила: – Когда не с похмелья. Но тебе, по-моему, и самому эти бесконечные отжигания надоели. Правда ведь?