Денис оказался подтянутым веселым мужиком примерно одного с Володей возраста. Не снобом, не педантом, без конца посматривающим на часы, нормальным мужиком – а потому они быстро перешли на «ты». К тому же, к легкому удивлению Колыванова, Денис вызвался сам ответить на вопрос.
– Я думал, ты эксперта какого‑нибудь вызовешь.
– У меня два образования, Володя, экономическое, но это Гарвард… закончил три года назад. А первая любовь – биология. – Денис усмехнулся. – Я ведь доктор наук.
– Ты?
– Удивлен?
Огромный, отделанный натуральным дубом кабинет. Колоссальных размеров письменный стол, построенный первоклассными мебельщиками по специальному заказу, напоминал небольшой редут. Глубокие кресла, из‑за стеклянных дверец книжных шкафов важно поблескивают позолоченные корешки.
– Я, между прочим, до сих пор свою старую лабораторию спонсирую. И принимаю участие в разработках.
Доктор наук? Почему нет? Колыванов улыбнулся:
– А я всего лишь кандидат.
– В чем?
– Математика.
– Наш человек. – Денис вопросительно поднял брови: – Коньячку? За знакомство.
– Охотно.
– Лена, будьте добры: два кофе и коньяк. – Хозяин кабинета отключил интерком и вновь посмотрел на гостя: – Сергей сказал, что у тебя какая‑то растительная проблема?
– Купил странный бонсай.
– Что в нем странного?
– Никто не может сказать, что это за дерево.
– Бывает, – махнул рукой Денис. – Проблема‑то в чем?
– Я хочу узнать.
– И все?
– И все.
Доктор наук хмыкнул, кивком поблагодарил вошедшую с подносом девушку, разлил, на правах хозяина дома, коньяк – «За знакомство!» – и, закусывая лимонной долькой, осведомился:
– Фотография есть?
– Конечно! – Колыванов передал Денису диск с файлами. Бонсай он снял утром, собираясь на работу, сделал с десяток фотографий с разных сторон и на разном расстоянии.
– Посмотрим, что за зверь вырос…
Денис жестом попросил Володю вновь наполнить бокалы, а сам открыл первый файл. И замолчал.
– Узнал зверя? – поинтересовался Колыванов.
Денис оставил вопрос без ответа. Быстро просмотрел остальные фотографии, задерживаясь на крупных планах, после чего откинулся на спинку кресла, сцепил на животе руки и в упор посмотрел на Володю:
– Где ты его взял?
– Купил. Жена купила.
– Где?!
– В вашем… в одном из твоих магазинов.
– В моем магазине?!
– Да.
Денис крякнул. Денис взлохматил идеально причесанные волосы. Денис взял свой бокал и, не чокаясь, без тоста, опрокинул коньяк в рот. Денис вновь сцепил руки на животе и покачал головой:
– Уволю. Всех уволю к … матери. Идиотизм! Разучились работать. Или никогда не умели?
Рано или поздно любого руководителя посещают подобные мысли, а посему Колыванов слушал речь доктора наук с пониманием.
– Володя, ты не поверишь: тупость повальная. Ботаники хреновы! МГУ заканчивают, Тимирязевку заканчивают, а ни черта не знают! Пять лет в клубах потусуются, потом приходят и хотят работать типа «по специальности». Ну как же! Ведь в ботанике разбираются! Еще зарплату требуют, гады! Черт! Смешно сказать: каждый знает, как обустроить Россию, готов часами обсуждать эту тему, а на своем собственном месте – полный профан! Ничтожество! Был у меня один специалист по концептам в рекламном отделе. Пень пнем, даром что волосы длинные. «Давай, говорит, будем спонсировать команду знатоков. Прославимся!» Я его взял, чтобы он людей в магазины привлекал, а он прожекты пишет.
– Выгнал?
– Выгнать‑то выгнал, но с кем работать? Люди разучились любить свое дело, свою профессию! Ничем не интересуются, кроме денег! Зато каждый считает, что я ему не доплачиваю…
– Зубы мне не заговаривай, – попросил Колыванов. – Что за траву я купил?
Денис вновь разлил коньяк, но брать бокал не стал. Внимательно посмотрел на Володю. Оценивающе посмотрел, как на деловых переговорах.
Колыванов внутренне подобрался.
– Что это за бонсай?
– А почему интересуешься?
– Из врожденного любопытства.
– Ерунду не говори, – поморщился Денис. – Что у тебя случилось?
– Я расскажу, – медленно произнес Володя. Он понял, что дело принимает куда более серьезный оборот, чем можно было ожидать. – Но сначала я хочу узнать, что это за дерево.
– Может, решим вопрос по‑другому? – Денис прищурился. – Просто скажи, сколько ты за него хочешь?
Мишка опять заворочался, сладко причмокнул, перевернулся на другой бок, и Ольга поняла, что сын скоро проснется. Пора возвращаться домой. Она положила книжку в карман коляски, поднялась со скамейки, посмотрела на часы и медленно направилась к выходу из парка.
Седло скрутило до рвоты. Он ополоснул желудочным соком кусты – не стал гадить возле дорожки, боясь, как бы гуляющие по парку люди, возмутившись, не вызвали милицию, – и вернулся на скамейку еще более взбешенным, чем обычно. Оно и понятно: столько времени без дозы! Шнырек пока держался, раскурился вчера, чуть отпустило, но он тоже понимал, что без ханки долго не протянет. Не будет дозы – к вечеру наизнанку вывернет, будешь выть больным волком, проклиная все на свете… А на ханку бабки нужны: банкиры Седло и Шнырька как облупленных знали, в долг давно не верили, деньги требовали или товар. А где их взять? Из дома все давно продано, квартира превратилась в комнату в коммуналке, работы нет. Дважды им с Седлом удавалось угнать машину – «жигуленки» потрепанные, не оснащенные толковой сигнализацией. Несколько раз воровали по квартирам – Шнырек мелкий, в любую форточку пролезет, еще на улицах грабили, но это опаснее, да и в кошельках, как правило, много денег не находили. А хотелось урвать побольше, чтобы на месяц хватило или на два. Вот Седло и предложил в парке потусоваться, мол, богатые сучки из окрестных домов детенышей выгуливают, надо только присмотреть курицу пожирнее да к ней в квартиру и вломиться. Ребенком припугнешь – любая стерва деньги отдаст. Идея понравилась, и весь вчерашний день приятели провели в парке, но обломались. Первая присмотренная деваха погрузилась в дорогую машину и уехала. Начали пасти следующую, так она, паскуда, встретила двух подружек и «зацепилась языком», передумав идти домой. А потом в парке появилась целая куча ментов, и приятели сочли за благо убраться.
Но время! Проклятое время уходило! Сегодня надо обязательно раздобыть деньги. Обязательно!
– Хреново мне, – прорычал Седло.
– А мне, думаешь, лучше?
– Ты молодой. Крепкий.
– А этой дряни по хрену, кого крутить, молодого или старого. Она в паспорт не смотрит, разрывает все…
– Заткнись! – Седло закашлялся и с ненавистью посмотрел на приятеля. – Щенок вонючий. И без тебя тошно!
Шнырек промолчал. Связываться с Седлом опасно – две ходки за плечами и повадки злые. А уж теперь, когда ломает, перечить и вовсе не следовало. Пусть оскорбляет, главное, чтобы драться не полез.
– Смотри, телка с коляской к домам пошла! Седло мутными глазами посмотрел в указанном направлении:
– Берем!
И вскочил со скамейки. Шнырек тоже поднялся, нащупал в кармане нож, вздохнул, увидев выражение глаз приятеля, и попросил:
– Напугаем ее, да? Без крови.
– От…ь, – отрезал Седло. – Как получится. Или тебе бабки не нужны?
Деньги Шнырьку были очень нужны. Но смущали его глаза приятеля и то, с каким видом Седло поправил заткнутый за пояс газовый пистолет с расточенным стволом.
– У этого растения много имен. Древние греки называли его «Цветком Аида», хотя нет ни одного упоминания, что оно дает цветы. В Древнем Риме оно было известно под названием «Ветвь Плутона», а в средневековой Европе… – Денис повертел в руке бокал с коньяком. – В Европе это растение называли «Семенем Сатаны». И не любили даже больше, чем мандрагору.
– Скажешь, почему?
– Скажу, куда деваться. – Денис улыбнулся. – «Семя Сатаны»… Считалось, что оно произрастает прямо из ада. Привет с той стороны, так сказать. Люди верили, что через него дьявол направляет своих приспешников, а потому – безжалостно истребляли. Существовал целый ритуал правильного уничтожения: чтение молитв, святая вода, все как полагается. Если рядом не оказывалось священника, дозволялось просто сжечь куст, а пепел развеять по ветру. А на того, кого угораздило прикоснуться к растению голыми руками, непременно накладывали епитимью.
Доктор наук сделал маленький глоток коньяка. Заслушавшийся Колыванов не издал ни звука, и хозяин кабинета продолжил:
– Впрочем, было и другое мнение. В некоторых книгах писали, что растение хранит в себе души сильных людей, настоящих Личностей. Только так они способны вырваться из царства мертвых и вновь увидеть мир. – Денис помолчал. – Я думаю, ты уже знаешь, какое объяснение тебе ближе.
Доктор наук сделал маленький глоток коньяка. Заслушавшийся Колыванов не издал ни звука, и хозяин кабинета продолжил:
– Впрочем, было и другое мнение. В некоторых книгах писали, что растение хранит в себе души сильных людей, настоящих Личностей. Только так они способны вырваться из царства мертвых и вновь увидеть мир. – Денис помолчал. – Я думаю, ты уже знаешь, какое объяснение тебе ближе.
– Пока нет, – медленно ответил Володя. – Пока – нет.
– Уверен?
Колыванов потер подбородок:
– Но откуда пошло такое отношение? Откуда взялись легенды? Ведь должна быть причина.
– Она есть, – спокойно произнес Денис. – Видишь ли, Володя, «Семя Сатаны» появляется исключительно на могилах. Только на них. Это первое. И второе: его можно пересадить, но нельзя культивировать. С него нельзя взять черенок – отрубишь ветку, она умрет, не даст побегов. Оно не цветет, не дает семян. Оно просто растет. Само по себе.
– На могилах.
– Да, только там. – Денис допил коньяк. – «Семя Сатаны» считается уничтоженным. Я знаю, что энтузиасты специально объезжают кладбища, надеясь найти это растение, но не слышал ни об одной удаче. И я представить не могу, как получилось, что где‑то в Японии из него сделали бонсай. Это просто невероятно. Старика Такаги хватит удар, когда я расскажу, ЧТО его подчиненные посадили в горшок и отправили в Москву, в обычный супермаркет. Не сомневаюсь, там будет проведено самое тщательное расследование.
– Здорово я вас растревожил, – улыбнулся Колыванов.
– Ты нас не растревожил, ты нас на уши поставил. – Денис стал предельно серьезным. – Володя, теперь ты понимаешь, владельцем какой редкости являешься. Но ты не фанат, не профессионал, ты просто счастливчик. И поэтому я прошу тебя проявить великодушие, понять, ЧТО значит для меня обладание этим растением, и продать его. – Он не задумался ни на мгновение. – Сто тысяч.
Володя не стал делать удивленное лицо и наивно переспрашивать: «Столько денег за бонсай?» Он прекрасно понимал сидящего перед ним человека и видел, насколько важно для Дениса стать владельцем уникального деревца. И еще он понимал, что такая услуга не забудется никогда и передача бонсая станет началом дружбы. И еще он понимал, что отказ ничего не изменит, что если на его кухне действительно растет единственный в мире экземпляр растения, то рано или поздно он его обязательно лишится. Какое‑то время коллекционеры станут повышать цену, а потом элементарно украдут вожделенное деревце – слишком высоки ставки. Но…
Колыванов вдруг вспомнил свой бонсай. Не «Семя Сатаны», нет, а «Сердце Самурая». Не уникальный раритет, а молчаливого и надежного… друга. Да! Именно друга, который уже доказал свою преданность. Колыванов вспомнил и явственно увидел его перед собой. Крепкие ветви, узкие листья, и… и почувствовал напряжение. Воин еще не обнажил меч, но уже знал, что впереди тяжелая битва.
– Он зовет!
Колыванов вскочил на ноги. Удивленный Денис следом:
– Кто?
– «Самурай»! Он в беде! – Володя бросился к дверям. – Мне надо домой!!
Кошмар начался в тот самый миг, когда домофон загудел и Ольга открыла подъездную дверь. Грубый толчок в спину швырнул молодую женщину вперед, на коляску, заставил споткнуться, а когда Ольга машинально отпрянула назад, пытаясь удержать равновесие, сзади навалились и грубый голос приказал:
– Тихо! Убью! Молчи, тварь!
Ноги ослабели, пальцы судорожно сдавили ручку коляски.
– Вперед, сука! Вякнешь – щенка зарежу!
«Мишка!!» Мысль о сыне придала сил. Не думая об угрозе, о том, что она может вызвать недовольство бандита, Ольга выхватила из коляски ребенка и прижала его к груди. И сразу же последовал еще один толчок сзади и вбок – женщину направляли в подъезд.
– Иди к лифту, сука! К лифту! И молчи! Молчи, а то убью, тварь!
Второй бандит – Ольга только сейчас поняла, что нападавших двое, – потянул ее в холл.
– Молчи и делай вид, что все в порядке!
«Они боятся, что консьержка вызовет милицию! – догадалась женщина. – Что делать? Кричать?» Но на руках еще не проснувшийся Мишка, а у бандитов – она видела! – ножи. Закричишь – ударят и бегом на улицу. Кто поймает? Кто догонит? «Молчать! Идти спокойно! Консьержка хоть и старая, но не глупая, она поймет, что приключилась беда! Она поймет…»
Ольга сделала несколько шагов и едва не застонала: комната консьержки была пуста. Вышла? Господи, ну почему именно сейчас? Почему везет им, не ей?! Бандиты тоже поняли, что удача на их стороне, и, не стесняясь, поволокли женщину к лифту.
– Быстрее, сука, быстрее!
– Какой этаж?
– Говори, сука! Обманешь – убьем!
Нож оказался рядом с крохотным тельцем ребенка.
– Зарежем обоих!
«Мишка!»
– У меня ломка, тварь! Мне все по хрену! Какой этаж?!
«Господи, наркоманы!»
– Девятый…
Ее втащили в лифт, поставили лицом к стенке, нажали на кнопку, и дверцы закрылись. Захлопнулись, как за приговоренной. Оставалось надеяться, что соседка справа, добрейшей души старушка, зачем‑нибудь выйдет из квартиры: соберется в магазин, понесет мусор – увидит, поймет…
Напрасно.
Площадка девятого этажа была пуста.
– Квартира! Какая квартира?
– Если обманешь – убьем! – повторил старший бандит.
– Сюда! – Ольга старалась говорить очень громко. – Пожалуйста, не трогайте меня!!
– Заткнись, тварь!
– Ключи! Дай ключи!
– Отключи сигнализацию!
– Я все отдам! Не трогайте меня! Не трогайте сына!!
– Заткнись!
Удар. Короткий. Жесткий. Из разбитой губы потекла кровь, но Ольга продолжала цепляться за соломинку, надеясь, что ее взволнованный голос привлечет внимание соседки. Женщина протянула бандиту ключи:
– Вот этот от нижнего замка, а этот от верхнего! Только сына не трогайте! Не убивайте! Я все отдам!!
– Я же сказал: молчать!
Ольгу втолкнули в прихожую.
– Золото где? Деньги? Деньги где?! Говори, сука! Убью!
– Я все отдам! Не трогайте! Ребенка не трогайте!!
Она продолжала кричать. Пусть дверь на площадку захлопнулась, но вдруг соседка услышит? Вдруг?
«Господи, Валентина Дмитриевна, услышь! Услышь, пожалуйста…»
– Не ори, сука!
– Где деньги, тварь?!
– Где золото?!
– В спальне! Там сейф! Не трогайте сына!
Мишка проснулся, заплакал, голос резанул по сердцу, и Ольга еще сильнее прижала сына к себе. Из глаз потекли слезы. – Заткни ублюдка!
– Заткни, зарежу!
– Я нашел сейф!
Это молодой, из спальни. Старший бандит потащил женщину по коридору, втолкнул в комнату, едва не сбил с ног.
– Шифр говори, сука! Шифр! Быстро!
– Семь…
– Громче, тварь!
– Быстрее!
– Ты будешь говорить, …ь?!
Он попытался выхватить ребенка, но Ольга вцепилась в сына мертвой хваткой, и после непродолжительной борьбы Седло был вынужден отступить. И еще два раза ударил женщину по лицу. Схватил за волосы, притянул к себе.
– Шифр говори, сука!
– Не трогайте сына!
– Отдашь деньги – оставим в живых.
Но Шнырек понял – врет. Девка видела их лица, мусорам расскажет, а Седло всегда говорил, что в тюрягу больше не вернется. Ни за что не вернется. Так что конец девке.
Конец? На мгновение Шнырьку стало страшно, даже руки задрожали, но… лишь на мгновение. В тюрьму молодому тоже не хотелось.
– Шифр говори!
– Семь…
И замолчала.
На кухне что‑то разбилось. Что‑то тяжелое упало и разбилось.
– Кто в доме, тварь?!
– Никого!
– Врешь, паскуда! Кто в доме?! – Седло ударил Ольгу еше раз и толкнул к Шнырьку. – Держи суку, я посмотрю!
И вышел из комнаты. Руки у молодого вспотели, но женщину он держал крепко, за волосы. И нож приставил к ревущему младенцу, хотя не знал, сможет ли нанести удар… сможет ли убить?
Но нож приставил.
– Там никого нет, – как заведенная, повторяла Ольга. – Там никого нет, там никого нет…
– Тихо!
– Там никого нет, там никого не…
– Тихо! – Шнырек дернул женщину за волосы, поднял нож чуть повыше и уколол ее в шею. – Тихо!
На лезвии появилась красная капелька. Кровь и страх в глазах жертвы придали Шнырьку сил. Очень захотелось надавить сильнее, чтобы нож вошел в тело глубже, чтобы лезвие окрасилось красным, на всю длину…
– Господи, не убивайте!
– Тихо! – Шнырек настороженно прислушался. – Седло! Что у тебя?!
– Такой прикол!
Голос напарника был спокоен, даже весел, и Шнырек чуть расслабился.
– А что за грохот был?
– Горшок цветочный упал.
– Сам?
– А ты иди сюда, посмотри на эту хрень! И девку тащи!
Молодой бандит выволок Ольгу в коридор, остановился и удивленно выругался.
– Прикол, да? – рассмеялся Седло.
Прикол не прикол, но в первый момент Шнырьку показалось, что он спит.