– А по-моему, главное, какая у человека душа, – сказала Катя.
Лейка посмотрела на нее с удивлением.
– Ну, в смысле, чтобы парень был яркой личностью, – покраснев, поправилась Катя. – Умный, неординарно мыслящий…
– Тогда тебе обязательно понравится Димка, – перебила ее Лейка. – Это Вадькин друг, тоже из нашей компании. К нему, правда, Дианка клеится – это моя подруга, я тебе о ней потом тоже расскажу, – только это не по ней добыча. Димка, кстати, тоже в пед документы подал, только на психологию. Он хотел в универ, но самому туда не попасть, а отец его вроде бы денег давать не хочет… Димка увлекается социальной психологией. Управление народными массами, влияние на сознание, рекламные технологии, промывание мозгов и всё такое. Мне-то он не особенно нравится. Действует на меня подавляюще. Слишком самоуверенный…
Катя попыталась представить кого-то более самоуверенного и подавляющего, чем Лейка, но не смогла.
– Даже если он мне понравится, не думаю, что он мной заинтересуется, – с сомнением сказала она.
– Не бойся, заинтересуется, – твердо заявила Лейка. – Можно подумать, их мнение кто-то спрашивает! Ты, главное, веди себя посмелее. А то у тебя такая манера поведения – ты извини, конечно, – как будто ты серая мышка. Вон Дианка. Ты ей только не передавай, но посмотрим правде в глаза – не красавица. Даже хорошенькой можно назвать с трудом. Лицо как у монголки, глаза выпученные… Да и умом, прямо скажем, – дурочка. Но она твердо уверена в том, что она – лучше всех. Знаешь, есть такие девчонки – правильные-правильные. Отличницы. Из-за четверок до десятого класса плачут. Гордость родителей, одним словом. Ну мы-то с тобой – не такие. Хотя родители мной гордятся, чего уж отрицать. А Дианка…
Катя сообразила, что речь, должно быть, идет о той темноглазой девочке, которая так недоброжелательно отозвалась о Лейке в конце вечеринки. Уж больно похожи были ее и Лейкины интонации.
– Теперь представь, такая правильная девочка, и при этом полная дура. Ну не полная, так это еще хуже. Подходит как-то эта Дианка ко мне на перемене и важно так говорит: я пишу бизнес-план по всемирной экономике – это у нас был предмет такой, – а ты будущий лингвист, так придумай мне красивое мифологическое название для международной транспортной фирмы! Мне что, я придумала – АО «Харон». В шутку, естественно. Что ты думаешь – она так и написала, и училке в таком виде сдала! Вот смеху было! Если чего-то в голове не хватает, то это диагноз. Ты не подумай ничего такого, мы с ней подруги. Но передавать ей ничего не вздумай! – строго предупредила Лейка.
«Хороши подруги, – подумала Катя. – Да и компания… своеобразная. Хотя это ведь всё с Лейкиных слов…»
– А нормальные люди у вас в компании есть? – слетело у Кати с языка.
– У нас в компании все классные! – обиделась Лейка. – Подожди, я тебя с Наташкой познакомлю, ты вообще обалдеешь. Или от зависти умрешь на месте. Хорошо мне, я не завистливая. Наташка – моя лучшая подруга. Такая красавица! Натуральная платиновая блондинка с кошачьими глазами, тип «снежная королева». Я, может, тоже как-нибудь в пепельно-русый покрашусь…
Лейка неожиданно захохотала, как будто вспомнив что-то очень смешное.
– С ней недавно такой случай произошел! Короче, она влюбилась в нашего учителя физики. Не безнадежно, разумеется. Любовь просто душераздирающая. Физик чуть с женой не развелся. Так вот, Наташка, чтобы физика окончательно добить, пошла в дорогой салон, сделала себе вечерний макияж, волосы уложила и в таком виде явилась в школу. И попалась на глаза нашей директрисе. Директриса увидела Наташку, озверела, схватила ее за укладку, потащила в туалет и там весь макияж смыла! Хозяйственным мылом, холодной водой, чуть ли не половой тряпкой! У Наташки потом всё лицо так распухло…
Лейка залилась радостным смехом. Кате история такой уж смешной не показалась.
– Директриса у нас была просто зверь, никого не боялась. Чего ей бояться, с другой стороны, она с самим губернатором дружит. В итоге пострадал физик. Наташка до физика со Стасиком встречалась, так Стасик с компанией этого физика встретил на футболе и так его исколошматил, что он потом в больницу попал. А он их даже не узнал. Или узнал, но притворился, на всякий случай. У Стасика отец крутой, мало ли что. После физика Наташка опять со Стасиком сошлась. Но сейчас они, по-моему, снова разбежались…
Катя молча кивала, поскольку рот у нее слипся от «Рафаэлло». Все эти Лейкины одноклассники давно перемешались у нее в голове.
– Стас мне и самой нравится, – продолжала Лейка. – Но не настолько, чтобы отбивать его у подруги. Хотя, в принципе, я живу по правилу «девушка не столб, надо – отодвинем!». Ты со мной согласна?
– Не знаю, – со вздохом сказала Катя. – Я ни у кого пока парней не отбивала.
– Ты просто еще маленькая, – покровительственно сказала Лейка. – У тебя еще всё впереди. Я сначала тоже про тебя подумала – ну и девочка-припевочка, а потом пригляделась – нет, в тебе чувствуется нечто неукротимое!
От такой характеристики Катя даже жевать перестала. Она с изумлением взглянула на гостью.
– Я разбираюсь в людях, – с достоинством произнесла Лейка. – Мне нравятся сильные личности, а ты именно такая. Я вижу, что ты многого добьешься в жизни.
– Спасибо, – сказала Катя, взглянув на Лейку с большей симпатией, чем прежде. Катя была польщена. Но она абсолютно не понимала, каким образом Лейка умудрилась обнаружить в ней силу и неукротимость.
Допив чай, Лейка взглянула на часы и засобиралась на выход.
– Так договорились? – спросила она, стоя в дверях.
– О чем?
– Когда мы к тебе приходим?
– Кто «мы»?
– Как – кто? – удивилась Лейка. – О чем мы, по-твоему, целый час толкуем? Наша дружная компания: Наташка, Стасик, Дианка, Сережка, Димка, я… Надо же по-нормальному отпраздновать новоселье или нет? Например, послезавтра или лучше завтра, ближе к вечеру?
– Ну приходите, – от неожиданности согласилась Катя.
Глава девятая Кое-что об эльфах
Да, со второй балладой у Кати дело пошло намного веселее, чем с первой. Во-первых, она была на «простом» староанглийском, безо всяких шотландских диалектизмов, во-вторых, теперь у нее были словари, а к архаичному языку и дикому строю фраз Катя понемногу привыкала. Ее не смущали больше сокращения слов и апострофы, а старинные слова не столько усложняли, сколько украшали текст. А главное – сама баллада ей нравилась куда больше. Три четверти предыдущей занимало описание подготовки к сражению, самого сражения и его последствий. Что может быть скучнее? В этой же балладе не было никаких «батальных сцен», зато присутствовали такие увлекательные вещи, как любовь, смерть и волшебство.
Называлась баллада «Леди Изабел и рыцарь-эльф».
Катя читала текст, изредка спотыкаясь на всяких «wi a sma» и «sae sair», и удивительно легко и ярко представляла себе происходящее в балладе. Вот юная и прекрасная Изабел вышивает гобелен у раскрытого окна, а на улице самое чудесное время, начало мая: молодая зелень, луг, усеянный золотыми одуванчиками, солнце всходит над лесом… А когда раздастся звук охотничьего рога и перед окном появится прекрасный рыцарь в зеленой одежде, сердце так и затрепещет…
– …and yon elf-knight to sleep in my bosom! – произнесла Катя вслух.
– Что ты сказала? – В дверном проеме стоял Карлссон.
Катя так и не услышала, как он пришел.
– «…And yon elf-knight to sleep in my bosom!» «Ax, если бы эльф-рыцарь уснул на моей груди!» – перевела Катя, улыбаясь гостю. – Но чтобы ритм сохранить и в рифму – точно не получится, поэтому «Эльф у моей груди». Это очередная баллада. Видишь, как я наловчилась переводить?
– А-а-а, баллада… – произнес Карлссон, как показалось Кате, с облегчением.
– Что ты сказала? – В дверном проеме стоял Карлссон.
Катя так и не услышала, как он пришел.
– «…And yon elf-knight to sleep in my bosom!» «Ax, если бы эльф-рыцарь уснул на моей груди!» – перевела Катя, улыбаясь гостю. – Но чтобы ритм сохранить и в рифму – точно не получится, поэтому «Эльф у моей груди». Это очередная баллада. Видишь, как я наловчилась переводить?
– А-а-а, баллада… – произнес Карлссон, как показалось Кате, с облегчением.
– Ну да! Классная, в отличие от предыдущей. И намного проще. Я могла бы и сама справиться, но ты всё равно бери стул и садись поближе. Будешь мне слова подсказывать. Вот что такое gowans?
– Старое слово, то же самое, что dandelions, – Карлссон послушно опустился на стул рядом с Катей. Стул жалобно захрустел. – Одуванчики. А о чем баллада?
«Не хочешь ли отправиться со мной в зеленый лес? – набирала тем временем Катя подстрочник. – Не желаешь пешком, так поедем верхом…»
– О девушке и эльфе, – ответила она.
– И что, он ее похитил? – очень серьезно спросил Карлссон.
– Почему сразу похитил? Она сама с ним поехала в лес кататься. А эльф завлек ее в чащу и говорит… – Катя заглянула в текст: – «…Мы прибыли на место, где придется тебе умереть!» Но девушка его перехитрила, навела на него сонные чары и… Что такое slain?
– Зарезать. Дай-ка посмотреть, – сказал Карлссон, протягивая руку к распечаткам.
Минуты две оба молчали. Катя набирала текст, Карлссон внимательно читал.
– Я бы хотела встретить эльфа, – мечтательно сказала Катя. – Представь, как здорово. Сидишь ты рано утром у окна. На дворе первое мая – тепло, солнышко светит, птички поют, одуванчики цветут. И тут из лесу выходит эльф…
– Первого мая? – проворчал Карлссон, отодвигая распечатку. – Ты, Малышка, хоть понимаешь, чего хочешь?
Катя подняла голову и посмотрела на суровое лицо гостя.
– Что? – с насмешкой спросила она. – Опять в балладе всё исторически неправильно?
Карлссон хмыкнул.
– «Неправильно…» Скажешь тоже! Всё шиворот-навыворот. Дохлая лошадь в кленовом сиропе! Сразу видно, что сочинял какой-нибудь человечек-менестрель в коротких пестрых штанишках!
– Ну да! Конечно, это леди Изабел игрой на клавесине выманила эльфа из леса, чтобы соблазнить! – желчно сказала Катя. Она обиделась за понравившуюся ей балладу. – А эльф обиделся и ее убил. Так, да?
– Глупости! – отрезал Карлссон. – Не стал бы сид убивать знатную девушку в ее доме! Не те тогда были времена.
– Какой еще сид? – заинтересовалась Катя.
– Эльф. Они себя сидами называют… Называли, – поправился он, но Катя на его оговорку не обратила внимания.
– Сид – это эльф? Первый раз слышу, – с сомнением произнесла она. – Ну допустим…
– Про «народ холмов» ты тоже не слышала?
– Ну почему же! Не такая уж я серая! – возмутилась Катя. – И про полые холмы я читала. И про то, что эльфы туда людей заманивали, а потом выпускали – через сто лет!
Карлссон фыркнул.
– Ты не смейся! – снова обиделась Катя. – Я не мифолог какой-нибудь! Что читала, то и говорю! А если ты всё знаешь, то, может, расскажешь, как было дело у этого эльфа и Изабел? – язвительно предложила она.
– Может, и расскажу, – сказал Карлссон. – Хотя сразу предупреждаю: именно этой истории я не знаю. Зато хорошо знаю сидов.
– …И девушек! – поддела его Катя.
– Я ведь могу и не рассказывать, Малышка, – предупредил Карлссон.
– Ладно, ладно! Я молчу и внимаю…
– Внимай, – серьезно сказал Карлссон. – Может, в жизни тебе пригодится. Хотя надеюсь, что нет. – Он устроился поудобнее. – Запомни: смертная девушка с эльфом ничего сделать не сможет. Если он захочет выманить ее из дома, то выманит. Если захочет убить, то убьет. Эта Изабел могла воображать, что позвала эльфа, но мне совершенно очевидно: сид пришел сам. Пришел, очаровал, заманил в лес, на нужное место, и убил. Может, и существовала в Шотландии девушка, которой бы удалось перехитрить эльфа, но лично я таких историй не припоминаю. Другое дело, если бы она сама была опытной колдуньей и знала, на что и с кем идет. Но опытная колдунья обычно малопривлекательная старуха, абсолютно непригодная для жертвоприношения…
– Какого еще жертвоприношения? – перебила Катя.
– Там же все прямо сказано, – удивился Карлссон.
– Где?
– Здесь! – Карлссон ткнул толстым пальцем в строчку. – Ты что, читать разучилась? В каждой строфе! «The first morning in May… The first morning in May…»
– Ну и что? – удивилась Катя.
– Как что? – Карлссон посмотрел на нее с изумлением. – Ты не знаешь, что такое первое мая?
Катя напряглась и вспомнила:
– День мира и труда! Его коммунисты празднуют.
Карлссон усмехнулся, похлопал ее по руке:
– Первого мая, Малышка, все, даже глупые человечки, отмечают бельтайн, – сообщил он.
Теперь настал черед Кати удивляться.
– Что это такое – бельтайн?
– Большой праздник весны. Нет, ты правда не знаешь? В России его тоже отмечают, я сам видел. Правда, обряды немного другие, но тоже костры жгут, совокупляются, купаются… Правда, купаются без факелов…
– Подожди, Карлссон, я совсем запуталась! Ладно, про бельтайн я поняла, но при чем тут эльфы?
– Эльфы, отмечая бельтайн, забирают человеческие жизни, – сообщил Карлссон.
– Значит, ты утверждаешь, этому рыцарю-эльфу из баллады просто нужна была девушка для ритуальной жертвы?
– Я ничего не утверждаю, – заявил Карлссон. – Я же тебе сказал, что не знаю этой истории. Но если в бельтайн эльф увел девушку в лес, то вряд ли – одуванчиками любоваться.
– Странно это всё, – подумав, сказала Катя. – Почему тогда эльфов всегда изображают прекрасными, добрыми?
– Люди, – уточнил Карлссон. – Люди изображают эльфов прекрасными и добрыми. Потому что эльфы кажутся им прекрасными и добрыми.
– А на самом деле они ужасно уродливые и злые?
– Да нет, – покачал головой Карлссон. – Я бы так не сказал. Людей они убивают не так уж часто. И на это всегда есть особые причины – зашел человек куда не надо, ненароком нарушил какой-нибудь запрет… Или для жертвы в честь какого-нибудь праздника – праздновать они любят. Нет, убивали людей не часто. А вот похищали – да. Молодых парней и девушек. Сидам люди всегда нравились.
– Людям, наверное, тоже, раз ты сам признаешь, что они – красивые!
– Лошадь тоже красивая, – сказал Карлссон. – Или сокол.
– Но ведь эльфы похожи на людей!
– Похожи, – согласился Карлссон. – Обычному человеку и не отличить.
– Тогда при чем тут лошади? Если человек думает, что перед ним человек…
– Это человек думает, – перебил Карлссон. – Но сид всегда точно знает, кто перед ним. Впрочем, иногда это необходимо. Бессмертным.
– Почему? – спросила Катя.
– Жизнь. Бессмертные, чтобы оставаться бессмертными, должны время от времени брать у смертных жизнь.
– И как они это делают?
– По-разному. Но сиды, они никогда меры не знали, потому если уж к ним попадал кто-то из человечков, то отпускали его только тогда, когда… В общем, даже если и отпускали, то умом он или она повреждались окончательно. Когда вокруг человечка одни сиды, человечку так и так пропадать. Но так было раньше, когда сиды не могли жить среди людей.
– А теперь – могут?
– А теперь – могут, – подтвердил Карлссон.
– Погоди! – сказала Катя. – Ты что, хочешь сказать, что эльфы существуют на самом деле?
– Разумеется, существуют, – невозмутимо сказал Карлссон.
– Ты – серьезно?
– Абсолютно!
– И ты сам их встречал?
– Встречал.
– Не верю! – заявила Катя. – Ты меня разыгрываешь! Не поверю, пока сама не увижу! Если хочешь, чтобы я тебе поверила, – покажи мне настоящего эльфа! И пусть он докажет, что он действительно эльф!
– Не получится, – сказал Карлссон. – Если я встречу эльфа…
– Ну вот! Я так и знала! – перебила Катя. – Всегда найдется отговорка!
– …и узнаю его, – невозмутимо продолжал Карлссон, – то вряд ли сумею его с тобой познакомить.
И добавил что-то не по-русски.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что эльфа настолько… м-м-м… огорчит наша встреча, что до знакомства с тобой дело уже не дойдет.
Глава десятая Катя решает измениться к лучшему и знакомится с хозяйкой модного салона
Предстоящая вечеринка, помимо неопределенного радостного подъема, вызывала у Кати легкую панику. Легкомысленная Лейка не сообщила ей ни кто придет, ни когда, ни что с гостями делать. Хорошо хоть сказала, что еду и музыку гости принесут с собой. Денег у Кати было в обрез. От того, что ей дали в дорогу родители, осталось совсем мало, и этот остаток Катя намеревалась потратить на себя. Пусть у нее в доме пусто, но выглядеть замухрышкой на фоне питерских красавиц она не собиралась. Тем более скоро она получит гонорар. Приняв решение, Катя позвонила Лейке и объяснила, что хочет заняться своей внешностью, но не знает, с чего начать.