Кольцо с тремя амурами - Анна Князева 10 стр.

– Я знаю откуда! – ответила Дайнека.

Глава 21. Новое доказательство

Дайнека даже не думала о том, как прорвется к Труфанову, но точно знала, что ему скажет: «Вот еще одно доказательство!» И если после этого он не признает очевидную связь между исчезновением Свиридовой и убийством Сопелкина, она выскажет все, что о нем думает… Теперь осталось придумать, что именно она выскажет, потому что такси уже подъехало к железноборскому УВД.

Выскочив из машины, Дайнека забрала с заднего сиденья пакет, в котором было пальто. Потом взбежала по ступенькам и, ускорив шаг, направилась в сторону лестницы. Поднялась на второй этаж и через минуту уже стояла у двери приемной начальника Управления внутренних дел.

Дайнека приоткрыла дверь и просунула в нее голову. Секретарша спросила:

– Вам чего?

– Мне нужно к Василию Дмитриевичу.

– Он занят.

– Я только на минутку, – в ее голосе появились кошачьи, заискивающие интонации. – Понимаете… – Она переступила порог и оказалась в приемной. – Перед отъездом хотелось бы попрощаться… – Дайнека сделала неоправданно долгую паузу, во время которой лицо секретаря поскучнело, – …с дядюшкой. Да, мне нужно попрощаться с моим дядей.

Скуку на лице секретарши сменило крайнее любопытство.

– Василий Дмитриевич – ваш дядя?

– Да, – с облегчением сказала Дайнека. – По маминой линии.

– Присядьте, я спрошу. – Секретарша указала на стул и зашла в кабинет начальника. А спустя мгновение вышла, но не одна.

– Где? – Труфанов обшарил глазами приемную и, заметив Дайнеку, спросил: – Это ты моя племянница?

Она безмолвно кивнула. Василий Дмитриевич распахнул дверь кабинета и пригласил:

– Ну, проходи.

Дайнека мухой залетела в его кабинет и «приземлилась» на стуле.

– Что на этот раз? – не без любопытства поинтересовался Труфанов и пригладил усы.

Она вытащила из пакета пальто и положила на стол. Василий Дмитриевич спросил:

– Решила меня приодеть?

– Это пальто Свиридовой.

– Откуда оно у тебя?

– В нише нашли, когда стенку в Доме культуры ломали.

– И кто тебе сказал, что это пальто Свиридовой?

– Так ведь оно красное.

– Ну и что? – Труфанов откинулся в кресле и строго посмотрел на Дайнеку, ожидая убедительных доказательств.

– Вы мне не верите? – спросила она тоненьким голосом и вдруг разревелась, но не оттого, что ее обидело недоверие, а потому, что у нее не было никаких доказательств.

– Запрещенный прием, – проворчал Василий Дмитриевич, вынул платок и протянул ей. Потом, чуть смягчившись, спросил: – Карманы проверила?

Дайнека всхлипнула:

– Нет у меня карманов, платок в сумке.

– Я про пальто.

В тот же миг она перестала плакать, проверила сначала один карман, потом запустила руку в другой и… достала картонную книжечку величиной со студенческий билет.

Труфанов привстал со своего места:

– Что это?

Она развернула картонку и прочитала:

– Городской Дом культуры… Пропуск… выдан Свиридовой Елене Сергеевне, участнице Народного драматического театра… сентябрь 1983 года.

Василий Дмитриевич буквально упал в свое кресло.

– Знаешь, что говорят в таких случаях? – Он помолчал. – Дуракам везет! Только, пожалуйста, без обид. – Полковник тронул рукой красный драп. – Находка говорит нам о многом. Но как пальто оказалось за стенкой?

Дайнека, и не думая обижаться, решила тут же все объяснить:

– В то время в Доме культуры шел ремонт.

– Я знаю это лучше тебя, я там был, – заметил Труфанов. – Дело в другом: кто и при каких обстоятельствах его туда спрятал.

– Все очень просто! – затарахтела Дайнека. – Это сделал убийца. Сначала забрал пальто из гардероба, потом бросил за стенку, которую не успели выложить до конца дня…

– Стоп! – резко прервал Труфанов. – Пока труп не найден, мы не говорим про убийц.

Дайнека посмотрела ему в глаза и тихо спросила:

– Василий Дмитриевич, кого вы обманываете?

На что он ответил:

– В общем, так… Сейчас говорить не могу – уезжаю на совещание к мэру. А потолковать нам с тобой надо. Я вел дело Свиридовой, мне его и заканчивать. Вечером встретимся.

– Где вас найти?

– Дай мне свой номер. Освобожусь – позвоню.

– А пальто? – спросила Дайнека.

– Пока оставь у себя. Пропуск не потеряй, – напомнил Труфанов.

Дайнека положила пропуск туда, где нашла, свернула пальто и положила его в пакет.

– До Дома культуры могу добросить, – Василий Дмитриевич взял свой телефон и надел фуражку. – Тебе на работу?

– Нет, – покачала она головой. – Уже не работаю.

– Выгнали? – улыбнулся Труфанов.

– Зачем? Просто Мария Егоровна выздоровела.

– Значит, теперь ты отдыхающая?

Дайнека шмыгнула носом:

– Не очень тут у вас отдохнешь…

Спустившись во двор вместе с Труфановым, она села в его машину. Когда прибыли к мэрии, спросила:

– Можно мне с вами?

Василий Дмитриевич осуждающе крякнул:

– Знаешь, ты наглей-наглей, но имей совесть. Не заставляй меня думать, что ты беспредельщица.

– Нет так нет, – легко согласилась Дайнека и напомнила: – Жду звонка.

– Василий Дмитриевич!

По парадной лестнице спустился немолодой бородач.

– Здравствуйте, Олег Николаевич! – Полковник протянул ему руку.

Мэр Михненков ответил рукопожатием.

– Дочь? – глядя на Дайнеку, он по-отечески улыбнулся.

На мгновение замешкавшись, Труфанов сказал:

– Племянница.

– Я уезжаю, – сообщил Михненков. – Срочно вызвали в Красноярск. Совещание проводит мой заместитель. Там уже начали.

Дайнека проводила Труфанова взглядом, и когда тот скрылся за массивными дверьми, посмотрела на мэра. Он взглянул на часы и с раздражением воскликнул:

– Где же он?!

– Вы ждете машину? – спросила Дайнека.

– Да. – Олег Николаевич вежливо улыбнулся и отошел.

– В Красноярск? – Она снова оказалась возле него.

– В чем дело?

– Видите ли, – проникновенно заговорила она, – у меня поезд…

– И что? – спросил мэр.

– Мне тоже нужно уехать.

– И при чем здесь я? – недовольно, но все еще вежливо поинтересовался Михненков.

– Пожалуйста… – Она сложила руки домиком и придала лицу умоляющее выражение. – Не хочу, чтобы пропал мой билет. Его оплачивал дядя. Тридцать тысяч для него немалые деньги.

– Это куда же вы за такие деньги поедете? – осведомился Олег Николаевич.

– В Москву, в мягком вагоне, – бессовестно соврала Дайнека.

Авторитет «дяди» пересилил все возражения.

– Где ваши вещи? – спросил Михненков.

– Вот! – Она показала пакет с красным пальто.

Он удивился:

– И все?

Рядом с ними остановилась черная иномарка. Из салона выскочил бледный водитель.

– Простите, Олег Николаевич! Мне заправляться, а у них пересменок…

– Ладно-ладно… – Михненков уселся на заднее сиденье и выжидательно посмотрел на Дайнеку: – Ну, в чем дело?

– Можно? – Она не верила своему счастью.

– Садитесь!

Когда автомобиль выехал за пределы Железноборска и пересек рубеж КПП, Дайнека решила, что теперь ее точно не выгонят.

– Олег Николаевич. – Ее тон сделался деловым. – Можем поговорить начистоту?

Михненков обернулся и удивленно уставился на Дайнеку:

– В чем дело?

– Мне необходимо знать о ваших отношениях с Леной Свиридовой и о чем вы с ней говорили в последний вечер.

Мэр выдержал паузу и произнес:

– Если бы вы не были племянницей Василия Дмитриевича, я бы вас немедленно вышвырнул из машины.

– А я не племянница. Так что можете вышвырнуть, если хотите.

– Только не говорите, что он соврал.

Дайнека вздохнула:

– А что ему еще оставалось делать?..

– Речь идет о Свиридовой, которая исчезла лет тридцать назад?

– Да. Если хотите, я все объясню.

Дайнека сцепила руки и от волнения прижала к груди. Заметив этот отчаянный жест, Михненков немного смягчился.

– Ну-ну, не нужно так волноваться… Я погорячился и, кажется, вас напугал. – Он сел поудобнее. – Слушаю.

– Дело в том, что я несколько дней работала в костюмерном цехе Дома культуры. Как раз в эти дни там проводилась инвентаризация. В ящике с реквизитом я нашла сумочку, а в ней паспорт старого образца на имя Свиридовой Елены Сергеевны. Когда я принесла паспорт в полицию, выяснилось, что тридцать лет назад ее объявили в розыск. На основании показаний Сопелкина уголовное дело не возбудили. Сопелкин видел, как Свиридова уехала на машине. И вот, представьте, после того как мы с ним поговорили, его убивают…

– Об этом я знаю. – Олег Николаевич печально кивнул. – Кто бы мог подумать! В тот день на сцене он был таким молодцом. И вот спустя полчаса его уже нет! Кто бы мог подумать… И вы полагаете, что убийство Сопелкина связано с исчезновением Лены Свиридовой?

– Я не полагаю, я знаю. В тот момент, когда, по словам Геннадия Петровича, Свиридова отъезжала от служебного подъезда, он был совсем в другом месте.

– А теперь скажите, при чем здесь я, – спросил мэр.

– У Свиридовой был роман с неким «О».

– Что это значит?

– В тетрадках она рисовала мужской профиль и букву «О». Ее подруга считает, что это первая буква имени мужчины, в которого Елена была влюблена.

Михненков усмехнулся.

– Теперь понимаю, к чему вы ведете. «О» – значит, «Олег», а если Олег, значит, я. Но, во-первых, у меня никогда не было с ней никаких отношений, мы даже спектакль играли в разных составах, во-вторых, «О» – это еще и Остап, и Осип.

– Среди ее знакомых не было ни Остапов, ни Осипов.

– И что? На этом основании я должен давать объяснения?

Дайнека грустно потупилась.

– Конечно, вы никому ничего не должны. Только вот какое дело… – Ее глаза повлажнели. – Мать Свиридовой ждет тридцать лет… И верит, что Алена жива… А сегодня в Доме культуры нашли вот что… – Она достала пальто и развернула его. – Оно валялось за старой кирпичной кладкой.

– Это вправду ее пальто? – Михненков побледнел.

– Вот, посмотрите. – Дайнека вытащила пропуск и показала ему. – Был в кармане пальто.

– Боже-е-е мо-о-ой! – воскликнул Олег Николаевич, отчего шофер обернулся и посмотрел на него, потом на Дайнеку. – Боже мой! У меня был точно такой!

– Прошу вас, расскажите, о чем вы говорили со Свиридовой в тот вечер на репетиции.

– Просто предупредил ее…

– О чем?

– Это не моя история, и мне неловко о ней говорить…

– Теперь это не имеет значения, – упорствовала Дайнека. – Теперь важна только правда.

– В двух словах не расскажешь, – пробормотал Олег Николаевич.

Дайнека посмотрела на часы:

– Нам ехать еще тридцать минут.

– Ну хорошо… В тот день я, как всегда, пришел на работу в половине девятого. И как только сел в кресло, ко мне вошла наш инструктор Татьяна Тараскина…

Глава 22. Олег Михненков

Второй секретарь горкома комсомола Олег Михненков пришел на работу в половине девятого. И как только сел в кресло, в кабинет заглянула инструктор Татьяна Тараскина.

– Здравствуй, Олег! К тебе можно?

– Заходи, Таня.

На его стол упал распечатанный конверт.

– Вот! – Тараскина села на стул. – Вчера вечером принесли. Полное безобразие! Почта находится в нашем здании. С первого этажа на второй письмо шло три недели! Сегодня же накатаю на них жалобу!

– Что за письмо?

– А ты почитай.

– Сама рассказать не можешь? Знаешь, у меня сегодня и без того много работы, да еще вечером репетиция в Народном театре.

– Ты сам его выбрал, когда культуру начал курировать.

– Танцевать не умею, пою плохо… Что остается? Драма…

Михненков взял конверт и вынул из него листок с напечатанным текстом.

– Ух ты…

– Читай-читай, – сказала Тараскина. – К вопросу о драме.

– «Довожу до вашего сведения, что ученица десятого «А» класса девяносто девятой школы комсомолка Елена Свиридова посещает номера городской гостиницы, где проживают одинокие мужчины, и задерживается там до позднего вечера. Прошу рассмотреть ее аморальное поведение на комитете городского актива ВЛКСМ, а также сообщить в комсомольскую организацию ее школы», – дочитав до конца, Олег перевернул листок, потом осмотрел конверт: – Без подписи.

– Включаю в повестку? – бодро спросила Тараскина.

Михненков помолчал, потом отложил письмо текстом вниз.

– Тань, а если это неправда?

– Да здесь черным по белому…

– А вот я возьму лист бумаги, пойду к машинисткам и напечатаю, что ты английский шпион. – Он говорил без эмоций, как будто о чем-то пустячном. – А потом куплю такой же конверт и отправлю куда надо. Каково тебе будет?

– Да я… Да я никогда не выезжала за рубежи нашей Родины! – Тараскина покраснела и тяжело задышала.

– Ну и что? А я возьму и напишу. Что тогда?

– Олег Николаич! Не надо меня шантажировать! К нам поступил сигнал, и мы обязаны на него реагировать. Эта девушка комсомолка, ей нет восемнадцати…

– Я эту девушку знаю и могу за нее поручиться.

– Я и говорю – к вопросу о драме, – ухмыльнулась Тараскина.

– К чему ты это сказала? – спросил Олег Михненков.

– Просто подумала, если ходит по номерам, что ей мешает и в Доме культуры…

– Дура ты, Танька. – Михненков взял письмо и стал методично рвать его на клочки.

Тараскина поднялась и, наклоняясь к нему, заныла:

– Что… что вы делаете? Я же зарегистрировала его, поставила входящий номер. Мы обязаны отреагировать на поступивший сигнал.

– Был сигнал, да весь вышел. – Олег сунул обрывки письма во внутренний карман пиджака, а конверт выкинул в мусорку. – Иди, Тараскина, работай.

Прежде чем выйти, она прошептала:

– Ты за это ответишь!

Глава 23. Всем – спасибо, всем – до свидания

– Инструкторша кому-то нажаловалась? – сочувственно спросила Дайнека.

– Не успела.

– Почему?

– Это было в пятницу, шестого апреля. А в понедельник все уже знали, что Лена исчезла.

– И все-таки, о чем вы говорили со Свиридовой на репетиции?

Олег Николаевич помолчал, потом нехотя произнес:

– Сначала я не хотел говорить об этом грязном письме, но потом увидел…

– Что? – спросила Дайнека.

– Закончив репетировать сцену, Лена подошла к окну. Она долго стояла и куда-то смотрела. Я встал за ее спиной и увидел в окне напротив мужчину, который, заметив меня, сразу исчез. В тот момент я был абсолютно уверен, что он смотрел на нее, а она – на него. А поскольку это было окно гостиницы, я не сдержался и наговорил ей всякого…

– Про письмо?

– Нет. Просто предупредил… – Михненков вдруг заворочался и спросил у водителя: – Приехали?

Тот ответил:

– Последний сворот.

– Ну, что? – Олег Николаевич заговорил каким-то другим, приветливым голосом. – Вы, как я понимаю, про поезд наврали, просто искали предлог?

– Да, – с сожалением согласилась Дайнека.

– Куда теперь?

– Поеду обратно.

Мэр кивнул, и по его лицу было видно, сейчас он скажет что-то хорошее.

– Вам повезло. Я остаюсь в Красноярске, а вы возвращайтесь с водителем. До свидания! – Олег Николаевич покинул машину, потом наклонился и с улыбкой добавил: – Кстати, на контрольно-пропускном пункте можете оставаться в салоне. Пропуск не нужен. Мой автомобиль не досматривают.

Автомобиль мэра въехал в Железноборск.

– Вам куда? – спросил водитель.

Дайнека взглянула на телефон, Труфанов пока не звонил.

– Я выйду здесь.

Прихватив пакет с красным пальто, она вылезла из машины и пошла по незнакомой безлюдной улице. Шла и шла, пока не поняла, что уже не знает, куда идти дальше. У автобусной остановки от нечего делать принялась изучать рекламные надписи. Потом снова посмотрела на телефон в ожидании звонка Труфанова. На ее глазах телефон ожил. Звонил Сергей Вешкин, начальник службы безопасности холдинга, где работал отец Дайнеки.

– Наконец-то! – выпалила она. – Ты получил фото кольца?

– Получил. Не радуйся раньше времени, у меня для тебя пока ничего нет.

– Не нашли? – с горечью спросила Дайнека.

– Не успели, – ответил Вешкин.

– Как думаешь, кольцо старинное?

– По фотографии мало чего поймешь. Я отправил снимок специалистам. Так что если за ним что-то есть, будь уверена, раскопают. Собственно, только за этим и позвонил. Ну, будь здорова!

– И ты не хворай…

В этот момент подошел третий номер, и Дайнека села в автобус. До мэрии было несколько остановок.

Рядом с ней сидела старуха и громким, пронзительным голосом читала внуку учебник.

– Долина между реками Тигр и Евфрат называется междуречьем. Проливы из Персидского залива заносили сюда горько-соленую воду… – этот голос настойчиво и бессовестно вторгался в личное пространство Дайнеки.

Уставившись в окно, мальчик изредка поглядывал на нее. Было заметно: ему очень неловко.

Старуха задала контрольный вопрос:

– Какую воду заносили сюда приливы из Персидского залива?

– Горько-соленую… – деликатно ответил ребенок.

Она громогласно переспросила:

– Какую?

– Горько-соленую, – чуть громче ответил мальчишка.

Бабушка продолжала:

– Невыразительные пейзажи Месопотамии оживляли лишь кроны финиковых пальм… – Она прервалась. – Что оживляло невыразительные пейзажи Месопотамии?

– Кроны, – сказал он.

– Кроны чего? – еще громче спросила старуха.

– Пальм…

– Каких?

Дайнека сжалась от сочувствия к мальчику, представив, что он сейчас испытывает.

– Каких?!

– Финиковых, – ответил мальчишка.

Наконец Дайнека не выдержала:

– Можно потише? Заниматься, кстати, можно и дома.

Старуха отвесила мальчику подзатыльник, и тот опустил глаза. Не дожидаясь своей остановки, Дайнека выскочила из автобуса на ближайшей. Шагая по улице, думала про бедного пацана в надежде, что хоть родители у парня нормальные, а бабушка, как в компьютере, всего лишь ошибка системы.