На Демне прерывалась мужская линия царского рода Багратидов. Правда, был еще один Багратид – царевич Давид Сослан из осетинской линии, который воспитывался при дворе, но о его молодых годах мы ничего не знаем.
Георгий III и Тамара
Переговоры, по-видимому, провалились, и крупнейшие феодалы Грузии, недовольные Георгием, собрались в 1177 году в родовом имении Орбели в Ларбазе, дабы решить, что делать. Речи князей становились все более страстными, призывы к свержению узурпатора – все более громкими. Настолько громкими, что некий, не оставивший в летописях своего имени юноша услышал их и счел необходимым довести до сведения Георгия.
Если юноши и не было, то его следовало изобрести: он появился в очень подходящий момент.
Пока заговорщики совещались и обсуждали, кому и когда выступать, Георгий нанес им решительный удар. Он приказал укрепить Тбилиси, отправил гонцов к кипчакам и стал собирать армию. Узнав о том, что Георгий выступает, заговорщики избрали порочную тактику – оборонительную. И хотя их отряды насчитывали тридцать тысяч воинов, и среди них были представители большинства знатных фамилий страны, они чего-то ждали, спорили, ссорились и затем начали перебегать к царю. Первыми это сделали, судя по летописи, Мхаргрдзели, участие которых в заговоре вообще сомнительно: они были в доверии у царя и не потеряли его впоследствии. Георгий тепло встречал перебежчиков и спешил их простить.
Михаил Зичи. Иллюстрации к поэме «Витязь в тигровой шкуре». 1888 г.
Оставшись практически одни, Орбели решили сражаться. Иванэ отправил младшего брата Липарита к Пахлавану, наследнику жестокого атабека Ильдегиза, того самого, что украсил стены Двина черепами грузин; сам же заперся в крепости Лори.
Дальнейшие события были трагикомичны. Каждую ночь со стен крепости спускались веревки, открывались потайные ходы, и защитники ее стремились с повинной к царю. Падение Лори было делом ближайших дней. Наступила ночь, когда из крепости сбежал и сам законный царь Грузии Демна. Он пробрался в шатер к дяде, припал к его ногам и поклялся, что был лишь игрушкой в руках Орбели. Георгий был милостив и даже почтителен с племянником и обещал ему прощение. Затем послал гонца к Орбели и велел передать, что простит Иванэ, если тот прекратит сопротивление.
Ворота Лори раскрылись, и оттуда в сопровождении последних верных рыцарей вышел неудачливый заговорщик Иванэ.
Георгий тут же забыл о своем обещании. Он понимал, что сейчас он – господин положения и осуждать его некому: все изъявили покорность. Иванэ был отправлен в тюрьму и там ослеплен. Затем убили его младшего брата Кавтара, зарубили сына Сембата и племянника Синапа. Всех женщин, детей и престарелых Орбели утопили или задушили. Демна был также ослеплен, затем оскоплен, а потом вообще пропал. Вероятно, изувеченный юноша был замучен в тюрьме.
Больше соперников не оставалось, прервалась и мужская линия Багратидов.
Кому отдать трон?
И вот тогда произошло необычайное событие – такого в истории Грузии не было. Царь Георгий объявил, что коронует на царство свою дочь, девочку Тамару, и будет отныне править вместе с ней.
Вряд ли кто-нибудь в Грузии одобрил решение царя, но с его точки зрения оно было единственно разумным. Он отлично понимал, что в ином случае, когда он умрет, знать не пустит Тамару на престол. А Георгий рассчитывал прожить еще много лет и подготовить все к тому, чтобы после его смерти Тамара престол сохранила.
Готовясь к этому шагу, царь убрал из своего окружения враждебных его планам вельмож и ближайшими своими помощниками сделал вождя кипчаков Кубасара, назначив его главнокомандующим – амирспасаларом, и незнатного дворянина Афридона, возведя его в чин мсахуртухуцеса (главного министра). Эти люди, всем ему обязанные, должны были верно служить Тамаре. Была у царя и еще одна сильная союзница – его сестра Русудан.
В начале пятидесятых годов Русудан просватали за великого князя Киевского Изяслава Мстиславича, который решил породниться с грузинским царем. Изяслав был уже в летах, жизнь он провел в бесконечных войнах, сражаясь с братьями за киевский престол, входя в союзы то с венграми, то с поляками, то с чехами, то с половцами. Основным его соперником был дядя – Юрий Долгорукий.
Грузинская царевна совершила долгое путешествие через Грузию, затем по Черному морю, по Днепру, пока не оказалась в 1153 году в громадном, кипящем Киеве.
Свадьба несколько раз откладывалась из-за походов, в которые спешил Изяслав. Но наконец летом 1154 года ее сыграли, и новая великая княгиня воцарилась в княжеском тереме.
Этот брак оказался недолговечен, и в истории Руси Русудан следа не оставила: через несколько месяцев после свадьбы Изяслав умер. Его бездетная молодая вдова спустя некоторое время решила вернуться домой: в Киеве ей было неуютно и одиноко. Ее никто не удерживал: за Киев уже боролись другие князья.
Возвратившись в Грузию, Русудан жила у брата. В одной из грузинских летописей говорится, что она совершила еще одно путешествие – в Иран, где вышла замуж за какого-то из сельджукских владетелей. Так или иначе, в последние годы правления Георгия она жила в Тбилиси и воспитывала свою племянницу Тамару. Связи с Русью у нее сохранились. И русский язык ей был, возможно, знаком.
Памятник Юрию Долгорукому в Дмитрове работы скульптора В. Церковникова
Праздничное убранство знатной киевлянки. XI–XII вв.
После вторичной совместной коронации Георгий не удалился от дел, а продолжал активно править страной и старался держать знать в узде. Дочь росла, и царь много внимания уделял ее образованию и воспитанию. Его рискованный план удался в первую очередь потому, что он прожил после воцарения Тамары еще шесть лет, и к моменту его смерти в 1184 году Тамаре уже было около двадцати, и последние годы она участвовала в управлении государством.
И вот царица Тамара осталась одна.
На неустойчивом троне, окруженная тайными и откровенными недоброжелателями, а то и врагами.
Вряд ли кто мог предположить, что она останется на троне почти четверть века и превратит Грузию в могучее государство.
Тамаре помогло то, что на ней кончалась линия грузинских Багратидов. И если на Руси Рюриковичей было хоть пруд пруди, то грузинские вельможи, которым приходилось в 1184 году решать, оставить ли трон Грузии женщине, пусть даже официально коронованной, должны были считаться с фактом, что царственных по крови реальных претендентов на престол не было. Правда, при дворе (а может быть, в ссылке) жил царевич Давид Сослан, но он не имел поддержки и, очевидно, не рвался к власти.
Царь Георгий не зря посадил рядом с собой на трон статную, красивую девушку[13] – он учил ее править страной. После подавления мятежа сторонников Демны он уничтожил главарей оппозиции. Рядом с Тамарой оставались верные люди, и первой из них была ее тетка Русудан.
И все же воцарение Тамары прошло совсем не так гладко, как надеялся ее отец. Оппозицию составили крупные феодалы-дидебулы, к которым принадлежал и католикос Микаэл Марианисдзе. Они желали вернуть себе власть, отобранную Георгием, который после мятежа Демны старался опираться на мелких дворян, а то и на безродных и потому верных помощников.
Но за годы относительно спокойной жизни в Грузии поднялся и окреп слой состоятельных горожан, которые тоже хотели власти. Города, как и везде, противостояли феодалам. И так же стремились посадить на престол своего человека.
Первый удар наносят дидебулы. Они требуют новой коронации, доказывая, что проведенная Георгием была недействительна без их санкции. Тамара вынуждена согласиться на это.
Тогда дидебулы начинают добиваться смещения самых верных помощников Тамары – Кубасара и Афридона. Дидебулы не желают им подчиняться. Тамара скрепя сердце соглашается и на это.
Святая Тамара, царица Грузии
Дидебулы полагают, что Тамара у них в руках. Но борьба вокруг трона продолжается. Приходит очередь главного казначея Кутлу Арслана. Он выступает в качестве «гласа народного», то есть зажиточного городского населения и купцов. Он требует создания в Исани (царская резиденция на окраине Тбилиси, где теперь находится район Авлабар) нового учреждения – карави, который стоял бы выше дарбази – государственного совета, включал бы представителей сословий и держал бы в своих руках действительную власть. При этом царице запрещается присутствовать на заседаниях карави. Она должна будет лишь выслушивать его постановления и подчиняться им. Тут уж поднялись на дыбы дидебулы. Узкий круг вельмож намеревался править страной, используя царицу как ширму, но не желал делить власть с мелкими дворянами или купцами.
Тамара проявила талант стратега. Она сумела опереться на дидебулов и арестовать Кутлу Арслана. Горожане – а в Тбилиси сторонников Кутлу Арслана, видимо, было немало – окружили ее дворец. Толпа гудела, требуя освобождения вождя и выдачи вельмож.
Памятник царице Тамаре в Ахалцихе
Тамара и здесь не растерялась. Зная, насколько глубоко развито в Грузии уважение к матери, она попросила двух знатных старух, Кравай Джакели и Хошак Цокали, выйти к бунтовщикам и уговорить горожан отказаться от насилия.
Кутлу Арслан был освобожден, но власть фактически перешла к вельможам – к дарбази и католикосу. Отныне все решения должны были приниматься «совместно с дидебулами и по согласной их воле».
И тут Тамара делает умный политический ход. Она выписывает из Иерусалима бывшего католикоса Николая, побежденного в свое время Микаэлом, и созывает церковный собор. О Николае летописец Тамары Басили осторожно сообщает, что он «по скромности в свое время бежал от сана картлийского католикоса». Тамаре надо убрать властного Микаэла, одного из столпов княжеской партии, так как католикос был одновременно и канцлером.
Хронист, рассказывая об отчаянной борьбе, проходившей на соборе между Николаем и его главным союзником Антонием, архиепископом Кутаисским, с одной стороны, и Микаэлом с его сторонниками – с другой, пишет: «Руководители собрания Николай и Антоний не пожелали, чтобы в их среде пребывал тогдашний картлийский католикос, потому что стал он допускать вещи, совсем искажающие церковные правила, и коварством получил от Господа власть канцлера. Но не смогли отлучить, хотя и много потрудились. А из прочих епископов многие были смещены, и вместо них посадили божьих людей…»
Молодая царица присутствовала на этом соборе. Кипели страсти – на католикоса и его сторонников сыпались обвинения чуть ли не в безбожии. Старец Николай, проделавший ради этого боя трудный и далекий путь из Иерусалима, потерпел поражение. За Микаэлом стояли дидебулы, а многие епископы были с ними в близком родстве.
Тамара не добилась решительной победы, но это сражение, одно из первых, которое ей пришлось вести, было не бесплодным. Ей удалось изгнать из епархий наиболее одиозных, проворовавшихся и разложившихся епископов, которые получили эти места, потому что принадлежали к знатнейшим семьям царства. А ведь они были духовными феодалами и владели лучшими землями. Этот шаг сразу увеличил популярность Тамары. Что же касается Микаэла, то Тамаре еще несколько лет пришлось ждать его смерти.
Затем последовали новые назначения на важнейшие должности в государстве, которые тоже были результатом компромисса. Главным казначеем вместо Кутлу Арслана стал Варданисдзе, амирспасаларом – Саргис Мхаргрдзели, мсахуртухуцесом – Чиабер. Сыновья Мхаргрдзели также получили высокие должности.
Царство Тамары, занимавшее почти все Закавказье, было государством христианским. И служили царице христиане. Они могли быть грузинами, курдами, армянами или осетинами, но все вместе ощущали себя христианами в противопоставлении миру ислама. Внутри же системы различалась, независимо от национальности, принадлежность к тому или иному течению в христианстве. Это положение отлично иллюстрируется в случае с братьями Мхаргрдзели. Отцом своим Саргисом они были воспитаны в лоне армянской церкви. В грузинской державе достигли высочайших постов. Оба стали заметными фигурами как в грузинской, так и в армянской истории. И сохранились свидетельства о них как грузинского, так и армянского летописца того периода.
Вот что пишет грузинский историк Басили: «Призвали двух сыновей амирспасалара Саргиса Мхаргрдзели – Захарию и Иванэ, людей мудрых, мужественных, хорошо испытанных к тому же и, по родовым преданиям, верных царям, за что Мхаргрдзели были сильно любимы дедами Тамары, также и отцами… эти люди достойны быть людьми, хотя они по вере были армяне… Иванэ был прекрасным знатоком Священного Писания, в силу чего постиг всю кривизну веры армян, перекрестился и стал истинным христианином».
Оценка ясная. Оба достойны, но Иванэ более достоин, ибо грузин верой.
Крест царицы Тамары, украшенный изумрудами, рубинами, жемчугом. XII в.
Вот что пишет армянский летописец Киракос Гандзакецп: «…имя первого было Закарэ, а второго – Иванэ. Это были люди храбрые, могущественные владетели, бывшие в почете у царицы грузинской… Иванэ впал в ересь халкедонскую, в которую повержены были грузины, ибо он, очарованный царицей, полюбил славу людскую больше, чем славу Божью; а Закарэ остался верен православию[14], которое исповедуют армяне».
Опять же оба достойны, но Закарэ более достоин, ибо верой – армянин.
Впрочем, все это не мешало братьям верно служить Тамаре и много лет сражаться рядом.
Мать Тамары была осетинкой, а второй муж – более осетином, чем грузином. Но неправомочно утверждать, что после Тамары престол Грузии занимали осетины. Характеры рождались осознанием принадлежности к этносу и воспитанием. Русский князь мог быть на три четверти половцем, от этого он не переставал быть русским князем. Тем более проблема национальности не играла роли в династических браках.
Это соображение важно, когда переходишь к следующему этапу в жизни Тамары, к следующей схватке за власть в Грузии – к истории с ее замужеством, темной и запутанной, о которой летописцы говорят туманно, словно о наваждении.
Чтобы лучше понять суть этих событий, полезно вспомнить, что кроме летописей эпоха Тамары оставила нам величайшее произведение грузинской литературы, написанное гениальным поэтом Шота Руставели, «Витязь в тигровой шкуре».
Как начинается поэма «Витязь в тигровой шкуре»?
С восхваления царицы Тамары.
Это странное восхваление. Оно противоречиво, словно противоречиво отношение Руставели к царице.
Есть определенные законы панегирика. Особенно если он предшествует поэме, основная тема которой – любовь. Объект панегирика должен быть возвышен и безупречен, тем более если речь идет о царице. На первое место выступают ее ум, мудрость и милосердие. Женские прелести воспеваются куда скромнее, дабы не преступить границ. Таковы и были оды, созданные поэтами средневековой Грузии. Таков и стиль летописей. Хронист сообщает о бурном начале ее царствования: «Возвысив свой ум, со смиренной душой узрела тяжесть ей порученного дела и, направив взоры к своему небесному руководителю, стала управлять, как то внушал ей Святой Дух».
Образы Руставели рождают тревожную картину. Служители, сраженные клинком булата, сравнение царицы с беспощадной тигрицей… Никакого смирения: Руставели воспевает яростную воительницу.
Серго Кобуладзе. Иллюстрация к поэме «Витязь в тигровой шкуре». 1937 г.
Есть соблазн рассматривать поэму Руставели как рассказ о событиях в Грузии в молодые годы царицы Тамары. Этот соблазн не минул некоторых историков. Крайнюю точку зрения выразил А. Дандуров в книге «Шота Руставели». Для него поэма – политический памфлет, в котором лишь заменены имена. Руставели – Автандил, Давид Сослан – Тариэл, Юрий Суздальский – Фридон, Тамара – Нестан-Дареджан. Движение поэмы – это движение истории Грузии.
На такую точку зрения становиться опасно. Она всегда будет неправдой, потому что поэт, тем более великий, создает свой мир, а не маскирует псевдонимами мир окружающий. Но если такая точка зрения существует в XX веке, то нет сомнения, что подобные мысли возникали и в головах современников Руставели. Они читали о молодой царице, а на престоле в Тбилиси сидела молодая царица. Они читали о проблеме жениха для Нестан-Дареджан, а царица Тамара никак не могла решить своих матримониальных проблем. Даже если Руставели и сам не подозревал о таких ассоциациях, это не могло остановить окружающих от поиска их. А его врагов – от того, чтобы толковать их как политические выпады.
Примем к сведению, что любое большое произведение литературы питается соками окружающей действительности.
Поэма начинается с ситуации, которую просто невозможно не связать с грузинской, – с размышлений старого царя о том, кто займет престол после его смерти. Ведь у него только дочь. И когда он решает короновать ее, вельможи соглашаются на это. И затем царь возлагает корону на голову Тинатин, хотя сам еще здравствует. Можно перекопать всю историю Грузии и соседних стран: такая ситуация возникла лишь однажды.