Для эпохи Рыб в такой ситуации наиболее распространенным способом поведения был бунт или полное уединение: в первом случае человек восставал против общества, во втором — удалялся в скит и общался непосредственно с Богом. Сейчас, однако, возникают новые пути согласования судеб человека и общества, основанные на синэргетической философии и гораздо более глубоком понимании темы сотрудничества как таковой. Многие проблемы, неразрешимые на данном плане, совершенно переосмысливаются и затем разрешаются при переходе на более тонкий — но этому тоже надо научиться.
В настоящее время человечество переживает сильнейший атманический кризис: прежние идеалы явно трещат по швам и те, которые не скомпрометированы еще полностью, тоже теряют в силе. Это означает, что происходит крутой поворот в мировых судьбах, но новые идеалы, то есть глобальные направления развития, проявляются скорее в виде множества мелких точек-звездочек, нежели одного яркого светила. И это обстоятельство очень существенно, так как тоже является манифестацией грядущей эпохи, которая никому бесплатно не предложит ярких и ясных идеалов. У каждого человека будет свой индивидуальный путь развития и осуществления миссии — и он сам будет искать себе идеалы, выбирая одну из очень большого числа маленьких звездочек на чистом небосклоне.
Это означает значительные перемены в личных судьбах и акцентуации тонких тел. Типичным для всей существующей культуры Земли является отношение к духовным проблемам в стиле буддизма хинаяны: сначала человек отдает дань социуму (учится мирским наукам, делает карьеру, создает семью и выращивает детей), а на склоне лет, если ему так нравится, можно подумать и о смысле жизни и о своей миссии, о грядущей смерти и необходимости замолить кое-какие грешки. В эти годы каузальный поток уже не так силен, поэтому можно расслышать и вибрации буддхиального тела, вспомнить о ценностях, которые несомненно были, но не осознавались, и длинных программах, на которые была потрачена жизнь — с неясным результатом.
Сейчас, однако, социум уже не может предложить широким массам людей удовлетворительные хотя бы до пенсии цели и сюжеты их жизни — и мы переходим к концепции махаяны, когда Бога можно достичь в миру, а не только лишь удаляясь в скит. Само по себе исчезновение общезначимых идеалов есть знак огромного эволюционного прогресса общества, миссии членов которого отныне резко различаются с самого начала их сознательной жизни. Это означает резкую перемену в акцентах высших тел: буддхиальное выходит на первый план и становится важнее каузального, атманическое же воспринимается как неясный, глубоко скрытый энергетический центр буддхиального.
Только на пути осознания ведущей роли буддхиального тела по отношению к каузальному могут быть сняты как каузальные антагонизмы между людьми, так и буддхиально-каузальные противоречия между человеком и группой, человеком и социумом.
Эти противоречия не так велики, как кажется. Мир един, и занимаясь собой, человек совершенствует его не в большей и не в меньшей степени, чем занимаясь другими людьми или внешними обстоятельствами. В конечном счете всегда можно встать на ту точку зрения, согласно которой человек всегда занимается своим организмом и только им; а изменения, которые он производит во внешнем мире, суть не более чем следствия этих его занятий. Ничуть не хуже и противоположная точка зрения, согласно которой человек всегда занимается внешним миром: или непосредственно, или с помощью воображения и внутренней концентрации — работает в том или ином эгрегоре. Тогда изменения в нем самом всегда суть следствия его внешней работы: например, когда человек служит определенному эгрегору, то его организм меняется соответственно характеру служения — так железные опилки принимают направление магнитного поля.
В зависимости от обстоятельств, можно стоять как на одной из этих двух крайних точек зрения, так и на другой; можно также иметь смешанные позиции, то есть как-то разделять свои занятия: сейчас я занимаюсь собой, а сейчас внешним миром. Принципиального значения это не имеет: балансируя, приводя в порядок и эволюционно развивая свой организм, человек оказывает аналогичное воздействие и на внешний мир, и наоборот. Миссия есть не что иное как наиболее удобный и естественный для человека путь саморазвития и одновременно влияния на мир. В ее пределах человек ощущает себя достаточно комфортно, хотя бы с социальной точки зрения его судьба складывалась неудачно или даже плачевно. Однако свобода воли, существующая на всех телах без исключения, позволяет человеку, во-первых, значительно деформировать свою жизненную миссию, во-вторых, выводить организм в целом на совершенно критические режимы существования, когда становится просто непонятным, на чем держится его равновесие — в этих ситуациях и возникает субъективное страдание, которым переполнен наш мир и которое вовсе не обязано быть его основным содержанием. Таким образом, можно вычленить две принципиально различные причины страдания: первая заключается в сильном отклонении человека от его миссии (например, вследствие поклонения кукольным идеалам), что обязательно через некоторое время приводит организм к критическим перегрузкам, причем не только в атманическом теле; вторая же заключается в непонимании или игнорировании законов тонких планов и характера связей между ними — это тоже приводит к критическим перегрузкам, но они устранимы легче, чем в первом случае.
Поэтому очень важно понимать, что любые усилия по изучению, очищению и совершенствованию своего организма приводят к уменьшению страданий (субъективных и объективных) лишь при условии, что человек исполняет волю атманического тела, или, по крайней мере, не слишком ей противится. В принципе в течение жизни можно существенно изменить все тела организма, в том числе и атманическое, то есть скорректировать свою миссию — но эта работа тоже идет по вполне определенным правилам, и требует много времени и усилий, в ходе которых параллельно атманическим изменениям перестраиваются все остальные тела.
* * *Эпоха Рыб была переполнена атманическим костылями; а те ее периоды, когда этих костылей на всех не хватало, назывались впоследствии историками "смутами", "сумерками богов" и прочими нелестными эпитетами. Каждая религия и даже религиозная ветвь претендовала на единственность своего пути освобождения и утверждала все чужие идеалы кукольными или сатанинскими; общество предлагало человеку стандартизованный жизненный путь, причем миссия понималась как преданное служение тому или иному жесткому социальному эгрегору, а "Бог" всегда воспринимался в рамках определенного формального культа. На немногочисленных людей, пытавшихся следовать своему пути, при жизни смотрели с большим подозрением и старались либо их уничтожить, либо поскорее ввести в "рамки", что за пятьдесят-сто лет всегда прекрасно удавалось.
Бог был далеко и светил слишком ярко — поэтому требовался жрец или священник для того, чтобы приспособить Его к нуждам верующих: ослабить и преломить Его свет применительно к их обстоятельствам. Сейчас, при переходе к эпохе Водолея, атманическая ситуация меняется качественно: на месте пяти — шести главных и очень ярких солнц, соответствующих ведущим мировым религиям и некоторым "атеистическим" идеалам (свобода, научное познание и т. п.) появляется целая россыпь звезд различной величины, гораздо более слабых, чем прежние светила, но не требующих "переводчика" для взаимодействия со средним человеком. Другими словами, религиозное чувство становится менее экзотическим, но и менее стандартизованным, и каждый человек, а не только особо одаренные мистики и святые, может при желании следовать в своей судьбе "воле Божьей" — связи между атманическим, буддхиальным и каузальным телами становятся более чем ощутимыми.
При этом оказывается (поразительное открытие для каждого человека, который его переживал), что моего Бога в наибольшей степени волнует и заботит именно то, на что направлены мои основные душевные силы — хотя Он смотрит на те же предметы и проблемы несколько по-иному.
Отсюда вытекает парадоксальный для минувшей и совершенно естественный для грядущей эпохи вывод: Бог в наибольшей степени находится со мной там, где происходят важнейшие для меня события моей жизни: в семье, на работе, при свидании с любовницей или на демонстрации в защиту китов, и именно в этих обстоятельствах я должен научиться искать Его промысел, или, в терминологии настоящего трактата, главное направление своего жизненного пути.
И поскольку человек существо общественное в гораздо большей степени, чем он сам об этом думает, основным храмом для него окажутся разнообразные коллективы, в которых он будет играть самые неожиданные роли. Роль священника при этом будет исполнять эгрегор коллектива, с которым у человека должна быть прямая связь — иначе он просто-напросто не сможет туда вписаться.
Коллектив — один из основных источников внешней каузальной энергии и одновременно школа самопознания: групповые ситуации складываются специально так, чтобы показать человеку как в выпуклом зеркале то, что он оказывается не в состоянии увидеть в себе сам. Если человек внимателен к этим урокам, он одновременно налаживает отношения сотрудничества с групповым эгрегором (и получает от него повышение в статусе и более ответственные задания), совершенствует свой организм и продвигается по жизненному пути. Если же он недостаточно внимателен и ответственен, эгрегор коллектива переводит его на более грубую и грязную работу, где человек может достичь и освоить более примитивное, но и более устойчивое равновесие своего организма, который пока не справляется с тонкой работой.
Вообще полезно рассматривать любой коллектив, где человек волей судьбы оказывается, как модель его собственного организма, и интерпретировать проблемы коллектива — всех планов — применительно к своим тонким телам. При этом поток внешних событий коллектива — так, как он развернут по отношению к человеку — особенно поучителен в силу большей энергичности происходящего. У человека низкого уровня, плохо понимающего, что такое внутренняя работа, последняя часто идет неосознанно на материале его внешней деятельности в группе — и только потом он внезапно ощущает, как сильно переменилось его каузальное тело и поток событий вокруг него.
* * *Любой коллектив представляет собой очень своеобразный вариант организма, а изучение его тонких тел и взаимодействий между ними интересно не только с конкретно-прикладной, но и с общенаучной точки зрения, поскольку яркие и легко наблюдаемые в одном случае эффекты могут быть почти незаметными, но, тем не менее, весьма существенными в другом. Кроме того, коллективы по своему эволюционному уровню, как правило, гораздо ниже составляющих их людей, но зато гораздо энергичнее — и потому, аналогично зоопсихологии, "коллективопсихология" может много дать для понимания человека, если, конечно, не доводить прямолинейные аналогии до абсурда, как это нередко делается в современной науке. Эволюция управляется не принципом индукции ("какие тенденции наблюдались в прошлом, такие сохранятся и в будущем"), а скорее противоположным, который, в духе Питера, можно назвать принципом крутого поворота, а именно: поворот в развитии наступит гораздо раньше или существенно позже, чем мы предполагали, оказавшись при этом значительно круче и совсем не туда, куда мы рассчитывали. Другими словами, если дорога сейчас идет прямо, а дальше пятидесяти метров ничего не видно, то можно быть абсолютно уверенным в том, что на пятьдесят первом метре она резко повернет в непредсказуемом направлении.
Что такое каузальное тело коллектива? Говоря о его манифестациях, придется сказать несколько туманную фразу, а именно: событием в жизни коллектива являются те обстоятельства, которые он воспринимает как важные или, по крайней мере, существенные для себя. Впрочем, слово "он" в последней фразе не вполне корректно, и лучше заменить его на "эгрегор коллектива", поскольку коллективное сознание часто не имеет такой тонкости, чтобы регистрировать действительно важные для коллектива события. Притом неизбежные в таких вопросах расхождения во мнениях и — в заключение непримиримых и бесплодных споров — грибоедовское: "А судьи кто?" Автор все же надеется, что подрастающее поколение и следующие за ним, отменив общезначимые идеалы и стандартизованные судьбы, окажется внимательнее к тонкому миру в целом и групповым эгрегорам в частности, и тогда характерные для эпохи Рыб проблемы типа насильственного подчинения воли индивидуума коллективу и прямо из этого вытекающие развал и деградация последнего просто не возникнут. Маркс как-то заметил, что до него философы старались лишь объяснить мир, он же считает, что философия должна также его надлежащим образом изменить. Автор, однако, видит задачу философии скорее обратной: объяснить людям, что перед тем, как преобразовывать мир, нужно научиться хотя бы примерно представлять себе его законы. Тогда становится возможным синэргетический подход, когда и овцы целы и волки сыты, и модные дамы добровольно отказываются носить меха как домашних, так и диких животных.
Строго говоря, что такое событие в жизни коллектива, точно знает только его эгрегор, а члены коллектива ощущают его в той мере, в которой они с этим эгрегором связаны. Однако правильные групповые обсуждения, превращающиеся в (осознаваемые или нет) сеансы связи с эгрегором, могут сильно прояснить волю эгрегора и его расстановку акцентов на событиях. Время жестких руководителей и полновластных жрецов-толкователей народной воли подошло к концу, и в грядущую эпоху смогут попасть лишь те коллективы — большие или малые, безразлично — которые будут обладать гибкими эгрегорами, чью волю и программы станут сознательно, добровольно и старательно исполнять их члены. Это означает, в частности, глубокий кризис в национальных, государственных, профессиональных, семейных и парных отношениях, поскольку в центр сознательного внимания и мотиваций людей будут поставлены объекты тонкого, а не плотного мира, то есть эгрегоры как таковые, а не их грубо-материальные манифестации. Соответствующая революция будет чем-то похожа (хотя и гораздо глубже) на замену золотого обращения современной кредитно-финансовой системой, в свое время радикально перестроившей каузальный план социума.
В семье главным объектом забот человека станет семейный эгрегор, в любви — парный, на работе — цеха или лаборатории, а в общественной жизни — государственный и этнический, и их оценки любого его поступка будут человеку более чем ясны. Так и живешь: сам себе пророк, сам себе жрец; трудно, но зато почетно.
Глава 4 МЕНТАЛЬНОЕ ТЕЛО
Ментальное тело является четвертым по счету и промежуточным между тремя высшими и тремя низшими телами; поэтому оно несет в организме, кроме своих, так сказать, личных нагрузок, еще и особые коммуникативные, связывая верхние и нижние группы этажей этого семиэтажного здания. В духе Д. Андреева совокупность атманического, буддхиального и каузального тел можно назвать тонким шельтом; тогда астральное, эфирное и физическое вместе составляют плотный шельт. Между плотным и тонким шельтами имеется определенная аналогия: в частности, атманическое тело во многом похоже на астральное, буддхиальное — на эфирное и каузальное — на физическое (об этом см. в следующих главах). Называя ментальное тело сокращенно менталом, мы получаем членение организма, изображенное на рис. 4. 1.
Тонкий шельт
— Атманическое тело
— Буддхиальное тело
— Каузальное тело
Ментал
— Ментальное тело
Плотный шельт
— Астральное тело
— Эфирное тело
— Физическое тело
Рис. 4.1 Первая трехзвенная структура организма
Если эфирное и физическое тела вместе взятые, называть плотным шельтом, буддхиальное и атманическое — высшим, а совокупность астрального, ментального и каузального тел — средним (социальным) телом, мы получим трехзвенную структуру организма, изображенную на рис. 4. 2.
Высшее тело (душа)
— Атманическое тело
— Буддхиальное тело
Среднее (социальное) тело
— Каузальное тело
— Ментальное тело
— Астральное тело
Плотное тело
— Эфирное тело
— Физическое тело
Рис. 4.2 Вторая трехзвенная структура организма.
Активность ментального тела воспринимается человеком как процесс мышления, не обязательно логичного или хотя бы связного: это любая смена мысленных образов, независимо от того, насколько она конструктивна и управляема сознанием. Сами по себе мысленные образы суть объективные восприятия мыслеформ — отдельных объектов, существующих независимо от человека в ментальном плане тонкого мира. Ментальная энергия способна компоновать из нескольких мыслеформ одну, наподобие строительно-монтажных работ, разбирать сложные мыслеформы на составляющие их куски и создавать новые, рассматривая данную с разных сторон — все это делается с помощью "левополушарного" мышления.
Кроме того, человек способен и к ассоциативному ("правополушарному") мышлению: когда в поле умственного зрения привлекается мыслеформа, чем-то похожая на данную, но вовсе ею однозначно не определяемая; возможно также создание и радикально новых мыслеформ, но это случается редко. Процесс мышления в целом — это определенная работа, частично состоящая в поиске в ментальном плане подходящих мыслеформ, заготовок для конструкций и отправных точек для ассоциаций, а частично в создании из них некоторой большой мыслеформы, или ментальной конструкции (мнения, концепции, теории), которая на данный момент человека устраивает — или не устраивает.