Современное научное мышление совершенно не адаптировано к голографической парадигме, которая, по-видимому, в ближайшее десятилетие должна быть усвоена в самых разнообразных сферах — иначе, по мнению автора, человечество не сможет выйти из того глобального тупика, в котором оно оказалось к концу XX века н. э. Эта парадигма предлагает смотреть на мир как на символически отраженный в любом своем объекте, что требует сильных изменений в методологии научного подхода: многие допущения, казавшиеся ученому XVIII–XX вв. сами собой разумеющимися и не вызывающими никаких возражений, становятся сомнительными или даже вовсе неприемлемыми. Кроме того, оказывается, что многие символизмы, которыми с удобством пользуется наука, ставя себе это в особую заслугу, сами по себе содержат совершенно неприемлемые "молчаливо подразумевающиеся" предпосылки, которые часто грубо искажают или вовсе обесценивают результаты исследований. Автор не претендует на серьезную критику и ограничивается некоторыми замечаниями и пожеланиями, отчасти отражающими, как ему кажется, дух грядущей науки.
Математика. В основе современной математики лежит теоретико-множественная концепция Георга Кантора, которая кардинально противоречит голографическим представлениям.
Под множеством в математике понимается набор (совокупность) определенных объектов, называемых его элементами, относительно которых предполагается, что они однозначно идентифицированы (то есть четко различаются друг от друга) и как-либо отграничены от всего остального мыслимого мира, то есть имеется некоторое правило, позволяющее определенно сказать, является любой объект элементом данного множества или нет.
Это определение предполагает нечто вроде тюремного порядка: имеется тюрьма (множество) и набор заключенных (элементы), рассаженных по одиночным камерам (идентификация). Голографический подход требует, чтобы сама тюрьма была символически представлена у каждого из узников: например, у него должен быть ее план, на котором на всех камерах указаны имена узников, и кроме того, звездочкой отмечена его собственная камера. Тогда множество А, состоящее из элементов а, б, в, что на языке теории множеств обозначается так: А={а, б, в}, выглядело бы гораздо богаче: А={ а/ {а*, б, в}, б/{а, б*, в}, в/{а, б, в*} } — (косая черта символизирует план множества, имеющийся у элемента).
Далее в теории вводятся понятия объединения и пересечения множеств — объединением двух множеств называется множество, состоящее из элементов, принадлежащих хотя бы одному из этих множеств, а пересечением — множество состоящее из элементов, принадлежащих обоим этим множествам — и молчаливо предполагается, что эти операции всегда корректны, то есть любые два множества можно "объединить" и "пересечь". Интересно, как отреагирует директор школы на предложение учителя объединить второй и десятый классы и провести у них общий урок по родной речи и химии? Очевидно, должны быть какие-то основания для проведения этих операций, вытекающие из существа дела. Свойства объединения не могут целиком вытекать из свойств объединяемых множеств, но всегда должны содержать нечто новое, отражая понятия синтеза и медитации; пересечение же должно помнить о породивших его множествах, то есть множество {а, б} {а, в} по Кантору состоящее из одного элемента {а}, должно, тем не менее, сохранять память о своих "родителях" {а, б} и {а, в}, и при ближайшем рассмотрении выглядеть, скажем, так: {а/ {а, б} {а, в} } (здесь косая черта символизирует предысторию).
Итак, можно выделить следующие основные принципы, которым должны подчиняться ментальные концепции и теории:
а) Принцип санкционированности: на любое действие следует иметь специальное разрешение;
б) Принцип памяти: каждое действие сохраняет в своем результате память о всех операциях (то есть членах операции);
в) Принцип люфта: результат действия никогда не определен однозначно, и может несколько меняться в зависимости от обстоятельств; этот же принцип в несколько иной формулировке звучит так:
г) Принцип побочного эффекта: всякое действие всегда имеет неожиданные следствия, которые могут оказаться незамеченными, но именно они представляют максимальный интерес для исследователя;
д) Принцип последовательной развертки: в части всегда содержится информация о целом, но извлечь ее можно лишь в несколько этапов, потратив на каждом из них определенное количество ментальной энергии.
Если концепция не обладает указанными пятью свойствами, ее объектами трудно моделировать каузальные потоки; с этим, в частности, связан кризис теоретической физики нашего века, которая никак не решится расстаться с детерминизмом в широком понимании этого слова, в частности, в своем фундаменте, то есть в математике и логике.
* * *Арифметика натуральных чисел (1, 2, 3. и т. д.) как будто не обладает качествами б) — д); например, 1+1=2 и никакого "люфта" (скажем, иногда 2.01, а иногда 1.97) здесь нет, поскольку числа целые. Однако здесь мы сталкиваемся с качественно иной ситуацией: ментальным моделированием не каузального, а буддхиального и атманического планов, когда люфты и побочные эффекты возникают на фазах перехода с плана на план.
Как сказал один великий математик, Бог создал человека и натуральные числа, а все остальное — дело рук человеческих. В переводе на язык данного трактата это можно проинтерпретировать так. Натуральные числа 1, 2, 3… суть естественные символы атманического плана, а различные арифметические формулы, скажем, 1+2+3=6 символизируют атманические же сюжеты, то есть генеральные программы развития мира (и человека). В этом смысле оккультная арифметика — Божественная, и числам и формулам указанного вида можно поклоняться как идеалам (естественно, у каждого человека должна быть своя формула, постепенно уточняющаяся по ходу его жизни). Опускаясь на ментальный план, те же формулы приобретают совсем другое значение и числа моделируют счет однотипных предметов и измерения, где возникают также и дроби. Ментальное "заземление" (спуск на три тела вниз) символизируется размерностью в случае счета однотипных предметов и приближенностью в случае измерений; от этих "довесков" возникают и люфты. Таким образом, формулы 1 апельсин + 2 апельсина = 3 апельсина и 1.019 + 2.031 = 3.05 являются ментальными аналогами-вариациями Великого Равенства 1 + 2 = 3 атманического плана.
Атманический план сам по себе не может служить объектом ментальных манипуляций; его можно в трепете созерцать, подыскивая более или менее подходящие, но всегда заведомо грубые и несовершенные рациональные представления для его элементов и сюжетов. Тогда в ментально-атманическом теле возникают ментальные образы атманических объектов, и из первых можно пытаться строить различные конструкции, но законы ментального плана все же сильно отличаются от атманических, поэтому рациональным умом высшие законы бытия постигаются плохо (это примерно так же трудно, как выразить сложную мысль жестикуляцией, то есть движениями физического тела). Каждый план хорошо соотносить с соседними — а несанкционированные прыжки через этаж, а тем более через две, всегда рискованны и малоэффективны, так как сопровождаются сильными искажениями.
Физика. Как известно, физика это наука о свойствах косной (неживой) материи, каковое понятие в голографической парадигме отсутствует: если есть хоть одно живое существо, то и весь мир, и любой его объект имеют в себе некоторую "жизнь" — которая, впрочем, может быть глубоко скрытой, как, например, в булыжнике или безнадежном бюрократе. Рассмотрим теперь несколько принципиальных вопросов:
1. Влияет ли изучение и ментальное моделирование мира на его свойства?
2. Влияет ли наблюдение экспериментатора на физические процессы?
3. Существуют ли ограничения на проведение мысленных экспериментов?
4. Влияет ли личность ученого на характер открываемых им "объективных" законов?
5. Влияют ли изучаемые ученым явления и эффекты на его личную судьбу, или активна ли природа по отношению к процессу ее ментального моделирования?
Физик последних двух-трех столетий на все эти вопросы с уверенностью скажет: "Нет"; ответ эпохи Водолея будет скорее положительным, и это означает качественную перестройку этики научных исследований — даже в самых нейтральных областях, никак не связанных с военными интересами.
Вопрос об этике научного познания стоит гораздо острее, чем можно думать. Для нормального функционирования организма — как человека, так и человечества в целом — необходимо согласование его ментального тела с каузальным и астральным, и если ментальное в одних местах выходит за пределы каузального, а в других оставляет его голым и постоянно рвется то там, то тут, то о здоровье организма в целом говорить не приходится. Фантастические по силе искажения судеб современной цивилизации связаны в первую очередь с гипертрофией и уродством ментального тела человечества; на него дополнительно были возложены совершенно несвойственные ему функции всего тонкого шельта, то есть атманического, буддхиального и каузального тел. Мысль формирует идеал, жизненные позиции и контролирует события — так полагает общественное подсознание и тщетно ищет человека (президент) или небольшую группу (политбюро, правительство, верховный совет и т. п.), способных такую мысль породить. В результате подобных усилий в центре внимания оказывается ментально-атманическое, ментально-буддхиальное и ментально-каузальное тела, в которых человек начинает манипулировать с помощью хорошо разработанных в совершенно иных целях и ориентированных на качественно другие проблемы ментальных методов. При этом происходит двойная ошибка, точнее, некорректная подмена. Во-первых, высшие тела (тонкий шельт) вовсе не идентичны своим ментальным образам: например, то, что человек делает (каузальное тело), часто очень слабо связано с тем, как он это сознательно или бессознательно себе представляет (ментально-каузальное тело), а во-вторых, к объектам ментально-каузального, ментально-буддхиального, и ментально-атманического тел вообще чрезвычайно редко можно применять обычные в других частях ментального тела приемы, скажем, комбинирование с помощью логических связок.
Событие тоньше и подробнее его ментального образа; законы каузального потока лишь грубо моделируются законами мышления, поэтому события для нас всегда в чем-то неожиданны, логически противоречивы и непредсказуемы. Из событий можно делать выводы, точнее, по-разному их осмысливать (поток Близнецов), но ментально обрабатывая результаты этого осмысления, мы получаем уже чисто ментальный продукт, который к каузальному плану имеет более чем косвенное отношение. И всем практикам (от грабителей до министров) отлично известно, что, спланировав события в ментальном теле, можно ждать каких угодно неожиданностей при попытке его реализации (поток Козерога).
Если ребенок набезобразничал, бесполезно спрашивать: "Зачем ты это сделал?" Поток событий не подчиняется ментальной логике, в которой только и есть понятие четкой цели и средств ее достижения. Засовывать живую кошку в мусоропровод не менее логично, чем отправляться каждое утро на работу, а в воскресенье — на демонстрацию в защиту или отмену абортов, хотя хомо менталикусу может казаться наоборот. Человек делает то, что делает, в силу давления на него каузального потока (или, в другой терминологии, его собственного каузального тела), а не по каким-либо логическим "причинам". Другое дело, что иногда удается оттранслировать (Козерогом) тщательно созданный ментальный образ в каузальное тело, но как именно оно при этом изменится и какие реальные события из этого проистекут, человеку обычно неведомо.
Чтобы лучше понять разницу между законами каузального и ментально-каузального тел, представим себе длинный речной порог с изобилием камней, мелей, мощных сливов и крутых отбойных волн на внутренней стороне поворотов — таково каузальное тело. Схема этого порога, изображенная в туристском описании маршрута, подобна ментально-каузальному телу, и на ней отлично видно, где лучше проплывать и каких ориентиров придерживаться. Однако, проложив маршрут, нужно еще по нему пройти, и здесь начинающего туриста-байдарочника ждет масса сюрпризов. Оказывается, что у байдарки есть инерция (что иногда плохо, а иногда очень хорошо) и устойчивость, а у воды — вязкость и температура, которые особенно ощущаются, когда она заливает колени неудачливого гребца, грозя в самом ближайшем будущем испытать плавучесть не только судна, но и его самого…
* * *Понятие события должно быть основным в любой науке — наряду с ее "предметом", то есть объектами, которые она рассматривает. В прямой зависимости от того, что считается событием, находится ментальный аппарат изучения предмета. Однако эта тема требует специального рассмотрения. Древние греки считали плотную материю состоящей из мельчайших и далее неделимых частиц-атомов. Внимательное изучение показало, однако, что это не совсем так, и в начале XX века Эрнст Резерфорд предложил знаменитую составную модель атома: плотное ядро и несколько удаленных от него электронов, вращающихся вокруг него по орбитам, наподобие Солнца и планет. Однако опыты Резерфорда (бомбардировка мишеней и изучение рассеяния), как и все дальнейшие, подтвердившие квантово-механические модели, были косвенными, так как "увидеть" атом и тем более электрон невозможно.
Далее весь XX век физики элементарных частиц был посвящен продумыванию все более хитроумных теорий ("четыре кварка для мистера Кларка"), и, соответственно, проведению все более тонких и косвенных экспериментов со все более сложными приборами, способными сосредоточить огромные энергии в исключительно малых временных и пространственных промежутках. При этом всегда что-то получалось и даже иногда эксперимент подтверждал теорию, но общая ситуация почему-то никак не прояснялась.
Впору задать себе вопрос: что же мы на самом деле изучаем, разгоняя в гигантском ускорителе крохотную частицу до немыслимой скорости и с размаху шлепая ее о твердую стенку? Ясно, что для нее это совершенно экстремальные и неестественные условия, так что фактически исследуются различные глубокие патологии материи, отстоящие от ее нормального состояния очень далеко. Можно возразить, что на звездах бывают и еще большие температуры и давление, но как нельзя изучать отдельную клетку растения в физиологическом растворе, так же и элементарная частица ведет себя совсем по-разному в большой компании себе подобных на естественной звезде и одна-одинешенька в ускорителе под пристальным надзором экспериментатора.
Что будет говорить человек под пыткой, если он не знает истины, которой добивается от него палач? Сломавшись, он прямо или косвенно скажет все, что палач хочет или ожидает от него услышать. Поэтому, изучая поведение частицы в неестественных для нее условиях, мы фактически на материале ее патологического поведения изучаем приборы, с помощью которых на нее воздействуют и рассматривают — чем и объясняется необычайная сложность результатов современных физических экспериментов — ведь в них участвует такая тонкая аппаратура!
Атом, как и Вселенная, не является неделимым; более того, в нем заключена вся информация о ней — но извлекать эту информацию нужно аккуратно и деликатно, получив на это его санкцию и во всяком случае не нарушая его основной структуры: поймем ли мы лучше скульптуру Родена, распилив ее пополам или столкнув ее, разогнав до первой космической скорости, с кремлевской стеной?
Точно так же, как един мир, едина и любая чего-либо стоящая его ментальная модель. Материя не есть какая-то элементарная совокупность одинаковых частичек, изучив которые и простейшие правила их сочетания, мы поймем мир как здание из кубиков. Всякая естественная система качественно сложнее и синтетичнее своих элементов и видимых связей между ними (это называется холистическая философия). Поэтому даже если бы мы разгадали "тайну" атома, а также разработали теорию межатомных взаимодействий, то отсюда вовсе бы не следовало, что мы разобрались в простейшей материи — она как объект значительно сложнее.
Эволюция физического плана символизирует эволюцию всего Космоса, то есть "семительного" организма Вселенной, но при этом она идет не по пути увеличения плотности энергии, а по пути ее трансмутации во все более тонкие планы. На пути от первичного Великого Взрыва до сознательной жизни человека повсеместно наблюдается уменьшение энергии физического плана (температура плазмы, кинетическая энергия свободных атомов) по сравнению с эфирным (химическая энергия молекул), эфирного по сравнению с астральным (биологическая энергия), астрального с ментальным (человек учится умом контролировать свои грубые эмоции) и т. д. При этом эволюционные завоевания трансмутации устойчивы, то есть человеку совсем не легко превратить умственную энергию в эмоциональную, а далее в эфирную и физическую — но это не значит, что это невозможно, и физическая энергия, потенциально заключающаяся в человеке приближается к той, которая выделяется при взрыве сверхновой звезды.
Если человечество претендует на эволюционное развитие, оно должно в первую очередь научиться культурно вести себя в познании мира, который на однобокие прорывы реагирует очень болезненно, так как они нарушают равновесие его тонких планов. Истина, когда она хочет явиться людям, опускаясь из атманического плана, сама создает себе проводника-редактора в лице человека (ученого) или научного коллектива, и предварительно транслирует язык (то есть основные ментальные конструкции, с помощью которых она может быть выражена). Однако после ее рождения нарушается баланс тонких энергий всех планов, и его нужно долго восстанавливать; для этого необходимы согласованные усилия самых разных людей, от философов и поэтов до технологов и разнорабочих. Какой серьезный философ осмыслил, а поэт воспел (то есть адаптировал к атманическому плану) оператор Шредингера? А дельта-функцию Дирака? (Иосиф Бродский дошел до геометрии Лобачевского, что история несомненно поставит ему в заслугу). Если этого до сих пор не произошло, то виноваты и физики, и поэты, а главное — недостаточная личная ответственность каждого человека, создающего изолированные от остального мира ментальные конструкции с узко направленными прикладными целями.
С эволюционной точки зрения, использование ядерных реакций в военных (атомная бомба) и мирных (атомные электростанции) целях гораздо больший атавизм, чем, соответственно, пытки и рабовладение, поскольку энергия атомного распада соответствует тем этапам эволюции, когда она еще лишь начиналась, и не было не только человека, но даже и растительной жизни. По ходу эволюции ничего не теряется, а лишь уходит вглубь и становится более тонким и менее эффектным, но зато более эффективным. Есть гипотеза, что в клетках растений и животных постоянно идут ядерные превращения — при комнатной температуре! Однако это качественно иные реакции, чем те, что происходят в физических лабораториях и особенно на полигонах, и если взять одну растительную клетку, то вполне вероятно, что она вне растительного организма с задачей алхимии уже не справится.