Она задумалась, на лице проступило некоторое сомнение.
— Здесь не все так гладко…
— Ваше Величество?
Она объяснила:
— В заложники нужно будет отдать много знатных людей. Сто или больше. Причем пойдут именно те, кто поддерживает Ричарда… понимаете, сэр Гай?
Гай подумал, воскликнул с горечью:
— Останутся те, кто желает видеть на троне принца Джона! А они могут потом не допустить возвращения законного короля…
— Вот-вот, — сказала Алиенора. — Джон — тоже мой сын, я его люблю, и, как я уже сказала, он куда лучший король, чем Ричард, как Ричард куда лучший рыцарь и полководец, чем Джон. Но я не хочу, чтобы в Англии началась смута и гражданская война. Законный король — Ричард! И нужно будет сделать все, чтобы он им и остался.
Гай сказал с жаром:
— Здесь я делаю все, чтобы так и было!
Она окинула его внимательным взглядом из-под пряди волос, только начавшей седеть, хотя ей, как с ужасом напоминал себе Гай, далеко за семьдесят, как можно дожить до таких невероятных лет и оставаться все такой же сильной, яркой и чарующей?
Она произнесла мягко:
— Я знаю, сэр Гай. В вас странно уживается рыцарская преданность Ричарду и умелое правление графством, как желает того Джон. Храни вас Господь, такие люди очень нужны Англии!
Часть III
Глава 1
Ноттингем, конечно же, дальше от Лондона, чем от Ротервуда, резиденции принца Джона, поэтому новости доходили редко и с запозданием.
Не скоро стало известно, что сумму в сто пятьдесят тысяч марок серебра собрать пока что не удалось, но Алиенора прямо из Англии договорилась с германским императором насчет присылки ему знатных заложников из наиболее богатых семей Англии и тех земель на континенте, что принадлежат Англии.
Император потребовал двести человек, на уступки не шел, и, как в конце концов дошли слухи до Ноттингема, королеве пришлось согласиться. Она лично повезла в Германию деньги в размере ста тысяч марок серебра и заложников, что будут освобождены только после выплаты суммы полностью. Хитрость, которую они придумали с Гаем в последний момент, заключалась в том, что все двести человек набрали во Франции на землях, принадлежащих Англии, так что позиции короля Ричарда на острове ничуть не пошатнулись, как и принца Джона не упрочились…
Снизу со двора доносится суровый голос Беннета, гоняет новобранцев. Решил, что дешевле набрать крепких деревенских парней и воспитать их, как надо, обучить, чем нянчиться с требовательными ветеранами.
Когда Гай вышел посмотреть, он подбежал, сказал негромко:
— Посмотрите, я еще четверых принял!
— Сам смотри, — буркнул Гай. — Тебе с ними возиться. Но вообще-то люди нужны.
— И поскорее, — добавил Беннет тихо. — Разбойники плодятся слишком быстро. Бедность бедностью, но главное, как вы верно заметили, власти тут давно не было.
— А нашей мало?
— Не успеваем, — сказал Беннет, — вам надо, ваша милость, с лордами общаться.
— На их пиры ходить?
— Не знаю, — ответил Беннет, — но помощи попросить не мешало бы. С тех пор, как вы на турнире всех победили, вас шибко зауважали все. От самых бедных рыцарей до герцогов!
Гай хмуро пробормотал:
— Да я уже и сам догадываюсь, почему принц так настойчиво хотел, чтобы я выехал на турнирное поле…
— Вряд ли сам принц думал, — сказал Беннет, — что вы побьете всех-всех, даже его любимчиков, ха-ха, Хильд все рассказывал и показывал, как и кто кого…
Гай уже не слушал, погрузившись в невеселые мысли, разбои не уменьшаются, а виной, все верно, отсутствие крепкой и суровой власти. Когда чувствуешь себя безнаказанным, то и трус начнет обижать более слабого, потому что тому некого позвать на помощь.
— Надо во всех деревнях назначить констеблей, — напомнил он. — Я везде не успеваю, давайте это вам с Аустином поручу…
— Взвалите, — уточнил Беннет, — как на ослов, мешки потяжелее.
Гай развел руками, Беннет и Аустин в самом деле оказались бесценными помощниками, загоревшись идеей помочь новому шерифу создать справедливую власть, в которую и сами не очень-то верили, но попытаться стоило.
Даже Дарси больше воспитывается ими, оба прошли огонь и воду, знают не только боевые приемы, но и боевые хитрости, а также могут научить, как ухаживать за оружием и доспехами сеньора.
— Полномочия констеблей временно расширим, — сказал он.
— До какой степени? — спросил Беннет деловито.
— В носу ковыряться запретим, — пояснил Гай, — взамен разрешим самим вешать разбойников.
Хильд вставил:
— Если их такими признали крестьяне!
— Ну, это само собой разумеется…
— Все равно записать надо, — важно сказал Хильд. — А то вдруг решите повесить того, кто вам на ногу наступил…
Аустин слушал, слушал, пихнул локтем Дарси, что все еще старается быть безгласным и незаметным, чтобы не вызвать гнев шерифа.
— А ты как думаешь?
Дарси буркнул:
— За нас шериф думает.
— А за шерифа король? — проворчал Аустин. — Чего же только король и принц передают нам самим вожжи?..
— Есть еще бродячие шайки, — напомнил Гай. — Вообще их развелось, как саранчи. Двигаются через страну, все пожирая на пути… Этих можно уничтожать на месте, о них спрашивать не будут.
Примчался гонец, сказал, что он от принца Джона, дело вообще неслыханное, Гай торопливо вскрыл конверт.
Руки его задрожали, он прочел еще раз, потом еще и в бессилии опустился на лавку.
Хильд спросил встревоженно:
— Ваша милость?
Гай ответил мертвенным голосом:
— Письмо из канцелярии принца Джона. Вызывают меня в Лондон с отчетом. Напоминают, что все мои действия в качестве шерифа должны быть запротоколированы и по каждому я должен буду подробно объясниться.
— Оправдаться?
— Объясниться, — повторил он. — Так написано, хотя ты прав, подразумевают именно это. Но, думаю, дело в другом…
— Ваша светлость?
Он сказал нехотя:
— Да ты все знаешь. Не могло остаться в тайне, что я передал двадцать пять тысяч марок серебра на выкуп короля.
— Но все деньги собирали на выкуп Ричарда! — воскликнул Хильд.
— Да, но… уверен, принц предпочел бы, чтоб я сдал их сперва ему. А уж он решил бы, сколько оставить в Англии. Может быть, оставил бы все…
Беннет и Аустин пришли на обед, за столом Хильд им все объяснил вполголоса. Оба помрачнели и смотрели на шерифа, как на покойника.
— Выеду завтра утром, — сказал Гай и добавил: — Дарси отправится со мной.
Все переглянулись, а Дарси от неожиданности едва не захлебнулся в супе.
— Ему это пойдет на пользу, — сказал Беннет. — А то думает, что вы им пренебрегаете.
Дарси служил ему и оруженосцем и слугой, не находя в этом ничего зазорного, видел, как победоносный рыцарь спокойно делает и черную работу, не отличая ее от белой, и старался поступать так же, потому что самый простой способ научиться чему-либо — это подражать более умелому.
Сама погода, казалось, хотела, чтобы они остались: холодный встречный ветер и дождь, но Гай сказал раздраженно, что вся Англия такая, выжидать нечего, и они, укрывшись плащами с капюшонами, выехали за ворота и почти сразу исчезли в серой мгле.
За всю долгую дорогу на них трижды нападали разбойники, немыслимое ранее дело, видят же издали, рыцарь с оруженосцем — не мирные монахи или слабо вооруженные купцы.
Дарси дрался как лев, постоянно лез вперед, стараясь загородить собой сеньора. Гай начал подозревать, что тот старается красиво погибнуть, как почему-то мечтают многие юноши, чтобы о его смерти потом жалели, и потому сам тратил львиную долю усилий, чтобы его прикрыть и не дать ударить сбоку или в спину.
В последней схватке оруженосца все-таки ранили, даже дважды. Гай перевязал ему раны, сравнительно легкие, да и Лондон уже близко, и так и прибыли в город, он поддерживал качающегося в седле молодого парня и уговаривал не терять сознание.
Стражи на воротах дворца быстро сняли его с седла и унесли, Гая заверили, что лекари здесь отменные, и он с облегчением отдал коней и отправился в дом для гостей.
Через пару часов после того, как он доложился в канцелярии, что прибыл, его вызвали к принцу и провели длинными коридорами к внутренним покоям.
Навстречу попались двое очень пышно одетых вельмож, оба посмотрели на него люто, но ничего не сказали, и озадаченный Гай переступил порог. Там его встретил сэр Джозеф, провел еще через одну из комнат.
Принц за столом с кучей бумаг, по обе стороны стола высокие подсвечники, острых огоньков так много, что Гай ощутил волну тепла.
Джозеф исчез, Гай терпеливо ждал, когда принц его заметит. Наконец он поставил широкий росчерк в конце документа, с силой прижал к расплавленному сургучу широкую королевскую печать и поднял голову.
— Сэр Гай?
Гай поклонился.
— Ваше высочество…
Принц буркнул:
— Подойдите ближе, шериф, садитесь. Видите, сколько свечей? Что-то глаза начинают сдавать, мелкие буковки вижу плохо… Хотя я вообще-то человек не мелочный, ха-ха…
Это «ха-ха» получилось невеселое, Гай сказал с сочувствием:
— Говорят, чернику нужно есть побольше.
— Что, — спросил принц с недоверием, — зрение улучшает?
— Так говорят.
Принц отмахнулся.
— А, всякое говорят… Вы лучше мне скажите что-нибудь утешительное про графство. Сейчас от меня вышли только что два шерифа, один из Дерби, другой из Честера… Знаете, что они просили?
Гай подумал, предположил:
— Наверное, присылки войск?
Принц дернулся.
— Что, и вы попросите?
Гай ответил скромно:
— Нет, справляемся.
Принц спросил с недоверием:
— В самом деле? Я не забываю, что сунул вас в самое осиное гнездо, потому готов сделать скидку. Маленькую. Символическую.
— Справляемся, — повторил Гай.
Принц вздохнул.
— Ваш отчет уже в канцелярии? Ладно, пусть чернильные души стараются понять, как это вы разбираетесь… Надеюсь, без особенно крупных нарушений?
— Не знаю, — ответил Гай откровенно. — Смотря что сочтут мелкими, что крупными. Но разгул разбоев сдержал, даже начал загонять туда, откуда выходит. В лес. Но и в лес иногда посылаю отряды…
Принц Джон тяжело вздохнул.
— Я на несколько недель покину Англию. Нужно повидаться с королем Филиппом Августом…
Гай дернулся, сразу вспомнил все недобрые слухи насчет тайной деятельности принца, сказал настороженно:
— А не будет ли это изменой? Мы с Францией в состоянии постоянной войны.
Принц поморщился.
— Именно так и скажут. Люди у нас знаешь какие добрые! Но я хочу попробовать договориться, чтобы Филипп не возобновлял военных действий, пока не выйдет из плена Ричард. В конце концов, это их личная война!.. А я скажу, что вообще-то вовсе не враг…
— Измена, — повторил Гай строже. — Вам смогут вменить измену королю!
Принц сказал уныло:
— А что мне еще остается? У Филиппа страна сейчас богаче, он ее не разорял налогами. Может выставить армию впятеро больше нашей. Если отберет у нас континентальные владения Англии, когда правлю как бы я, хотя на самом деле руки у меня связаны Лонгчампом, Ричард уж это точно посчитает изменой!
Гай подумал-подумал, ответил хмуро:
— Хоть круть-верть, хоть верть-круть, не завидую я вашему высочеству.
— Спасибо на добром слове, — ответил принц с досадой. — Ну почему, почему именно мне, самому умному из всех четырех братьев, так не везет?
— Двое уже мертвы, — напомнил Гай.
— Кого Господь любит, — напомнил принц несколько саркастически, — того забирает в молодости.
— Но оба принца предпочли бы еще повоевать, — сказал Гай. — Хорошо, ваше высочество, мы постараемся вести дела так же, как и вели. Но не задерживайтесь там. Мало ли что…
— Не накаркайте, сэр Гай, — сказал принц зло. — Еще один каркун! У меня при дворе одни каркатели.
— Зато удобно, — сказал Гай. — Чуть что, «я же говорил»…
— Вообще-то я себя могу поздравить, — сказал принц. — С вами. Я сделал ставку на вашу фанатичную непримиримость ко всякому злу. И, конечно, на решительность, с которой будете защищать правое дело. Сейчас мы в такой яме, что Англия погибнет, если не действовать быстро и жестко. Что вы и доказали в своем графстве…
— Если бы и в других так же, — сказал Гай. — А то, ваше высочество, бродячие шайки прут и к нам. А преследовать их на территории других графств я не имею права.
Принц помрачнел.
— Система управления у нас лучшая во всей Европе, но все равно… неэффективная. Я в свободное время, а его у меня крайне мало, ломаю голову, как ее улучшить… Это для меня и есть самое главное в возможностях королевской власти — возможность писать правильные законы!
Гай смотрел на него с удивлением, лицо принца даже покраснело от возбуждения, а тусклые глаза засияли.
— Зачем это вам? — пробормотал он.
— Зачем? — повторил принц. — Я думал, это ясно… Вот сейчас обо мне идут слухи, что собираю деньги на выкуп брата, а на самом деле прячу в свой сундук. Или трачу на что-то вовсе непотребное, каждый придумывает в меру своей… ну, понятно. Но была бы та система отчетности королей, все бы видели, что я не украл ни монетки!
Гай обалдело кивнул, пробормотал:
— Ну… да…
Принц взглянул косо, поморщился.
— Вообще-то это пример, сэр Гай. На своем всегда понятнее, так ведь? На самом деле думаю даже не о себе, что вам поверить еще труднее, да-да. Я думаю о королевстве вообще и о власти королей. Она будет крепче, если за каждым его шагом будут следить пристально и не давать уклоняться в сторону. Ага, не верите! Не верите же, скажите правду!
— Ну, — снова пробормотал Гай, — вы просто как-то и не то говорите…
Принц сказал сварливо:
— Сэр Гай, мне самому очень не нравится делиться с кем-то властью! Конечно же, я самый умный и самый мудрый, все остальные — дураки, но в делегировании власти на места есть свое преимущество… Какое, знаете?
Гай покачал головой.
— Пока нет.
— На местах сами расплачиваются за свою дурь, — сказал принц победно. — И сами себя винят! Нет, нас винят тоже, без этого никак, но все же понимают, что дров наломали сами. Но главное, в следующий раз, разбирая такое же дело, вспоминают, какую дурь спороли, и… поступают чуточку умнее. Таким образом система потихоньку улучшает сама себя! Нужно только, чтобы записывали, тогда будет на что оглядываться. А я буду всего лишь делать вид, что правлю королевством, что само по себе управляется, а все налоги наконец-то начну тратить на фавориток. По-моему, это все-таки лучше, чем на войну за морем.
Гай сделал вид, что не заметил шпильку в адрес короля Ричарда.
— Значит, — подытожил Гай, — когда вы правите — то это вы дурак, а когда самоуправление на местах, то винить некого?
— Главное, — сказал принц победно, — какую бы дурь на местах ни решили, они не поднимут мятеж против короля! Сами себе палец… или что-то еще защемили, а не король им прижал дверью… Потому и разрабатываю, как уже сказал, на основе законов Данелага некую Хартию Вольностей. Можно даже сказать, Великую Хартию Вольностей!
Глава 2
Гай дернулся, принц вообще говорит о каких-то непонятных делах, проговорил в великом изумлении:
— Ваше высочество, вы всякий раз меня изумляете. И что будет в этой… Хартии?
Принц отмахнулся.
— Да пока набросал только в общих чертах. Ну, суды присяжных не только в Данелаге, а по всей Англии, еще — гарантии личных прав населения, единство мер и весов, свободный въезд и выезд из королевства, запрещение взыскивать произвольные судебные пошлины, запрещение чиновникам привлекать кого-либо к ответственности лишь по устному заявлению без свидетелей, заслуживающих доверия… нельзя будет арестовывать, заключать в тюрьму, лишать владений, объявлять вне закона, изгонять и вообще ущемлять права свободных людей, иначе как по законному приговору равных, то есть суду присяжных… Ну там еще по мелочи. Это будет основой всех мелких законов на местах. И тогда страна будет устойчивой, как никогда!..
Он сиял, лицо помолодело, тусклые воспаленные глаза сияют все ярче, он заулыбался победно.
— Вот этого я и добиваюсь, — сказал он окрепшим голосом, — а победные войны — ерунда, забава для детишек. Нехорошая забава.
Гай ощутил себя уязвленным, ничего себе забава, а что же еще может быть достойнее для мужчин, сказал осторожно, однако с твердостью:
— И все-таки, раз уж я перед вами, ваше высочество, обязан заметить, что надо приложить все усилия, чтобы спасти нашего короля из тяжкого плена. Уже второй год пошел, как он томится в оковах…
Принц посмотрел на него странным взглядом, тяжело вздохнул, взгляд его померк, а плечи опустились.
— Ах да, в тяжком заключении… томится… да еще в оковах! Вы сами верите в то, что говорите? Наверное, верите, вон как сверкают праведным гневом глаза, а грудь вздымается, как у девушки, что старается показать, что у нее там не пусто…
— Ваше высочество?
Принц скривился.
— Я хочу сказать, мне бы такое заключение! Он дал слово, что будет дожидаться выкупа, и потому живет по-королевски, принимает гостей, закатывает пиры и вовсю охотится в окрестных лесах! Представляете себе, ездит на охоту!.. Когда я вот на свободе, но работаю, как последний раб в каменоломнях! Уже и забыл, какие они, эти олени…
Гай ощутил, что из-под него выдернули табуретку, и как хорошо, что на шее пока нет петли.
— Но, — пробормотал он в замешательстве, — все равно он страдает… он же не в Англии?
Принц зло хохотнул.