Восточную Англию подчинили легко, затем двинулись на Уэссекс и разбили лагерь у Ридинга. Король англосаксов Альфред вынужденно купил за большие деньги перемирие.
Еще через три года датчане захватили всю восточную часть Мерсии и тоже посадили там на престол Келфульфа, своего человека.
А еще через три года и произошло то, что пережило все нашествия, в том числе и последнее, норманнское, и что определяет лицо этой части Англии, в частности — Ноттингема. Победители разделили захваченные земли между армиями, назвали их «областями Пяти Бургов или Датского права».
Правда, через год Альфреду Великому при Эддингтоне удалось остановить викингов, что, во-первых, обеспечило независимость Уэссекса, а во-вторых, что намного важнее, остатки англосаксонских королевств объединились в одно целое.
Еще через несколько лет Альфред отбил у викингов Лондон и заключил с Гутрумом, вождем викингов, мирный договор, по которому оба государства объявлялись равными и независимыми друг от друга. Этот документ и положил начало Датского права, как особой земли, что управляется своими законами, неподвластными Англии.
Также было зафиксировано равенство англичан и викингов на территории Датского права. Правда, через пять лет на побережье Уэссекса высадилась новая армия викингов, ей на помощь пришли датчане Восточной Англии, но Альфред действовал смело и решительно, сумел сбросить их обратно в море, а сам начал поспешно создавать систему национальной защиты и собственный флот.
В общем, к началу десятого века викинги, занимавшие земли от Темзы до Тиса, перешли к оседлому хозяйству, и хотя единства между ними не было, в случае войны они выступали против англосаксов вместе. Однако при правлении Эдуарда Старшего началось настоящее наступление на земли викингов, к тому времени растерявших боевую ярость и смирно занимавшихся сельским хозяйством. Походы следовали за походами, тяжелые и разорительные для тех, по чьим землям прокатывались, и то ли викинги в самом деле полностью утратили при оседлости воинский дух, то ли самолюбие англосаксов было слишком уж задето, но в конце концов власть англосаксов признала вся Англия к югу от Хамбера. Тем не менее англосаксонские нормы права, как и все остальное — осталось за порогом Данелага, там правили собственные законы викингов, на этом те стояли твердо.
Правда, в это же время в Нортумбрию вторглись норвежские викинги, они мгновенно захватили кусок Англии и основали собственное независимое королевство в Йорке. С огромным трудом англосаксы сумели разгромить скандинавских королей при Брунабурге, но через два года дублинский король Олаф I Гутфритссон занял Йорк и вторгся дальше в Англию. Ему уступили область Пяти Городов, спустя два года снова отвоевали ее, еще через два года новый король Йорка Олаф II Куаран привел огромное войско норвежцев в Англию, но нападение удалось отбить во многом благодаря тому, что впервые жители Пяти Городов, то есть Данелага, помогли англосаксам, и король Эдмунд сумел восстановить власть над Йорком…
В девятьсот сорок седьмом году викинги снова захватили Йорк, и так длилось несколько долгих лет кровавых ожесточенных сражений, когда Йорк переходил из рук в руки, но в пятьдесят четвертом Йорк и все Йоркское королевство вошло в состав Англии уже окончательно.
В дверь постучали, Гай сказал нетерпеливо:
— Открыто!
Вошел Хильд, в руках широкий поднос, ногой закрыл за собой дверь.
— Ваша милость, вам надо и поесть. Вы же не монах?
— Еще нет, — ответил Гай. — Вообще-то спасибо.
— Вообще-то пожалуйста, — откликнулся Хильд.
Он умело расставил по столу тарелки с мясом и сыром, в центре водрузил кувшин с вином, поставил две чаши и аккуратно нарезал хлеб. Гай потянул ноздрями ароматный запах, но не мог оторваться от красочного описания яростных битв, когда англы выдерживали свирепый натиск могучих викингов.
Хильд следил с сочувствием за муками сурового рыцаря, занятого таким непривычным занятием, тот добрался до четверти первого тома, а впереди еще двенадцать толстых книг, одна другой увесистее, наконец сказал тихонько:
— Ваша милость, я мог бы за хорошую выпивку рассказать вам все, что здесь написано, за один короткий вечер, если не будет пустовать моя кружка!
Гай посмотрел на него с недоверием.
— Ты в самом деле их все читал?
Хильд ухмыльнулся.
— Вам трудно поверить, но… читал. И кроме этих читал еще много. И хотя во многих знаниях много печали, сеньор, но я буду и дальше собирать крупицы мудрости в книгах.
— Вот как? Ну, если ты такой грамотный, тогда можешь сказать, что именно меня интересует?
Хильд широко улыбнулся.
— Легко.
— Что именно?
— Вовсе не описание подвигов, — ответил Хильд, — хотя вы именно про них и читаете. Кровавые битвы, славные победы, блеск мечей, героические речи… Да, это по-рыцарски, но вас сейчас интересует… или должно интересовать совсем другое.
— Ну-ну, что же?
Хильд молча указал взглядом на свою огромную кружку. Гай покосился на нее мрачно, но негоже рыцарю прислуживать за монахом, тем более простым прислужником, громко хлопнул в ладоши.
Открылась дверь, в проеме вырос мрачный слуга, за его спиной снова мелькнул страж.
Гай велел коротко:
— Вина этому бегемоту. Вдоволь!
Глава 7
Слуга вздохнул и потащился к кувшину с таким видом, словно к ногам привязаны гири. Хильд дождался, когда кружка наполнится, сделал большой глоток, прислушался к ощущениям, довольно заулыбался.
— Хорошо, — сказал он и закатил глазки. — Я думал, угостите какой-либо кислой дрянью. А это хорошее вино, господское…
— Сам такое принес, — напомнил Гай сурово. — Давай рассказывай. И не шибко ври.
Хильд вздохнул, лицо посерьезнело.
— Ваша милость едет туда шерифом, а это значит, вас интересует, что такое шериф и в чем его обязанности. К тому же вы из Плимута…
— Я из Кардиффа, — напомнил Гай строго, уже сообразивший, что быть из Плимута — почему-то расписаться в полнейшей дикости.
Хильд отмахнулся.
— Да хоть из Ливерпуля, та еще дыра… В общем, как я уже сказал, в Ноттингеме совсем другая система права…
— В чем ее отличие? — спросил Гай.
— К примеру, — сказал Хильд, — вы хоть знаете, что такое суд присяжных?
Гай в недоумении покачал головой.
— Нет. Что это?
Послушник сказал с удовольствием:
— А его нигде больше нет, как в городах и землях Датского права! Двенадцать наиболее авторитетных тэнов уэпентейка решают сперва, виновен или нет, потом передают в суд обвиняемого и — главное! — участвуют в одобрении приговора. Или неодобрении. Это уникальная система…
Гай пробормотал озадаченно:
— Да… а как же суд сеньора?
Хильд отмахнулся с полнейшим пренебрежением.
— Это осталось только в диких землях.
— Это во всей Англии! — сообщил Гай мрачно.
— Я и говорю, — согласился Хильд. — Мы живем в диком мире, верно?.. По всей Англии крестьяне почти все зависимые, верно? А там почти все свободные. Сокмены! И фригольдеры.
— Сок… мены?
— Да, — сказал Хальд. — Сокмены. Но это для вас не важно, сэр…
Гай запротестовал:
— Мне это очень важно! Налоги тоже мне собирать, черт бы побрал эту унизительную обязанность! Так что там насчет сокменов?
Хильд сам налил себе в кружку, отпил, вытер рот рукавом и продолжил почти весело:
— Вы были в Уорикшире?
— Был, — ответил Гай настороженно. — А что?
— Видели там сокменов?
— Ни одного, — ответил Гай с недоумением. — А может, и видел, только это что? Вино такое? Или мясо под соусом?
— Даже слова такого не слышали?
— Н-нет…
Хильд покачал головой.
— Вот что получается, когда римские дороги зарастают лесом. Связи обрываются, люди живут в селе и думают, что одни-единственные на свете!..
Гай сказал с досадой:
— Ладно тебе! Я успел повидать кое-что, кроме своего села. Что это?
— То, — ответил Хильд победно, — чего здесь совсем нет, а вот совсем рядом, в Лестершире, — больше двух тысяч!.. Они, в отличие от здешних вилланов, все имеют полное право собственности на свои земли и могут распоряжаться ими по своему усмотрению. То ли пахать, то ли овец пасти, то ли вообще подарить или продать. Земли датского права из самых бедных в Англии после захвата их скандинавами стали самыми богатыми! Только скандинавы превратили пустоши и леса в пахотные земли и собирают огромные урожаи.
Гай протянул озадаченно:
— Спасибо… Пожалуй, это и есть самое важное, что узнал за сегодня. Там издалека вся Англия такая крохотная! А эта крохотулька, оказывается, еще какая, надо же, разная.
С документами вышла какая-то задержка, ему сообщили, что идет передача прав, а тем временем явился слуга и пригласил на ужин. Гай опасался, что придется вместе со слугами, а это оскорбление, хотя сам не видел в этом ничего зазорного, но тут важно, как другие оценят…
С документами вышла какая-то задержка, ему сообщили, что идет передача прав, а тем временем явился слуга и пригласил на ужин. Гай опасался, что придется вместе со слугами, а это оскорбление, хотя сам не видел в этом ничего зазорного, но тут важно, как другие оценят…
К счастью, за стол его посадили с королевскими стражами, причем со старшими офицерами, а простые стражники трапезуют в общей комнате.
Гай поскорее закончил с ужином, не нравятся люди, так гордящиеся службой при дворе, в любом случае это всего лишь сервы, какие бы пышные одежды ни носили.
Вернувшись, снова сел за книги, стараясь поскорее вникнуть в обычаи и законы этой малой страны внутри большой страны. Как гласит следующая глава, набеги датчан начались уже в девятьсот девяностом, через год разграбили Западный Уэссекс, после чего английские короли впервые приступили к сбору «датских денег», первый всеобщий налог в Англии. Набеги учащались, англосаксонский король Этельред II в тысяча втором устроил массовую резню датчан, что просто жили в Англии, но викингов это лишь разозлило, и в течение пятнадцати лет их армия под началом Торкеля Длинного методически уничтожала все города и села в южных землях Англии.
В этой нескончаемой войне сила духа викингов оказалась выше, англосаксы бежали с полей битв, а король Этельред II бежал в Нормандию. Еще долго длились жестокие сражения, время от времени Англия поднималась и пыталась стряхнуть захватчиков, но в конце концов знать и духовенство Уэссекса и Данелага признали королем Англии сына датского короля Свена Кнуда.
Было еще героическое сопротивление войск Эдмунда Железнобокого, но войска полегли, как трава под взмахами косы, а страну объединили под властью датской династии Кнуда Великого. Скандинавы заняли все важные и неважные посты в государстве, все ведущие роли играли только датчане и другие викинги.
В Оксфорде в тысяча восемнадцатом году собрали национальное собрание, где скандинавская и англосаксонская знать обговорили условия сосуществования двух наций в Англии.
Он тряхнул головой, мелькнула мысль, что история повторяется в точности. Норманны завоевали Англию, и теперь вся знать только норманнская, господа говорят на французском, а простые люди — на английском…
— Ерунда, — сказал он зло, — скандинавы и англосаксы слились в единый народ! И мы сольемся…
Еще одна загадка разрешилась, когда он прочел, что первым английским королем, признавшим, что датское право — это не чужие законы завоевателей, а тоже часть Англии, был Эдгар, он предоставил Данелагу внутреннюю автономию в социальных и правовых вопросах.
Возможно, сработало то, что викинги, ставшие уже англичанами, показывали себя прекрасными работниками, исправно платили налоги, а земли, которые они захватили, процветали.
Утро наступило настолько хмурое, что в жаркой солнечной Палестине, залитой беспощадным солнцем так, что высвечивает каждый уголок и нигде не оставляет тени, это сошло бы за глубокую безлунною ночь.
Он прислушался к орущим петухам, поднялся и пошел к окну. За спиной хлопнула дверь, это возник, похожий на грузного призрака, послушник Хильд с виноватой улыбкой.
— Не разбудил, ваша милость?
— Нет, — буркнул Гай. — Что тебе?
Хильд поспешно поклонился.
— Бумаги ночью подготовили, ваша милость! Так что позавтракаем и… можем отправляться.
Гай нахмурился.
— Что значит «можем»? А ты при чем?
Хильд снова поклонился, развел руками.
— Личный секретарь его высочества сэр Джозеф Сэмптон, стремясь получше выполнить волю его высочества, распорядился послать меня с вами, ваша милость. Дабы быть в помощь в толковании законов…
Гай в удивлении отшатнулся.
— Личный секретарь распоряжается и духовными людьми?
Хильд вздохнул.
— Не совсем так, но когда епископ Лонгчамп рядом, им договориться не так уж и трудно.
— Еще бы, — буркнул Гай, — ворон ворону… Мне жаль, что тебя подпрягают ко мне. У меня в последние годы характер подпортился.
Хильд спросил испуганно:
— В чем?
Гай ответил в раздражении:
— Непонятно? Раньше я был весь хи-ха да ха-ха, а сейчас так и тянет сразу в морду!.. Осточертело все. Одни рожи вокруг, куда делись люди?..
— Это правда, — согласился Хильд, — но все-таки все люди созданы Господом, как и людишки всякие мелкие… так что всяк отвечает перед Господом сам, не нам бить в каждую рожу, хоть и хочется.
Гай спросил с недоверием:
— Даже тебе хочется?
— Еще бы, — ответил Хильд. — Монахи отличаются от мирян тем, что умеют сдерживаться. А кулаки у нас одинаковые!
Глава 8
Сэр Джозеф все в таком же темном костюме, только крючки и бляхи не серебряные, а золотые, встретил Гая у выхода из замка.
— Вот ваши бумаги, — сказал он строго, — на владение землями. Вот предписание королевской канцелярии о назначении вас шерифом Ноттингемского графства, или шера, как говорят местные. В конюшне вас ждут две лошади, но это не подарок, а будет вычтено из вашего жалованья.
— Спасибо, сэр, — ответил Гай с осторожностью. — Этот мальчик тоже едет со мной?
Сэр Джозеф позволил своим замороженным губам изобразить нечто вроде улыбки.
— Этот мальчик, — произнес он, — весьма прыткий мальчик. Он еще как умеет ездить верхом…
То, как он это произнес, намекало на некую тайну, тем более что Хильд смиренно потупил глаза и даже шаркнул ногой, словно растирал подошвой сопли.
— А ему можно? — спросил Гай. — У нас монахи, помню, только пешком… да еще на ослах.
Сэр Джозеф поморщился.
— У вас были только тринитарии и матюрены? — поинтересовался он. — Кармелитам, насколько знаю, разрешено на муле.
Хильд пояснил самым смиренным голосом:
— Ездить на ослах или мулах — проявлять большее смирение, угодное Господу. Но Господь разрешает монахам пользоваться верховыми лошадями, если в этом есть необходимость, а не потехи ради.
Сэр Джозеф сказал нетерпеливо:
— Тогда все. Берите коней и езжайте, сэр Гай! В первые дни там на месте постарайтесь просто уцелеть. Ни во что не ввязывайтесь, пока не поймете, куда вы попали.
Он повернулся и скрылся за дверью, а встревоженный таким напутствием Гай спустился с крыльца. Из конюшни им навстречу вывели двух коней, оба застоявшиеся, мотают головами и пытаются подняться на дыбы.
Гай побаивался за Хильда, но пока он сам уговаривал своего коня успокоиться и начинать верно служить новому хозяину, за спиной прогремел частый топот.
Он резко оглянулся, Хильд на крепкой лошадке описывает круги вокруг них, вид довольный, никакого страха в глазах, полы черной рясы развеваются, как крылья ночного демона.
Гай спросил с подозрением:
— На что намекал сэр Джозеф? Ты был конокрадом?
Хильд прокричал на скаку:
— Ваша милость! Да я и родился послушником!
— Не хочешь говорить, — буркнул Гай, — не надо. У меня свои дела разгребать некогда…
Утро мирное и солнечное, свежие кони вынесли их за пределы мрачного Лондона так быстро, что Гай не успел рассмотреть, что же здесь успело измениться, вроде бы все те же каменные громады домов, деревянные тротуары, лужи посреди дороги, где застревают даже ненагруженные телеги, и высокая каменная стена с частыми зубцами, из-за которых лучники могут бить вниз почти безнаказанно.
За Римской стеной Лондона высится башня Вильгельма Завоевателя, доминирующая над крытыми соломой и красной черепицей домами и бурной рекой. Хильд в ее сторону даже не взглянул, а Гай отдал честь великому полководцу и королю.
В сорока милях к северо-востоку, по дороге к столице, они миновали Рочестер, охранявший путь в Медуэй. Далее увидели, как в тридцати милях вверх по Темзе, охраняя еще один перекресток, на холме высится укрепленный Виндзор, за ним широко раскинулись заливные луга Раннимеда. Там, где река вытекает из лесов, виднеются издали Уоллингфорд и Оксфорд. Еще дальше, посреди овечьих пастбищ и меловых холмов запада, высятся другие башни — Ньюбери в Кеннетской долине, Мальборо и Олд Сарум на Плейне, крепости долины Северна и Динского леса. Вдоль берега Ла-Манша, защищая его якорные стоянки и устья рек — Пивенси, Порчестер, Керисбрук и Корф, а на глухом кельтском юго-западе — Экзетер, Тремартон и Рестормель.
К северу от Лондона расположились цитадели, препятствующие вторжению со стороны восточных графств. Там такие же непроходимые леса, что очень успешно сопротивляются натиску человека. Хильд начал рассказывать, что в старое время здесь процветали поселения англосаксов: Колчестер и Фрамлингем, Беркхемстед и Нортгемптон, Линкольн и Ньюарк. Сейчас на их месте настоящие каменные крепости мрачно и зорко посматривают на охраняемые от чужаков земли, но следят и за местным населением, чтобы не вспыхивали бунты.