— Придумаем что-нибудь, — неуверенно протянул Старович.
— В том то и дело, что не придумаем, — вздохнул Кауфман. — Фадеев договорится с Ассоциацией, заплатит выкуп, получит девчонку назад и спрячет ее так, что мы никогда до нее не доберемся.
— Ты уверен, что Роман будет платить Ассоциации? — быстро спросил Холодов. — Он жесткий человек, и не в его правилах поддаваться на шантаж.
— Моратти приказал мне не предпринимать никаких серьезных шагов в течение ближайших суток, — поведал Мертвый. — Введен запрет на любые облавы и налеты, нельзя беспокоить местных проходимцев. Далее. В Анклав прибыла бригада безов из Эдинбурга, это передовая группа. По моим данным, Фадеев уже направляется сюда. Вывод: Железный Ром будет платить.
— Можно ли договориться с Ассоциацией? — после паузы поинтересовался Холодов. — Перекупить контракт, в конце концов? Через третьих лиц, разумеется.
— Я пытаюсь, но это маловероятно. С верхолазом уровня Фадеева Ассоциация будет играть честно, а наши усилия могут привести к тому, что похитители ликвидируют девушку и уйдут на дно.
Это не устраивало Московский Клуб даже больше, чем Романа Фадеева.
— Но мы уже начали покупать акции, — промямлил Старович. — И будем выглядеть полными идиотами, если не доведем дело до конца.
Кауфман поджал губы, но промолчал. Самый маленький и тщедушный из всех присутствующих, Макс вел всю беседу, исподволь показывая и Холодову и Старовичу, что именно от него зависит благополучие проекта. Мертвый не давил, не навязывал свое мнение, с уважением выслушивал высказывания компаньонов, но любое совещание поворачивал в нужную себе сторону, даже не советуясь, а просто ставя друзей перед фактом принятого им решения.
Лидерам Московского Клуба не очень понравилась предложенная Кауфманом интрига с Петрой. Подобный ход нарушал все писаные и неписаные правила взаимоотношений между корпорациями. Мертвый был категоричен: «хочешь иметь то, что никогда не имел, делай то, что никогда не делал!» — и продавил идею. Когда возникла нештатная ситуация и Петра ускользнула, Холодов и Старович встретили известие без восторга, но и без того бешенства, в которое впал Кауфман. Их даже устроило, что все образовалось «само собой» и Макс инициировал встречу, чтобы подбодрить друзей, объяснить им, что ничего не изменилось: Петра еще попадет в его руки. Надо только проявить жесткость.
— Как наши дела на бирже? — вдруг спросил Мертвый. — Я понял, что процесс пошел, но хочу знать цифры.
— На сегодняшний день мы контролируем тридцать три процента акций «Фадеев Групп», это чуть больше блокирующего пакета. За завтра я планирую собрать еще одиннадцать, максимум двенадцать процентов. Но это предел. Все остальное надо брать у Фадеева.
— Если Петра ускользнет, мы сможем потребовать созыва экстренного собрания акционеров, блокирующий пакет это позволяет, и поставить вопрос о бессмысленности покупки «МосТех», — задумчиво протянул Холодов. — Но это будет ходом отчаяния: большинство все равно проголосует так, как скажет Роман.
— Фадеев заберет «МосТех», и все наши усилия пойдут прахом, — закончил Старович. Финансовый директор «Науком» подумал и добавил: — А я не хочу проигрывать.
— Никто не хочет, — буркнул Холодов.
Друзья снова начали мыслить одинаковыми категориями. Цифры заслонили мораль, амбиции — судьбу девушки. Похищение Петры стало лишь частью плана, элементом игры. Что скрывается за словом «похищение» никого не волновало. Почувствовавший это Мертвый тонко улыбнулся.
— Игорь, Гена, продолжайте действовать так, как было запланировано. Я понял, что у меня есть еще сутки, и обещаю, что найду Петру.
— Тебе же запретили?
— Плевать! Мы вместе?
— Вместе! — кивнул Холодов.
— Вместе! — подтвердил Старович.
— А раз так, то я переверну весь Анклав, но Петру отыщу. И мы прижмем Фадеева.
АНКЛАВ: ЭДИНБУРГ ТЕРРИТОРИЯ: ДАУН TAУH «ФАДЕЕВ ТАУЭР» НЕПРОСТОЙ ДЕНЬ, ЛЕНЧ ОСТАЛСЯ НЕТРОНУТЫМ
Попытка объять необъятное — еще один признак паники. Фадеев прекрасно знал об этом, не раз наблюдал подобное поведение у своих врагов, посмеивался над ним, но сам, оказавшись в затруднительном положении, стал действовать точно так же. В обычном случае, столкнувшись с проблемами в бизнесе, Железный Ром тщательно обдумывал ситуацию, взвешивал все «за» и «против», выбирал наиболее оптимальный путь и строго придерживался его, заставляя себя не думать о других вариантах. Но похищение Петры выбило Фадеева из привычного русла. Это был удар в спину, исподтишка, и, что самое плохое, Роман не мог действовать в своей обычной жестко-агрессивной манере. Внучка была его сокровищем, его кровью, его надеждой, смыслом его жизни. Фадеев мог рисковать всем своим состоянием, положением в обществе, свободой, но ни за что не поставил бы на кон жизнь Петры. Эта ставка оказалась для него слишком высокой.
И он, внешне оставаясь спокойным и невозмутимым, суетился, нервничал, перебирал в памяти все новых и новых партнеров, компаньонов, обязанных ему людей, обращаясь ко всем, кто мог хоть чем-то помочь.
Попытка объять необъятное — еще один признак паники.
Роман совершал шаги, для себя невозможные, искал поддержки даже там, где ни в коем случае не следовало демонстрировать свою слабость. Где-то в глубине души Фадеев понимал, что совершает ошибку, но страх за жизнь Петры глушил доводы рассудка. Чудеса возможны, люди, к которым он обращается, имеют большую власть, и вдруг они смогут надавить на Ассоциацию? Всадник уже пообещал свою помощь, пришло время подключить еще одну сильную команду, кое-чем обязанную Роману. Пусть Ассоциация узнает, что за жизнь Петры с нее спросят многие, пусть задумается.
И Фадеев вызвал Тао, курирующего приобретение «МосТех» со стороны китайцев. Вызвал вопреки всем правилам по прямому, хоть и защищенному каналу, что сразу же отметил полковник:
— Ваши действия слишком опасны.
— Все плохое, что могло случиться, уже случилось, — буркнул Роман. — Вы уже знаете о моих проблемах?
— До нас дошли слухи, — осторожно ответил Тао. — Но разве это имеет отношение к делу?
Фадеев вспыхнул. «Не имеет отношения к делу?! Ах ты, желтая обезьяна! Неужели не понятно, что все, что имеет отношение ко мне, имеет отношение к делу?» Ради кого рисковать, для чего забираться на вершину горы, если плодами победы воспользуются чужие люди? Понимал ли Тао, что Фадеев способен бросить незавершенную операцию, если с его внучкой что-нибудь случится? Плюнуть на все и завалить проект? Конечно, понимал и сейчас корил себя за глупый вопрос.
— Послушайте, пол…
— Прошу вас, никаких имен! — едва не прокричал китаец.
— Моя линия отлично защищена, — поморщился Роман.
— И все же…
— Я хочу знать, что вы намерены предпринять?
— Мы? — удивился Тао. — Но при чем здесь…
— У меня есть все основания предполагать, что проблема стала следствием нашего сотрудничества, — жестко произнес Фадеев. — Кау…
— Пожалуйста, не надо имен!
— Хватит меня перебивать!
— Извините, — буркнул китаец.
Полковник окончательно понял, в каком состоянии пребывает Роман, и был вынужден смириться. Фадеев же, почувствовав податливость собеседника, сбавил напор.
— Я расцениваю происшедшее как попытку давления на меня. Странно, что вы не задумались об этом. Мне кажется, все очевидно. Те, о ком я говорил, просчитали нашу связь, все поняли и решились на крайние меры. Моя проблема стала следствием наших деловых отношений, и решать ее придется совместными усилиями.
— Насколько я знаю, предполагается, что за вашей проблемой стоит одна торговая ассоциация, — медленно проговорил Тао. — При чем здесь люди, которых вы упоминали? При чем здесь наше деловое партнерство?
— Вы опытный человек и понимаете, что такое охрана класса «А». Преодолеть ее не по зубам даже Ассоциации, иначе бы меня похищали каждую неделю. Я уверен, что похитителям помогли: кто-то отвернулся в сторону, кто-то не стал проверять подозрительного человека или пропустил без досмотра мобиль. Наши противники могли не мараться сами, а просто обеспечить Ассоциации комфортные условия. Возможности у них есть.
— Да, — вынужден был согласиться китаец, — возможности у них есть. Прошу извинить мою недогадливость, я не рассматривал ситуацию под таким углом.
— Тогда я возвращаюсь к своему вопросу: как вы можете мне помочь?
— К сожалению, мои возможности на территории интересующего нас Анклава крайне ограничены.
— Я не требую чудес, — усмехнулся Фадеев. — Я хочу, чтобы лидеры Триады провели переговоры с Ассоциацией. Суть такая: я выполню все требования похитителей, заплачу столько, сколько они скажут, и готов не преследовать их в дальнейшем. Взамен мне нужны гарантии, что девочка вернется домой без единой царапины. А самое главное — время. Наша биржевая игра выходит на финишную прямую, завтра я планирую ее закончить, и к этому времени Петра должна оказаться на свободе.
— Если Ассоциация станет затягивать переговоры, значит, ее действительно наняли наши враги, — понял Тао.
— И тогда они сделают мне предложение, от которого я не смогу отказаться, — негромко продолжил Фадеев. — И все наши планы полетят к чертям.
— Весьма неожиданно слышать подобные слова от человека вашего положения, — проронил полковник.
Тао искренне считал, что хорошо изучил Фадеева, и был несколько удивлен, обнаружив у него уязвимое место. В будущем это может пригодиться. Но Роману было плевать на будущие взаимоотношения с китайцами. Его волновал сегодняшний день.
— Вы все поняли?
— Я все понял, — подтвердил полковник. — Обещаю, что Триада немедленно начнет переговоры. Уверен, мои друзья сумеют донести до Ассоциации понимание необходимости четко придерживаться договоренностей.
— И время, — напомнил Фадеев.
— Разумеется, — буркнул Тао. — Мы ведь заинтересованы в благополучном и скором исходе не меньше вас.
— Рад, что вы это понимаете.
Роман отключил коммуникатор.
Ну что ж, уже кое-что. Правда, Ассоциация еще не выставила свои условия, но это даже к лучшему: вмешательство столь серьезных структур, как Консорциум и Триада, даст понять похитителям, что наглеть не следует. И вообще, даст понять, что верхолаз Фадеев — это не только СБА. Того, что менеджеры Ассоциации запаникуют, Роман не боялся: не те люди. Да, бизнес у них грязный, но довели они его до совершенства, демонстрируя в каждой своей операции тонкий ум и умение рассчитывать последствия. Ассоциация — это не сборище маньяков, а коллектив вполне вменяемых людей, с которыми можно договориться.
На мониторе появилось изображение секретаря:
— Господин Фадеев, к вам Иржи Кронцл.
Зятек пожаловал… Видеть его не хотелось, но и выгнать отца Петры в такой момент Роман не мог. И, несмотря на то, что он намеревался просмотреть биржевые сводки, Фадеев кивнул:
— Пусть войдет.
И отец Петры не вошел, а буквально ворвался, едва не сбив с ног секретаря.
— У меня важные новости!
Иржи прокричал фразу, даже не дождавшись, пока секретарь закроет за ним дверь. И без приглашения плюхнулся в кресло. Фадеев скривился, почувствовав запах виски: перед визитом зятек пропустил не менее двух стаканчиков. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Роман до сих пор не понимал, что нашла в этом чехе Ольга. С первого взгляда было ясно, что парень женится на деньгах, что видит в жене только трамплин в будущее, что ничего собой не представляет, но… Ольга по-настоящему любила Иржи, и Фадеев смирился. Свадьбу сыграли, способностей зятя, как и предполагалось, хватило лишь на высокую, но ничего не значащую должность в корпорации, самолюбие Кронцла было уязвлено, но спорить с Железным Ромом он не рискнул, а использовать Ольгу более тонко ума не хватило. Потом Ольга погибла, и Фадеев скрепя сердце продолжал терпеть родственника, доходчиво объяснив ему, чтобы не рассчитывал на место президента: все, абсолютно все Роман оставлял внучке.
— Мне прислали диск! — Иржи вытащил из кармана блестящий кружочек и бросил тестю на стол. — Вот!
— Ты сообщил Шону?
— При чем здесь Шон? Я сразу примчался к вам, — растерянно ответил Иржи. — Диск принес курьер… Я думал, ошибка, но потом увидел штамп.
В центре диска озорно улыбался глобус — эмблема Всемирной ассоциации поставщиков биоресурсов. Эту веселую картинку знали все верхолазы, она снилась им в кошмарах.
— Я позвонил Петре, ее «балалайка» не отвечает. — Кронцл жалко посмотрел на Романа. — Что происходит?
Фадеев забыл сообщить родственнику о возникшей проблеме.
— Ты смотрел диск?
— Нет.
— Тогда смотри. И молчи.
Фадеев щелчком загнал диск в компьютер, откинулся на спинку кресла и мрачно уставился на оживший экран.
— Добрый вечер, Роман, — мирно произнес хорошо прорисованный диктор.
И замолчал. Интерактивная программа требовала подтверждения присутствия клиента.
— Добрый вечер, — кивнул Фадеев.
— Мы рады, что вы не выбросили диск, а все-таки решили его просмотреть. Правильно ли мы поняли: вы готовы к сотрудничеству с Ассоциацией?
— Да.
— Очень хорошо, господин Фадеев, надеюсь, наше партнерство будет кратковременным и взаимовыгодным. Вы знаете правила. Если вы их не знаете, господин Макферсон наверняка ввел вас в курс дела. Мы всегда держим свое слово, и, если наши клиенты придерживаются аналогичных принципов, никто не страдает. Вы придерживаетесь принципов, аналогичных нашим?
— Да.
— Замечательно. Как вы уже знаете, господин Фадеев, недавно на складах Ассоциации появился интересующий вас комплект биоресурсов. Модель пока в сборе. Все ее элементы функционируют в штатном режиме. Мы готовы осуществить поставку из Анклава Москва.
— Сколько?
— Стоимость контракта два миллиарда юаней. Схему трансферта вы посмотрите в приложенном файле. Первый платеж должен быть осуществлен в течение двенадцати часов. Если вы желаете получить подтверждение наличия у нас интересующего вас комплекта биоресурсов, вам следует прибыть в Москву. Мы узнаем о визите. С нашей стороны проект курирует менеджер по имени Посредник. Он свяжется с вами. Спасибо, что вы обратились в Ассоциацию.
Фадеев остановил диск и молча посмотрел на зятя:
— Все ясно? — Подавленный Иржи кивнул. — Мой самолет готов, я вылетаю в Москву немедленно. Я ждал только этого послания.
— Мне можно с вами?
— Нет.
— Петра — моя дочь… — взвился было Кронцл, но тут же замер под тяжелым взглядом Романа.
— Уходи, — коротко велел Фадеев. — И постарайся не растрепать о том, что слышал, в каком-нибудь баре.
Притихший Иржи послушно вышел из кабинета.
Роман встал из-за стола, подошел к окну, ткнулся лбом в прохладное стекло и невидяше посмотрел на огни соседнего небоскреба.
«Не волнуйся, милая, не волнуйся. Я тебя спасу. Спасу, чего бы мне это ни стоило!»
ГДЕ-ТО НА ОРБИТЕ ЗЕМЛИ СТАНЦИЯ «ЯБЛОКО» УСПЕХ ЛЮБОГО ЗАМЫСЛА — В ОТСУТСТВИИ СЛАБЫХ ЗВЕНЬЕВ
— У него был незарегистрированный коммуникатор с двойной шифровкой. В одной из кнопок машинки пряталась игла с ядом, — без подплыл к начальнику службы безопасности «Яблока» и протянул плоскую коробочку. — Он вышел на связь, видимо, сообщил, что все сделал, и его ликвидировали.
— Никогда бы не подумал, что это он, — угрюмо признал начальник, с презрением глядя на мертвое тело диспетчера, которое безы привязали к койке. — Прекрасная анкета, никаких замечаний, никаких подозрений. Черт! Он же болел космосом!
— Деньги, — вздохнул без.
— Да, деньги. — Начальник машинально оглядел малюсенькую двухместную каюту.
Человек болел космосом, а его посадили следить за развлечениями золотой молодежи, отвели крошечную, похожую на сортир конуру, наглядно продемонстрировав, что звезды созданы для других. И пришла злоба, которой ловко воспользовались ушлые ребята из Ассоциации.
— Скорее всего, они действовали вдвоем, — протянул начальник. — Для того, что они сделали, больше народа не требовалось.
Труп техника шаттлов безы нашли примерно час назад. Детали совпадали полностью: незарегистрированный коммуникатор, игла с ядом.
— Но все равно: проверить и перепроверить весь персонал. Вызовите из Цюриха дознавателей, пусть прощупают каждого. Я не хочу, чтобы на моей станции повторилось подобное.
Он так и сказал: «на моей станции» — и с горечью подумал, что такой прокол ему не простят. Карьера окончена.
АНКЛАВ: МОСКВА ТЕРРИТОРИЯ: УРУС КАНТОРА ЗВИАДА ЗУЗИНИДЗЕ, ВЕЧЕР ВСЕ ЧЕГО-ТО ЖДУТ
Канторщиком Звиад Зузинидзе стал не случайно — шестой ребенок небогатой семьи из Уруса почти не имел другого выбора. Можно было по примеру отца полжизни горбатиться на зажиточного родственника, чтобы на старости лет обзавестись небольшой лавочкой и кучей детей. Можно было попытаться окончить какое-нибудь училище, открытое корпорациями в Урусе, получить квалификацию и отправиться на Колыму, вкалывать на заводах верхолазов. Деньги там платили неплохие, но без образования подняться выше рабочего категории «С» и думать нечего. А учиться Звиад не любил, да и работать не желал. Куда больше его привлекали рассказы отца о гордых абреках, не пачкающих свои руки трудом. И вряд ли старый Шота Зузинидзе, аккуратно расстилающий молитвенный коврик пять раз в день, мог представить, куда заведут отпрыска его рассказы. Шота был честным человеком, искренне чтил Аллаха и жил по его заповедям. Он умер примерно за год до того, как Звиад прибился к «янычарам», не успел испытать позор. Впрочем, Зузинидзе-младший искренне считал, что сделал правильный выбор: пусть работают дураки, он сильный, он будет отбирать у них свою долю, кормиться их трудом. Вот дело для настоящего мужчины.