Невеста. В этом слове было нечто странное. Не то чтобы было странно обзавестись невестой — скорее, оно необычно звучало, когда его произносили многочисленные родственницы Джереми (на тот момент это случилось уж никак не меньше сотни раз). Когда они вошли, Лекси еще не успела снять куртку, — к ней бросились София и Энн, и слово «невеста» присутствовало буквально в каждой их реплике.
— Теперь мы наконец познакомимся с твоей невестой!
— Джереми, куда ты сегодня возил свою невесту?
— Джереми, предложи своей невесте что-нибудь выпить!
Братья Джереми, напротив, старательно избегали этого слова.
— Ага, вот и Лекси!
— Лекси не устала от поездки?
— Ну-ка расскажи, как вы с Лекси познакомились!
Видимо, это чисто по-женски, решил Джереми: он, как и его братья, до сих пор избегал слова «невеста». Возможно, об этом стоит написать статью; впрочем, редактор наверняка ее не пропустит под тем предлогом, что тема недостаточно серьезна для «Сайентифик американ». И это говорит человек, который обожает материалы про НЛО и снежного человека! Пусть даже он позволил присылать статьи для журнала из Бун-Крика, Джереми не будет по нему скучать.
Он потер руки; отец тем временем перевернул мясо. Нос и уши у него покраснели от холода.
— Эй, дай-ка тарелку. Твоя мать оставила ее на перилах. Скоро все будет готово.
Джереми взял тарелку и вернулся к отцу.
— Сегодня чертовски холодно, тебе не кажется?
— Ничего подобного. И потом, от углей тепло.
Отец, последний обломок эпохи, по-прежнему пользовался древесным углем. Некогда Джереми подарил ему на Рождество газовый гриль, который пылился в гараже, пока его наконец не забрал брат Том.
Отец принялся выкладывать мясо на тарелку.
— Я, конечно, почти не общался с ней, но, по-моему, Лекси очень милая.
— Так и есть, папа.
— Ты вполне этого достоин. Мария мне никогда особо не нравилась. Буквально с самого начала я чувствовал в ней что-то не то.
— Нужно было меня предупредить.
— Ха!.. Ты бы не стал слушать. Ты ведь всегда все знаешь сам.
— А маме понравилась Лекси? Вчера, за ленчем?
— Да. Хотя вряд ли она будет выражать шумный восторг.
— Это хороший знак?
— От твоей матери — да. Лучший из всех возможных.
Джереми улыбнулся:
— Посоветуешь мне что-нибудь?
Отец отставил тарелку и покачал головой:
— Нет. Ты уже взрослый и сам принимаешь решения. И потом, что я могу сказать? Я прожил в браке почти пятьдесят лет, но до сих пор бывают случаи, когда твоя мать злится, а я понятия не имею почему.
— Ничего себе утешение.
— Привыкнешь. — Отец кашлянул. — Впрочем, один совет я тебе, так и быть, скажу.
— Какой?
— Точнее, два. Во-первых, не принимай близко к сердцу, если Лекси начнет сердиться. Все мы иногда сердимся, поэтому не переживай.
— А во-вторых?
— Звони матери. И почаще. Она плачет каждый день с тех пор, как узнала, что ты уезжаешь. И не перенимай южный акцент, ради Бога. Мать тебе этого не скажет, но иногда она с трудом понимает Лекси.
Джереми засмеялся:
— Обещаю.
* * *— Все прошло не так уж плохо, а? — спросил он. Несколько часов спустя они возвращались в «Плаза».
Поскольку в квартире царил хаос, Джереми решил потратиться и провести последнюю ночь в отеле.
— Великолепно. У тебя чудесная семья. Теперь понятно, почему ты не хотел уезжать.
— Я по-прежнему буду с ними видеться, ведь мне придется бывать в редакции.
Лекси кивнула. Они въехали в город, и она принялась разглядывать небоскребы, удивляясь тому, какое все большое и шумное. Хотя Лекси некогда жила в Нью-Йорке, она успела забыть здешнюю толпу, непомерную высоту зданий и шум. Отныне им предстоит жить в совершенно непохожем месте. В другом мире. Во всем Бун-Крике, вероятно, меньше людей, чем в одном нью-йоркском небоскребе.
— Ты будешь скучать по большому городу?
Джереми взглянул в окно, прежде чем ответить.
— Немного, — признался он. — Но все, о чем я когда-либо мечтал, — на Юге.
После удивительной ночи в «Плаза» они начали новую жизнь.
Глава 3
На следующее утро, когда лучи света начали пробиваться сквозь жалюзи, Джереми открыл глаза. Лекси спала, лежа на спине; ее темные волосы разметались по подушке. Снаружи доносились слабые звуки улицы: гудки машин и грохот грузовиков, кативших по Пятой авеню.
По мнению Джереми, он не должен был слышать вообще ничего — одному Богу известно, какую сумму пришлось выложить за этот номер со звуконепроницаемыми окнами. И все же он не жаловался. Лекси понравилось все — высокие потолки и классические деревянные панели, тяжелый халат и удобные шлепанцы, мягкая постель и невозмутимый официант, который принес им клубнику в шоколаде и яблочный сидр (они решили заменить им шампанское). Буквально все.
Легонько коснувшись ее волос, Джереми подумал, какая Лекси красивая, когда лежит рядом с ним. Он облегченно вздохнул, осознав, что она не надевает на ночь отвратительную зеленую маску, которую он воображал накануне. Что еще лучше, она не надела бигуди или безобразную пижаму, а еще не застревала на полчаса в ванной, как делают некоторые женщины. Прежде чем забраться в постель, Лекси просто умылась и провела расческой по волосам, а потом свернулась рядом с Джереми — именно так, как ему хотелось.
Вот видите, он многое знает о ней, что бы ни говорил Элвин. Разумеется, пока не все, но на это нужно время. Он лучше узнает Лекси, а она лучше узнает его, понемногу их жизнь войдет в колею. Конечно, будут и некоторые сюрпризы — так всегда бывает, — но в семейной жизни это неизбежно. Со временем Лекси узнает настоящего Джереми — Джереми, которому уже не нужно будет изо всех сил производить на нее впечатление. Рядом с Лекси он может быть самим собой — человеком, который способен бродить по дому в спортивных штанах и есть чипсы перед телевизором.
Джереми сцепил руки за головой, чувствуя внезапное удовлетворение. Лекси полюбит его таким, каков он есть.
Не правда ли?
Он нахмурился, вдруг задумавшись: а знает ли Лекси, что ее ждет? Может быть, открыть ей свое истинное лицо — не такая уж хорошая идея? Не то чтобы Джереми считал себя плохим человеком, но, как и у всех людей, у него были причуды, к которым можно привыкнуть лишь с течением времени. Например, Лекси предстоит узнать, что он всегда оставляет крышку унитаза поднятой. Так было и так будет, но вдруг возникнут проблемы? Джереми помнил, что одной из его подружек это страшно не нравилось. И как Лекси отнесется к тому, что он больше обеспокоен успехами любимой баскетбольной команды, нежели недавней засухой в Африке? Или к тому, что он способен отправить в рот кусок, который упал на пол? Это его привычки, но если Лекси они не понравятся? Вдруг она сочтет их не просто причудами, а настоящими изъянами личности? А если…
— О чем ты думаешь? — Голос Лекси вмешался в его мысли. — Выглядишь так, будто жука проглотил.
Джереми заметил, что она смотрит на него.
— Сама знаешь, я не идеален.
— О чем ты?
— Просто говорю тебе, что у меня есть свои недостатки.
Лекси, кажется, удивилась.
— Правда? А я думала, ты умеешь ходить по воде.
— Кроме шуток. Я подумал, тебе нужно знать, во что ты ввязываешься, прежде чем вступить в брак.
— На тот случай, если я решу пойти на попятный?
— Вот именно. У меня есть свои причуды.
— Например?
Джереми задумался и решил начать с малого.
— Я оставляю воду включенной, когда чищу зубы. Не знаю почему. И сомневаюсь, что смогу избавиться от этой привычки.
Стараясь сохранять серьезное выражение лица, Лекси кивнула.
— Надеюсь, что как-нибудь это переживу.
— А иногда — просто чтобы ты знала — я долго стою перед открытым холодильником и размышляю, что бы такое съесть. Понимаю, что холодильник от этого портится, но ничего не могу с собой поделать.
Она снова кивнула:
— Ясно. Еще что-нибудь?
Джереми пожал плечами:
— Я не ем сломанное печенье. Если оно остается в пакете, просто выбрасываю. Конечно, это трата продуктов, но я всю жизнь так поступал. Оно на вкус другое.
— Хм, — отозвалась Лекси. — Конечно, мне придется нелегко, но, наверное, я справлюсь.
Он прикусил губу и задумался, стоит ли упомянуть про крышку унитаза. Поскольку для некоторых женщин это стало камнем преткновения, Джереми решил обождать.
— Значит, все это тебя не шокирует?
— Думаю, что нет.
— Правда?
— Абсолютно.
— А если я скажу тебе, что стригу ногти в постели?
— Не испытывай мое терпение, парень.
Он ухмыльнулся и придвинулся ближе.
— Ты любишь меня, хотя я не идеален?
— Конечно, люблю.
Прекрасно, подумал Джереми.
* * *Когда они добрались до Бун-Крика, на небе показались первые звезды. Джереми подумал, что вокруг ничего не изменилось. Не то чтобы он ожидал перемен — судя по всему, город не менялся последние лет сто. Или триста. Когда они выехали из аэропорта в Роли, по обеим сторонам дороги как будто разворачивались бесконечные декорации к фильму «День сурка». Ветхие домики, голые поля, полуразвалившиеся сараи, купы деревьев — и так миля за милей. Время от времени проезжали какой-нибудь городок, неотличимый от остальных, — вряд ли кто-то и впрямь способен увидеть разницу между Хардисом и Боджанглсом.
— Думаю, что нет.
— Правда?
— Абсолютно.
— А если я скажу тебе, что стригу ногти в постели?
— Не испытывай мое терпение, парень.
Он ухмыльнулся и придвинулся ближе.
— Ты любишь меня, хотя я не идеален?
— Конечно, люблю.
Прекрасно, подумал Джереми.
* * *Когда они добрались до Бун-Крика, на небе показались первые звезды. Джереми подумал, что вокруг ничего не изменилось. Не то чтобы он ожидал перемен — судя по всему, город не менялся последние лет сто. Или триста. Когда они выехали из аэропорта в Роли, по обеим сторонам дороги как будто разворачивались бесконечные декорации к фильму «День сурка». Ветхие домики, голые поля, полуразвалившиеся сараи, купы деревьев — и так миля за милей. Время от времени проезжали какой-нибудь городок, неотличимый от остальных, — вряд ли кто-то и впрямь способен увидеть разницу между Хардисом и Боджанглсом.
Но поскольку рядом сидела Лекси, поездка оказалась не такой уж скверной. Лекси весь день была в хорошем настроении и еще более приободрилась, когда подъехали к дому — «к нашему дому», вдруг подумал Джереми. Последние два часа они обсуждали свое пребывание в Нью-Йорке, но на лице Лекси возникло выражение несомненного удовлетворения, как только они пересекли Памлико, откуда начинался последний отрезок пути.
Джереми вспомнил, что когда он впервые приехал сюда, с трудом нашел нужное место. Единственный поворот, ведущий в город, находился в стороне от шоссе, поэтому он его пропустил и вынужден был съехать на обочину, чтобы взглянуть на карту. Но, оказавшись на главной улице Бун-Крика, он пришел в восторг.
Джереми покачал головой. Он думал о Лекси, а не о городе. Бун-Крик, изящный, старомодный, как и все маленькие города на Юге, был прелестен. По крайней мере на взгляд неискушенного наблюдателя. В свой первый приезд сюда Джереми думал, что Бун-Крик медленно умирает. Несколько небольших кварталов, большая часть магазинов закрыта, полусгнившие вывески облупились, жители один за другим покидают город. Бун-Крик, некогда удивительное место, отчаянно боролся за жизнь с тех пор, как закрылись фосфорная шахта и текстильная фабрика, и Джереми гадал, уцелеет ли он вообще.
Счет был не в пользу города. Но Лекси хотелось жить именно здесь, и этого достаточно. Кроме того, если не думать о том, что скоро Бун-Крик превратится в город-призрак, начинаешь понимать, как он живописен — на южный манер. На слиянии Бун-Крик и Памлико была построена дощатая набережная, с которой можно любоваться парусниками; если верить данным Торговой палаты, весной высаженные по всему городу азалии и кизил «представляют собой какофонию цвета, с которой может соперничать разве что осенняя листва в октябре, подобная океанскому закату» (что бы это ни значило). И потом, кое-кто из жителей весьма оживлял Бун-Крик — по крайней мере так уверяла Лекси. Как и многие провинциалы, она считала всех горожан одной семьей. Про себя Джереми отмечал, что среди членов семьи всегда есть сумасшедшая тетушка, — и Бун-Крик не был исключением. Слову «характер» здешние жители придавали совершенно особое значение.
Джереми миновал кафе «Эй, я тебя люблю!», куда местные обычно заходили после работы, пиццерию и парикмахерскую; за углом, насколько он помнил, стояло массивное здание в готическом стиле, которое служило библиотекой. Там работала Лекси. Когда машина свернула на улицу, ведущую к «Гербсу» — ресторану, которым владела Дорис, — Лекси выпрямилась. Забавно, но именно из-за Дорис Джереми некогда приехал в Бун-Крик. Будучи официальным городским экстрасенсом, бабушка Лекси, несомненно, входила в число вышеупомянутых «характеров».
Даже с расстояния Джереми видел, что «Гербс» ярко освещен. Это здание викторианской постройки заметно возвышалось над своими соседями. Что странно, перед ним стояло много машин.
— А я думал, в «Гербсе» кормят только завтраком и ленчем.
— Ну да.
Памятуя о маленьком «торжестве», которое мэр устроил в честь его предыдущего визита (в числе приглашенных оказался едва ли не весь округ), Джереми так и застыл за рулем.
— Только не говори, что они ждут тебя.
Лекси засмеялась.
— Веришь или нет, но мир не вращается исключительно вокруг нас. Просто сегодня третий понедельник месяца.
— И что?
— В этот день собирается городской совет. А потом все играют в бинго.
Джереми хлопнул глазами.
— В бинго?
Лекси кивнула.
— А как еще заманить человека на собрание?
— Ну да. — Джереми задумался. Не стоит высказывать осуждение. Здесь другой мир, вот и все. Какая разница, если никто из твоих знакомых в жизни не играл в бинго?
Заметив выражение его лица, Лекси улыбнулась:
— И не удивляйся. Видишь, сколько машин? Пока не придумали играть в бинго после собрания, никого было не дозваться. А теперь люди получают призы, и все такое.
— Дай-ка подумать: это устроил мэр Геркин?
Она засмеялась.
— А кто же еще?
Мэр Геркин сидел у дальней стены, за двумя сдвинутыми столами. Напротив него расположились двое. Джереми вспомнил, что это члены городского света — худощавый адвокат и тучный врач. С краю, скрестив руки на груди, восседал хмурый Джед. Джереми еще не доводилось видеть таких великанов. Лицо Джеда было почти полностью скрыто бородой, а на голове красовалась спутанная шапка волос, которая почему-то навела Джереми на мысль о мамонтах. Облик Джеда соответствовал его нраву — этот тип был не только владельцем «Гринлиф коттеджес» (единственной городской гостиницы), но и местным таксидермистом. Джереми неделю ночевал в номере «Гринлиф коттеджес», окруженный чучелами самых разнообразных животных, какие только встречаются в этой части света.
Все остальные теснились вокруг столов, разложив перед собой билеты, и лихорадочно ставили крестики, по мере того как Геркин называл в микрофон номера. Табачный дым висел, как туман, хотя под потолком работали вентиляторы. Большинство собравшихся были в комбинезонах, клетчатых рубашках и бейсболках; Джереми решил, что они отоварились в одном и том же магазине — из серии «любой товар за десять центов». Джереми, с ног до головы одетый в черное (по примеру большинства ньюйоркцев), внезапно понял, как чувствовал себя Джонни Кэш[1], когда пел кантри на деревенской ярмарке.
Шум стоял такой, что Джереми с трудом различал голос мэра:
— Б-11… Н-26…
С каждым названным номером рев толпы становился все громче. Те, кому не удалось занять место за столом, клали билеты на подоконники. По кругу передавали целые корзины жареных кукурузных хлебцев, как будто горожанам, отчаянно рвущимся к победе, для успокоения нервов непременно требовались углеводы. Лекси и Джереми протиснулись сквозь толпу и заметили Дорис, которая водружала на поднос несколько таких корзинок. Рейчел, местная официантка и любительница пококетничать, пыталась взмахами разогнать сигаретный дым. В отличие от Нью-Йорка в Бун-Крике не воспрещено курение в общественных местах — проще говоря, как можно играть в бинго и при этом не курить?!
— Кажется, я слышу свадебные колокола, — раздался голос мэра. Внезапно шум прекратился. Слышно было только гудение вентиляторов. Все присутствующие обернулись к Лекси и Джереми. Тот в жизни не видел столько курильщиков сразу. Потом он очнулся, вспомнил, как нужно себя вести, кивнул и помахал рукой. Ему ответили тем же.
— С дороги, дайте пройти! — крикнула Дорис. Люди задвигались, вжимаясь друг в друга. Когда толпа расступилась, Дорис вышла вперед и немедленно заключила внучку в объятия, а потом перевела взгляд с Лекси на Джереми — и снова на Лекси. Джереми заметил, что вся компания сделала то же самое, как будто наравне с ними принимала участие в этом семейном торжестве. Учитывая близость местных жителей друг к другу, так оно и было.
— Черт возьми, — сказала Дорис с отчетливым акцентом уроженки Юга. — А я думала, вы приедете позднее.
Лекси с улыбкой кивнула в сторону Джереми.
— Скажи спасибо этому безумцу. Лимит скорости для него — правило со множеством исключений.
— Молодец, Джереми. — Дорис подмигнула. — Нам о многом нужно поговорить. Я хочу знать, как вы провели время в Нью-Йорке. Хочу знать все. А где же кольцо, о котором ты говорила, Лекси?
Все взгляды устремились на кольцо, когда Лекси вытянула руку. Послышались восхищенные вздохи. Люди начали придвигаться ближе, чтобы разглядеть как следует; Джереми чувствовал, что ему буквально дышат в затылок.
— Классное колечко, — сказал кто-то позади него.
— Ну-ка подыми руку повыше, Лекс, — добавил другой.
— Похоже на те циркониевые штуки, какие я видела по телевизору, — заметила женщина.
Лекси и Дорис как будто впервые почувствовали, что стали центром внимания.
— Ну-ну… концерт окончен, друзья, — объявила Дорис. — Дайте мне побеседовать с внучкой наедине. Нам есть о чем поговорить. Посторонитесь-ка.