На траверзе Моонзунда в Балтийском море трудились минные постановщики, выставляя почти семь тысяч усовершенствованных мин Якоби. Вместо деревянного корпуса использовался стальной. Восемь смертельных свинцовых рожков украшали двухсоткилограммовую мину. Постановки велись в шесть рядов, три извилистых фарватера были оставлены для прохода своих судов и кораблей. На восточных оконечностях полей дежурили фрегатопароходы. На Севере было важно защититься и дождаться появления быстроходных канонерских лодок, пятьдесят корпусов которых были заложены на двенадцати верфях Петербурга. С Корсики пришло сообщение, что английский и французский флот объединились и проводят совместное плавание и манёвры. Занимаются сплавыванием и отработкой сигналов. Черноморский флот обстрелял и разрушил укрепления на входе в Босфор. Оба маяка разрушены, а форты превращены в руины. Никто не понял, что начинка «бомбических» снарядов немного изменилась в пользу «морской смеси», 1,7 к тринитротолуолу, и взрыватели стоят ударного действия. Дело в том, что «морская смесь» и дымный порох дают дым черного цвета. У морской смеси дым несколько более серый. Но различить трудно. Особенно под огнём.
«Несчастную Турцию уничтожают кинжальным огнём линейные корабли России!» – откликнулись все европейские газеты. Однако артиллерийскому огню подвергались только оборонительные сооружения, форты и крепости. Огонь по городам и селам не велся. Тем более что крепости и другие сооружения отличались от окружающей местности по цвету и выделялись среди других объектов. Надо отметить, что не всегда. Некоторые сооружения были доработаны немцами из Пруссии, отличались качественной маскировкой и скрытностью действий. В общем, вели настоящую войну. Немцы – они немцы! Вояки!
«Святослав» зашел в порт принять воду и продовольствие. Сергей взял пролётку и поехал домой помыться, пообедать домашней пищей. Аккуратно поставил оружие в уголок, предназначенный в мирной жизни для зонтиков, поднялся наверх к Светлане. Та сидит перед машинкой и прострачивает на оверлоке какие-то маленькие рубашки.
– Привет! Мы ненадолго вернулись, ночью уйдём! Как дела?
– Как сажа бела! Диссертация моя накрылась медным тазом. Противозачаточные таблетки кончились не то два, не то три месяца назад. Месячные не пришли. Шью распашонки, а тебя поздравляю с ожидаемым прибавлением. Ты рад?
– Вообще-то, да. Скоро?
– Скоро только у кроликов бывает! Через семь-восемь месяцев. Неделю, как почувствовала. Впрочем, я тоже рада. Немного неожиданно, но, видимо, так и должно быть. Но, мне кажется, что я в шоке!
– Ну и ничего! Привыкнешь. А там всё и образуется.
– Михайлов! Ты там осторожней, что ли! Мы ж теперь не одни! – и она заплакала.
Сергей прижал её к себе. Она похлюпала носом, потом успокоилась.
– Серёженька! Кушать хочешь?
– Можно!
– Пойдём, посмотрим, что там Настя приготовила! Настя! – к ней вернулась уверенность и желание действовать. А не сидеть и созерцать.
На Большой Морской строился дом для них, шли отделочные работы. Довольно-таки большой, с выездом и большим двором. Прямо на теперешней площади Ушакова, где сквер и гостиница под названием несостоявшегося государства. Здесь так принято: начальство имеет самый большой дом в городе и в нем принимает гостей и дипломатов. Поэтому строят с размахом: капеллы, колонны, высокий зал под балы и с антресолью для оркестра, огромная столовая, где могут поместиться сто – сто пятьдесят человек. Куча «гостевых комнат». Обязательная конюшня, персональная карета и кабриолет на лето, пара колясок для выезда челяди по делам и за покупками, восемь-десять лошадей и десяток-другой слуг и секретарей. Аскетизм не приветствуется и осуждается. Но, кстати, зарплаты ДТС вполне хватает, чтобы содержать такой штат, плюс специально выделяемые «представительские», как по военной линии, так и по линии Канцелярии. Плюс у Светланы довольно большой и постоянный заработок с её швейной мастерской и дома моделей. Смеётся, что зарабатывает не меньше действительного тайного советника. Врет, конечно, но доля истины в этом есть. Поэтому выделили деньги, взяли лучших мастеровых, и дом довольно быстро построили, и тут разыгралась фантазия жены: залу расписывал приглашенный из Феодосии Айвазовский с учениками. Комнаты украшались по личному проекту самой Светланы, драпировались китайским шелком и окна украшались какими-то вычурными шторами. Из Германии привезли гобелены. Мебель заказали в Киеве и Вене, ещё не привезли. В общем, пока муж в море и на позициях, весь ушел в политику и промышленность, тут вьётся уютное гнездышко, чтобы не хуже, чем у… Ну а теперь, чтобы у ребенка было место, где фломастером гобелен разрисовать! И это не говоря о псарне на заднем дворе старого дома! Тем более что из-за объявления войны в Севастополь стал стекаться высший свет российского общества, закипело строительство «дачек» на южном берегу Крыма. Эти стервецы умудрялись людей со строительства оборонительных сооружений снимать. Выросли в цене строительные материалы и труд отдельных строительных специальностей. Из Питера, Москвы и всей Европы повалили разного рода архитекторы и инженеры. В общем, у Спрута работы резко прибавилось! Среди этой публики были и те, кто пытался восстановить агентурную работу различных разведок. Особенно старались «нейтральные» австрийцы и немцы.
Прибыл в Крым и великий князь Александр с семейством. Уже в начале октября он и его свита поселились как в Ялте, так и в Севастополе, генерал-губернатора Берха «повысили», отправив куда-то в Курляндию, видимо, для того, чтобы дом для Александра освободить. Его императорское высочество сам поселился там, беременная жена отдыхала дальше от фронта в Ялте, а жизнь Александра в суровых фронтовых условиях скрашивала одна из фрейлин и по совместительству начальница Смольного института, которая привезла целый выводок «смолянок», и их усердно учили щипать корпию для будущих раненных в смертельном бою героев. Несколько раненных в Варненском сражении действительно строили им глазки в развернутом госпитале, а дворцовый доктор Пирогов изучал его собственные правила в санчасти Стрелковки. Собственно, военно-полевая хирургия родилась именно под Севастополем и усилиями этого великого хирурга. Свой опыт в лечении раненных в боях под Севастополем он и описал в знаменитом учебнике по ВПХ.
Несмотря на скептическое отношение Сергея ко всему происходящему сейчас в Крыму, толк от приезда великого князя Александра был большой. Во-первых, он привез значительное количество денег. Из Николаева и Мелитополя усилиями местных военных тянут телеграфную линию. Дополнительно укрепили Перекоп в расчёте на удар как со стороны России, так и со стороны Крыма. Завезли новые орудия и довольно большое количество английских штуцеров, которые смогли закупить перед войной. Доставлено большое количество меди, никеля, ртути, свинца, стальной арматуры и других необходимых «мелочей». Прибыло четыре больших парохода с египетским хлопком, заказанные в Германии ректификационные колонны для глубокого крекинга нефти и каталитического риформинга бензинов, для получения как толуола, так и высокооктановых бензинов для части двигателей. После закрытия «перехода» положение с бензином сильно ухудшилось. С появлением Александра многие вопросы согласования были значительно упрощены. Сам цесаревич довольно активно интересовался всем новым: посетил батальоны морской пехоты, все заводы, съездил с Сергеем в Александровку и Кальмиус.
– Ну-с, милостивый государь Сергей Юрьевич, вы и развернулись! Того и гляди, что скоро сюда будут ездить со всего мира учиться.
– Уже едут, не успеваем отправлять обратно! Сплошным потоком едут шпионы из Вены и Берлина. Что-то англичане задерживаются. Думаю, что заключили тайный договор с разведкой Австрии. Не хватает текущего штата жандармских отделений.
– Это решаемо! – князь вызвал секретаря и надиктовал ему указ, который в тот же день и ушел в Петербург. – Сергей Юрьевич, я бы хотел поучаствовать в крейсерстве на новом рейдере. Кстати, а для кого на нижней палубе предусмотрены койки и оружейные комнаты?
– Для морской пехоты призовых команд. Сейчас мы их не используем, так как турецкие грузы малоинтересны, разве что кофе, а выйдем в Средиземное море и Атлантику, там пехотинцы на борту понадобятся. Змей, извините, генерал Савченко сейчас готовит нам порты заходов и агентов в тех районах. А мы начали строить два судна снабжения для рейдера. Честно говоря, быстрее бы англичане решились начать. Что-то у них не стыкуется.
– Посол из Египта докладывает, что там не все вопросы решены, не могут согласовать оплату некоторых условий и зафрахтовать достаточное количество транспорта.
– Тогда понятно. Надо будет войну и Египту объявить.
– Это предусмотрено Главным штабом. Сейчас ещё одна эскадра вошла в Балтийское море и движется к Финскому заливу. Скорее всего, начнут там. Телеграмму от папеньки получил.
– Странно, по линии Главного штаба ещё ничего не приходило. Отход в море у нас назначен на 21.00 из Стрелецкой бухты.
– Вы не зайдёте в Севастополь?
– Мы туда не ходим. Там слишком много глаз.
– А вы когда туда?
– Через час-полтора.
– Ну, тогда вместе поедем, заезжайте ко мне.
В штабе Сергей получил радиограмму о заходе в Балтику эскадры из 38 вымпелов. Заехал домой, затем довольно долго ждал великого князя Александра в доме генерал-губернатора. Наконец выехали, сзади конные гвардейцы. Их в Стрелковку не пустили. С обиженными мордами пообещали всех вызвать на дуэль и уехали.
Оркестр сыграл захождение, прогрохотал салют из сигнальной пушки, поднят флаг великого князя и генерал-адмирала. Отданы концы, каперанг Казарский дал малый вперед, и шхуна скользнула в темноту моря с потушенными огнями. В полумраке ходовой рубки подсвечиваются и чуть повизгивают репитеры, приглушённо отдаются команды, вышли из-за Херсонеса, появился несильный ветер. Казарский набрал на компьютере необходимое вооружение. Зашумели приводы, раскрылись паруса и повернулись на заданный угол. Каперанг принял доклады впередсмотрящих, дал отбой боевой тревоги и приказ третьей смене заступить на ходовую вахту. Будущий император вышел из угла рубки, где находился в течение всего отхода, и с интересом рассматривал многочисленные приборы, консультируясь как с Сергеем, так и с Алексеем Казарским. Очень заинтересовался индикатором РЛС «Декка».
– Вот отметки целей, это, как видите, берега. Вот мыс Айя, это Фиолент, это Херсонес. Здесь немного видно отражатель на маяке Евпатории. Вот эта двойная отметка – рейдовый пароходофрегат, стоит на якоре у входа в Севастопольскую бухту. Эти отметки – тоже двойные – наши корабли, это, скорее всего, рыбаки из Балаклавы.
– То есть видно всё? Всевидящее око? А если туман?
– Туман ему не мешает. Помехи бывают от сильного дождя.
– И далеко видит?
– Шестьдесят четыре мили. Вот переключатель. А вон тот радар может обнаруживать цели в два раза дальше.
– Колоссально! А там что?
– Штурманская рубка.
Прошли туда. Включили лампу и посмотрели прокладку на карте и на автопрокладчике.
– Вот наше текущее положение. А здесь отражается тактическая обстановка, вахтенный офицер отмечает на ней все цели, опознаёт их и в боевой обстановке ведёт вражеские цели.
– Сколько у нас таких кораблей?
– Рейдер один, есть ещё броненосцы, они много меньше, но имеют больший ход, два минных постановщика и один теплоход-фрегат. Всего семь кораблей, оборудованных новыми приборами и вооружением. Больше построить не смогли, так как наш заказ на прокатный стан ещё не выполнен. Листовой стали нет, а делать корабли деревянными невыгодно, стареют быстро.
– Спасибо за экскурсию, господин генерал-адмирал. Пойдёмте ко мне.
– Слушаюсь, ваше императорское высочество!
Так как великий князь ещё путался в переходах, пришлось пару раз поправлять направление его движения. Стервец, машиной так и не заинтересовался! В каюте князь достал очень хороший коньяк и «Вдову Клико», вестовой принёс закуску, начался длинный прощупывающий разговор обо всем понемногу. Князь отлично понял назначение этого корабля.
– Отлично задумано, дорогой Сергей Юрьевич. Ведь это – волк, быстрый, беспощадный и неуловимый!
– Скорее, касатка. Это воплощение морского убийцы: у неё есть сонар, позволяющий ей обнаруживать добычу, мощь, дающая скорость и неотвратимость удара, и отличное оружие, позволяющее убивать даже огромных китов. Видели бы вы, как они убивают акул или катаются на усах от корабля, или как они вылетают из воды на полтора своего размера. Да, это океанский корабль, призванный прерывать коммуникации противника, но пока он зажат в Черном море и ждет, когда будет уничтожен противник в Проливах и ему удастся выскочить на оперативный простор. А там ему равных нет! Нужно только обеспечить его снабжением и сменным экипажем.
– Я хочу участвовать в таком походе! Буду просить папеньку отпустить меня, хотя бы ненадолго!
Сергей оставил уснувшего князя в каюте и ушел к себе. Днем Александр рассматривал стоячий и бегущий такелаж, смотрел, как выполняются манёвры. Наконец, на третий день спустился в машину. Рейдер фланировал вдоль побережья Турции. Задержал и осмотрел, заставив два парусника открыть трюмы с гранитом и глиняной посудой. Турков отпустили. Затем задержали и отконвоировали в Сухум пароход с военными припасами. А оттуда вышли к Босфору. Резидентура сообщила о вхождении в Мраморное море четырех пароходофрегатов под флагом Великобритании. Появилась английская разведка. Трое суток болтались у Босфора, подштармливало. Довольно некисло качало. Затем погода начала успокаиваться. Отряд вышел из Босфора и направился в сторону Варны. Шли довольно ходко, но «Святослав» шел под парусами и успевал за ними, держась мористее. Не обнаружив никого, наглы набрались наглости и пошли дальше, к Одессе, видимо, решив обстрелять её. Ночью у Змейного Сергей стремительно сблизился с ними, уравнял скорости и одним залпом утопил всех. Из Одессы вышел фрегат «Владимир», и Бутаков утром подобрал уцелевших восемь человек. А «Святослав» уже стоял у стенки в Стрелецкой бухте.
По дороге домой Александр задал вопрос:
– Сергей Юрьевич, почему вы не остановились и не оказали им помощь? Ведь это не по-джентельменски!
Сергей ухмыльнулся.
– Джентльмены придумывают правила для себя и исполняют их только тогда, когда им это выгодно! Наш корабль – наш большой секрет. Я могу отпустить несчастных турок, которые ничего никому сказать не смогут. Но допустить к себе на борт профессиональных офицеров флота её величества? Увольте! Я передал в Одессу, чтобы их интернировали и до конца войны держали в тюрьме. Для флота её величества: они исчезли в Черном море.
Из Одессы передали только, что утром 16 октября в районе острова Змейный были выловлены несколько шлюпок с пароходофрегатов «Инвисибл», «Пёрт», «Бристол» и «Тайгерроуд». В шлюпах находилось восемь живых моряков. Такие же сведения были в то же утро опубликованы в тех же четырех газетах. Их тираж подрос, они стали пользоваться спросом, тем более что аналитические статьи, время от времени появляющиеся в них, отличались изрядной точностью, едким юмором и замечательными гравюрами. А через два дня у Моонзунда на минах подорвались французский линейный пароход «Наполеон», английский винтовой линейный «Индепенденс» и четыре пароходофрегата.
Случай под Одессой списали на варварское российское оружие, которое трусы русские разбросали против кораблей адмиралов Нейпира и Парсивалля-Дешена.
Разгромив несколько деревушек на берегу и разбомбив маяк на Моонзунде, эскадра легла в дрейф и встала на якоря в ожидании указаний. Тут из-за минных полей, прикрываясь Моонзундом и кромешной ночью, выскочили паровые катера Балтфлота и с помощью шестовых мин потопили ещё десять кораблей эскадры, потеряв пять или шесть своих катеров. Эскадра бросилась в погоню за катерами и снова влетела на минное поле. Там, где катера проходили свободно, стояли мины, чуть глубже. Потеряв почти половину флота, эскадра повернула обратно. Все подробности опять появились в прессе ещё до того, как о поражении стало известно в Европе.
Змей опубликовал экспресс-прогноз по вкладам в «Турецкий оборонительный займ», и дома Ротшильдов и Ост-индской компании понесли тяжёлые убытки. Их акции рухнули на 27 процентов, многие разорились на этом, поэтому усилилось давление на правительства и монархов с целью покарать Россию. Выяснив, что минные постановки в турецких проливах не проводились, в декабре 1852 года огромный соединенный флот Англии, Франции, Египта и Турции вошёл в Мраморное море. Почти девяносто боевых кораблей и более двухсот транспортных двинулись к Константинополю. Там они должны были принять на борт дополнительно сорок тысяч турецких войск. Корабли скучились в Константинопольской бухте и принимали запасы и пехоту.
Ночью к Румелифенери подошли три броненосных теплохода и обстреляли из установок БМ-21 кассетными зажигательными фосфорными снарядами 9м28с скопление кораблей в центре бухты, второй залп был нанесён по причалам на азиатском и европейском берегу через тридцать минут. После этого три корабля вошли в пролив, ходом проскочили его и немного помогли пушками закончить разгром армии вторжения. Похожие внешне на катера типа «Г» конструкции Туполева, они почти бесшумно носились на огромной скорости среди этого хаоса и моря огня и поливали уцелевшие деревянные кораблики «союзников» огнём из скорострельных пушек и крупнокалиберных «Кордов». Деревянный флот «Новой Непобедимой Армады» был уничтожен в одну ночь.
К сожалению, при пожаре в порту погиб главный дирижер этого оркестра – капитан-лейтенант Аюбханов. Он был резидентом и радистом в Константинополе и корректировал действия броненосной группы. Шальной осколок оборвал его жизнь. Высадившиеся моряки подняли на флагштоках в Расим-паше и Кючюк-Аясофье красные флаги Победы. Никто не понимал значения слов, написанных на них: 150 стр. ордена Кутузова II ст. Идрицк. див. 79 с.к. 3 у.а. 1 Б.Ф., но было ясно, что это знамена Победы.