Бригадный генерал Александер махнул рукой.
— Секретность. Секретность с большой буквы С. Секретность такого уровня, что к ней нет допуска даже у меня. Я здесь нахожусь лишь для того, чтобы подтвердить — отдаваемый тебе приказ законен и еще я прослежу, чтобы по выполнении задания кое-кто не бросил тебя в полном дерьме, это понятно, сынок?
— Да, сэр.
— В таком случае, не буду вам мешать, джентльмены.
К удивлению сержанта — вышли все военные, кроме подполковника морской пехоты — и остались все штатские…
— Еще кофе, сержант?
— Не откажусь.
Кофе разливала девица в строгом сером костюме. Пока она не разливала кофе — она сидела перед небольшим чемоданчиком на столе. Прихлебывая кофе, сержант думал о том, что работа в ЦРУ имеет и свои плюсы. Например — вот эта девица, которая явно не откажется и в горизонтальном положении поработать. Этакая Мата Хари.
В отличие от своих сородичей — сержант Бунт любил почитать. И не комиксы.
— Марси, покажи ему — велел ЦРУшник.
Девица открыла кейс, защелкала чем-то. Потом — повернула кейс к сержанту — там оказался небольшой переносной компьютер. Они только появлялись, стоили дорого, их обычно покупали для того, чтобы что-то писать и сохранять текст. Книги, к примеру, которую ты пишешь. Или меморандумов Госдепартамента США. Сержант не знал, что существуют компьютеры, которые позволяют показывать фотографии.
— Вам известен этот человек, сержант?
Сержант хорошо знал этого человека. Это был человек, которого они три года назад пытались убить. И который — убил некоторых из его друзей.
— Айдид…
— Совершенно верно. Мохаммед Фарах Айдид, генерал-полковник армии Сомали, военный и гражданский лидер клана хабр-гадир, военный лидер действующих в Могадишо отрядов племенной милиции. Военный барон, торговец оружием, людьми, ответственный за смерть ваших товарищей. Вы помните их, сержант?
— Не надо мне напоминать, сукин ты сын — с глухой злобой сказал сержант — сам то ты где отсиживался. Может быть, это ты дал ту наводку вертолету, расстрелявшему жилой дом, а?[8]
— Сержант, вы забываетесь! — прикрикнул подполковник.
— Не нужно. Не нужно… Согласитесь, сержант, бывают и ошибки, верно? Да, мы ошиблись тогда.
— Проблема в том, что за ваши ошибки всегда платит кто-то другой.
— Сейчас — наша задача сделать так, чтобы за свои злодеяния заплатил генерал Айдид. Мы не можем позволить этому мяснику хвастаться перед всем миром, что он убивал, пытал, похищал американских солдат — и остался безнаказанным. А что касается ошибок — вы знаете о том, что в Сомали снова бои, сержант? Как только мы ушли оттуда — они начали сводить счеты друг с другом. За прошлый год, по нашим данным — погибли, остались без крова, были насильственно перемещены до миллиона человек. Вам не кажется, сержант, что наши ошибки ничто по сравнению с этим?
Разница в том, что они — не пытаются говорить правильные слова, и выглядеть хорошенькими…
— Возможно, вы правы, сэр — примирительно сказал сержант Бунт, так не думая.
— Ознакомьтесь с этим.
Из-под полы пиджака — ЦРУшник достал конверт. Синий, с красной полосой, на нем в верхнем правом углу написано US White House Top Secret — наивысшая степень секретности.
— Откройте.
— Сэр, вы уверены, что я имею право это сделать? — обратился сержант к подполковнику морской пехоты.
— Открывайте, сержант не заставляйте людей ждать — ответил подполковник.
Сержант открыл конверт — там был только один белый лист бумаги. Заполнено на машинке, подпись, печать. Подписано было Уильямом Энтони Лейком, советником президента США по вопросам национальной безопасности.
— Ознакомились?
— Да, сэр.
— Верните.
Сержант вернул бумагу. ЦРУшник — подвинул к себе пепельницу, смял лист бумаги в комок вместе с конвертом, положил комок в пепельницу, поднес пламя зажигалки. Все присутствовавшие в комнате наблюдали, как огонь жадно накинулся на предложенную ему пищу и молчали, пока все не прогорит…
— Вам поручается, сержант, за то время, пока вы будете находиться под следствием по обвинению в хищениях патронов и взрывчатых веществ — проникнуть в Сомали в одиночку и убить генерала Мохаммеда Фарраха Айдида. Мы не можем позволить, чтобы он продолжал свою деятельность в Сомали, преступную по любым законам. И в то же время — мы не можем позволить себе официального вмешательства. Один раз мы уже попытались помочь этому народу в открытую и выяснили, что чем больше морских пехотинцев США на улицах Могадишо — тем больше у этих ублюдков целей. Больше мы такой ошибки не допустим.
— Почему я? — спросил сержант.
— А почему бы и нет? Вы знаете местность, бывали там. Знаете язык?
— В пределах разговорника.
— Остальные не знают и этого.
ЦРУшник не сказал главную причину. Белому — проникнуть в Сомали, выполнить задание и уйти оттуда живым было практически невозможно. А из трехсот снайперов-разведчиков морской пехоты США, как бы это не было неполиткорректно — черными были только семь человек. И Бунт по совокупности критериев — подходил лучше всех.
— Когда?
— Не раньше, чем вы дадите свое согласие. Нам нужен доброволец. Вас переправят на базу в Рамштайн, потом в Джибути, потом в Аддис-Абебу, Эфиопия. Там вас встретят наши люди и помогут до границы. Дальше сами. Да… забыл сказать. По завершении операции вы получите повышение в звании. Но не сразу, придется немного выждать, присвоение воинского звания человеку, который только что побывал в военной тюрьме — будет выглядеть странно. То, что вы получите сразу — это сто тысяч долларов США, чистыми, не облагаемыми подоходным налогом. Если у вас, у ваших родственников или друзей есть проблемы с жильем, с законом, с Грин-кард — мы так же можем посодействовать в решении этих проблем.
Сержант промолчал.
— Итак, сэр? Ваше решение?
Сержант не был дураком и хорошо понимал, что стоит на кону. Вопрос даже не в сотне штук. А в том, что обвинение, которое они изобрели — в случае отказа из прикрытия легко превратится в реальность…
— Я согласен. Сэр.
— Вот и отлично. Об условиях работы на нас я уже рассказал. Работать будете в городе, по крайней мере, мы так думаем. Снайперскую винтовку купите на месте, на базаре, мы снабдим вас деньгами. Отправлять вас с оружием через границу слишком опасно. У вас будет два комплекта документов, хотя… там сначала стреляют, а потом просят документы. После провала миротворческой миссии у нас в городе осталась довольно приличная агентурная сеть, она выведет вас на цель. Мы сделаем все, чтобы помочь вам. Путей эксфильтрации два. Первый — у вас будет в комплекте документов паспорт моряка. Небольшой траулер — будет ждать вас на рейде, вам нужно будет только купить или украсть лодку… в принципе можно даже вплавь добраться. Второй — вы должны будете подать сигнал тревоги после того, как выберетесь из города. Эскадренный миноносец Джон Пол Джонс крейсирует у побережья, на борту будет группа морских пехотинцев из DAT[9] со специальным заданием, при необходимости они воспользуются вертолетом. Почести — по возвращении, в полном объеме. Но если вы провалитесь — мы не сможем вам ничем помочь, и мы не признаем, что вы работали на нас. Мы будем все отрицать. Вопросы, сержант?
Сержант прикинул свои шансы вернуться. Кое-что его и в самом деле интересовало.
— Два вопроса. Первый — местной резидентуре уже сообщили о моем появлении?
Умник посмотрел на девицу, та качнула головой.
— Нет.
— И не стоит. Если сообщите — я немедленно прерываю миссию. Это ясно?
Умник упрямо тряхнул головой.
— Сержант, я прекрасно знаю, что представляют из себя морские пехотинцы, но не стоит считать себя одиноким ковбоем. Поверьте, у нас широкие возможности там.
— Это у меня широкие возможности. Закончить свою жизнь с перерезанной глоткой. Или еще похуже. Половина ваших агентов — дует в обе стороны. И поскольку я не знаю, какая именно половина — пусть я лучше останусь одиноким ковбоем и так и останусь в неведении относительно пределов ваших возможностей.
Умник с недовольной миной кивнул головой.
— А второй вопрос?
— Второй… это не вопрос, это скорее пожелание…
— Какое же? — умник сделал стойку.
— Иди ты в задницу, парень…
.
15 июля 1996 года Аддис-Абеба, Эфиопия
Международный аэропорт Аддис-Абебы, еще пару лет назад выглядевший жалким и заброшенным — преобразился на глазах. Сержант хорошо это знал, потому что два года назад они вели кое-какие операции, опираясь именно на Аддис-Абебу и приграничные города. Тогда — страна только-только отошла от ужасов гражданской войны. "Красный император" Менгисту Хайле Мариам пришел к власти, свергнув и убив старого императора Менгисту Хайле Селассие, правившего страной со времен нашествия итальянских фашистов. При нем — в стране началась гражданская война и голод. Только позиция США, после прекращения советской помощи обеспечившая плавный переход власти в руки народа и вывезшая Хайле Мариама на военном самолете в Зимбабве — обеспечила относительно мирное развитие этой истерзанной коммунистами страны. В сущности — в конце восьмидесятых у Сомали и Эфиопии ситуация была почти схожая. Просто в одном случае вмешательство американцев уберегло страну от падения в пропасть, а в другом — нет. Иногда — сержант думал, что надо было поддержать этого сукина сына Айдида, чтобы он объединил страну и прекратил кровопролитие. Но приказ есть приказ — вместо этого, он летел в страну, чтобы его убить.
Его перебросили на базу в Рамштайн, Германия, главную базу американской армии в объединенной Германии. Советские войска из страны были выведены два года назад, американцы тоже сидели на чемоданы: Конгресс урезал военный бюджет и базы американской армии в Германии — были одним из самых ненужных военных сооружений в истории. Летчики в основном сидели в германских ресторанчиках, ели колбаски и дули пиво, ни одного Авакса, вообще ни одного разведывательного самолета на базе не было. Истребителей тоже стало намного меньше, зато было много транспортников. Сержант пересекся с одним парнем из разведки морской пехоты, пропустили по банке пива и откровенно поговорили между собой. По его словам — он был завербован ЦРУ и переброшен в Хорватию, где в качестве военного советника принимал участие в операциях Молния и Буря, по ликвидации сербских анклавов на территории Хорватии. По словам этого парня — и сербы, и хорваты совершали многочисленные военные преступления, он собственными глазами видел, как оставшихся в деревне людей загнали в большой дом и подожгли. Видел он и то, как сербы обстреляли ракетами Загреб и там тоже погибли люди…
Потом — из Вашингтона пришло распоряжение и двое служащих военной полиции отвезли его в Франкфурт. Там — он сел на самолет до Аддис-Абебы. При нем были деньги, американский паспорт и больше ничего…
В Аддис-Абебе он быстро прошел таможню по зеленому коридору, заплатив пятьдесят долларов США таможеннику. Вышел из аэропорта, кликнул такси…
Такси здесь были необычного цвета, такой он встречал только в некоторых странах Латинской Америки и то не повсеместно. Не желтые, не бело-красные как на востоке — а бело-синие, цвета синего как небо. Обычно синий цвет — резервируется для полиции. В основном в такси здесь работали советские машины Лада с круглыми фарами, маленькие и не слишком комфортабельные — но идти это совсем не то, что ехать. Машин на дороге тоже стало больше с тех пор, как он был здесь последний раз — но не слишком. Таксометра в такси не было и водитель — называл сумму в зависимости от своего настроения и того, насколько денежным ему казался клиент. Сержант поторговался немного — и водитель согласился отвезти его в центр города за две тысячи быров. Курс, как и два года назад был фиксированным — за один доллар пять тысяч эфиопских быров, в стране после коммунистов свирепствовал инфляция. Сколько составлял уличный курс — сержант не знал, но судя по довольному лицу водителя — тот наварился…
Улица была грязной, плохо прибранной. Он помнил, в каком месте по дороге от аэропорта стоит сгоревший танк — но сейчас его не было, видимо отвезли на металлолом. Здания по дороге из аэропорта были в основном коммунистической постройки, унылые бетонные коробки. Эфиопы выходили из положения с помощью ярких красок, на первых этажах пробивали двери и устраивали лавки по торговле всякой всячиной. Народа на улицах было довольно много, но было видно, что все очень бедны — торговля шла вяло, многие просто присматривались.
Вот и еще одна страна, которую отдали на откуп коммунистам в свое время.
По мере того, как они продвигались к центру города — архитектура менялась, коммунистам здесь не удалось совершить свое черное дело и изуродовать город бетонными скворечниками. Здания в центре напоминали о том, что это очень развитая страна Африки, она никогда не была колонией, дважды ее пытались захватить итальянцы и оба раза неудачно. Сержант вспомнил — он слышал, что взбунтовавшийся подполковник Хайле Мариам положил на лицо своего престарелого императора подушку и сел сверху — так, по крайней мере, говорили по CNN. И он не помнил, чтобы кто-то говорил о смерти того урода. Возможно, когда-нибудь перед ним положат фотографию этого урода — и он с радостью исполнит приказ…
— Кусимама хапа — сказал сержант на универсальном суахили — остановите здесь…
Водитель остановился — и он вышел. Огляделся по сторонам. Сотовой связи здесь, конечно же, не было — среди местных едва ли найдется и тысяча человек, способных платить за сотовый, Дерг[10] выжал страну досуха. И он мог поставить сотню баксов против цента — что нормального уличного таксофона здесь днем с огнем не сыщешь.
Вздохнув, сержант отправился на поиски телефона. Ему надо было позвонить в американское посольство, и он рассчитывал, что один из лавочников соблазнится пятеркой баксов…
Встречу назначили на северо-востоке города, у ипподрома. На улице России.[11]
Увидев машину — сержант выругался сквозь зубы. Ну конечно — как не так! Шикарный черный Бьюик Электра 225, который американский Госдепартамент закупал для своих дипмиссий в третьих странах. Видимо, сначала ездил посол или один из атташе, потом отдали это машину для использования в качестве разъездной. Среди мотоциклов, японских джипов и микроавтобусов, советских автомобилей — роскошная черная Электра выглядела как инопланетный космический корабль, совершивший посадку посреди всего этого убожества. У ипподрома было много людей — и сержант, рассчитывающий благодаря своей черной коже смешаться с толпой, получил обратный эффект. Теперь полгорода будет видеть, как он садится в машину посольства США. И если он не уберется как можно быстрее — его запросто могут убить, или похитить…
Чертовы идиоты…
Накинув куртку на голову — он бросился к американской машине. Его встретил пистолетный ствол сорок пятого калибра, направленный в него поверх приопущенного стекла.
— Свои, идиот!
— Все нормально, Грег, опусти оружие.
Сержант ввалился на заднее сидение, потеснив сидевшего рядом оперативника ЦРУ.
— Поехали, что стоим!
Но быстро поехать было невозможно — видимо, кончились скачки, и народ повалил на улицу. Почему то именно там, где нечего жрать — люди очень любят разные публичные зрелища и развлечения. Впрочем, возможно одно влечет за собой другое: нежелание работать и изменять мир вокруг себя как раз ведет к нищете и голоду…
— Посигналь! Давай же! — нервно приказал ЦРУшник.
— Не делай этого — резко сказал сержант — если не хочешь, чтобы нашу машину перевернули! Не привлекай к себе внимания.
— Сэр? — беспомощно сказал сидевший на правом пассажирском коротко стриженый здоровяк, явно морской пехотинец из охраны посольства…
— Нет, не делай этого — решил ЦРУшник — ждем.
Несмотря на то, что сержант всего лишь проходил военные курсы обучения для активных действий в Африке и имел некоторый опыт активных действий в Сомали и на юге Африки — было очевидно, что в ситуации он разбирался лучше, чем местный ЦРУшник, который здесь жил и вроде как должен был знать ситуацию в деталях. Вот так и получается все дерьмо, что потом спецназу морской пехоты приходится эвакуировать посольство или разыскивать американца, похищенного последи бела дня. Или то, что от него осталось…
Сержант прикрыл глаза. Перед глазами — поплыли картины… он не хотел их, но они приходили к нему вновь и вновь. Пыльная, грязная улица, нищие домишки, лавки, разбитые машины и разъяренная толпа местных чернокожих, с криками несущаяся по улице как приливная волна. Сшибающая с ног, переворачивающая, убивающая, поджигающая все на своем пути.
И он — на Хаммере у крупнокалиберного пулемета — единственное, что стоит между толпой, складом с продовольствием и несколькими подонками из ООН, которые очень даже неплохо устроились, толкая за доллары гуманитарку местным перекупщикам и давая повод местным муллам говорить в мечети, что на их землю пришли завоеватели, что страну продали с потрохами. А когда пришла пора отвечать — они спрятались за спину американского солдата.
Твою мать!
— Вы говорите на амхари?
Сержант открыл глаза. Толпа схлынула, они продвигались вперед, хоть и не быстро. С неровностями местной дороги — полностью не справлялась даже мягчайшая подвеска Бьюика.
— Нет.
— В таком случае, Грег пойдет с вами до границы. Он знает язык.
О, Боже…
Грег был белым. И этот придурок в костюмчике — он тоже был белым. Сержант представил, как они высаживаются из машины, он и этот белобрысый здоровяк у контрольно-пропускного пункта на границе. Пыль, рев мулов и изношенных до предела дизельных грузовиков, снующие повсюду малолетние дети. И беженцы из Сомали, глазами которых можно резать мясо. И все они смотрят как белый и черный пожимают друг другу руку, напевая под нос американский гимн.
Интересно — вот этот "разведчик" — он хоть понимает, какой он придурок? А его шефы из Лэнгли понимают, какие они придурки? Направить белого в Африку заниматься разведкой. И в то же время — сержант знал чернокожего морского пехотинца — которого отправили в Москву, в охрану посольства — а охранники посольства часто выполняли мелкие поручения разведки и выполняли функции силового прикрытия. Негр в Москве — как прикрытие! Неудивительно, что на одном из рынков его сильно избили…