– Так те бы дочек не отпустили.
– Нет, – Алена была не согласна с подругой. – У Наташи в день ее исчезновения в институте должен был быть зачет. И ее мать сказала, что дочь этот зачет ни за что в жизни не хотела пропустить.
– Ну, это так по словам ее матери выходит, – рассудительно заметила Инга. – А ведь матери далеко не всегда бывают правы в отношении своих детей. Особенно в отношении уже взрослых детей. Думаю, чтобы прояснить картину, нам надо поговорить с подругами пропавших сестер.
– Нам? – обрадовалась Алена. – Все-таки ты сказала «нам»? Значит, ты согласна?
Инга отставила в сторону чашку кофе, из которой тщетно пыталась отпить ароматный напиток вот уже несколько раз подряд. Но когда рядом сидит Алена, то о спокойном кофепитии можно смело забыть. И смирившись с тем, что насладиться любимым напитком ей сегодня не удастся, Инга ответила:
– Как я тебе уже сказала, я ничем особым не занята. Если есть возможность немножко встряхнуться и заодно сделать кому-то доброе дело, почему бы и нет?
– Отлично! Тогда в путь!
– Прямо сейчас?
– А чего тянуть? Поедем и еще успеем на последнюю пару в «холодильник»!
– Куда?
– Институт, ах нет, извините, теперь уже университет низкотемпературных и пищевых технологий. В простонародье – «холодильник». Ну, ты идешь?
– Да, да, – рассеянно кивнула Инга. – Иду одеваться.
Но уже собираясь в дорогу, Инга вспомнила одну вещь. И поманив Алену к себе, она произнесла:
– Слушай, а у тебя же в этом «холодильнике» работал какой-то знакомый?
– Тсс! – зашипела на нее Алена. – Это было давно! Еще до Василия Петровича!
И она тревожно взглянула в сторону Вани: не услышал ли он ее слова? Но Ваня не подвел хозяйку. Когда было надо, он умел напускать на лицо такое равнодушно-рассеянное выражение, что даже понять было нельзя, где бродят его мысли. То ли о затеянном хозяйкой расследовании беспокоится, то ли к бурчанию в собственном животе прислушивается.
В упомянутый «холодильник» подруги не поехали. Пока Инга собиралась, пока они заправляли проголодавшуюся машину бензином, время консультации Наташиной группы к предстоящему экзамену уже подошло к концу.
– Поедем мы по центру города, все пробки по пути соберем, студенты уже обратно по домам разойдутся. Не стоит и ехать!
– Лучше нам с подругами Наташи на нейтральной территории встретиться, – поддержала подругу Инга, которой очень не хотелось, чтобы Алена вновь шла в место, где обитает ее воскресшая из небытия старая любовь.
О том, что у Алены на семь вечера назначено с этой самой любовью свидание, Инга еще не знала. И хорошо, что не знала. Иначе она последние остатки покоя бы потеряла. Мало того, что подруга затеяла новое расследование, так она еще и мужа обмануть хочет. А к Василию Петровичу Инга питала самые теплые и дружеские чувства. Не сразу они проявились в ней в полной мере. Но с годами, узнав как следует этого человека, Инга изменила мнение о нем в лучшую сторону. И теперь она где-то даже восхищалась его предприимчивостью, деловитостью и, как ни странно, патриотизмом. Сейчас Василий Петрович полностью обустроил свое поместье, запустил несколько производств, дав тем самым жилье и работу людям, жившим в окрестностях. И местность вокруг его Дубочков, как по волшебству, начала преображаться.
Куда-то подевались две наши самые большие проблемы. Дороги в окрестностях Дубочков отличались неизменно ровным покрытием. А дураков – разгильдяев, которыми так богата Русь-матушка, – Василий Петрович вежливо попросил удалиться. И они удалились. Потому что, когда Василий Петрович просил, пусть даже вежливо, ему никто не смел отказать.
Слухи о том, как Василий Петрович положил начало своим капиталам, ходили разные. Но тут уж ничего не поделаешь. А в защиту своего друга неплохо знакомая с мировой историей Инга могла сказать только одно: все крупные состояния были нажиты нечестным путем. Как говорится, от трудов праведных не наживешь палат каменных. Но плюсом в случае Василия Петровича было то, что он сумел остановиться на пути личного обогащения и задумался о том, чтобы начать обогащать тех, кто жил рядом с ним.
– С годами начинаешь по-новому смотреть на жизнь. Вот и я однажды оглянулся назад и подумал: а что же останется после меня? Наследников у меня нет. Надежды на их появление тоже. Раздать добро людям, уйти в монастырь – тоже не по мне. Так, думаю, надо хотя бы крошечный кусочек России привести в порядок. Глядишь, тогда и пойдет реакция по всей стране.
Второй идеей Василия Петровича, идеей прямо-таки государственной, был подъем престижа страны в глазах иностранной общественности. И уж тут Василий Петрович не жалел ни сил, ни денег. Корабли в космос не запускал, Большой театр из крестьян у себя в имении не организовывал. Не потому, что не мог, а не лежало у него к тому сердце. Не давало ему покоя другое. Он хотел для себя славы Орлова и его орловской породы, гремевшей когда-то на весь мир.
И будучи страстным лошадником, да еще располагая практически неограниченным капиталом, Василий Петрович приобрел несколько призеров дерби, нанял опытных заводчиков и принялся вместе с ними колдовать над созданием совершенно новой породы скаковых лошадей, равных которым еще не видела наша планета.
С тех пор прошло немало времени. И определенные успехи в деле уже намечались. И Василий Петрович возлагал огромные надежды на одного из жеребят, которому исполнилось два года и который должен был скоро участвовать в своих первых в жизни скачках. В связи с подготовкой к этому событию Василий Петрович потерял всякий покой. Он не спал, не ел, нанял лучших тренеров, которые и гоняли жеребчика, что называется, в хвост и в гриву.
Тренировкам жеребенка перед грядущим выступлением был подчинен отныне весь распорядок дня в Дубочках. Василий Петрович вставал ни свет ни заря и исчезал до обеда. Но и в обед он толком ничего не ел. Быстро вливал в себя тарелочку супа, хватал пару отбивных с горбушкой ржаного хлебушка, пару морковок для своего Малыша и исчезал теперь уже до сумерек. Но и с наступлением ночи Алена не всегда могла дозваться супруга домой. Василий Петрович оставался на конюшне, всячески изводя конюхов и тренеров и добиваясь прямо-таки идеальных условий для тренинга будущего чемпиона.
Однако то, что хорошо для одних, совсем не подходит другим. Вот и Алена не стала терпеть такого к себе отношения, собрала вещи и заявила мужу, что едет в Питер. Василий Петрович отнесся к заявлению жены равнодушно, что окончательно разозлило Алену. И поклявшись, что ноги ее не будет в Дубочках до тех пор, пока муж сам лично не попросит ее вернуться, она уехала.
Алена ожидала, что, вырвавшись из Дубочков, она ощутит радость и ликование, но они почему-то не приходили. И чем больше проходило времени, тем отчаяннее Алене хотелось вернуться назад, к любимому толстячку-мужу. Но она поклялась самой себе, что этого не будет. Она не придет первой! Никогда! И теперь женщина лихорадочно искала любой возможности хоть как-то занять себя, чтобы не думать постоянно о том, что делает ее Василий Петрович, чем занимается и о чем размышляет. Возится небось со своим Малышом, а о том, что любимая жена вот-вот отправится на свидание с другим мужчиной, и не подозревает!
– Лично я, будь я на месте Васи, давно бы уже убил обоих!
Алена вздрогнула и подняла глаза. Но Ваня, произнесший эту фразу, на свою хозяйку даже и не смотрел. Он глядел на Ингу, которая тоже глядела на него.
– Ревность – это сильная штука. А мне сдается, девица здорово поводила парня за нос!
Алена покраснела. Во-первых, она ничего такого еще не сделала. А во-вторых, по какому праву Ваня вдруг начал так фамильярно говорить о своем хозяине? Пусть даже и за глаза. И откуда он вообще узнал о том, что она собирается вечером на свидание с другим мужчиной?
– За такое можно убить, – подтвердила Инга.
И Алена перевела взгляд на нее. «И ты, Брут?» – говорил ее взгляд. Но Инга повернула голову к своей подруге и произнесла:
– Ведь ты тоже так считаешь, да, Алена?
– Я?.. – покраснела та как маков цвет. – Мне трудно судить.
– С чего это вдруг? – удивилась Инга. – Светлана обманывала бедного Васю не один год. Заставляла его делать за нее задания, парень тратил свое время, готовя бездельницу к зачетам и экзаменам. Наверняка она его использовала почем зря. То ссорилась с Рустамом, то мирилась с ним. И все это время держала Васю на коротком поводке. Неудивительно, если рано или поздно терпение у парня лопнуло и он прикончил Светлану и ее парня.
Только теперь до Алены дошло, о чем говорили ее друзья, пока она витала мыслями в других местах. Вздохнув с нескрываемым облегчением, Алена постаралась взять себя в руки и не выдать своего волнения.
– Мы должны поговорить с Васей, проверить, насколько он болен, – решительно заявила она.
– А потом с Полиной – подругой Наташи.
– Полина еще в пути, возвращается из института. А Вася дома. Он ведь на больничном.
– Решено, едем к Васе!
Вася был дома, но дверь трем друзьям открыла пожилая женщина – его бабушка.
– А Васенька-то у нас совсем больной, – озабоченно покачала она головой. – Ангина у него страшенная приключилась. В больницу даже увезли, думали, что вовсе помрет. Но ничего, обошлось дело. Нашли врачи все-таки антибиотик, на который Васенькин организм в конце концов отреагировал.
И старушка, хоть ее никто и не спрашивал, принялась живо описывать страдания своего внука. Судя по ее рассказу, внук почти неделю стоял одной ногой в могиле. Но сыщики быстро подсчитали: в кровать с ангиной Вася свалился как раз на другой день после того, как пропали сестры Кумовы.
– Нам нужно поговорить с вашим внуком.
– Ну, если только недолго, – с сомнением произнесла старушка. – Слабенький он еще совсем. Еле до туалета доходит, уж простите за такую подробность. В больнице бы ему еще полежать, да не захотел. Под расписку его нам выдали.
Сыщики ожидали, что любящая бабушка несколько преувеличивает силу недуга, охватившего Васю. Но когда они увидели парня, то поняли, что бабушка ничуть не преувеличила, а пожалуй, так даже кой-чего и недоговорила. От молодого человека остались лишь кожа и кости. Он был бледен. При малейшем движении начинал задыхаться. И усилие, которое он делал, чтобы донести до рта стакан с питьем, было равно усилию тяжелоатлета на олимпийских соревнованиях в тот момент, когда он тягает штангу, никак не меньше.
– Светлана? – переспросил у них Вася все еще осипшим голосом. – Да, мне говорили, что она куда-то исчезла. Даже полицейские ко мне в больницу приходили, хотели допросить, да я ни единого словечка произнести не мог. Горло у меня распухло так, что даже воздух с трудом проходил. Ну, они потоптались и ушли. Но честное слово, мне абсолютно все равно, куда она делась. Я про нее больше ничего не хочу знать.
– Ты же в нее влюблен.
– Был, – подтвердил Вася. – Был влюблен. А теперь нет.
– Что же случилось?
– Много всего, – неопределенно отозвался парень. – Наверное, я просто перерос это увлечение. Ну, вроде как малыши вырастают из своих ползунков. Раз и они им уже стали малы. Ничего не поделаешь, время пришло, пора двигаться дальше.
– Значит, Светлану ты разлюбил?
– Да.
– Вот так просто взял и разлюбил?
– Нет, говорю же, она мне много крови попортила. Но я все терпел, надеялся, что она образумится. Поймет, что этот Рустам ей никакая не пара.
– Но все-таки, что в конце концов случилось? Почему ты смог отказаться от Светланы?
– Рассказать вам? – задумчиво взглянул на них Вася. – Ну, пожалуй. Те полицейские вряд ли бы поняли, но они мужчины. А вы, наверное, сможете.
И Вася начал свой рассказ о том, как он в последний раз видел Светлану. И что из этого получилось.
– В общем, в тот день Светка была сама не своя. С самого утра ей на занятиях не сиделось, все время на телефон смотрела, сама раз двадцать чей-то номер набрала.
Ясное дело, что Вася подумал о том, что девушка звонит Рустаму. Ему стало обидно, тем более что утром того же дня между ним и Рустамом произошла стычка, закончившаяся для Васи весьма печально.
– Что же между вами произошло?
– Потом скажу, – отвел глаза в сторону парень.
Он честно пытался поговорить со Светланой. Объяснить ей, что она должна выбрать кого-то одного из них. Но едва подошел к ней, девушка резко осадила кавалера. И это тоже было очень обидно. И тем обиднее, что за несколько дней до того Светлана снова начала привечать Васю. И тот подумал: дела у девушки с Рустамом очень плохи, дело идет к очередному расставанию. И Светочка, которая не терпела одиночества, начала подтягивать бывшего поклонника снова поближе к себе.
– В первый раз, когда она так поступила, я обрадовался. Когда это случилось повторно, уже задумался. А в третий раз, представляете, мне как-то противно стало. Чего, думаю, я в этой дуре такого нашел, что готов возле нее на вторых ролях прыгать? Изволит их сиятельный Рустам мне объедки со своего стола сбросить – погуляю я со Светланой. А захочет, чтобы она с ним была – Светка меня тут же пошлет, ни на минуту не задумается.
– Значит, она была влюблена в Рустама?
– Насчет любви не знаю. Мне кажется, Светка только саму себя и умеет любить. На отца, мать, даже на сестру ей плевать с высокой колокольни. Ну, может, только на сестру не плевать. Наташку она любит. Ну, насколько вообще такая дрянь способна кого-то там любить.
– Чем же Рустам ее держал возле себя?
– Деньгами, полагаю. Светка шикарную жизнь обожает. Ну, чтобы ярко вокруг нее было. Чтобы шикарные рестораны, деньги без счета, подарки какие душа пожелает. Я так не могу, финансы не позволяют. А Рустам мог.
– Неужели Рустам так богат?
– Ну, в Монте-Карло, как ни крути, он ее свозил. И по какой-то «Золотой миле» разрешил прогуляться. Думаю, ему это встало недешево.
– В Монте-Карло? – изумилась Алена. – Они ездили туда вдвоем? Рустам и Светлана?
Она сама была в этом месте всего однажды. И едва ступив на эту землю обетованную для любителей всевозможной роскоши и праздных развлечений, быстро поняла, что состояние ее мужа, прежде казавшееся ей таким значительным, просто пылинка по сравнению с теми капиталами, которые стояли за спинами людей, отдыхавших в этом пафосном и весьма выпендрежном местечке.
От сумм, которые крутились в том месте, у Алены замирало дыхание. Причем в прямом смысле. Алена буквально задыхалась. И не от зависти или жадности, боже упаси, нет, ей было элементарно не по себе от сознания, что она будет постоянно находиться поблизости от людей, которые управляют их миром. Врежешься случайно в яхту такого типа, он от тебя потом мокрого места не оставит. Или, фигурально выражаясь, маме его на ногу в магазине наступишь.
И, вернувшись в Россию, Алена поделилась со своей подругой Ингой впечатлениями от поездки.
– Нет уж, такая жизнь не по мне. Это же все время в напряжении нужно находиться или, как говорят, в тонусе. Постоянно с кем-то контачить, кого-то из себя изображать.
– А если махнуть рукой и просто расслабиться?
– Нет, не получится. Какие они там все манерные, какие изысканные! Я перед такими людьми теряюсь. Начинаю себя чувствовать простоватой лохушкой. Хоть и образование имею, и не хуже других себя считаю, но там такая благородная кровь в людях течет. И не в них одних, а во многих и многих десятках поколений их предков – обеспеченных, успешных, уверенных в своих силах и богатстве. Нет, наверное, я плебейка. И мне в обществе таких людей не комфортно.
– Уверена, настоящие аристократы – это люди очень простые и легкие в общении. Им и в голову не придет что-то там из себя изображать. А те, кого ты видела, такие же выскочки, как…
– Ну, договаривай, – почти весело заявила Алена. – Такие же выскочки, как я и Василий Петрович?
– Я не так выразилась, – смутилась Инга.
Но Алена ничуть на нее не обиделась.
– Наоборот, ты все правильно сказала. Все мы тут выскочки. И ты, и я, и вообще все мы – нынешние россияне. Но я говорю не о тех наших российских супервыскочках, каких я достаточно навидалась в Монте-Карло. Я говорю о других людях, с которыми я познакомилась там случайно.
– Кто они?
– Муж и жена. Так они словно два осколка царской эпохи. – И Алена восхищенно покачала головой: – Видела бы ты, какие у них манеры! Слышала бы ты, какая речь! Им обоим под девяносто, но они в полном уме и относительном физическом здравии. Совершают длинные пешие прогулки. Много общаются с друзьями и знакомыми. Говорят так, что заслушаешься. Вот они – аристократы до кончиков ногтей. Даже в старости сохранили прямую осанку, фигуру и ум.
– Полагаю, это потомки дворянских семей первой волны эмиграции?
– Да. Их предки поселились во Франции сразу же после семнадцатого года.
– Ясно теперь. Но почему ты все-таки себя-то выскочкой окрестила?
– Так ведь прежде-то нашей страной управляло почти полностью дворянское и купеческое сословие. Выбившихся из простого сословия было крайне мало. А теперь что?
– Теперь управляют потомки рабочих и крестьян.
– Вот именно.
– Ну а что же делать? Ведь оставшихся в нашей стране после семнадцатого года дворян и их потомков ну… Просто по пальцам пересчитать.
– Да и те в годы правления советской власти, особенно в период массовых репрессий, были вынуждены всячески скрывать свое происхождение. Всего боялись, от всех таились. И жениться им приходилось чаще всего не на ровне, а на простолюдинках, кухарках, мещанках или даже просто крестьянках. Между собой браки старались не заключать. Во-первых, и невест особо не было видно. Все люди благородного происхождения старались это свое происхождение спрятать изо всех сил. А во-вторых, такой брак сразу же становился своего рода риском. Можно было подвести и себя, и невесту.