– Сначала она, потом истина.
– Где гарантия, что ваше сообщение того стоит? – прищурилась я.
Толстуха закинула ногу на ногу.
– Дам намек. Ольга Сергеевна брешет. Она вообще офигенная врунья! Я знаю, почему Марина волос лишилась и куда они подевались. Вы, между прочим, можете на больницу в суд за махинацию подать.
– Слушаю вас внимательно, – оживилась я.
– Сумка! – коротко потребовала девица.
Я раскрыла свою торбочку и достала из нее полиэтиленовый пакет. Никак не могу отвыкнуть от идиотской привычки таскать его при себе на случай, если понадобится что-нибудь купить. И ведь знаю, что мое приобретение непременно упакуют, однако все равно не могу расстаться с кульком. Но сегодня он мне наконец-то понадобился.
Я аккуратно переместила в пакет кошелек, зеркальце, телефон, косметичку, расческу, горсть мятных конфет, ручку, гору фантиков, таблетки от головной боли, пачку бумажных носовых платков, три неизвестно как попавшие ко мне махрушки для волос, непонятно откуда взявшуюся пустую жестяную коробку с изображением очаровательной собачки на крышке и несколько смятых чеков. После чего поставила пустую сумочку на скамейку и велела:
– Начинайте. Если сведения действительно интересные, ридикюль ваш.
Лера покраснела, открыла рот и заговорила без остановки, пересыпая свою речь жалобами на невыносимо тяжелую службу.
Она нуждается в деньгах, поэтому на каникулах прикована к швабре. Платят за черновую работу хорошо, но требования очень высоки. Стоит студентке присесть, чтобы перевести дух, как кто-нибудь из медсестер орет:
– Где санитарка? Почему на полу капли?
Кроме Валерии на этаже, отведенном для больных, которые живут в клинике постоянно, есть еще одна уборщица, Инна. Но ей никто не делает замечаний, хотя нахалка нагло «забила» на работу. Инна является на смену не к шести утра, как положено, а когда врачи заканчивают обход, в районе одиннадцати. Лентяйка покрутится в коридорах часок и исчезает. Где она ходит, чем занимается, Лере неведомо, да и думать на эту тему некогда, приходится пахать за двоих. Инна иногда возникает в коридоре, делает вид, что в поте лица трудится, но на самом деле направляется в сестринскую, куда Лере вход заказан. Там наглая девчонка пьет чай со средним медицинским персоналом, лакомится тортами-конфетами, которые приносят родственники больных, и без малейших угрызений совести отбывает домой до официального завершения рабочего дня.
Валерия скривилась и задала мне вопрос:
– Знаете, почему эта хамка на особом положении?
– Теряюсь в догадках, – смиренно ответила я.
– Ольга Сергеевна, заведующая лежачим отделением, спит с Борисом Леонидовичем, – заявила студентка. – Главврач женат, но кому это мешает? Вроде они давно трахаются.
– Давайте вернемся к Марине, – я попыталась остановить юную сплетницу.
– Так я о них и рассказываю, – заморгала она. – Ольга Сергеевна в клинике царица, как скажет, так Бориска и сделает. Ее тут все боятся. Не понравишься змеюке – и вон с треском вылетишь. А Инна родная доченька подстилки начальника.
– А-а-а, – протянула я, – понятно.
– Ни фига вам не понятно! – фыркнула Валерия. – Инка скотина, больная на всю голову, игроманка. Все деньги в автоматах спускает.
Я молча слушала Леру, а та тараторила без остановки. Минут через пять мне стало до слез жаль Ольгу Сергеевну – не дай бог иметь ребенка с такой проблемой.
Инна со школьных лет спускала мамины деньги в игровых автоматах, которые раньше кучно стояли в павильонах у метро. Чего только не делала бедная мать, пытаясь избавить дочку от дурной привычки. Инну водили к психологу, гипнотизеру, ее наказывали, запирали дома, даже лупили, но ничего не помогало. Потом, к радости Ольги Сергеевны, эти так называемые казино уничтожили. Но недолго врач ликовала, дочурка нашла себе новую забаву – принялась ездить на бега и делать ставки на тотализаторе.
В конце концов доктор оформила дитятко к себе в отделение санитаркой и старается не спускать с чада глаз. Инна прикидывается послушной, нежно разговаривает с мамой, а сама только и ждет момента, чтобы поехать на Беговую улицу и кинуться к кассам ипподрома. Одно хорошо, дочь не ворует у матери вещи или деньги, зато свою зарплату спускает в день получки. Поэтому у нее никогда нет наличных средств, а в долг ей давно никто не дает. Люди знают – возвращать взятые ею тысячи придется Ольге Сергеевне. Если подойти к врачу и сказать, что Инна взяла у вас некую сумму, та немедленно вернет долг, не будет проверять, говорите ли вы правду, но кредиторам становится неудобно. Одной Инне все по барабану. Деньги она клянчит даже у Валерии.
Лера нанимается санитаркой в клинику на каникулы уже третий год подряд. С лентяйкой-напарницей она встретилась этой зимой, в конце января, когда в очередной раз подрядилась мыть полы, а Инну приняли в больницу на работу в прошлом ноябре. Спасибо местной аптекарше Наталье Андреевне, которая сразу предупредила Валерию, что дочери Ольги Сергеевны денег давать никак нельзя, поэтому студентка не попала в глупое положение. А вот пахать Лере пришлось за двоих, что, конечно, разозлило ее.
Во время зимних каникул Валерия случайно подслушала разговор Инны с одной из больных, Майей Михайловной Остролистовой.
– И когда ты сделаешь, что обещала? – сердито спросила дама. – Бабки я уже заплатила. Где волосы?
– Подождите до вторника, – заныла Инна, – Альбина Георгиевна в отпуск уйдет, тогда я все сделаю.
– Ну смотри, если в среду не получу локоны, тебе плохо придется, – пригрозила Остролистова.
Поначалу Лера не придала ни малейшего значения этому диалогу. А потом стали происходить удивительные вещи. Нянечка Альбина Георгиевна, в чьи обязанности входит мыть лежачих пациентов, отправилась отдыхать на две недели, и старшая медсестра объявила, что банными процедурами временно будут заниматься санитарки. Лера приуныла, сообразив, что лентяйка Инна даже не приблизится к ванной комнате, очень уж это тяжелая и нудная работа – тереть губкой человека, который с трудом может пошевелиться. Но совершенно неожиданно наглая девица предложила Лере:
– У нас четверо «овощей», давай их поделим по-честному. Я возьму Марину Бойко и Веру Селезневу, а ты Надю Коткину и Галину Михайловну Андрееву.
– Согласна, – не веря своим ушам, ответила студентка.
И что самое удивительное – Инна на самом деле выкупала Марину. А вот про Веру благополучно забыла, и в конце концов ту приводила в порядок Валерия.
А на следующее утро после того, как Инна проявила чудеса трудолюбия, в клинике разразился скандал.
В девять утра Ольга Сергеевна, как всегда, зашедшая проведать Марину, выскочила из ее палаты с перекошенным лицом и налетела на Леру с воплем:
– Как ты посмела?
Студентка испуганно попятилась.
– Чего я сделала-то?
– Она еще спрашивает! – захлебнулась негодованием завотделением. Затем втолкнула ничего не понимающую Валерию в палату к неподвижно лежащей Бойко и гневно спросила: – Где ее роскошные волосы?
Лера ойкнула и прошептала:
– Мамочки, она лысая…
– Не фиглярствуй! – резко оборвала ее доктор. – Ты у нас больше не работаешь. Убирайся вон!
– За что? – ахнула Валерия.
Ольга Сергеевна показала на Марину.
– За издевательство над беспомощным человеком. У Марины были шикарные волосы, ни у кого я таких не видела, но их трудно мыть и расчесывать, а ты решила облегчить себе работу, взяла ножницы и, чик-чирик, обкорнала кудри. Не смей отрицать очевидное. Тебе вчера велели помыть Марину, а ты…
– Ее купала ваша дочь! – выпалила Лера. – Сама вызвалась!
Ольга Сергеевна осеклась было, но тут же вскипела по-новой:
– Не смей врать! Я разговаривала с Инной, и она призналась, что поленилась заниматься банными процедурами, убежала из корпуса. А вот ты…
Валерии стало обидно до слез.
– Точно, ваша дочурка не любит себя утруждать. Очень я удивилась, когда она Марину мыть вызвалась.
– Вон! – заорала Ольга Сергеевна. – На выход! С вещами! Ни копейки за свою работу не получишь! Сообщу в твой институт! Таким, как ты, не место в медицине!
На крик в палату заглянула Олеся, старшая медсестра.
– Что случилось? – поинтересовалась она.
Врач, не обращая внимания на новое действующее лицо, продолжала орать на санитарку. Леся постояла молча, а потом вдруг сказала:
– Ольга Сергеевна, пожалуйста, успокойтесь. Нам надо кое-что обсудить. Валерия, ступай в сестринскую, отрежь себе кусок торта, попей чаю.
Лера вытерла слезы и поплелась в комнату отдыха. С одной стороны, ей было невыносимо обидно, с другой, она очень удивилась. Олеся всегда держит дистанцию между медсестрами и, как она говорит, техперсоналом, санитаркам строго запрещено даже заглядывать в помещение, где отдыхают помощницы врачей, исключение сделано лишь для Инны. И вдруг любезное предложение полакомиться тортом…
Через час Ольга Сергеевна подошла к Валерии.
– Извини, пожалуйста, я ошиблась. Оказывается, у Марины образовались колтуны. Инна пыталась их распутать, но не сумела, пошла за советом к Олесе, а та приняла решение остричь волосы. Я попрошу Бориса Леонидовича выписать тебе за хорошую работу премию. Надеюсь, ты не держишь на меня зла?
Лера заверила ее, что давно забыла о неприятном инциденте, и обрадовалась неожиданному финансовому подарку. Вот только она не поверила врачу. Она отлично поняла, что случилось. Ленивая Инна не пожелала заморачиваться мытьем шевелюры Марины и безо всякого сожаления изуродовала ее. А Ольга Сергеевна, готовая сжечь на костре Леру за несовершенный ею проступок, свою обожаемую доченьку решила не наказывать. Вот только непонятно, какого черта Инна вообще вызвалась купать Бойко?
Глава 17
Ответ на этот вопрос неожиданно нашелся в начале апреля. Леру отправили на практику в одну коммерческую стоматологическую клинику, и она совершенно неожиданно увидела ту самую Майю Михайловну, которая ругалась в больнице с Инной.
Остролистова лечилась у Бориса Леонидовича от невроза – в результате болезни у нее выпали волосы, она стала почти лысой. Доктор старался помочь пациентке, но так и не смог ее вылечить. Когда Валерия в первых числах февраля перестала работать в клинике, голова Майи Михайловны походила на полуоблетевший одуванчик. А сейчас в кабинет дантиста вошла дама с роскошными, белокурыми, вьющимися штопором локонами. Сначала Лера подумала, что женщина просто похожа на Остролистову, но потом заглянула в медкарту, прочитала фамилию, поразилась до глубины души и сказала пациентке:
– Здравствуйте. Вы шикарно выглядите, намного лучше, чем раньше.
– Спасибо, деточка, – кивнула дама. – Разве мы прежде встречались?
– Да, – обрадованно подтвердила Лера, – зимой, в центре неврозов и психиатрии у Бориса Леонидовича, я там на каникулах санитаркой работала. Вы здорово похорошели и…
Договорить Лера не успела, потому что получила от стоматолога пинок чуть пониже спины. Остролистова нахмурилась и вдруг обратилась к дантисту:
– Маргарита Яновна, совсем забыла! Меня срочно ждут! Извините, я убегаю! Непременно запишусь на прием в другой день…
Когда Майя Михайловна ушла, хозяйка кабинета накинулась на Валерию:
– Из-за тебя я потеряла клиентку!
– Что я сделала плохого? – заморгала Лера.
– Разрази меня гром, если еще раз соглашусь взять на практику студентку! – в сердцах воскликнула врач. – Вас, похоже, не учат этике. Никогда нельзя говорить, что видела человека в какой-либо клинике, тем более, если это центр неврозов и психиатрии. Ты будущий медик, обязана хранить тайну.
– Я не рассказывала о ее проблемах, – попыталась оправдаться Валерия, – похвалила ее внешний вид.
– И что получилось? – продолжала гневаться стоматолог. – Майя ушла, думаю, навсегда. Изволь держать свой болтливый язык на привязи! Вот не дам тебе положительный отзыв за практику, тогда призадумаешься.
– Пожалуйста, не надо! – испугалась Лера. – Меня же стипендии лишат! Я совсем не трепачка, просто удивилась. В феврале Остролистова совсем лысой была, а сейчас у нее столько роскошных длинных волос. Как они так быстро выросли?
Маргарита Яновна усмехнулась.
– Что удивительного? Небось купила парик.
– Да? Мне это в голову не пришло, – растерялась Валерия. – Шевелюра как настоящая!
– Ты меня поражаешь, – фыркнула врач. – Никогда не слышала про накладки из натуральных волос? Правда, они стоят очень дорого, а если еще такие длинные и шикарные, как у Остролистовой, то вообще заоблачно. Но Майя Михайловна богата, может себе любую вещь позволить. Небось у какой-нибудь нищенки волосы приобрела и теперь в чужой красоте щеголяет.
И тут у Леры в голове словно зажегся свет. Так вот почему Инна решила вымыть Марину Бойко! У дочери Ольги Сергеевны никогда нет денег, и она нашла способ поживиться. Игроманка остригла Бойко и продала волосы Майе Михайловне. Вот что требовала от нее Остролистова во время разговора, случайно подслушанного Валерией!
Санитарка замолчала и посмотрела на меня. Я протянула ей свою сумку.
– Держи. К ней еще прилагается кошелек. Вот он. Хочешь и его в придачу?
– Конечно, – обрадовалась Лера, – давайте.
– В обмен на телефон или адрес Остролистовой, – ответила я. – Думаю, у вас на ресепшен есть данные больных.
Толстуха вскочила.
– Сидите тут, никуда не уходите, вернусь через минуту.
Я задумчиво посмотрела вслед умчавшейся девице. Конечно, мне на руку, что Лера готова за сумку предоставить любую информацию о пациентах. Но вот захочется ли мне лечиться у доктора с такими наклонностями?
Ох, наверное, нехорошо пользоваться услугами этой подлой особы. Однако мне необходимо понять: девочка, которую я увидела в своем саду, результат моего трансового состояния, о котором говорила Терентьева, или реально существующая малышка? И вот сейчас пришло понимание: нет, лекарства от мигрени не вызвали у меня галлюцинаций. Теперь я уже не сомневаюсь: смерть моего соседа – не самоубийство, не случайность, а тщательно спланированное преступление. Кто-то, знающий о трагической гибели во время пожара маленькой Асеньки, желал смерти Юрия Малинина, надеялся, что он потянется за призраком дочери, упадет и разобьется. А еще, кажется, нашлось объяснение тому, как прядь волос Марины очутилась в моем саду. Тот, кто задумал убийство, купил розовое детское платьице, похожее на то, что носила Ася, а еще надел на свою малышку-подручную парик. И Катя, домработница Малининых, и сам Юра говорили, что у Аси были красивые, необычно длинные и густые для ребенка четырех лет волосы, которые Лена завивала при помощи щипцов. А у Марины Бойко волосы вились от природы.
Я вздохнула и переменила позу. Очень хочется задать Майе Михайловне несколько вопросов. В частности, такой: как ее парик оказался на голове крошки, которая с конца весны регулярно наведывалась в сад к Малининым? Но очертя голову к даме нестись не стоит. Сначала надо осторожно выяснить у матери Аси, знакома ли она с Остролистовой. Вдруг Малинина скажет: «Да, да, мы общались, а теперь поругались»? Сразу станет понятно, в каком направлении нужно копать. В некоторых случаях поспешать надо медленно.
– Вот, принесла, – сказала запыхавшаяся Лера, подбегая к скамейке. – Тут все, и телефон, и адрес. Где мой кошелек?
Я протянула санитарке портмоне и не удержалась:
– Лера, вообще-то – не очень красиво болтать о пациентах. Врач не должен распускать язык.
Она прищурилась:
– Круто! Сами попросили, а теперь, когда все получили, мораль читаете?
– Ты ко мне первая подошла, – напомнила я, – предложила свои сведения в обмен на сумку.
– А вы, раз такая правильная, могли бы послать меня куда подальше, – заржала Валерия. – Так нет, согласились. И кошелек сами отдать решили. Вы меня на нарушение толкнули, а я честная и хорошая. Между прочим, ваша родственница уехала, я только что видела, как Борис Леонидович ее в машину сажал.
– Кто? – не поняла я.
– Осипова Анжела Михайловна, – уточнила Валерия. – Укатила тетка, вас кинула.
Санитарка живо развернулась и исчезла из вида.
Я медленно пошла на парковку и убедилась, что Валерия не солгала, – голубой малолитражки Анжелы на стоянке уже не было. Осипова была столь сильно шокирована внешним видом золовки, что напрочь забыла о своей спутнице.
* * *Дверь в дом Малининых стояла нараспашку. Я, слегка удивленная этим обстоятельством, вошла в просторный холл и позвала:
– Катя!
Но вместо домработницы в прихожую вышла растрепанная, с покрасневшим лицом Светлана. При виде меня она на секунду замерла с открытым ртом, попятилась, дернула плечами и воскликнула:
– Дашенька, как дела? Хотите чаю? Я испекла булочки с изюмом.
Я решила не отказываться.
– Спасибо, с удовольствием.
Мы прошли в столовую. Светлана показала на блюдо с плюшками.
– Угощайтесь.
Я взяла одну, откусила и похвалила:
– Замечательно вкусно. Вы превосходно готовите.
Психолог улыбнулась.
– Вообще-то, повариха из меня как из паровоза самолет. Я купила замороженный полуфабрикат. Хотела Леночку побаловать, да пока булки в духовке сидели, она уснула. Будить ее я не стала. Интересно, смогу ли я на завтрак Андрюше овсянку сварить? Мальчик, конечно, обрадовался бы бутербродам с колбасой, но Лена боится за желудок сына. Я ее пытаюсь убедить, что иногда нужно ослабить поводья, нельзя подростка постоянно воспитывать.
– А где Катя? – удивилась я. – Зачем вам мучиться с кашей, ее домработница сварит.
Светлана закатила глаза.
– О Катя… Прислуга ушла.
– Уже поздно, – удивилась я. – Куда же Катерина отправилась, если до сих пор не вернулась?
– К новым хозяевам, – отрезала психолог.
Я не поверила своим ушам.