– У тебя там дурдом?
– Есть немного, – Андрей наконец смог улыбнуться. – Реклама вчера вышла, сегодня все битые чашки мои.
Напряжение спало, Дорин почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Ни одна женщина, а он их повидал на своем веку немало, не смогла бы так выдержать удар, как его жена. А она еще пытается поддержать его.
– Целую. У Сонечки четыре зуба лезут одновременно.
– Бедный детеныш.
От леопардовой шкуры удалось избавиться неожиданно легко. Мрачный парень, стоящий за спиной дамы, когда Дорин попытался объяснить, что шкура ему не нужна, просто сгреб их (шкуру и даму) вместе и почти вынес на улицу. Несчастная сумасшедшая, которая перед тем обещала Андрею выцарапать глаза, сдать в милицию и даже отдать на растерзание павианам, в объятиях парня неожиданно успокоилась и позволила себя унести-увести.
И все-таки не зря дается реклама в газетах. Следующим посетителем оказался, звонивший с утра, совершенно нормальный человек, который принес совершенно нормальную вещь по совершенно нормальной цене. Бронзовый бюст Петра Первого входил в серию «Царей и Великих князей» мастерской Шопена, которая делала их в немалом количестве на рубеже девятнадцатого – двадцатого веков. Сегодня эти бюсты повторяли немыслимыми тиражами и очень неплохого качества, но, по мнению Андрея, этот был настоящим. Нужно было, конечно, еще посоветоваться с Леной, которая в этом понимала гораздо лучше, но такую патину на болт и гайку положить сегодня было невозможно.
Когда же сдатчик сказал, что он только один бюстик принес, а их у него около двадцати, и прибавил, что хочет получить наличными сразу за все и согласен на тридцать процентов от рыночной цены, Дорин понял, что в жизни антикварного дилера бывают и настоящие радости.
Марина выписала посетителю сохранную расписку, и тот отбыл, пообещав завтра, от силы послезавтра привезти всю коллекцию. Было уже почти шесть часов – день в суете пролетел незаметно. Андрей хотел было смыться пораньше, но Марина напомнила ему, что он обещал отпустить ее сегодня в шесть. Пришлось задержаться.
Закрывать магазин в день выхода рекламы было глупо, и надо было сидеть до без пятнадцати семь. За это время Дорин, к которому так никто и не пришел, пересмотрел все полки, нашел, что на некоторые предметы пора поднять цену, и переставил в книжном шкафу две арабские рукописи «с головы на ноги». Сверхстарательная Марина поставила их вверх ногами без всякого умысла, просто не зная, что арабы, как и евреи, пишут справа налево.
Затем он вытащил пачку квитанций и начал просматривать их, отмечая, кому из сдатчиков нужно позвонить, чтобы они пришли за деньгами. В этот момент колокольчик на двери звякнул и Андрей обернулся.
На пороге стоял невысокого роста человек в серо-буро-малинового цвета куртке, с двумя клоками немытых волос по бокам головы и, как ни странно, довольно ухоженной короткой бородкой. В руке он держал клочок газеты с рекламой доринского магазина.
– Приветствую вас, молодой человек. Надеюсь, я туда попал? – сказал он церемонно, тыкая рукой в объявление.
– Туда, – расстроенно ответил Андрей, который одной ногой был уже на улице и даже дома. – А что у вас?
– Книга. Я бы даже сказал, книжища. – Из чудовищно грязной холщовой сумки человечек извлек толстый фолиант в рваном кожаном переплете, по виду что-то старопечатное. – Псалтырь тысяча шестьсот восьмидесятого года, оттиснут в городе Яссах.
– Похоже на старообрядческую перепечатку, – сказал со своего места Дорин. Подходить к человеку ближе не хотелось. – Нам не надо…
– Да-а… – протянул человечек. – Специалисты…
– А паспорт у вас есть? – придумал Андрей, как отделаться от посетителя. – Мы без паспорта все равно взять не можем.
– Ну откуда у бомжа паспорт? – обиделся серо-буро-малиновый. – Я вот что, уважаемый, я вам книжечку оставлю, уверяю, она денег стоит, а вы, когда узнаете что-нибудь про нее, к метро приходите. – Он повернулся и пошел к двери, прихрамывая на ходу. – Там наших много обретается, спросите Маркиза.
ГЛАВА 6
Дочь Романа Антоновича, с которой Дорин договаривался вчера, на его визит отреагировала странно – ее просто не оказалось дома. Дома была только вдова, которая, не спрашивая ни о чем, кивнула Андрею, устало поправив волосы и сказав:
– Смотрите… – ушла куда-то в сарай.
Что смотреть, Дорин не знал, потому что женщина оставила его на крыльце большого деревенского дома, а где именно хранятся книги, не сказала. Андрей постучался вежливо и вошел внутрь. Здесь его, как он и предполагал, никто не встретил. Он прошел одну прохладную комнату, вторую, потом попал, видимо, в спальню, вернулся в большое помещение при входе, которое служило одновременно столовой и кухней, заглянул в дверь направо, затем налево – никого. Было ощущение, что в доме был погром, – на полу валялись предметы, которым положено лежать на столе, а стол был только один – на кухне. Несмотря на прохладу, в воздухе висел запах пыли, как это бывает в жару. Людей в доме не было, ну да бог с ними, с людьми, не для того приехал. Но он не видел нигде ни одной книги.
Дорин почесал кончик носа, вспоминая вчерашний телефонный разговор. Он не успел сказать и полслова из указанного Фишеровичем пароля о том, что он знакомый какой-то Дианы Абрамовны, как дочь, на бумажке было написано, что ее звали Зина, сказала, чтобы он приезжал завтра к двенадцати. Он едва успел уточнить адрес, как она уже положила трубку. Во вчерашней суете это не произвело на Андрея впечатления, но сегодня он понимал, что разговор был несколько странный. Ну, в самом деле, что за манера так приглашать к себе в дом незнакомого человека?
Андрей выглянул в окно, потом вышел на крыльцо, посмотрел по сторонам в поисках какого-нибудь помещения, где могли бы храниться книги. Сарай для этой цели явно не подходил, потому что зимой скорее всего промерзал, а значит, при перепаде температур должен был образовываться конденсат и книги не могли не отсыреть. Единственный способ хранения библиотеки в таком сарае – завернуть каждую в отдельный целлофановый пакет, но судя по тому, что Дорин знал об этой библиотеке, количество томов делало это мероприятие трудновыполнимым.
На участке было еще только одно дощатое сооружение, которое по виду могло быть только туалетом, и развороченная теплица в дальнем конце незасеянного огорода. Какой-то тоской и заброшенностью веяло от этого дома и участка.
Андрей хотел было сходить за хозяйкой в сарай и расспросить ее о том, что, собственно, происходит, но потом решил подождать ее на крылечке. Мало ли чем она занята, а здесь, на улице, так хорошо, прохладно и пахнет по-весеннему травой и землей.
Вчера они с Леной допоздна обсуждали сложившуюся ситуацию. Митя Вол, как выяснилось, на три дня убыл куда-то в теплые края, и телефон его после четвертого гудка взяла какая-то полупьяная девица. Она сказала, что Митюнчик сейчас на море, вернется в номер скоро, но по делу ему лучше не звонить, потому что они приехали сюда отдыхать, а совсем даже не работать.
Еще она успела сообщить, очевидно не совсем соображая, с кем разговаривает, что этой крысы Райки с ними, слава богу, нет, и пригласила Лену приехать к ним, не забыв прихватить с собой какого-то Рустама. А то, дескать, три дня быстро пройдут, надо будет уже назад двигать, а они по-настоящему еще и отдыхать-то не начали…
Из этой болтовни стало ясно, что Вол должен появиться в Москве через два-три дня, а пока беспокоить его не стоит. Даже если удастся дозвониться, все равно вряд ли он что-нибудь поймет.
– Ничего, – мужественно сказала Андреевская, отдавая мужу бумажку с телефоном Мити, – три дня как-нибудь продержимся. Какие у тебя мысли на этот счет?
Дорин ответил, что мыслей у него особенных нет, поскольку, кроме того, что сказал ему Фишерович, он о ситуации ничего не знает, его только несколько насторожила фраза охраняющих магазин ментов о том, что они гордятся им. Что это может означать в таком контексте, Андрей не знал, но понимал, что вряд ли это окажется чем-то хорошим. Он попросил жену рассказать ему все, что она знает об этом деле, надеясь хоть как-то прояснить ситуацию.
Но как оказалось, Лена передачу тоже не видела. Вчера, как и Дорин, просто не знала о ней, а сегодня утреннего повтора не полагалось, и она знала обо всем только по звонкам от «подруг».
– Представляешь, позвонили четыре разных дамы, с двумя из которых я не виделась по полгода, а с одной не встречались не меньше трех. С четвертой общались только на нашей с Гришкой свадьбе, то есть почти двенадцать лет назад. Откуда они все в курсе моей жизни?
– И интересно еще, кто им дал твой телефон? – желчно сказал Дорин.
Почему вдруг внезапно всплыли такие давние знакомые жены, можно было не объяснять.
– Не знаю, – в интонации Лены слышалась неприкрытая горечь. – Вроде бы я им ничего плохого не сделала, но слышал бы ты то злорадство, с которым они рассказывали мне о тебе. – Она осеклась и виновато взглянула на мужа. – То есть, извини, не о тебе, конечно, а об этом человеке, на тебя похожем…
Почему вдруг внезапно всплыли такие давние знакомые жены, можно было не объяснять.
– Не знаю, – в интонации Лены слышалась неприкрытая горечь. – Вроде бы я им ничего плохого не сделала, но слышал бы ты то злорадство, с которым они рассказывали мне о тебе. – Она осеклась и виновато взглянула на мужа. – То есть, извини, не о тебе, конечно, а об этом человеке, на тебя похожем…
– И что он там делал, этот «на меня похожий»? – Андрей пробовал пошутить, но у него не очень получалось.
– Эта передача «Ночные радости» рассказывает о развлечениях в Москве – клубы, бары, дискотеки. Вчерашняя как раз была посвящена стриптиз-шоу. В «твоем», ох, извини, пожалуйста, в сюжете с этим человеком повествовалось о конкурсе любительского стриптиза. Дама, как они сказали, из публики выбралась на помост, или как там у них это называется, и разделась до трусов. А потом начала ходить и провоцировать какого-нибудь мужчину из зала присоединиться к ней.
– И я, выходит, присоединился? – Дорин смотрел Лене куда-то в переносицу. – Теперь понятно, почему менты так мною гордятся – не подкачал, за всех мужиков выступил.
– Чего ты злишься? Я же знаю, что это был не ты.
– А когда снимали? – с надеждой спросил Андрей, не расслышав двусмысленности своей фразы. – Это прямой эфир был или запись?
– Я то же самое спросила, – Лена вздохнула, – но они ничего в этом не понимают, дамы эти, да и я, впрочем, тоже. Но думается, что скорее всего запись. Митя говорил, что в прямом эфире идут сейчас только новостные передачи да программы типа «Времечка» – и то не все. Они еще говорили про тебя…
– Что про меня говорили, я знаю, – прервал жену Дорин, сам не замечая того, что сказал об этой ситуации, как о своей, хотя перед этим обижался на Лену, когда она говорила про того мужчину «ты», – а вот как показывали, ты не спросила?
– Не понимаю.
– Ну, знаешь, если издалека снимают, то можно одного человека за другого легко выдать, фигуру похожую подобрать и все такое.
– Нет, все говорят, что твое лицо было крупным планом, ты ее только что не соблазнил прямо на месте, а так прижимался и обнимал по-всякому.
– Ну как такое могло быть? – Андрей грохнул кулаком по столу. – Я на них, гадов, в суд подам.
Лена подошла, обняла его, провела рукой по волосам:
– Надо найти, кто ведущий этой передачи, кто редактор, кто снимал, потом разобраться, кто все это придумал, а затем и в суд, да и просто по морде человек явно заслужил.
Неизвестно, что затеял тот негодяй, который придумал эту грязную игру, но поссорить Дорина с Леной ему не удалось.
– Здравствуйте, – прозвучало над ухом Андрея. – Как вам дом, понравился или вы большего ожидали?
Дорин оглянулся, перед ним на ступеньках стояла невысокая полная женщина с глазами чуть навыкате, очевидно дочь Романа Антоновича – Зина.
– Здравствуйте, – отозвался Андрей, – а при чем тут дом?
– Вы разве не дом приехали смотреть? – насторожилась женщина.
– Нет. – Андрей, уставший за эти два дня от длинной череды непонятностей, сейчас, когда стало ясно, что тут просто продают и дом, как-то сразу успокоился. – Меня вообще-то интересовала библиотека.
– А… – почему-то испуганно протянула Зина, – жаль… Библиотека, вы уж извините, продана.
ГЛАВА 7
Требовательно зазвонил телефон в кармане, и Дорин взял трубку.
– Не помешала? – услышал он голос жены. – Да это папа, папа, не надо у меня телефон отнимать.
– Софья хулиганит? Поцелуй ее за меня.
– Уже… Знаешь, я звонила адвокату, мне Гришка дал номер, и он сказал, что ситуация трудная, но не безнадежная.
– В смысле? – не понял Андрей.
Самому обратиться к адвокату ему в голову не пришло.
– Ну, он сначала, когда я все рассказала, спросил, чего мы хотим – опровержения, компенсации морального ущерба, возбуждения уголовного дела или еще чего-нибудь.
– А что, разве может быть уголовное дело в такой истории?
– Он сказал, – терпеливо объяснила Лена, – что можно подвести их под статью о клевете. И это, по его словам, нетрудно. Но потом он добавил, что заставить прокуратуру или милицию собирать документы против телевидения будет ох как непросто. Кому хочется, чтобы его поливали ушатами грязи? Поэтому лучше рассматривать это дело, как гражданское, а по таким делам бремя доказывания, как он выразился, по закону возлагается на истца, но он готов порекомендовать нам частное сыскное агентство, которое может нам посодействовать.
– Про частное агентство мы все знаем, проходили. Получается, что никто нам помочь не может, отбиваться будем сами. Но все равно спасибо тебе.
– Слушай, вот еще что. Мне звонил Валера из магазина, там у него какой-то клиент хочет купить Маковского, а ты, разгильдяй, как брал два месяца назад фотографию и атрибуцию кому-то показывать, так и не вернул до сих пор. Сколько раз я тебе говорила! Где бумаги эти, помнишь хотя бы?
– Извини, больше не буду… – Дорин почесал кончик носа. Он сам не заметил, что в последнее время у него появилась такая идиотская привычка. – Бумаги, где же бумаги? Фотография у меня в столе в моем кабинете в нижнем ящике, это я точно помню, а вот где квитанция? Посмотри, пожалуйста, если к снимку не прикреплена, значит, в зеленой куртке, во внутреннем кармане должна валяться.
– В кармане валяться, – засмеялась Лена, – даже Сонечка тебя осуждает за такую безалаберность.
Зина, которая не стала дожидаться конца телефонного разговора и давно ушла в дом, сейчас опять появилась на крыльце, направляясь к матери в сарай.
– Извините, так что с библиотекой? – спросил Андрей, засовывая мобильник в карман.
– Я же сказала – продана…
– А что там было-то? – не отставал Дорин.
Зина постояла несколько секунд в задумчивости, затем вернулась в дом и дала ему толстую пачку карточек.
И чего там только не было! Кроме уже известных «Свода законов Российской империи», «Деяний Петра Великого» и «Описания коммерции» Андрей нашел на карточках шеститомный «Театр судоведения», шеститомный же «Словарь Академии Российской», пятитомную татищевскую «Историю Российскую», восемь книг «Театра света», изданные Сергеем Глинкой в 1823 году. Кроме того, там было первое собрание сочинений Карамзина в девяти томах, плюс три дополнительных тома «Словаря достопамятных людей Русской земли» Бантыш-Каменского и еще многое и разное.
Господин Фишерович напрасно надувал щеки и презрительно морщился, несмотря на причудливость задачи, покойный Роман Антонович собрал очень неплохую коллекцию. Многих книг Дорин не знал, некоторые – как, например, собрание сочинений какого-то Готлиба Рабенера в восьми частях или пять томов «Антенского пустынника, сочинения г. Жуи» сегодня явно никого не интересовали.
Но были и такие, которые внушали уважение одним своим описанием. Чего стоили хотя бы шесть выпусков «Галереи гравированных портретов генералов и офицеров, которые мужеством своим споспешествовали успехам российского оружия в течение войны, начавшейся в 1812 году» с шестьюдесятью портретами, гравированными в Лондоне. Или «Новые арабские сказки, состоящие в восьми томах», изданные в городе Смоленске в 1796 году. Любые провинциальные издания восемнадцатого века являются редкостью, это Дорин усвоил хорошо, а тут еще комплект сказок, невероятно популярных – просто с ума можно сойти.
– И за сколько продано? – грустно спросил Андрей.
– Миллион, хоть и деревянных, но все равно, – гордо ответила Зина.
Дорин повернулся, недоуменно пролистнул карточки – их было не меньше полутора сотен.
– Я мог бы заплатить больше, причем значительно.
– И сколько? – насторожилась хозяйка.
Андрей, сам того не зная, уже был отравлен, укушен той змеей, которая в конечном итоге делает человека коллекционером, заставляет забывать обо всем, интересоваться только проблемами своего собирательства. Сейчас вопрос был даже не в незаработанных деньгах, гораздо важнее было заполучить эти книги, рассматривать их, искать информацию в справочниках, придумывать им цену и искать клиента.
Дорин прекрасно понимал, что его предложение Зине с любой точки зрения нельзя было признать этичным. В конце концов, сделка состоялась, и если хочешь купить, договаривайся с новым владельцем. Но остановиться он не мог.
– Три миллиона, например.
Хозяйка охнула и присела прямо на крыльцо, где стояла.
– Господи, – сипло сказала она, – а книги еще здесь.
– Где? – рванулся Андрей.
– В подполе. – Она так и продолжала сидеть.
– Так они же там пропадут, – взвился Дорин.
– У нас там сухо, – отрешенно сказала Зина, – они и завернуты все. Вот почему, значит, они пять свертков увезли.
– Кто – они?
– Мужчина такой видный, и с ним женщина. Они нам пять тысяч долларов задатку оставили, обещали остальное привезти на днях и забрать книги.
– А он не военный? – спросил Андрей, вспомнив грузовик.