– Да, капитан.
Шкипер отправился выполнять поручение капитана, а Воха тем временем пристально вглядывался в просветы между черными китовыми тушами. В небе появились десятки огромных чаек, пикирующих одна за другой в воду и подбирающие оглушенную и дезориентированную движениями китов рыбу. Одной из птиц не повезло. Стоило ей приблизиться к водной глади, как навстречу ей взлетела толстая, покрытая блестящей на солнце чешуей морская змея. Гадина буквально слопала чайку на лету и рухнула обратно в воду. Пернатые недолго оплакивали неудачливую товарку и вскоре вновь принялись опускаться на воду в поисках добычи.
Капитан счел развернувшуюся на его глазах драму хорошим знаком. Если вода кишела морской живностью, следовательно, крупнее китов в этом районе никого не было. Отбросив последние сомнения, Воха смело повел «Буревестника» в центр китовой стаи.
И вот уже час как баркас укрывался за горбатыми спинами. Быстроходный пиратский лайнер неотступно сопровождал их, следуя параллельным курсом и между китами и береговой линией, таким образом отрезая баркасу всякую возможность прорваться и укрыться в одной из многочисленных бухточек. Остальные пиратские суденышки уже давно отстали, не способные поддержать заданный «Буревестником» и китами темп.
Но Фортуна – капризная женщина, переменчивая, словно роза ветров. Вскоре она оставила капитана Воху.
Пираты, утратив терпение, открыли огонь. Целились они не в баркас, а в одного из горбатых китов. Вспенив морскую гладь, от лайнера в сторону кита устремилась торпеда. Бум! На этот раз водяной фонтан окрасился алым. Вместе с каплями на палубу «Буревестника» посыпались куски китовой плоти. После чего море словно обрело возможность разговаривать.
Отчаянные протяжные завывания буквально заставили людей закричать от боли, упасть на колени и пытаться заткнуть уши, лишь бы не слышать этот леденящий душу звук. Горбатый кит умирал и плакал от непонимания. За что? За что эта стальная рыба причинила ему такую адскую боль? Его сородичи, горбатые киты, отвечали ему. И вся эта какофония была просто невыносима для человеческого слуха.
Киты остановились и закружили на месте.
Капитан Воха, пытаясь не потерять сознание, из последних сил маневрировал между горбатыми исполинами, стараясь увести баркас как можно дальше от умирающего левиафана. Заметив это, пираты обошли стаю по широкой дуге, и буквально через несколько минут их лайнер догнал баркас. Закинув абордажные крючья, пираты ловко подтянули судна борт к борту.
Поняв, что дальнейшее сопротивление бесполезно, Воха склонился к переговорной трубе.
– Железняк! Стоп машина!
– Есть! – судя по голосу, матросы в кочегарке были только рады окончанию погони. Скорее всего, они просто рухнули на месте, обессиленные и уставшие.
Утирая со лба пот, капитан Воха вышел на палубу, чтобы первым встретить захватчиков.
С лайнера на баркас уже перекинули деревянные сходни, по которым на узкую палубу «Буревестника», словно тараканы, высыпались пираты. Грязные, в засаленной одежде, они больше напоминали бездомных, нежели моряков. Однако в руках они держали вполне работоспособное новенькое оружие – автоматы Калашникова, охотничьи ружья и дробовики. Один рослый патлатый пират зачем-то притащил с собой ручной пулемет. Стоило экипажу баркаса сделать хоть одно неосторожное движение, как их тут же превратили бы в нашпигованную свинцом отбивную. А если учитывать наличие пулемета, то сразу в кровавый фарш.
Экипаж захваченного баркаса встал вдоль борта, угрюмо поглядывая на пиратов. Пассажир так и остался сидеть у бухты, словно происходящее на палубе его не касалось в принципе.
Капитан лишь покосился на пассажира и встал перед своими подчиненными, словно пытаясь закрыть их своим телом. Воха до последнего не терял надежду на то, что пираты их отпустят, но стоило ему увидеть главаря захватчиков, как настроение его резко ухудшилось. Вальяжной походкой на палубу баркаса ступил сам Рыжехвост, один из самых прославленных среди пиратской флотилии душегубов. Не узнать его было просто не возможно. Огненная грива была его визитной карточкой.
Рыжехвост вскользь посмотрел на экипаж и уставился на сидевшего к нему спиной единственного пассажира «Буревестника».
– Ещё кто-нибудь на судне есть? – спросил главарь властным голосом.
– В машинном отделении два кочегара, – капитан Воха по-прежнему был невозмутим. Он смело смотрел в глаза Рыжехвоста, в отличие от своих подчиненных, старавшихся не привлекать к себе ненужного внимания. – Остальные все здесь.
– Хорошо, если так, – весело цыкнул языком рыжеволосый главарь и бросил одному из подчиненных, – Проверь!
Сразу трое пиратов ринулись в трюм, через несколько минут на палубу выползли чумазые от угольной пыли Железняк и Бакула. У последнего, видный даже под толстым слоем копоти, под глазом наливался синяк. Было ясно, что просто так подчиняться командам захватчиков матросы не пожелали.
Вслед за кочегарами появились пираты и отрапортовали.
– Чисто, капитан.
– Хорошо, – повторил Рыжехвост и обратился к притихшему пассажиру. – Позвольте узнать, любезный, вы чьих будете?
Пассажир наконец-то обернулся и посмотрел на Рыжехвоста снизу вверх.
– Моё имя Мирон. Я простой путешественник, плыл домой в Судак.
– Да-да, всего лишь простой путешественник, – расхохотался в ответ Рыжехвост, и пираты тут же поддержали своего главаря дружным гоготом, – у которого хватило средств, чтобы нанять баркас. Любезный, вы мне тут не лепите горбатого. А то мои ребята уже продемонстрировали, как у нас принято поступать с такими.
Рыжехвост ткнул толстым пальцем в сторону плавающей неподалеку туши мертвого горбатого кита. Пассажир взглянул в указанном направлении и неприязненно поморщился.
– Капитан, мы могли бы поговорить с вами наедине?
– Я что, по-твоему, красна девица, чтобы со мной наедине разговаривать? У меня от моей команды секретов нет! – палуба вновь затряслась от всеобщего приступа пиратского веселья.
– Хорошо, раз вы настаиваете, – пассажир потянулся достать что-то из внутреннего кармана своей куртки, и тут же ему в лоб уперся ствол капитанской беретты.
– Не так шустро, любезный, – в голосе Рыжехвоста зазвенел металл.
– Простите, капитан, – миролюбиво ответил пассажир и как можно медленней достал из кармана связку золотых цепочек, на каждой из которых сверкали бриллианты. По палубе пронесся общий восхищенный вздох, бриллианты заблестели во взглядах пиратов искрами алчности.
– Тихо! – рявкнул Рыжехвост и вырвал драгоценности из руки пассажира. – И что вы за это хотите, любезный? Чтобы я удовлетворился этими побрякушками и убрался восвояси?
Пассажир напряженно смотрел на пиратского капитана, понимая, что его затея может с треском провалиться.
– Можно и так сказать.
Рыжехвост ещё некоторое время полюбовался игрой света на драгоценных камнях, после чего, не глядя, швырнул их за спину. Цепочки ещё не успели упасть на палубу, как в том месте тут же образовалась куча мала. Пираты отчаянно дрались за добычу, отвешивая друг другу увесистые тумаки и зуботычины. Рыжехвост даже не взглянул на эту безобразную свалку, продолжая допрос пассажира.
– Мне кажется, у вас найдется что-то гораздо ценнее этих цацек. Взять его, тащите на наш корабль и бросьте в трюм.
Четверо дюжих пиратов бросились выполнять приказ капитана. Но скрутить пассажира они смогли с большим трудом. Несчастный сдался лишь тогда, когда в затылок ему вновь уперся ствол пистолета. Пираты быстро связали пассажира по рукам и ногам и словно ценный груз понесли на руках на свой лайнер.
Проводив их взглядом, Рыжехвост подошел к бухте якорной цепи и внимательно осмотрел её изнутри. После чего радостно хмыкнул и жестом фокусника достал из неё небольшой стальной чемоданчик с кодовым замком.
– Джек-пот! Это как раз то, что мы искали.
Фальшиво насвистывая какую-то мелодию, главарь пиратов поднялся на сходни. Кинув последний взгляд на застывшую вдоль борта команду «Буревестника», Рыжехвост отдал распоряжение своему помощнику.
– Экипаж связать и оставить на палубе. Как только отойдем подальше, пустите им торпеду по ватерлинии. Будет им наука, что не стоит пытаться убежать от капитана Рыжехвоста.
– Будет сделано, – радостно осклабился помощник и бросился выполнять приказ.
Когда пиратский лайнер отошел на безопасное расстояние, установленная на его корме крупнокалиберная пушка плюнула огнем, послав снаряд в сторону беззащитного баркаса. Пираты одобрительно загудели, глядя на то, как обреченное судно начинает медленно погружаться в холодную морскую воду. Взревев двигателем, пиратское судно умчалось прочь.
Стоило лайнеру исчезнуть из виду, как из-под воды рядом с баркасом показался аквалангист. Облаченный в допотопный костюм для подводного плаванья, шкипер Куркулис медленно забирался по специальным поручням на борт «Буревестника».
– Я уж думал, тебя катраны съели, – ворчливо поприветствовал шкипера капитан Воха.
– Я сам кого хочешь съем, – отмахнулся Куркулис, скидывая тяжелый баллон с дыхательной смесью. Разоблачившись, шкипер достал из ножен на поясе узкий нож и перерезал путы на руках капитана. Вдвоем они быстро освободили остальных членов экипажа.
– Так, Железняк и Бакула, пулей дуйте в трюм и включайте насос. Шкипер, ты зачем костюм снял?
– Что значит «зачем»?
– А кто пробоину снаружи латать будет? Натягивай костюм обратно и лезь в воду! Раз тебя катраны есть не хотят, твоя кандидатура лучше всего подходит на роль подводного ремонтника.
– Вот так всегда, – заворчал в ответ Куркулис, – даже элементарного «спасибо» от тебя не дождешься.
– «Спасибо» я тебе выставлю в жидкой валюте по возвращению в порт. А сейчас марш за работу, бездельники!
Матросы приступили к ремонту судна. Глядя на их слаженные действия, капитан испытал чувство гордости. Жаль, конечно, что пираты захватили в плен пассажира. Но судя по тому, что они знали о чемоданчике с кодовым замком (о наличии которого даже Воха был не в курсе), действовали пираты по чьей-то наводке.
– Мы ещё встретимся, Рыжехвост, – пробормотал капитан Воха, – обязательно встретимся.
Глава 4 Заяц и мыши
Шоссе номер М-17, соединяющее Джанкой с Феодосией, знавало и лучшие времена – хотя, как говаривали знающие люди, и до Катастрофы не отличалось качеством асфальта. Сейчас же, много лет спустя после чудовищного катаклизма, от шоссе осталось только название да направление. По сути, это была разъезженная колея посреди степи, отличавшаяся от окружающей пустоши лишь чуть более серым цветом из-за рассыпавшегося в мелкую крошку древнего асфальта. На обочинах колеи росли дикие травы, желтые, зеленые, даже красные – сухие и ломкие от жары. Само шоссе пересохло и растрескалось, местами зияли рытвины и выбоины.
Если бы листоноши ехали верхом, наверное, скорость была бы даже выше: кони-мутанты легко бы скакали что по степи, что по шоссе, срезая углы и перескакивая через препятствия. Но, увы, Один и его собратья остались в конюшне клана, а Пошта сидел за рулем «Мародера», рядом с Бандеролькой, на заднем сиденье дремал профессор Кайсанбек Аланович. Телеграфу и Штемпелю достался старый, но еще крепкий «Тигр» с переделанным под грузовик кузовом – туда сложили все наспех собранные припасы, в том числе бочки с солярой и мешки с углем.
Обе машины, теоретически, считались внедорожниками – но Пошта не хотел рисковать и гнать напрямую через степь. Влетишь в какой-нибудь овраг и русло пересохшего ручья, и дальше придется идти пешком. Поэтому ехали по дороге.
Вскоре на горизонте показался старый покосившийся знак «Азовское». За ним виднелись десятка полтора полуразрушенных строений из белого песчаника. Пошта притормозил на въезде в поселок – хоть и заброшенный, тот мог служить прибежищем каким-нибудь мутантам или бандитам – и поехал очень медленно, поглядывая по сторонам.
Со слов Филателиста Пошта знал, что здесь, в ближайшем населенном (поправка: некогда населенном) пункте, у листонош был тайный склад с горючим. Филателист, будучи трезвомыслящим человеком, не складывал все яйца в одну корзинку, и, обустраивая цитадель клана, предвидел возможную эвакуацию в случае массированного нападения.
Поэтому на черный день в Азовском были зарыты в условленном месте несколько цистерн с дизельным топливом – достаточно, чтобы дозаправить караван с эвакуированными листоношами. На черный день, так сказать.
«Вот он и настал, черный день», – подумал Пошта грустно. Ему было больно и горько покидать родную цитадель в таком состоянии – разбомбленную, обстрелянную, залитую кровью. Еще горше было потрошить запасы клана, сделанные на всех.
Но ведь и миссия у Пошты – одна на всех. Важнее дела нет ни у кого в Крыму.
Условленным местом была, как ни парадоксально, бывшая заправка. Ну логично – кто же станет искать запасы топлива там, где уже все давным-давно обыскали и выкачали до капельки.
Пошта остановил «Мародер» возле здания заправки – оно, как ни странно, практически уцелело, только окна разбили, и из рам торчали острые, как клыки, осколки стекла, и вылез из машины, с наслаждением размяв ноги.
Телеграф припарковал «Тигр» чуть сзади и сбоку, чтобы не перекрывать выезд, если придется удирать, и тоже вылез наружу. Следом выбрался Штемпель. Судя по настроению, они всю дорогу ругались из-за чего-то не слишком серьезного – то бишь не ругались по настоящему, а так, переругивались для поддержания беседы.
– Что, приехали? – осведомился Телеграф.
– Почти, – сказал Пошта. – Пополняем запасы.
Телеграф скептически выгнул бровь:
– Здесь? В этих руинах?
– Угу, – кивнул Пошта. – Именно здесь. Под этим зданием Филателист и Контейнер спрятали цистерну с соляркой. На всякий случай. Здесь мы наполним бочки – мы же взяли пустые бочки, да, Бандеролька? – и поедем дальше, в Советский. А там уже будем думать, как нам одной задницей сесть на два стула и успеть и в Керчь, и в Феодосию…
– Ай да Филателист, – восхитился Телеграф. – Старый лис, все предусмотрел. И главное – место какое выбрал, заправку! Ха!
Кайсанбек Аланович степенно выбрался из «Мародера» и туманно заявил:
– Где умный человек прячет лист…
– Чего? – не поняла Бандеролька.
– А, – отмахнулся Кайсанбек Аланович. – Была такая фраза из старого рассказа. Где умный человек прячет лист? В лесу. Честертон.
Бандеролька ничего не поняла, но на всякий случай сказала:
– Круто, – после чего принялась выкатывать пустые бочки из кузова «Тигра».
– Что обидно, – продолжил рассуждать профессор, – что в тех злополучных бункерах, из-за которых заварилась вся эта кровавая каша, мы наверняка найдем массу оружия и технологий для смертоубийства – но вряд ли хоть одну художественную книгу. Так уж было заведено до Катастрофы (а впрочем, и после нее), что важнейшим из искусств считалось убийство себе подобных. Заготовить бункер с боеприпасами, ну или там с соляркой – это правильно, это мудро. А вот заготовить библиотеку на случай ядерной войны – об этом как-то не думали.
– А толку с той библиотеки, – хмыкнул Штемпель, – если жрать нечего и все хотят тебя убить?
– Ты не прав, – перебил его Телеграф. – Жрать нечего и все хотят убить – проблемы сиюминутные, легко решаемые при наличии оружия. А вот отсутствие книжек – это очень хреново. Отсиживались мы как-то в бункере под Симферополем, пережидали набег муранчи.
– Кого? – переспросила Бандеролька.
– Муранча. Мутировавшая саранча. Страшная хрень в виде огромных насекомых. Слава богу, рой тогда прошел стороной и больше в Крыму не появлялся, – пояснил Телеграф, – так вот. Человек семь нас было, и провианта достаточно, и воды, наружу не сунешься, сиди себе да в ус не дуй. Неделю сидели. На третий день скандалы начались, склоки. На пятый – драка. К концу недели чуть не поубивали друг друга. Страшное дело, когда сидишь взаперти и почитать нечего. С ума сходишь.
– Ну сейчас-то мы не взаперти! – хохотнул Штемпель. – Еще чего не хватало, книжки читать!
– Еще как взаперти, – возразил Телеграф. – Только не в бункере, а в Крыму. Он побольше будет, конечно, но все равно с него нам деваться некуда…
– Ну ты еще скажи – взаперти на этой планете! – завелся Штемпель.
– Я не про то, – перебил их Кайсанбек Аланович. – Я про возрождение цивилизации. Технологии и оружие – это, конечно, хорошо. Это важно. Без этого нельзя. Но цивилизация не сводится к оружию. Цивилизация – это еще и культура. Традиции. Музыка, литература, поэзия, живопись. Мы же все это потеряли. Безвозвратно.
Пошта не выдержал:
– Ну вы даете, мужики! Пока вы тут о культуре-литературе рассуждаете, там маленькая щуплая девушка бочки разгружает. А ну-ка отставить дебаты, марш Бандерольке помогать!
– Не такая уж она и щуплая, – прокомментировал Штемпель, и тут раздался истошный женский вопль из кузова «Тигра».
Листоноши на миг оцепенели, потом сорвали с плеч автоматы и, взяв их наизготовку, начали обходить грузовик с двух сторон.
«Надеюсь, Бандеролька просто уронила пустую бочку себе на ногу», – подумал Пошта.
Визг оборвался так же внезапно, как начался, а потом сменился другим звуком, больше всего напоминающим хныканье. «Совсем не похоже на Бандерольку», – успел подумать Пошта, прежде чем кувырком выкатиться из-за машины и взять на прицел кузов.
В кузове происходило следующее. Валялась опрокинутая бочка. Стояла Бандеролька. Держала в руке – за ухо – хныкающего и вырывающегося пацаненка, чумазого, как черт, который дергался и причитал:
– Пустите, тетенька, ухо больно!
– Ухо вспухнет, – добавил Кайсанбек Аланович, со вздохом облегчения убирая пистолет в кобуру.
Телеграф и Штемпель чуть ли не хором выматерились и опустили оружие.